Ждать Эмиля пришлось почти пятнадцать минут, но такова уж судьба гуля: сказали ждать - жди. Наконец Эмиль вернулся и пригласил Сольвейг в кабинет.
- Задание простое - покормить одного из моих питомцев. - такое начало Сольвейг сразу не понравилось, тем более это было сказано "особенным" тоном. А Эмиль тем временем продолжал:

- Но оно осложняется тем, что питомец этот весьма особенный. Для большинства живых и мёртвых, включая меня, каждая встреча с этой особой - целое приключение. Зовут это существо Ягори. Чаще оно бывает женского рода, чем мужского, но это под настроение. Питается эмоциями, вдохновением, психическими переживаниями. Особенно ценит хаос, порождением которого, в сущности, и является. Сейчас оно в почти неактивном состоянии после гибели человека-симбионта. Присмотрись к этому существу, пообщайся осторожно. Если поймешь, что не поладили - уходи. Но я надеюсь, ты серьёзно отнесешься к заданию, тем более, существо это в своём роде уникально и даже просто его увидеть суждено на своём веку единицам чародеев, не говоря уже о других.

- Я специально не уточняю подробности кормёжки. Тут или поймёшь сама или не суждено. Я кормлю Ягори музыкой и мыслями. Прошлая хозяйка кормила собственной жизненной силой. Обратишь внимание на два охранных круга. За внешний зайдёшь для кормёжки. Там действует необходимая для этого часть сил существа. Внутренний круг пересекать очень опасно. Не торопись, не справишься сегодня - продолжишь потом.

Закончив инструктаж, Эмиль провёл Сольвейг в подвал, в лабораторию, отвечая по дороге на вопросы, если они, конечно, были.

Ожидание ничуть не тяготило Сольвейг - Эмиль был практически единственный, кому соглашался подчиняться бурый нрав девчонки. Соль сама дивилась такому, но не могла ничего с собой поделать - так успокаивали темные глубокие глаза, так подчинял себе спокойный, уверенный, будто всезнающий голос... Как бы там ни было, ожидание не тяготило...
"Простое задание - отлично!" - подумалось Соль. - "Сложное - еще отличней! Кормежка - вообще великолепно! Обожаю зверюшек...." В душе правило недоумение - ну зачем, спрашивается, поручать "простое" задание "недельному" гулю. Опять проверка, черт бы ее побрал...
Поживем - увидим... В любом случае, это будет интереснее, чем плести сети интриг в Элизиуме, проверяя слова вампиров на правдивость...
Сольвейг спустилась за Эмилем в подвал и эту скверную, лабораторию, навевающую не особо приятные воспоминания о разделке туш на столе и научных изысканиях инквизиторов. Что же она ожидала увидеть? Клетку с огромным птицеящером? Сомнительно... Табуретку? Возможно. Кусок желеобразной, полупрозрачной, инертной субстанции, принимающей форму всего, что только может сотворить больное воображение сумасшедшего. Теряясь в догадках, Соль покорно следовала за вампиром, жалея о том, что не набила карманы сухарями - на крайний случай, вдруг Ягори их съест....

В подвал дома вел коридорчик, абсолютно ничем не примечательный, кроме того, что Сольвейг его никогда не видела. Притом, что мимо проходить ей уже приходилось. Старые каменные стены подвального этажа странно контрастировали с современным мягким освещением и прочей атрибутикой современной лаборатории. Тут были бы уместней факелы...
- При их свете работать неудобно - уловил Эмиль мысль Сольвейг.

Сольвейг уже успела привыкнуть к бесконечным коридорам верхних этажей, но в подземной лаборатории Эмиля мог бы разместиться целый институт: проходы тянулись во все стороны на десятки метров, пересекаясь друг с другом и изгибаясь. Найти дорогу в этом лабиринте должно быть непросто.

Камера Ягори состояла из передней и собственно жилой комнаты. Вход в камеру и в жилую комнату закрывались металлическими дверями, украшенными причудливыми знаками и геометрическими фигурами (впрочем, такие "украшения" были на большинстве дверей лаборатории). Передняя была небольшой комнаткой 3х4 метра с удобным креслом, компьютерным столиком и еще одним столом, занятым инструментами о назначении которых Сольвейг не имела ни малейшего понятия (некоторые напоминали измерительные приборы, некоторые - пыточный инструмент). Тут же рядом стоял небольшой сейф и стул. Для наблюдения за жилой комнатой имелось огромное окно, скрытое хитрыми жалюзями.
- С той стороны его не видно. Там просто стенка. - пояснил Эмиль, открывая жалюзи.
А нет ли такого устройства и в моей спальне?.. - подумалось Сольвейг

