Последний ханъё, Сумерки империи (ЗТ)

- С севера нынче много бегут. Говорят, варвары разоряют побережье?
Ему освободили путь, пыль под ногами стала не просто пылью, а пылью столичной. Рядом с заставой грудились невысокие массивные здания - какие-то склады. Где-то далеко и высоко, укрывшись за двойным рядом крепостных стен возвышался императорский дворец.

Сёдзу сделал всего семь шагов, когда понял, что уже забыл название той деревни, которую назвал своей родиной.
Он обернулся, махнул рукой стражника и неторопливо пошел вперёд, надеясь обогнуть склады и выйти туда, где могла быть еда. При этом, он старался не думать о еде, чтобы не упасть в обморок.

После этих семи шагов он понял, что продешевил с гребнем - знание о местных харчевнях он так и не получил. Сам виноват, что не спросил. За складами начался жилой квартал, дома здесь стояли большие, заборы высокие, но улицы выметены не очень прилежно, к тому же не украшений, ни шума ручейков за изгородями он не услышал - роскошью здесь не пахло, наоборот, подгнившие жерди кое-где свидетельствовали о запущенности.

В том, что отдал гребень за бесценок, Сёдзу даже и не сомневался. Сомневался он в том, что проживёт еще хотябы полдня, если срочно чего-нибудь не съест.
Чуть подумав, он постучал в калитку ближайшего дома, рассчитывая купить себе рисовую лепёшку.

Может, ему стоило подумать чуть подольше или пройти подальше, однако никакого ответа он не получил. Калитка не отворилась, большие ворота рядом тоже остались стоять запертыми. Самое обидное - не было никакой возможности рассмотреть, что творилось с той стороны. Расслушать тоже ничего не получалось. Тишина была чертова. То ли час слишком ранний, то ли Седзу просто не везло.

- Не везёт, - проворчал Сёдзу, вздохнул и пошел дальше. Встретить бы хоть кого-нибудь, спросить, где можно купить еды...

Дерево безнадежности все росло и крепло, его листы зеленели и набирали силу, грозясь навсегда закрыть от Сёдзу белый свет, как вдруг он сделал очередной поворот и перед его взором открылось восхитительное зрелище - вниз по улице выплескивал толпу народу, шум, гвалт и море аппетитных запахов городской рынок.

- Верь, и сбудется, хоти и получишь, - прошептал Кигурава и неторопливо двинулся в сторону рынка. неторопливо не от того, что не торопился, а от того, что боялся упасть в такой близости от заветной цели. Он не любил врать самому себе - от самой заветной цели последних двух суток его странной жизни.

Подлые запахи невероятной вкусовой красоты резко били вниз живота, когда до их источников оставалось еще десять дзё, целых десять дзё, да еще и улицы, полной людьми. Стоило лишь спуститься вниз, как городская жизнь буквально обрушивалась на тебя: дома здесь были без изгородей, с приземистыми глиняными основаниями, в подворотнях играли дети, на маленьких полуоткрытых терассках грязных чайных сидели мужчины, лениво поглядывающие на кипящую вокруг суету в поисках работы или развлечений. Женщины развешивали белье, покупали снедь и прочие вещи. Слепой монах стучал в свою медную чашечку, выпрашивая подаяния. Эти обрывки успели броситься в глаза Сёдзу, пока он стремился к заветной цели.
Прямо перед ним была целая россыпь уличных торговцев едой, не считая немало количество харчевен. Кусияки, темпура, тэрияки, печеный батат буквально просились быть съеденными.

- Сколько стоит вот этот батат? - спросил Кигурава, пытаясь не думать о боли в животе?

- Три мона за прекрасный крупный клубень! Горячий батат! - даа, согреться ему тоже бы не помешало.

- Дай два, - попросил Сёдзу и полез в свою сумку за монетками. Правда, на сумку он не смотрел, а смотрел на прилавок, пожирая глазами всё, что там было, а заодно прикидывая, что еще купить. Да так купить, чтобы за несколько дней не портилось и спокойно хранилось в сумке.

Торговец проворно завернул в листья дайкона дымящийся батат, обильно посыпав золой, но руки приятно жгло. Ничего подходящего своим запросам парень не увидел, нужно было искать в другом месте - здесь все жарилось, шкворчало, и было готово к немедленному употреблению.

Сёдзу поблагодарил торговца, расплатился и огляделся, ища глазами местечко, где можно было бы сесть и спокойно перекусить.

Если без изысков, то сесть можно было прямо у стены ближайшего дома, несколько человек так и сделали, торопливо поглощая свой завтрак. Судя по скудной одежде и грязным телам, это были какие-то мастеровые.

Кигураве было совсем не до изысков. Торопливо дойдя до стены, он нашел свободное местечко и принялся жадно поедать свою добычу и одновременно стрелять глазами по сторонам.

Первый голод подавился горячим и рассыпчатым бататом, еще не успевшим усохнуть и потерять свой аромат за зиму. Столько людей вокруг себя Кигурава уже давно не видел. Здесь было куча народу, часть суетилась, часть бездельничала, но никому из них не было дела до оборванца, поглощающего свой завтрак. К слову сказать, здесь он не выглядел таким оборванцем - мокрый халат успел собрать на себя множество пыли, но это был теплый просторный зимний халат, а не бумажное кимоно, которое то и дело пестрело в толпе. На ногах его были вполне неплохие дзори, у пояса был приторочен моток веревки - словом, хоть куда парень! Даром, что за версту видно, деревенский.

Поняв, что уже не так уж и голоден, а если точней, то почти сыт, Сёдзу еще немного посидел, откусил небольшой кусочек от второго батата и убрал недоеденный овощ в сумку. Теперь он собирался прогуляться по городку и просто осмотреться.

