...дёшево шокирующих "Плодоносцев"...

Сгинь уже.

Со дна постучались

Я вообще-то про себя писала...

Некоторые из комментирующих ещё и не авторы в этом сезоне. Так, комментят по злобноте душевной))

Ответьте, пжл, потом: Почему не хэппи энд?

Оно даёт силу и власть только в обмен на убийство того, кто дорог. И ГГ это понял, потому он и убил мать, а не сестру.

мистер Браун так и не выстрелил...

Кстати про то что она глупая говорит и финальная сцена. В которой мне тоже не понятна её мотивация. ГГ защищает её от убийц, а она против него восстаёт. Почему?

Вообще эта девочка была катализатором всех событий, и её роль мне казалась значительнее чем просто умереть в конце.

ОрЁть: ТЬМАААА, выходи, мы тя видим...

Ушастый друг, ты шо там про лося алку накидал?

Соня выглядывает из пассажирского окна, чуткие тонкие ноздри брезгливо расширяются. Никуда не денешься: Подмостки — ещё самая чистая из городских привалок, сюда валандаются сумасбродные богатенькие детишки, здесь тусуется богема вперемешку с подозрительными коробейниками. И всё равно: запах.

— Гадость, — манерно тянет слово Соня. Тёмные бровки супятся, тонкие пальцы барабанят по пластику над табличкой AirBag, цокая ноготками по двум сигаретным подпалинам. Папа Сони астматик, что не всегда мешает маме покуривать хотя бы вне дома, по пути на работу.

— Думаешь? — пожимает плечами Котя. Он щурится сквозь дымчатый рассвет, затянутый туманом: в Подмостках поперёк и чуть наискось Моста — мост.

С него видны на отмелях ершистые чёрные утки, склонные к немотивированному насилию и организованным грабежам. Слышны усталые от жизни лягушки. Во всех предосудительных подробностях различимы выставки пластикового мусора, которыми заведуют хромые бобры с седыми бакенбардами. Отчётливо воняет тина и попахивают бродяги, гнездящиеся под мостом.

Река неширокая, грязная… и всё же это — река.

Считается, что никакое зло не способно пересечь проточную воду, вы в курсе?

Каким-то образом это убеждение коснулось ещё и Моста. Получилось нечто наподобие: ничего заведомо вредного не может свалиться сверху, если тут, внизу, течёт река. Река, которую, как скептически говорил Кенарь, саму хоть мой, хоть отстирывай.

— Думать тут нечего, — говорит Соня, пока стекло мурлыча поднимается кверху. — Дышать тоже.

Котя ухмыляется, с отчётливым хрустом скребёт ногтями загривок. Всё-таки долгое дежурство выматывает; теперь он уже осторожнее думает про собственное желание стать каким-нибудь сторожем или кочегаром в качестве работы мечты.

— Недолго уже, — доцеживая улыбку, говорит он вслух. — Уже вот-вот.

Соня кивает, кусая измученную уже нижнюю губу. Ей страшно хочется достать Барби, расчесать как следует волосы — пересаженные, между прочим, из какой-то привалившей игрушки сверху — и отвлечься от всех последних лет. Хочется дышать не на одну ноздрю, принюхиваясь и всегда готовясь бежать, прятаться или отбиваться. Хочется, чтобы на цветистой детской площадке без опаски можно было бы сплавляться по нагретому солнцем полированному металлическому листу.

Тем временем поднимается ветер, мимо машины несутся рваные газеты...

Блин, ладно Тьма (ей пофиг, кого сделать своей жертвой, лишь бы терроризировать), ладно Крошка (с ней всё известно), но ты, Мотя, мог бы и догадаться!

Завтра стрим, кстати.

По крайней мере, я не умиляюсь воспоминаниям из детства, видя походку изнасилованной девицы.

TbMA , ну вроде как две тысячи семнадцатый)))