Ты - прекрасный ангел из пятого дома, ты можешь чувствовать эмоции, чувствовать и понимать, ты, кого сковывала эта оболочка, которая принимала себя за "особенную", понимаешь - что все трое не смотря на произошедшее готовы к любому повороту событий, и Лан, девушка, удивлена твоим словам, что бы произнести их тебе понадобилось немного сосредоточиться, но это того стояло, ты увидела улыбку и неровный и неверный кивок... Словно она тоже ожидала нападения? Люди, кажется люди были опасны, опасны в своей глупости и своем не знании, опасны в своем ничтожестве, иногда их нужно убивать, что бы как эта... как эта Мона, которая чуть или не чуть потеряла идиота мужа и сразу забегала, а до этого не вспоминая и списывая все на... на обычные человеческие неблагодарные глупости. Ее еще держали, но ты видела что все трое не держат тебя, не пытаются поймать, не пытаются оставить здесь и задержать - вот что значит не люди...
И ты, проведя рукой, которая еще бесплотная и похожа на дух, да... по губам как и ты думала капает яд, это прекрасно, потому люди притянутые твоей красотой будут отравлены, отравлены ядом, как они отравляли тебя.
Но этот мир стал бесплотным, стены потерялись, стены ушли, даже ненатуралы, которые освободили тебя, все стало понятным, но другим. Символьный уровень, тут все было полно символов, тут все было полно того, что ты помнила и смутно знала - внизу (конечно не назовешь это низом) был Обливион, мир духов и призраков, через который ты пробиралась в свое время, что бы выбраться из Ада, за ним был Ад, и то, что он тянул тебя, ты почувствовала почти сразу и сразу же знала, что нужно искать - хост, но не в обливионе, там только мертвые души, там души... а вокруг огоньки веры - сильной или слабой, яркие или тускнеющие, и это земля, мир, здесь нет стен, небоскребов, дорог и машин, здесь даже нет дождя, но тебе нужно к огонькам веры и не ярким и сильным, а слабым, пустым местам, трепыхающимся и неровным, те кто на гране смерти, тех кого можно легко задушить, забить, уничтожить, уничтожить душу, вырвать ее на корню, что бы она больше не посмела тебя подавлять...
Земли и Обливион - вы так много сражались за этот мир, а теперь полностью принадлежите ему, какая ирония, какая смешная ирония, какая глупая ирония... какая тупая и неблагодарная ирония. Теперь тебе нужно искать тело, но не волевое и сильное, а то которое ты подавишь своей волей, убивая его, душу, оставляя себе инструмент. Тебе нужна была не душа, а тело...
Обливион тянул, он обнимал тебя, касался тебя своими тенями, но по сравнению с той клеткой это было даже не мучительно, а приятно, ты снова была жива... И это была ты - Миан...
Память давала тебе вспомнить, давала тебя помнить, и как много демонов здесь, ты чувствовала их по огонькам веры более сильной, более жестокой, более безжалостной или глухой и слепой... видимо они все еще верят людям. Глупцы... глупцы... глупые идиоты... Люди даже ослепили Люцифера... хотя, какая разница? Люди не более чем инструмент...
Паря здесь, сейчас ты видишь знакомые огоньки:
Андариэль - дьявол, фаустианин, так же как и ты, он тоже понимает что люди должны быть только инструментом, он приходил к тебе, когда эта Мона выгнала его назвав сумасшедшим, а он посмотрел на нее, так что задрожала ты, и улыбнулся, так что эта глупая человеческая самка приняла это за приятный комплимент, а ты понимала, что он не оставит демона в плену, но дает тебе шанс самой справится с ней, словно зная какое удовольствие принесет тебе это... Он не ошибся. Но ты видишь его ауру, его веру, его силу... он - тиран этого места, правитель, пастырь и люди не более чем овцы благоговейно идущие на то, что бы их забили на бойне - правильно...
Видишь Корну - ламмаса, ты ее тоже узнала, она приходила очень часто к тебе прикрываясь маской человека, словно хотела вернуть эту долбанную Мону на работу, пытаясь открыть тебе глаза, говорила, говорила... а Мона не желала ее слушать, не хотела ее слушать, не думала о том, что в этом мире есть кто-то по мимо нее такой же "особенный"...
И нужно сейчас было найти слабое тело, которое нужно будет поджать под себя, убивая душу, убивая все о чем мечтал человек, думал человек, слышал человек и жить самой... встретится с Тираном, тут не летают небесные, но он сильней и он правитель этого места, а значит он многое знает что бы ответить тебе на вопросы, о том, как же теперь тебе, вспомнившей себя и разрешит ли он жить тебе в этом месте? Или потребует покинуть? Только организационные вопросы, но все они были пока не важны, ты чувствовала себя свободной и собой.
Теперь - так было хорошо... чувствовать даже это притяжение ада... и не быть не собой, не жить глупой жизнью, не думать всю ту чушь что думана эта смертная... как ее? не важно... теперь есть ты - Миан.
Снова быть собой, чувствуя, как память возвращается, как будто вода снова приходит в сухое и заброшенное русло... Но не целебная... не чистая... Мутная и ядовитая, но моя... Годы... бессчисленные годы, потраченные на то, чтобы оградить их, научить, не дать ужасам войны коснуться их... Их, любимых и драгоценных... их, лелеемых и оберегаемых... Носиться от дома к дому, разговаривать, уговаривать, обещать... забыв себя, забыв обо всех, обо всем... Отдавать все, до последнй крупицы, все, что у меня было им, таким чистым и верным... таким слабым и прекрасным... таким... таким трусливым и подлым, грязным и мерзким, не сделавшим ни шага, ни жеста... Не попытавшимся сказать ни слова, когда меня забирали эти... пернатые... Небесное воинство... Они испугались... отступили... они не представляют, чего нужно бояться...