Он никогда не видел раньше таких городов, а может и видел, но забыл, наверное. Здесь все было кучно, домики лепились один к другому, толкотня. На этом углу давали кукольное представление, а тут ученая обезьяна исполняла танец масок, на этом пороге аптекарь предлагал сушеную жабью икру для продления молодости, а его жена обихаживала лоток с приправами. Пяток мальчишек упорно учились водить кистью по бумаге, спрятавшись от палящего солнца под тонким навесом, а их учитель - старый самурай, штопал потертый шелковый оби.

Скалистым полумесяцем хребет обнимал столицу, защищая ее от свирепых северных ветров, а столица распускала свои шнурки дорожки широким веером во все стороны. Даже скалистые уступы отмечали небольшие храмовые святыни, проблескивая золоченными крышами сквозь зелень сосен. По левую руку высились дворцовые террасы, к ним примыкали дома вельмож, но их не было видно. По правую руку, почти зеркальным отражением возвышался другой дворцовый комплекс, еще более роскошный и диковинный.

//спонтанно написала за весь день только это ((

Сёдзу долго бродил по улицам города, удивляясь тому, что люди в нём не выглядели измученными и угнетёнными. Ну, по крайней мере, таких было не много. Очень удивлялся. Так удивлялся, что едва не забыл про цель своего визита. Цель...
Кигурава долго думал, прислонившись к одной из стен и закрыв глаза. Со стороны могло показаться, что он просто спит, но только показаться.
Он думал. Думал, вспоминал, складывал из цветных стёклышек воспоминаний целое мозаичное полотно. Не получалось. не хватало еще очень многих кусочков.
Постепенно его мысли ушли совсем глубоко и он действительно задремал.

В столице было тепло, на солнце совсем припекало, так что он и забыл, что зима уже спускается с гор. Назвать счастливыми этих людей нельзя было - кто-то ругался на нерадивого слугу и щедро награждал того тумакам, да и прочие лица не искрились радостью и счастьем. Люди как люди, живут себе и живут.

Проснулся он от того, что кто-то толкнул его в плечо, впрочем, без злого умысла - вокруг образовалась толпа, вытянувшись вдоль стен домов, лица у взрослых были сосредоточенные и возбужденные, много детворы радостно пялилось по сторонам, будто впервые увидев людей.

Кигурава открыл глаза, спокойно огляделся и успокоился. Нет, в этот раз его просто случайно задел кто-то из толпы, а значит - пока всё хорошо.
Минуты две он разглядывал людей, пытаясь понять, что в них есть такого общего, что могло бы их здесь собрать. Хотел было спросить, но не решился, а решился просто ждать.

Среди людского гула послышался звон бубенцов, глухой бой барабанов и нежные, едва заметные переливы флейты, похоже, приближалось храмовое шествие.

Сёдзу открыл было рот, но тут же опомнил, клацнул зубами и вжался в стену.
Ждать...
Сердце кольнуло нехорошим предчувствием, голова загудела, а ноги требовали бежать, но Кигурава сумел взять себя в руки и остался на месте.

Перезвон болезненно отдавалась у Сёдзу в голове, будто бы маленькие молоточки колотили у висков, когда впереди показался первый эшелон - храмовая стража, с белыми масками, закрывающими лицо, в ярко-синих широких плащах, полностью скрывающих фигуру. Затем - служительницы, молодые девушки в белоснежных хаори и зеленых накидках, выстукивающих каблуками своих гэта ритм, которому вторили порхания вееров в их руках, похожих на два крыла бабочки в полете над руками человека. За ними следовали крытые носилки, раззолоченные, легкий шелк занавесок сиял на солнце, грозя ослепить.

- Бежать... бежать... бежать... - стучала в голове одна единственная мысль, но Сёдзу стоял и тупо смотрел, что же будет дальше.
Когда появились крытые носилки, он отвлёкся от девушек и внимательно уставился на эти самые носилки. Всё-таки, в нём было не мало любопытства, как выяснилось - он очень хотел узнать, что же или кто же там в них прячется.

Когда очередной порыв ветра или резкий шаг носильщиков распахнули занавеси достаточно широко, то прекрасный лик сиятельной мико был встречен хором восторженных возгласов. Она была будто солнечная богиня во плоти - струящийся шелк ее одеяния будто бы играл светом дня, черные будто свежевспаханная земля волосы были украшены цветами из чистого золота, лицо ее было прекрасным именной той светлой красотой, какой описывают священнослужительниц. И это лицо показалось Сёдзу странным образом знакомым.

От мучительных попыток вспомнить, где же он уже видел это лицо, у Сёдзу заломило в висках.
- Сон, - тихо выдохнул он и во все глаза уставился на девушку.
- Или нет? Показалось? - Еще секунду назад он был уверен, что видел во сне именно её, а теперь уже сомневался.

Трудно было не сомневаться - во сне все было окутано мягким серебрящимся сумраком, а здесь нещадно палило солнце, тогда она была на расстоянии вытянутой руки, смелого вздоха, сейчас же - окружена неприступной стеной почитателей и священных облачений. Но это были всего лишь две стороны одной медали - ее прекрасного лица. От пристального взора в глазах стало рябить и темнеть, к горлу подступила тошнота, и будто тупой конец копья ушел в солнечное сплетение - так сломил его внезапный приступ дурноты.

Сёдзу, едва сдерживая стон, попятился назад. Всё, вот теперь точно пора было сваливать. Что бы такое с ним не происходило, происходило оно точно не так, как ему хотелось бы...
Мысли начали путаться...
- Бежать... спрятаться...
Кигурава закрыл глаза, сделал пару шагов в сторону и сел. Сел, уткнулся лицом в колени и заткнул уши ладонями.