Оригинал: Огромный серый зал покрылся столеьней пылью осевшей на каменных блоках толстым слоем. Широкие гобелены тянулись от самого двадцатиметрового потолка, на которых изображались различные сражения и неизвестные герои, едва заметно шевелились от слабого сквозняка проникшего через огромные арочные окна тянущиеся на протяжении всего зала лишь с одной стороны. Он стоял один. В серых одеяниях, когда-то раскошных но теперь потрепаных временем, и кутался в свой белый плащ. В который раз обернулся на огромную дубовую дверь с искустной резьбой, и в который раз никого не увидел. Он молча провел рукой по серым камням стены и прошелся вдоль окон за которыми виднелись острые, черные скалы покрытые пеплом и застывшей лавой у их подножья. - Как трудно оставаться одному, - обратился он к самому себе сухим голосом, - оставаться последним... Он сделал еще пару шагов и снова посмотрел в окно. По его щеке скользнула слеза. - Мое детище, мои братья и сестры... - Его руки сжались а кулаки до боли в ладонях. - Как я мог допустить такое? Как такое могло случиться!? Он наотмашь ударил стену рукой и с его разбитых костяшек потекли капли крови, падая на землю они поднимали едва заметные облачка пыли. Неверящим взглядом он азглянул на кровь на своей руке. - Теперь и мне прийдет конец. - Обреченно произнес он опираясь на стену плечем. - Они прийдут... |
Огромный серый зал покрылся столетней пылью, осевшей на каменных блоках толстым слоем. Широкие гобелены тянулись от самого двадцатиметрового потолка, на них изображались различные сражения и неизвестные герои. Гобелены едва заметно шевелились от слабого сквозняка, проникшего через огромные арочные окна, тянущиеся на протяжении всего зала лишь с одной стороны.
Он стоял один. В серых одеяниях, когда-то раскошных, но теперь потрёпанных временем, и кутался в свой белый плащ. В который раз обернулся на огромную дубовую дверь с искусной резьбой, и в который раз никого не увидел. Он молча провёл рукой по серым камням стены и прошёлся вдоль окон, за которыми виднелись острые чёрные скалы, покрытые пеплом и застывшей лавой у их подножья.
– Как трудно оставаться одному, – обратился он к самому себе сухим голосом, – оставаться последним…
Он сделал ещё пару шагов и снова посмотрел в окно. По его щеке скользнула слеза.
– Моё детище, мои братья и сестры… – Его руки сжались в кулаки до боли в ладонях. – Как я мог допустить такое? Как такое могло случиться!?
Он наотмашь ударил в стену рукой, и с его разбитых костяшек потекли капли крови; падая на землю, они поднимали едва заметные облачка пыли. Неверящим взглядом он взглянул на кровь на своей руке.
– Теперь и мне придет конец. – Обрёченно произнес он, опираясь на стену плечом. – Они придут…