...Века внизу, в темноте, без права на надежду... когда воспоминания о каждом дне, прожитом там, на острове заставлял корчиться от стыда, от стыда за себя, за свою глупость, слабость, мягкость... Как они должно быть смеялись... глупцы... предатели... Каждую секунду я помнила об этом, каждую секунду... пока моя любовь и доверие к ним переплавлялось в ненависть... Они достойны лишь того, что им было уготовано с самого начала, стадо... годные лишь на то, чтобы их использовать... Это их огни.. огни... слабые и сильные... нужно просто выбрать... выбрать то, что нужно мне... То, что не станет моей клеткой, что будет средством, даст свободу...
Века? Ты не знала сколько лет прошло, там не было ни времени, ни света, ни темноты, там не было даже ничего и никого, не было людей и было так много времени подумать, понять, ощутить, почувствовать, и... осознать, какой же дурой ты была... какими дураками были так многие демоны, какой дурой... была и ты.
Но ты полетела к пустым местам, к людям чье отчаяние было так высоко, что не было сил цепляться за жизнь, что не было сил понимать... где они показывали свою истинную суть и тебе от них нужно только тело, только тело ты и так достаточно знаешь о этом мире, где выключатели, что такое машины... тебе нужно только тело и нужно было "как в магазине", только выбрать...
Первое к кому ты подлетела - был мужчина, симпатичный и молодой, не накаченный до невозмутимого состояния "шкафа", но и не "жердя", он сидел на диване, с книгой, и ты чувствовала его отчаяние, чувствовала как что-то выпило у него душу... Красивый, светлые, золотые волосы, больные серые глаза, легкая рубашка, брюки, он был босиком, и иногда, словно не веря, смотрел на телефон... вздрагивал, и опускал глаза в книгу... читал он "Лолиту", название тебе ничего не говорило.
Второе такое же пустое место - оказалось миленькая девушка, лет 16 - которая была голой и тело у нее не было еще женственным, она висела в какой-то комнате в петле, умирала, интересно, что так довело ее до отчания что она решила повеситься? Впрочем - много что.
Третье - лежащая старушка на какой-то лестничной клетке, колотящая руками в закрытую дверь и содрогающаяся крупной дрожью, что с ней? Но она так слаба и с каждым таким ударом убивает часть надежды связывающей ее с этим телом.
Черноволосая гарпия - лежащая в ванной закинувшая руки за голову, но ты чувствуешь что она держится из последних сил, что-то ее мучает изнутри и она так слаба, вот ее что-то забросало по ванной и она судорожно глотает ртом воздух хватаясь за опасную бритву и желая перерезать себе глотку, мгновение и она это сделает...
Парень красивый и соблазнительный - он танцует где-то, изгибается как змея, таких бы назвали блядями и шлюхами в этом мире, но он был красив, такой дурманящий, такой привлекательный, такой лживый... он похож на отчаявшегося паука вящего свою паутину, и затаскивающего туда всех желающих, только вот ему самому от этого не легче. Он стриптизер... красивый мужчина. И тоже на гране срыва...
Девочка, лет 12-14, которая стоит сейчас над постелью какого-то мужчины с ножом в руке и страхом перерезать ему горло... она боится своих желаний, вот такие это желания смертных, кажется тот человек что сейчас лежит причинил ей так много боли - чо она готова его убить...
Можно было искать дальше, спеша от одного полутемного огонька к другому... можно было, остановиться на ком-то здесь, их души можно было вырвать целиком, вырвать и убить, наслаждаясь каждым мгновением. Пока только одну...
Слабые... жалкие... не сумевшие справиться со своей жизнью... Даже со своей ничтожно короткой жизнью... Молодые и старые... мужчины и женщины... почти дети... Картинки в калейдоскопе... блики на воде, волны, уходящие в песок и то ценнее и прекраснее... нечто, не достойное внимания, не достойное жалости. Мужчина с книгой, девочка с ножом... старуха... просто одежда... с морщинами, или красивая и притягательная... Слабая или сильная и озлобленная...
Как будто испуганный мужчина... Я заглядываю ему в глаза... ждет звонка? Боится его? Слабый и безвольный... Что опустошило его? Кому уже отдал свою душу... или чему... Слабый...
Старуха в подъезде... Уже сейчас никому не нужна... никому... Девочка в петле... тоже... слабые, сломленные... Что с них взять? Девочка с ножом... просто интерес... ни выбор дороги, каждая из которых ведет только вниз, в ад, ни действие, ни бездействие не принесет ей облегчения, не поможет... Забавно... эта девочка будет страдать, чтобы она не выбрала и мешать ей. становиться ею нет смысла... Она сама справляется. Мегера в ванной... исступленное и сильное лицо. Гарпия... жалящая и терзающая... в каждом движении ненависть... ненависть... Сильная, жесткая... красивая. Не такая, как стриптизер... Он... он подошел бы... его красота может помочь... но его согласность раздражает меня и отталкивает, игра в любовь, "да" по умолчанию... Просто сделать больно слишком просто... его доступность, его красота... Он слишком похож на людей, слишком человек... Гарпия в ванной - чем-то похожа на меня... жалкое подобие, слабое напоминание... Быть собой... В ней можно быть собой... Нужно только загасить ее огонек, и без того слабый...
