совриголова
Исчадье Ада Сообщений: 2475 профиль
Репутация: 1112
|
Очень круто, на самом деле. Даже само название прекрасно и тонко обыгрывает ситуацию, в которую, так получилось, попал главный герой: по сути, люди взяли на себя роль Оракула и сами определили его судьбу, выделив три дня перед изгнанием, вероятно, на верную смерть. А заодно, контрапунктом – определили судьбу собственную, смерть привычного уклада и состояния вещей. Вообще, текст производит впечатление хрупкого и неустойчивого: дохнуть на него чуть сильнее требуемого – и он уже разлетится, не выдержит критики или скептического подхода, но и в этом есть свое очарование. Может быть, именно так и нужно говорить о смерти, мы и сами довольно хрупкие, но ломаемся далеко не сразу. Но это лирика, конечно, я не могу себе позволить быть слишком лиричным, давайте лучше о том, как именно это сделано. Прием история-в-истории здесь работает. Это не уровень Стивена нашего Кинга, нет ни третьей истории внутри, ни мультижанровости, но оно и не нужно, автор просто бессовестно читерит и оперирует условностями, но делает это продуктивно и целенаправленно. Завязка – условность и предлог для того, чтобы поговорить о смерти, рассказать историю. Есть ли какие-то другие способы вызвать длительные размышления персонажей о – а с ними и воспоминания? Наверное, нет. Близкий человек серьезно болеет или получил тяжелые ранения, что еще здесь может быть, да еще с заданным, прямо скажем, невысоким уровнем цивилизации. Автор ничего и не выдумывает особо – дает немного поэтики, совсем щепотку изображения лихорадки, а затем переходит к делу. Здесь отчетливо обычная болезнь и отчетливо обычные люди, поэтому сперва кажется, что первая история, вот эта рамка для второй – слишком сера и скучна. Что можно было бы обойтись без нее, что тогда суть получилась бы намного более яркой, если поближе к персонажам ее рассказывать. А потом в концовке оказывается, что концовка на самом деле не концовка даже, потому что конечная точка истории находится буквально в этом обрамлении – в том моменте, где бабушка задается вопросом о благе незнания. Риторическим. И смысл такой композиции не только появляется – мне это кажется очень мягкой и точной закольцовкой, очень важной для реализации итоговых мыслей и поводов для подумать. Главный герой – тоже условность, причем это справедливо и для мальчика, который выдает эмоции и реакции абсолютно обычного маленького мальчика, и ничего сверх этого. Но и Чужак – это такой герой легенд, персонаж вестерна, мифологический архетип. Человек, который появляется из ниоткуда, делает важное дело и уходит в никуда. У него черные волосы, черные глаза, язык, который звучит по-другому – и не сказать, чтобы это было очень оригинально, да? С легкой небрежностью это все прописывается, не могу думать иначе. И мир тоже условный, хотя бы и чисто географически – какой-то абстрактный архипелаг в океане, где люди с каждого острова наперечет и принадлежат одному племени, одному убеждению, одной религии (тоже, к слову, не шибко заумной). И семья вот эта – ну она настолько классическая, насколько вообще возможно. Любопытный ребенок, который находит чужака и потом впитывает все необычное и интересное, мудрый отец семейства, который чужака спасает и оберегает, потому что обладает более гибким умом. И сюжетный ход, где абсолютно безликий и шаблонный злодий из племени завидует новоявленному атланту, у которого все получается слишком хорошо, и чисто случайно, ну конечно же, раскрывает его тайну. Это вот, наверное, больше всего вызывает желание дохнуть и рассыпать все, слишком много условности в этот моменте, слишком инородным телом смотрится. Короче, все будто шито белыми нитками, но посмотрите какой получается узор. Он не скатывается в банальность и предсказуемость, потому что все здесь вертится вокруг идеи, а банальной ее назвать довольно сложно. Об идее вообще можно говорить довольно долго, но я догадываюсь, что именно этого от меня хотят – и не буду этого делать. Мой отзыв к этому моменту, возможно, кажется невнятным и скорее негативным, потому что условности – это вроде как плохо, независимо от того, что я об этом скажу, прикрываясь узорами. Но все-таки это не так, и дело не только в идее – и, кстати, давайте уже бить рекорды по упоминанию условности в одном отзыве – которая тоже весьма условно и символично реализована, с этим эфемерным оракулом, слепой силой, что рисует на коже картинки с датами. Дело в том, насколько живой и дышащий человек появляется здесь буквально из ничего. Рассказ о смерти вдруг превращается в рассказ о рождении и жизни – и человеческий глаз здесь практически не в состоянии уследить за руками фокусника. Может, это и не фокус вовсе, а настоящая магия. Я не сказал бы, что автор – мастер слова и стилистики, так что с этой стороны ко мне не подступиться с упреками и подозрениями, но язык при этом достаточно хорош. Штрихи, которыми прописывается Чужак – очень мелкие, буквально неуловимые. Про внешность и язык я уже говорил, предыстории у него нет, истории как таковой, в привычном нам смысле, тоже. То есть, с ним практически ничего не происходит – но одновременно происходит достаточно, чтобы с ним смириться, свыкнуться, прочувствовать и начать сопереживать по-настоящему. По такому маленькому тексту – это не просто круто, это очень круто. Все силы и устремления как будто брошены не на избавление от условностей, а на то, чтобы сделать образ живым, показать эту разницу мировоззрений, почти незаметные отличия, которые нарастают снежным комом и приводят к его решениям, которые затем определяют вообще все. Он, конечно, восхитительно идеалистичен и эгоистичен одновременно. Такому тексту даже антагонист не нужен – зачем он, если главный герой сам себе (и другим) антагонист. И поэтому в его решение, в его поступок – в общем, веришь. Не видел в текущем положении вещей ничего хорошего – и решил дать им возможность попробовать по-другому, как видит и чувствует он сам. Мог ли он оставить им выбор? Да нет, он же обычный человек, а не какой-то бог, все очень логично и правильно показано. Имел ли право распоряжаться судьбами? Да примерно такое же, как и они имели право распоряжаться его судьбой, почему нет. И когда он уплывает на, вполне вероятно, верную смерть, зато со своим решением и своей свободой – его очень жаль чисто по-человечески. Концовка вообще ювелирна и безошибочна – и возвращает к завязке, где бабушка задается своим вопросом, и тогда становится совсем ясно, что это, возможно, один из самых противоречивых прометеев в истории подражания греческим мифам, но еще и один из самых живых, человеческих. Как-то так, я думаю. Условности во многом остаются на совести автора, возможно, у него были какие-то причины делать именно так, а не иначе, но его ставки сыграли, мне кажется. Рассказ классный, спасибо за него.
|