статуя одноглазой ведьмы, билет на матч по квиддичу, одежда-щит (зачарованная одежда)
Вечерело.
На синем небе начали вспыхивать первые звезды.
Ежегодный фестиваль, традиционно проводимый на Аутм-стрит в День детства и семьи, печально закончился выступлением местной группы «ZALUPA». Фронтмен коллектива Фиджеральт Карн, исполнив финальную песню “Соль”, перерезал опасной бритвой свою сонную артерию, продолжая орать «Соль! Соль! Со-о-о-оль!» Он был трудолюбивым артистом и считал этот поступок верхом справедливости. Как по отношению к себе, так и по отношению к своим коллегам и фанатам. В свете софитов Фидж на семнадцать секунд превратился в алый фонтанчик, а после рухнул на колени и завалился на бок, продолжая заливать сцену густой черной кровью.
Все это время близняшки Хафф и Пафф увлеченно выпиливали финальные партии на гитарах, пот капал с их квадратных подбородков, а Барсук поднял свои кучерявые руки высоко вверх и виртуозно крутил тонкими пальцами барабанные палочки. Когда девочки сыграли последние аккорды, драммер подхватил палочки в воздухе и изо всех сил треснул по тарелкам. Его черные волосы упали, полностью закрыв бледное лицо. В этот самый момент зрители начали догадываться, что это не постановка. Тарелки закончили резонировать в наступившей тишине.
А если и постанова, подумала официантка Долли, стоявшая у самой сцены, это очень странно для детского мероприятия. Подозрительно. Пятилетняя девочка, сидящая у нее на плечах, ощутила тревогу матери и тихонько заплакала. Долли истошно завопила и ринулась к выходу. Началась паника.
Из варьете хлынул поток кричащих людей.
Первым делом опрокинули художника, делавшего фиксы детей рядом с живой статуей. Он звонко рухнул под грузом техники. Застывший мим в остроконечной шляпе, не выходя из образа довоенной ведьмы, тоже не устоял на постаменте и упал лицом на штатив. Острая нога вонзилась в его глаз и погрузилась глубоко в голову. Моментальная смерть. Широкая улыбка навсегда осталась на его бронзовом лице.
Затем толпа снесла остроконечный шатер «Bowe Saus & Co». Разноцветные сосиски разлетелись во все стороны. Те, кто стоял в очереди за лакомством, устроили потасовку в борьбе за бесплатную еду. Раскаленные угли высыпались из мангала, подпалив полотняный тент. Огонь быстро охватил ближайшие шатры. Горящие люди бросились к фонтану. Добежали не все. Воздух наполнился приятным ароматом жаренного мяса.
Клоун, балансирующий на высоком моноцикле, увидев происходящее издалека, истерически смеясь и жонглируя четырьмя черепами, укатил с площади.
Благородный граф Рерих, вязальщик защитных свитеров, быстро оценил ситуацию и принялся кидаться в людей своей продукцией с криками: «Надевайте! Надевайте! Надевайте!» Это спасло десятки жизней.
За минуту центральная городская площадь превратилась в кровавое месиво. В давке погибло девяносто семь детей и пятьдесят взрослых. Предстоящий праздник Завершения Цикла был отменен, по всему королевству объявили тринадцатисуточный траур.
* * *
Вместе с настроением горожан переменилась и погода. Лохматые тучи сомкнули небо, перекусив толстые лучи света. Начались затяжные дожди. Гипер стал выходить из берегов, и нижние улицы вскоре затопило.
На третий день, когда дворовые псы уже начали всплывать разбухшими поплавками, под воду ушло и общественное кладбище. Выступая в ратуше с ежедневным обращением, Славный Король Карлос Восьмой Зеленый великодушно разрешил простому люду хорониться на Верхнем кладбище, вернул всем выжившим деньги за дорогостоящие билеты на злополучный «Kweer Ditch XXXIII» и обязал организаторов фестиваля помочь сортировать трупы.
Угрюмые горожане в желтых дождевиках собрались у дворца для проведения погребальных служб.