Ты сделала свой выбор и где-то в глубине души сжалась, сжалась словно новорожденное - должно же когда-то получиться, не может же быть и это тело быть клеткой... ты вошла в него в тот момент, когда бритва пропорола шею и душа готова была вылететь из тела в сладострастный покой, но ты поймала ее, поймала и заставила гореть и мучится в агонии умирающего тела, заставила мучиться, разрываемой на части, постепенно сжигая, вместе с конвульсиями тела, которое больше не принадлежало этой душе... ты заставила душу, душу этой девушки мучиться и гореть... безжалостно, с наслаждением, впитывая в себя каждую капельку этой агонии, то что она заслужила и ты понимаешь, что это... прекрасно? Отчаянно? Так... на губах мягкий и терпкий вкус ее крови, всего лишь царапина на шеи, она успела перерубить себе артерию или вену, ты не очень хорошо разбираешься в человеческой физиологии, но сейчас ты можешь потратить немного веры этой смертной - немного твоей веры, что бы залечить эту царапину хотя бы до того размера что бы из нее не хлестала кровь...
Ты сосредоточилась и чуть напряглась залечивая эту глупую ссадину, и только после этого поняла, что это тело что-то раздирает изнутри, сжигает его что ли... толи что-то тебе хочется, толи еще что, руки трясутся, голова кружится, но нет ни капли души этой смертной, ты чувствуешь как она умерла внутри тебя и это чувство придало тебе сил, сейчас улыбнутся, вздохнуть, и не смотря на какую-то рвущую тебя изнутри боль, не твою боль, а боль этого проклятого тела - расслабиться. Ее - нет, а это не самое плохое тело твою...
Только вот вода в ванной окрасилась в красный цвет... да и ванна сама какая-то обшарпанная, какая-то серая, обшарпанные стены, покосившаяся раковина, унитаж с ржавчиной, в изрядной копоти зеркало... вода, горячая, которая сейчас с кровавыми разливами обнимала твое тело, которое по какой-то непонятной причине содрогала судорога...
В дверь стучали:
- Беатрисса! Трис! Твою мать что происходит?!
Голос был явно мужским, изрядно красивым, но до голосов Намару или Ламмасу не дотягивал, просто приятный и не резавший слух.
Вода... Тихий плеск, появилась рука, моя теперь рука, узкая кисть, тонкие пальцы... Она конвульсивно сжалась, дернулась, бритва упала на пол, тихий скрежет по кафелю. Тело... мое тело, я села, выпрямилась, вода, ржавая, розоватая от крови заколыхалась по ванной, выплеснулась. Я оглянулась. Что-то скручивало изнутри, ныло, жалило, но лицо этой... этого тела оставалось бесстрастным, лишь застывшее выражение... Еще не мое выражение. Поворачиваю голову на стук и крик,
- Вс... - Голос резко сел, слово сорвалось, пришлось кашлянуть, прочищая горло. Горло... Рука скользнула к шее, пальцы проверили нет ли шрама, закрылась ли рана... - Все в порядке.
- Трис!
В дверь ударили плечом, с какой-то силой, но явно недостаточной что бы выбить эту хлюпкую дверь с первого раза...
А твое тело била дрожь, озноб... какая-то непонятная судорога, но пока это было только фоном, а на шее, когда ты провела рукой, раны не было, но остался неровный, кривой шрам, нанесенный опасной бритвой, которая сейчас валялась на полу, только шрам, но крови уже не было... возможно последний и останется.
- Я в порядке! - Уже злее, в тон ему, с силой. Резко поднимаюсь, с плеч, груди и рук потоком вода, встряхиваю головой - волосы взметнулись и опали на спину и грудь черными влажными змейками. Тело все еще сотрясает непонятная мне дрожь, розовая вода ходит в ванной, выплескиваясь на пол, растекаясь неровными лужицами. Злость... Ты злишься? Или... Шаг, я уже на полу, по щербинкам и неровностям пола потекла вода, шаг, я открываю дверь, щелкнуть задвижкой и распахнуть. И что ты хочешь? Что хочешь... чего боишься?
Голос мужчины был злым, ты точно могла сказать что в нем смешалось две злости на тебя и на себя, жестокая ненависть направленная на всех окружающих и вполне плотское желание - оттрахать тебя, не взять силой, а просто поставить сейчас не смотря на твое желание или не желание в позу, ты как представила на четвереньках, перед ним... Ты не успела открыть дверь, ее он выломал внутрь, хотя как ты понимала дверь открывалась наружу и на пороге стоял - высокий, больше 1.80, короткостриженый мужчина, волосы были темно русого цвета, глаза были приятными, притягательными, но то что ты чувствовала никак не отразилось на них, словно корочка изо льда, из одежды были только брюки, а в руках, ты не поняла было что-то... Он влетел в ванную, почти столкнувшись с тобой в дверном проеме... и увидев тебя, которая едва-едва стояла, рассмеялся, приятно и одновременно отталкивающе:
- Ну, что решила сбежать милашка... Трис, ты меня разочаровала...
И ты поняла сейчас он тебя изобьет и как ты чувствовала даст что-то, от чего по этому телу распространяется - какое-то дикое блаженство.
Нет... Что хотело это теперь уже мое тело, от чего корчилось тут, в ванной и резало себе горло, что хотел этот человек, избить меня, или оттрахать... Мне было все равно. Сейчас все равно, сейчас он был всего лишь человеком, которого можно всего лишь использовать, я не знаю, что он там значил для нее, но для меня он... Он просто оказался тут, вовремя или не вовремя, для меня или для себя... Намек на нехорошую, злую улыбку чуть тронул мои губы, но он может принять ее за что угодно,
- Разочаровала? - Иди сюда... я буду нежной... - А так?
Мои глаза поменяли цвет, какими бы они ни были до этого, я не знала, но теперь их цвет поменялся точно. У людей не бывает таких глаз. Черный цвет, казалось, стекал с волос вместе в водой, они струились, летели, а не лежали на спине мокрыми дохлыми змеями, я стала высокой, я стала прекрасной, я стала Миан...
И ты предстала перед этим человеком, который застыл открыв рот - именно открыв рот и пытаясь проморгаться - ты стала видением дурманящей красоты, видением в сравнении с которым побледнела бы красота сияющих ангелов Намару, золотые волосы, летящие от ветра за спину, и глаза которые смотрели на это ничтожество, цвета прибоя... губы, вкусные, полные, и во всем образе словно поселился намек на сладострастие, желание, вожделение и да, то что ты будешь нежной, как никогда... Темные глаза морского прибоя, больше не было черных волос этого хоста, больше не было всего этого хоста, он был не более чем средством показать этому ублюдку - кто ты на самом деле... по твоим ногтям стекала темно-зеленая жидкость, и по уголкам рта ты чувствовала ее, сладкую, вкусную, такую приятную на вкус... Яд, странно если ты сейчас поцелуешь этого ублюдка - ты можешь убить его, а можешь заставить мучиться в агонии... и смерть в любом случае будет не мгновенной. Твой голос был чувственным и глубоким, незабвенным и желанным... Твой голос стал песней сирены, вожделенной, желанной, нужной, которая заставляла себя слушать.
Мужчина встал в проходе и разжал руки по полу покатился шприц с чем-то внутри - и он был нужен тебе... шприц, ты невольно проследила за ним взглядом и не смогла сдержать дрожь и то, как трясется это тело, ты чувствовала это, но это было невидно в твоей истинной форме.
- Она успела от тебя сбежать... - Это тело может хотеть чего угодно, мне сейчас нужно совсем не то, на что смотрят эти глаза. Я не отводила взгляд от мужчины, смотрела прямо в глаза, иди сюда... На губах смутная улыбка, плечи чуть назад, что он знает о разочаровании? Что он может о нем знать? О том, как отдаешь всю себя, не думая ни о чем, кроме... А потом... Иди ко мне, иди... Зачем тебе кто-то еще? - Но есть я...
Мужчина кажется не верил глазам... не верил тому, кто и что было перед ним, он тряхнул головой, повел плечами, но сделал первый шаг к тебе на встречу... потом уверенней еще один, потом еще... пока наконец одной рукой (ни о какой нерешительности, здесь и речи и идти не могло) взял тебя за плечо, о да... он хотел тебя, ты это видела, чувствовала понимала, тебя и только тебя.
- Ципа, - его голос был отталкивающе приятен...
Он не спросил ничего, только его руки уже увлеченно лапали твое тело - словно перед ним был кто-то не смотря на сказочность, но что можно было поиметь и потешить свое достоинство.
Я просто ждала. Ципа... Неужели ему все равно, какая женщина зашла в эту ванную и какая вышла... Он же звал ее... двери ломал, и что? Они не меняются... Не меняется ничего, они лишь изобретают новые способы предательства... Мелкое, ненужное, сиюминутное...
- Тебе все равно... - Равнодушное утверждение, спрашивать тут не о чем, я протягваю руку, неужели он не замечает зелени, ядовитой и сладкой, что капает с нее, провожу по лицу, но на полпути нежное касание превращается в жесткую хватку, я впиваюсь взглядом в его глаза, удерживаю, тварь... - Тебе все равно, Трис ли я или... а может, я демон из преисподней? Я тебя сейчас убью, и все, что мне нужно, это твоя душа?
Хватка становится слабее, я улыбаюсь, но в глазах нет и следа от той улыбки, что стекает медом с губ, глаза жестоки, злы, они равнодушны эти глаза и все, что им нужно, это его страх, его отчаяние, его вера.
- Мне не все равно, - улыбнулся мужчина раздевая тебя и так раздетую взглядом, странно было ощущать этот похотливый и немного не верящий взгляд, почему-то по нему казалось, что он знает что ты далеко не "Ангел", почему-то по нему казалось, что он не верит тебе, и следующая фраза это подтвердила.
- Ты мне все равно скажешь, куда она ушла.
Мрачная и жестокая уверенность была в его словах, когда он рукой провел по твоим волосам и сжал их, наверное рвани он сейчас вниз - будет больно даже тебе, да и хватка у него оказывается намного слабее твоей... В нем не было страха, не было отчаяния, не было ни капли веры, а только эта усмешка на губах, которая уже обещала тебе - ничего хорошего.
- Так или иначе.
И уже улыбнулся губами, но глаза были жестокими, наверное такими же как и у тебя:
- У меня нет души...
Словно немая констатация факта, когда он смотрел на тебя и улыбался губами, улыбался... и точно, как ты чувствовала не собирался спрашивать сейчас ни о какой "Трисс"...
- Сейчас узнаем... - Улыбка почти нежная... шепот, сладкий, манящий... тварь... я не могу убедить его словами, доводы и аргументы ни к чему, да мне это и не нужно сейчас, какие доводы и аргументы... я просто теряю время. Он видел, как его Трис стала мною и не поверил... Поверит. Так или иначе. Потянувшись, чуть приподнявшись на цыпочки, он выше... даже сейчас он выше, прижимаюсь... лица совсем рядом, я даже чувствую холод его глаз у себя на теле, лице, руки на волосах... - узнаем...