Люди скорбели о своих родственниках и друзьях, но в то же время были рады тому, что они будут покоиться ближе к небу. Уникальная возможность. На Фиджеральта Карна зла никто не держал, уважая его право на уход. Многие даже пришли на погребение. Хафф и Пафф опустили гроб в могилу, а Барсук прочитал траурную речь:
«…Сегодня мы прощаемся с нашим другом и коллегой Фиджеральтом Карном! Он был гениальным автором и виртуозным вокалистом. И вместо того, чтобы с позором пойти на пенсию, он героически ушел из жизни и забрал с собой лучших из нас. Возвращайся поскорее, Фидж. По истечении траура здесь, прямо на этом кладбище, состоится последнее выступление нашей группы, посвященное всем жертвам трагедии на Аутм-стрит, где мы исполним еще не написанную песню…»
* * *
Прошло десять дней, и улицы мрачного, отсыревшего Види-Вени вновь приукрасились желтыми струйками из людей в дождевиках. Горожане поднимались вверх, обтекая черные крыши. Проходя мимо центральной площади, многие оставляли золотые розы и красные лампадки у входа в варьете. Кружа над городом, ворон наблюдал эту завораживающую картину, а после спикировал к Верхнему кладбищу, присел на ветку огромного древнего дуба и пронзительно каркнул.
Издали дерево создавало удивительную парейдолическую иллюзию головы льва. Густая черная грива из редких листьев и сотен воронов на оголенных ветвях развевалась под порывами ветра. Зубастая пасть слегка приоткрывалась в оскале. Лев довольно рычал отдаленным раскатистым громом, наблюдая за происходящим.
Сцену, вместо надгробия, установили прямо над могилой Карна. Большой, наспех сколоченный деревянный помост, увенчанный высокой металлической вышкой с полусферой на вершине. Точь-в-точь башня городской электростанции, но гораздо меньшего размера. Из-под сцены тянулись многочисленные красные нити, испещряя все кладбище. Каждый кабель вел к свежей могиле и крепился оголенным концом к металлическому штырю, погруженному в рыхлую землю.
Ливень сыпал большими тяжелыми каплями. Увязая в грязи, мучительно скрипя и шатаясь, к сцене подъехала перегруженная телега с музыкантами. Из дворца, весело хохоча, колесом выкатилось с десяток шутов. Они помогли музыкантам установить все необходимое оборудование. Артисты нарядились в причудливые костюмы-клетки и стали похожи на огромных нелепых роботов, словно сошедших с обложек фантастических комиксов десятых годов. Хафф и Пафф начали подстраивать гитары. Из огромных динамиков раздался низкочастотный писк. Барсук сел за барабанную установку и скрестил палочки перед собой на вытянутых руках, что со стороны зрителей напоминало череп и кости.
У сцены собралась толпа.
Король вышел на балкон дворца в парадной зеленой мантии и поприветствовал людей звонким ударом серебряного посоха.
Публика ликовала, подбрасывая вверх свои желтые накидки. Под дождевиками у каждого оказался защитный свитер крупной вязки. На груди — пиктограмма молнии. После недавних событий хобби графа Рериха стало приносить приличный доход. Теперь никакая давка народу нестрашна.
Небо сделалось еще темнее и начало мерцать вспышками. Раскаты грома заставляли землю вибрировать.
Барсук забарабанил, задавая ритм. Подключилась Пафф, перебирая струны на бас-гитаре. Мелодично бренча, вступила Хафф.
Ослепительная вспышка озарила все вокруг. Пространство будто порвалось с оглушительным треском. Молния угодила в вышку на сцене, высекая облако искр. Пугающий поток энергии завораживающе извивался, наполняя собой полусферу. Электрические разряды потекли по красным проводам, заставляя их шевелиться.
Доска посреди сцены хрустнула, разлетевшись щепками. Рука, сжимающая кулак, стрелой вылетела из пролома. От удара плоть стесалась до костяшек. Рука ощупала пространство вокруг. Снова раздался треск… На сцену извивающейся змеей выбрался Фиджеральт Карн. Легендарный солист собственной персоной, слегка облезлый и позеленевший.
Ток достиг свежих могил, все кладбище покрылось шуршащей электрической паутиной, и ожившие мертвецы начали выбираться из земли. Люди приветствовали и обнимали своих бывших родственников и друзей. Живые добродушно пропустили всех мертвецов в фан-зону у самой сцены.
— Привет Види-Вени! — крикнул Фиджеральт Карн в микрофон. Изо рта его посыпались опарыши. Фидж сплюнул личинок, стряхнул гумус с волос и широко улыбнулся, осматривая мутными глазами неистовствующую публику. Медленно опустив свои синие веки, он двумя руками обнял микрофон и принялся двигаться в такт музыке…
Мелодичное вступление закончилось, ритм ускорился, музыка стала агрессивной, солист завопил дрожащим грубым голосом:
Мне было так тесно-о-о-о!