Губы все ближе и ближе, празднуй победу, у тебя еще есть время, пока яд не добрался до сердца, пока оно свободно от его остроты и горечи.
Когда ты потянулась к нему с поцелуем, парень ухмыльнулся, и схватил тебя за волосы, ответил на твой поцелуй, но... но... он целовал тебя с каждой секундой понимая, что попал, с каждой секундой понимая что-то что один он мог понять, и он застонал и выдавил из себя:
- Сука...
Выдавил так, словно это были последние его слова... Да, он поверил в тебя, поверил и ценой его стало может быть жизнь, может быть здоровье, он рванул тебя за волосы, падая, опускаясь перед тобой на разбитый и грязный кафель ванной сначала на колени, а потом и на бок, судорожно хватая ртом воздух... пытаясь вздохнуть, на его губах не было ни цвета, ни вида - яда, только ты понимала насколько сладкими были его губы от твоего яда и того, что ты только что с ним сделала... он бил руками по кафелю, кажеться даже оцарапав руку о опасную бритву, хватаясь руками за горло... Его смерть будет долгой и теперь в его глазах был страх, отчаяние и так нужная тебе - вера. Вера... да, он верил в тебя, да, теперь он верил в тебя, теперь... но теперь для него стало агонией, когда он валялся перед тобой...
Хотя как ты чувствовала тебе бы еще немного веры, совсем капельку и с этого ублюдка ее тоже можно получить... добить его и поступить как ангел милосердия или рассказать, что его ждет там, на той стороне... что? Обливион, вечные скитающиеся мертвые души, там нет ни Рая, ни Ада... там есть только вечный круговорот душ, Ад был создан для демонов, а из Рая вы пали... или рассказать и соврать ему о Аде? Он все равно ничего не будет знать, ничего не узнает, потому что он на пороге смерти с его можно выпить досуха, полностью уничтожить... или оставить здесь мучиться и посмотреть на его страдания...
- Тварь, - едва дыша, произнес он, пытаясь выползти из этой комнатушки, но движения были ленивыми и вялыми, почти невозможными...
Тебя же, дрожь этого хоста не унималась, и возможно, если ты что-то сейчас не сделаешь, то повалишься вслед за этим придурком.
- Ты хотел знать, где Трис... Твоя Трис мертва... У нее не было шансов... Она убила себя. - Я отошла от него, его мучения никакого удовольствия мне не доставляли, все что нужно уже было у него взято. Почти все... Я подобрала шприц, это тело было больно, это - лекарство... видимо. Вот что швыряло ее по ванной, вот откуда эта странная дрожь, озноб и слабость. Мне это не нужно. - У нее не было шансов... У тебя еще есть. Ты хочешь жить? Хочешь?
Так ласково и так заботливо... Тихо... Так, чтобы он забыл, почему он сейчас валяется тут, на грязном полу, не в силах даже выползти в комнату, не в силах даже бросить мне в лицо все, что хочет... О, как он хочет сказать больше... но силы... где их взять эти силы... Сев на колени рядом с ним, но так, чтобы он не смог дотянуться, продолжила так же нежно,
- Ее тело будет моим, ты ничего с этим поделать не сможешь. Как и с тем, что ты сейчас умрешь. Сам не сможешь... Я могу помочь. Хочешь? - Я его сестра, мать, любимая, я боюсь за него, голос течет медом, сладким, ядовитым, он мне нужен, я за него боюсь, голос вьется вокруг него, он уговаривает и соблазняет, и лишь глаза такие равнодушные и холодные выдают мою ложь. Но он не видит глаз, я опустила ресницы, он поверит, кто бы не поверил? Он так цепляется за свою жизнь, он согласится, главное, чтобы у него хватило сил на укол. - Помоги мне, я помогу тебе, мы будем вместе, ты будешь жить... То, что так было нужно Трис... сейчас нужно мне. Ты дашь мне сил, я спасу тебя...
Я не шелохнулась, но знала, не видела, но чувствовала, что золото темнеет, волосы становятся черными, глаза, тело, черты лица меняются, это снова Трис, ее морщинки в уголках глаз, ее пальцы нервные и тонкие, это снова она. Шприц в ее руке, и рука протянута ему, но так, что придется еще наклониться вперед, чтобы он дотянулся, я жду ответ, я жду...
Мужчина - который лежал теперь на кафельном полу, трясся, он скреб пальцами по кафелю, и кровь, когда он случайно саданул рукой по бритве мазала пол, мазала кафель... Он смотрел на тебя большими, ошарашенными глазами, он хлопал глазами, словно большая пластиковая кукла которой что-то сейчас говорили. Он лежал на спине, пытаясь дышать, снова и снова заглатывая оставшийся на губах яд... Он смотрел на тебя а в его глазах, то нарастала то гасла паника, он снова вздрагивал, тело его била дрожь, он почти не шевелился. На твою речь он только закрыл глаза прошептав:
- Кто ты... - но это не было вопросом, только безумная, только единоличная, только одна единственная фраза, когда его голос слат не уверенным, стал почти безжизненным, так похожий на хрип - и глупые попытки дышать, становились ложью и бредом... Он облизал губы и смотрел на тебя все так же снизу вверх, он было протянул трясущуюся руку, но только тряслась он не мог не перевернуться что бы вколоть, не мог не сесть удобней, он просто лежал.
- Я... могу попробовать...
Но неуверенность в его голосе, трясущаяся линия губ, щеки на которых образовались ямочки.