Еще не написана эта песня-а-а-а!
Я понял, как жизнь чудесна.
Мир тонок, душа бессловесна!
Фидж принялся выплясывать свой фирменный степ. Переплетаясь друг с другом, его ноги отстукивали сумасшедший ритм. Хрусть! Левая ступня оторвалась и улетела в партер. Счастливым обладателем части тела кумира стала бывшая официантка Долли. Она освободила ступню от ботинка и отдала своей дочурке, сидящей на ее плечах. Девочка радостно захихикала, облизнула синие губки черным язычком и принялась грызть пятку Карна. Публика, не без зависти, зааплодировала. Фидж коротко выругался, рассмеялся и продолжил орать, будто лающий пес:
Бес! Бе-е-е-ес! Бе-е-е-з-з-з!
Р-р-р-а! Ха-ха-ха!
Бессо-о-овестна!..
Хромая по сцене, солист перешел на речитатив, активно жестикулируя руками:
Зеленый змей на вершине.
Граненый плебей, хана низине!
Листва опала в опале письмами горя,
Зовя вандала в финале. Изморозь раздора.
Синий бархат окутал воздух.
Иней, гитара, брутто, остро!
Храбрость и благородная честь.
Непрочная безмолвная лесть.
Остроумие и юмора чувство.
Мумии толпятся трюмами.
Решительные хитрецы, до власти жадные.
Невразумительные взрослые. Беспощадные!
Пошел я куда послали.
Нашел там то, чем вам напихали.
Мудак и в космосе — мудак.
Бардак в кодексе, а не в головах.
Трудолюбие и честная верность.
Глупая местная закономерность.
Золотые цветы, красное пламя.
Гнилые хиты, несуразная… амальгама!
Амальгама?
Изображая удивление, Фидж немного перестарался, и глаза его вылезли из орбит. Пучеглазый солист снова начал лаять:
Ар!.. Ар!.. Арг!..
Амальгама-а-а-!
Амальгама-а-а-а-а!
А-а-а-а-у-у-у-гр-р-р-р!
Музыка стала медленной и мелодичной, фронтмен запел спокойно и меланхолично:
Мне было так тесно-о-о-о…
Еще не написана та песня-а-а-а-а-а…
Я понял, как жизнь чудесна…
Мир тонок, душа бессловесна…
Солист, как смог, набрал разгон и плюхнулся со сцены в толпу. Раскачиваясь на волнах рук, он вопил и смеялся. Каждый хотел себе хоть кусочек кумира. Некоторым достались пальцы, уши, нос, кто-то смог урвать глаз, но большинство довольствовалось лоскутками одежды. Океан рук выплюнул Фиджеральта Карна на берег сцены. Стоя на коленях и направив пустые глазницы к небу, он продолжил, словно молясь:
Мне было так тесно. Честно!
Еще не написана та песня. Бестелесна!
Я понял, как жизнь чудесна. Помпезна!
Мир тонок, душа бессловесна. Болезна!
А?..
В вышку вновь ударила молния, вспышки поползли по сцене. Музыкантов передернуло, их волосы забавно встали дыбом, и они принялись наяривать так, как не наяривали никогда. Агрессивно и быстро. Музыка невероятно ускорилась, и Фидж истошно завопил:
Бо-о-о-о-о-о-о-о-о-ль!
Агр-р! Агр-р-р!
Р-р-р-р-а-ха-ха!
Боль! Боль! Боль! Бо-о-о-о-ль!..
Тучи зашевелились и начали разбегаться в разные стороны, обнажив голубое небо. Все вокруг озарил теплый свет. Дождь стих. Лишь мелкие капли искрились в лучах. За сценой выросла огромная тройная радуга. Зрители завороженно наблюдали за этим зрелищем. Лица их сияли счастьем, на глаза навернулись слезы радости. Все поснимали с себя одежду и сплелись в величественной оргии.
Фиджеральт Карн, сдирая с себя лицо единственным оставшимся средним пальцем, продолжал орать: «Б-о-о-о-ль!.. Б-о-о-о-ль!.. Б-о-о-о-о-о-оль!..»