- Я хочу жить...
Последние слова были произнесены так, что наверное мертвый бы встал, проникновенно, тихо и как ты поняла, жить что бы уничтожить тебя, убить, что бы... сделать хоть что-то только бы не лежать здесь и беспомощно умирать, он врят ли понял от чего ему так стало плохо и от чего он умирает.
А он смотрел на тебя - веря, веря тебе, поджал губы и даже кое как - рукой попытался помочь, что бы ты усадила его удобней, но, он скорее только мешал, чем помогал - он был действительно слаб, что бы сейчас, повернуть твою руку, и стянув ремень с пояса обвязать руку, чуть выше локтя, дрожащими своими руками, его колотила дрожь, ему - ты это видела - было вполне понятно плохо, он регулярно сглатывал, закрывал глаза, регулярно сдерживался что бы не оставить содержимое желудка прямо здесь, на полу в ванной комнате.
Через некоторое время и какие-то манипуляции его с твоей рукой, он ввел иглу, но толи не туда, то ли не так - но тебе лучше не стало, совсем не лучше, даже хуже, ты поняла, что по руке распространяется боль, еще большая и еще более невыносимая чем до этого, и что тебе ни капельки не стало легче, в то время как парень обессиленно осел у стены, не смотря на тебя, а кажется - его состояние после твоего поцелуя, только ухудшилось. Шприц был зажат в его руке, уже пустой...
Рука немела, не помогало даже то, что я пыталась растереть ее второй, как-то разогнать кровь по жилам, убрать боль, она уже надоела, она мешала своим непрекращающимся зудением, отвлекала, я ее больше не хотела.
- Что ты сделал? - Тихо, медленно, еще не вся нежность обернулась металлом, острым и тонким, лезвием, которое мазнет по тонкой ниточке его надежды, отрубит ее, и она будет плыть... плыть в воздухе даже тогда, когда он откинется на грязный кафель и закроет глаза. - Что ты наделал...
Это не важно, не может быть важным, выход есть всегда, я поднялась через боль, растущую во мне, через муторность и тяжесть, уже не обращая внимания на лежащего, на его глаза, шприц в руке, поднялась и вышла из ванной. Если боль уйдет, я останусь в Трисс... пока... А если нет, то...
Руке было больно, неприятно и то что ты ее пыталась растереть, создавало еще больше боли, чем было до этого - ты не услышала ответа, или ответом был только хрип этого парня, или что-то большее чем хрип. Ты не услышала точно, не поняла. Да и зачем спрашивается. С трудом поднявшись, это было невыносимо, это было ужасно, ты вышла из ванной - оказавшись в полупустой комната, большая трех спальная кровать, которая стояла посередине, открытый шкаф с разбросанной, непонятно мужской или женской одежде, еще куда-то ведущая дверь, закрытое жалюзями окно и духота... духота от которой не знаешь что делать, а еще эта боль, которая и не думала проходить, а кажется становилась с каждым мгновением все больше и больше. Потертый желтовато-больной линолеум, мебель деревянная и потертая, здесь не было ничего современного, просто старая, ободранная и серая комната, серая как и дождь за окном... который здесь был отчетливо слышен и бил по голове, а голова болела, нарастающей и неприятной болью.
Дождь... все тот же дождь, а показалось, на какой-то миг показалось, что все закончилось. Что болезненность ушла желтоватым туманом, что будет свобода от желаний Моны, Трисс, Дженни, Кэти...
Я поднесла руку к глазам и пару раз сжала и разжала кулак, это не моя боль, мне все равно... Не моя боль, не моя комната, не моя жизнь, которая закончилась, и воспоминания о ней умирают сейчас в ванной. Не моя, но рука немеет, болит, стягивает все на себя, я валюсь на кровать, продолжая растирать эту руку просто уже от злости, пусть болит, пусть будет тяжело дышать, пусть..
Ты повалилась в смятые, серые, или тебе они только такими казались, серые простыни, не мягкие и не лоснящиеся, а грубые и тяжелые - неприятно касающиеся кожи. Боль не уходила и не унималась, словно то, что ты лежала ей давало разрастись, усилится и увеличится, словно все это давало ей снова вздохнуть и подчинить себе это тело. Так, что шевелится становилось почти невыносимо и невозможно - когда тело бьют конвульсии и хочет одновременно лежать или метаться в поисках спасительной дозы - ничего не менялось и ты уже сама, бросалась, точнее вскидывалась, и непонятно хотелось тихо скулить или кричать. Тут видимо никого и не было, потому что никто не вошел в комнату, да и в квартире не было тихо... дождь, гром, молнии, все это переплеталось, заполняло комнату, глушило и забивало сознание, давая телу биться в агонии, и ничего не проходило, ты не заметила как вместо того что бы тереть руку, стала ее царапать ногтями, и как снова и снова тело вздрагивало и уже почти отказывалось подчинятся.
Все... дальше лежать и ждать смысла не было. Если эта Трисс впадет в кому, если она станет куском неподвижного и безвольного мяса, если просто попадет в больницу, и ее там обколят... Нет, тут мне делать больше нечего.
Сцепив зубы, не обращая внимания на боль, все равно скоро все кончится, сползаю с кровати, иду обратно, обратно в ванную, за бритвой.
Пусть больно, пусть тяжело, все что угодно, лишь бы не зависимая неподвижность, снова несвобода, невозможность выбраться, уйти из ненужной и бесполезной оболочки.
Наконец-то ты оставила это больное, никчемное тело, которое уже кажется начало терять сознание и себя в этой страшной агонии, которая ничего,никому бы не принесла. Снова агония тела, она никому не нужна и прежде всего не нужна тебе, что бы снова оказаться в клетке, только обретя свободу? Что бы снова оказаться - запертой в этой глупой, несчастной, умалишенной человеческой оболочки, которая ничего не может сделать - которая тяготила тебя сейчас и приняла боль, не ту которую ты помнила одиночества в аду, а другую вполне физическую и это было ненужно, невыносимо, глупо... Тело можно было поменять - легко и просто. Ты вылетела из оболочки и наверное она умерла после этого - или не умерла, но это было не важно - если они оба не умерли, может быть научатся чему-то или оба умрут, какая разница? Они все равно - никогда не учатся ни на чем, и обладают слишком короткой памятью.
Междумирье... странное междумирье, такое чужое и такое больное в своей обусловливающей и обнажающей пустоте и наполненностью, духами, не сказанными словами - всем тем, что никогда не обретет физическую оболочку или либо вышло из нее как мертвый дух человека или либо ищущий ее, как выбравшийся из Ада демон или сменивший хост... Ты покинула это тело и это не вызвало никаких эмоций, кроме как ты могла облегченно вздохнуть и закрыть глаза улыбнутся - наконец-то не было этой невыносимой, жгучей боли, агонии умирающего тела видимо во второй раз... Нет, клетки из тела, больниц, людей, их глупости, ты совсем не хотела, это все было бредом и тупостью, такой от которой невольно сводило челюсти - бред. Людской бред, бред ничтожеств, даже тело найти себе, среди них - это уже наверное подвиг! Ты вырвалась из тела и даже не посмотрела что там остается за твоей спиной... вырвалась в темные потоки обливиона, вырвалась в темные густые составляющие - потоки, течении, струи, водопады и кажется это все состоит из мириада и мириада душ...
И тебе просто нужно было выбрать, странное свойство этот выбор... Междумирье, мир забвения, мир пустоты, мир где все дороги кажутся сплетены в одну или наоборот переплетаются и в их клубках, словно клубках змей нельзя найти ничего.
Возможности...
Черноволосая длинноволосая, почти по низ лопаток, креолка, с печальными зелеными глазами, она где-то сидела, обхватив тонкие колени и ноги - руками, тонкие длинные пальцы перебирали платок или шарф, что-то цветное, аляпистое и яркое, на пальцах играли несколько колец, два золотого цвета и три серебрянного цвета, это легко могли быть дорогие украшения и так же легко могли быть побрякушки. Джинсы, которые были видно насквозь промокшие, топик, который закрывал только грудь и часть плечей, оставляя длинные смуглые руки открытыми, и немного полноватый живот. Она сидела, перебирала это нечто в руках, смотрела куда-то на ее зеленых глазах была устала пелена забвения. Она выглядела молодой, на вид 20-25, полной сил, необычная и интригующая внешность, слабая душа, которая легко умрет, если того ты захочешь.
Вторая - русая брюнетка, темный русый цвет, коротко стриженных, которые были взлохмачены и так смешно выглядели на ее совсем юном курносом личике, ей было лет 16, может 18... Она выглядела миниатюрной и крошечной, около 150, может даже меньше или больше, но не намного, тонкие ладошки, длинные пальчики, длинные ноги, но все это казалось кукольно абстрактным - нарисованным, игрушечным, невинно-глупым... на таких девушек не смотрят, на них глядят как на сказку и проходят мимо, потому что такие не для них... они так думают - стереотип. Короткое платьишко, черного бархата, на шее бархотка, наверное она куда-то идти - но чувствуется что-то что говорит ей, что жить ей недолго или она сама хочет умереть или понимает что умрет. Счастлива.
Третья была - странной, в ее внешности причудливо переливались странные черты, неизменно зараживающие, но такую внешности возможно кто-то найдет ослепительно красивой - белые белки глаз и обворожительно черные глаза, шоколадная кожа и светлые видимо крашенные волосы заплетенные в хвост - гордый внешне взгляд, расплывчатая улыбка полых губ, она где-то сидит и толи играет, толи рисует, толи что-то творит, а ты чувствуешь, что она уже безнадежно устала это творить... может снова и снова пишет письмо? может снова и снова что-то пытается делать... теплый пушистый свитер, тонкие, сейчас заломанные самой же ей пальцы, наполовину стертый лак для ногтей.
Они все оказались где-то поблизости и ты всех их увидела, мгновенно и сразу, можно было идти дальше и выбрать из кого-то другого, можно было бы остановиться на одной из них.
Все трое вполне подходили... каждая из них... Они были красивы, манящи и могли послужить хорошим пристанищем. На них будут останавливаться взгляды. Любая из них... Креолка.. Экзотическая внешность, прекрасные зеленые глаза, отталкивало лишь то странное, что в них было. Что это могло быть? Что-то мешающее и неудобное, как у Трисс, или легкое и проходящее? Выяснять это не хотелось, были более важные дела, чем перебирание тел.
Глупая маленькая счастливица тоже была замнчива, куколка, которая будет стоять в витрине, которой будут любоваться, не думая о том, чтобы забрать ее с этой витрины. Но ее счастье притягивало, мне было просто любопытно... И ослепительная красота негритянки была не так притягательна, и зеленые глаза креолки. Усталось, безысходность и безнадежность... таких огоньков вокруг было много, каждый второй страдал от нежелания ничего, а вот куколка... мне просто любопытно. Любопытно, ново и завораживающе. Пусть так...
Тело - оказалось таким маленьким, кукольным - она была всего лишь140-150 в росте, почти наверное карлик, по крайней мере на фоне всех остальных под 180-190... миниатюрной, такой крошечной, что тебе даже в этом теле стало неуютно, как можно быть такой маленькой? Такой миниатюрной, такой... у тебя не находилось слов. Маленькие ручки, длинные ноги, небольшая грудь... платье которое видимо сшито на заказ, зонт - улица и дождь, потоки воды, которые летят на зонт, видимо мужской, и который очень с трудом держит эта крошка в руках, какая-то улица. Ее душа безумно легко отдала тебе тело, словно только и ждала что бы уйти - а улыбка, которая была на лице, была не более чем улыбкой куклы, глупой, ненужной, никчемной, потому что в душе, ты не почувствовала и признаков какого-то счастья. Словно это тело было почти пусто...
Цокающие шаги, высокие каблуки, асфальт, дождь, молнии и гром, непонятный район, обычные несколько этажные здания. Ветер... и уже сгущающая ночь, которая окончательно забирала этот мир в свои права, точнее какая разница сейчас ночь или день - да духота была не такой невыносимой, но дышать было тяжело.
Стерев с ее лица кукольную улыбку я остановилась. Какая она крошечная... маленькая, кукольная... Ее счастье оказалось легкой позолотой, которая привлекла внимание и слетела, как только мои руки коснулись коробки, в которой она была, эта кукла... Долли... Мне было в ней тесно, но не невыносимо, может, я смогу привыкнуть? То, что она оказалась пустышкой, что я не нашла там ничего интересного, разочаровывало, но не слишком, ее можно было так же легко сменить как и любую другую... на любую другую.. Перехватив зонт поудобнее, взяв его одной рукой я огляделась. Такая же духота, такая же дрянь, летящая с неба, то же самое ощущение тяжести, как будто что-то давит сверху, заставляя пластаться по земле, тяжело поднять руку, тяжело сделать шаг... Если бы не ветер, это было бы вообще невозможно сделать. Но стоять, просто стоять посреди улицы, под дождем, под рухнувшей с небы водой не было смысла. Проведя рукой по вихрам волос, привыкая к своим новым рукам, к своим новым волосам, телу, я пошла вперед. Нужно выйти к дороге, нужно выйти куда-нибудь.
ты шла по тротуару - странно не подворачивая ноги, на таких огроменных каблуках - видимо это тело не плохо на них ходило. Шла по дороге, по проезжей части нет-нет, проезжали машины и не знала этой части города, ты не знала даже где ты вообще находишься, может это тело и знало - но не ты. Домики, обычные для Нового Орлеана, такие были везде, узкие улочки, никаких широких проезжих частей за городом, видимо где-то в города... и зонт все равно приходилось держать двумя руками, он был слишком тяжелый, что бы легко удерживать его одной.
Тело не плохим, гибким, уверенным, правда не сильным совсем, да в нем без соседней души было намного лучше чем в Моне - если надоест, можно будет поменять в любой момент.
Гибким, уверенным... пусть маленьким, пусть слабым... поменять можно в любой момент, главное не запустить все так, как с Трис... О Моне мне вспоминать не хочется, такого я больше не допущу, сильная душа... они все будут сожжены, мне не нужны соседи.
Цок-цок-цок... Она... я переложила зонт на другое плечо, просто пройтись, просто в одиночестве, пусть и под таким дождем, пусть он давит с неба, я снова была собой, не совсем, но все-таки... Немного одиночества, немного свободы... Искать другого? Зрелые женщины, роскошные тела... Жадные взгляды... Всего лишь способ, еще успею..
Одиночество... это маленькое тело, на которое иногда смотрели глаза проходящих мужчин и женщин, но никто не стремился ни остановиться, ни приблизится, все смотрели как нечто дорогое, дорогую игрушку, на которую трудно поднять руку, а тем более кому-то сказать, что она твоя... Да, тело было игрушечным, и выглядело именно так, и один Люцифер наверное знает, а может не знает и он чем оно было до того как ты вселилась в него.
Одиночества, картонного одиночества было предостаточно, возможно была и свобода, может быть она тоже была картинной? Картонный мир, казалось он смотрел на это теле пластмассовыми глазами и улыбками, не осуждая, но восхищаясь как игрушкой. Машины ехали по улице, прохожие шли рядом с тобой, на встречу и напротив. Желтые огни домов, болезным светом как и фонари освещали ночную улицу... все было болезнено игрушечным, пластмассовым, не настоящим казалось все это смотрело на тебя - словно кукольный и карточный домик, словно ты была (а ты и была немного не из этого мира).
Нравилось ли тебе такой взгляд на этот мир? Силиконовый, пластмассовый, не настоящий... словно безразличие выпячивалось на первый план вместе с тем, как касаешься огня - он горячий, красивый, но до него не дотронешься.
Скользящие взгляды, скользящие по пластмассовому лицу, по кукольным глазам, Долли... Цок-цок-цок, ее счастье оказалось пустотой, она сама куклой, круглоголовой, наверняка глаза синие-синие, странная и пустая... Пластмасса душила, сквозь этот силикон было тяжело дышать... или это просто дождь... взгляды оставляли грязные мазки на лице, на руках... Их тут же смывало дождем, и они появлялись снова. Снова и снова. Странная передышка, странная красота, странное тело... Не мое...
Астрал, Оффтоп
Список форумов · Кладбище · Городское кладбище · Не решиться сделать шаг
Бумаге, боюсь, было бы посрать на писателя, если бы она умела думать. 
)