Жилая комната была довольно просторна, где-то вдвое больше прихожей. Пол, стены и потолок комнаты покрывал психоделический орнамент, от одного вида которого могла закружиться голова. Переплетение золотых, серебристых, багровых, черных и прочих нитей, узоров и спиралей освещалось несколькими подвижными источниками света, находящимися в разных углах комнаты. Обычная для спальни мебель и предметы обихода были расставлены в самом сумасшедшем порядке, точнее безо всякого порядка. Кровать стояла посреди комнаты на постаменте из шкафа и стоящего на ребре стула. Пол был выложен мелкими вещами. Всё, что могло быть поломано или передвинуто таковым уже было.

На кровати спиной к окну сидела миниатюрная человекообразная фигурка. Длинные светлые волосы почти полностью скрывали её, но было заметно, что она одета в длинную меховую шубку. Фигурка мерно покачивалась, как кобра под дудкой факира.
- Ты не представляешь, как я намучился, пока подобрал для неё обстановку. Человек бы там сошел с ума, а ей нормально. Когда я выключу музыку, она очнется. - предупредил Эмиль.

- Стой, стой, стой, дай рассмотреть-то, мы ведь только спустились, - заторопилась Сольвейг, замахала руками на Эмиля. - Это "она"? Сколько ей? Похоже, это девочка.
В голосе сквозило нечто, похожее на разочарование - всего лишь девочка. Хм, впрочем, лица то не видно - а там, кто его знает... Но не зря же ее в подвале за закрытыми дверьми, за замками держат...
Сольвейг медленно двинулась по периметру, осторожно обходя замершие в их неестественном положении разнообразные предметы интереьера, с любопытством разглядывая Ягори, пытаясь заглянуть в лицо существу, мерно качающемуся на кровати, будто в трансе. Только бы не зайти за круг...

- Не дай её внешности себя обмануть. Женское и мужское начало для Ягори актуальны не более чем для тебя одежда. А её желание выглядеть так связано с тем, что тело, которое она захватила было женским. С возрастом сложнее. Телу около 15 лет. Она захватила его 11 лет назад. А вот сколько ей самой... По некоторым признакам всего 11 лет. По другим - более 10 тысяч. - рассказывал Эмиль, перейдя на мыслеречь по мере того, как Сольвейг зашла в комнату. Сам он стоял в дверном проёме.

Ягори была весьма худощавой, изящной (как минимум лицо, фигура была скрыта шубкой) и как показалось Сольвейг - немного ниже её. У неё была достаточно тёмная кожа и миловидное лицо индийской или арабской девушки. Однозначно нечеловеческую природу выдавали только глаза - лишенные зрачков и сияющие переливами красного и белого света.

- Я буду неподалёку. - сказал Эмиль и вышел из камеры, прикрыв за собой дверь. - Если что - зови.

- Не думаю, что это понадобится, - ответила Соль, сделала глубокий вдох, как обычно и поступала в таких случаях - насытить клетки мозга кислородом, для лучшей работы, шагнула за первую, внешнюю, черту. Окликивать странное существо она не решилась - лучше посмотреть, как оно себя поведет, а пока можно было невозбранно стоять и наблюдать, ожидая, пока Ягори очнется... "Я буду неподалеку"... Сольвейг с тихим смешком представила себе, как понесется по коридору прочь, крича во весь голос, как заколотит кулаками в дверь.... А может милостливое сознание вовремя покинет свою обладательницу в самый опасный момент, бросив беспомощное тело на игрище этому Ягори.
Сольвейг ждала, когда музыка смолкнет, и тогда...

Эмиль выключил музыку, включил нормальное освещение и Ягори вышла из транса. Повернув к Сольвейг голову, она некоторое время рассматривала её, а потом спросила что-то на неизвестном языке звонким, почти детским голосом:
- Namastē! Āpa apanē na'ē bhōjana kara rahē haiṁ? Yā khilaunā?

Видимо заметив недоумение на лице Сольвейг, она сморщила носик, спрыгнула с кровати и подошла на несколько шагов:
- Еда или игрушка? - видимо решила она уточнить роль Сольвейг в диалоге.

- Ты хоте6ла сказать "Сладость или гадость"? - Сольвейг напряглась, а поэтому смех вышел несколько натянутым. - Вначале покушаем, а потом и игра... Устраивает....эээ, малютка?
Девушка, не отрываясь, смотрела в глаза ягори, как кровь в молоке, и ожидала действительно какой-нибудь гадости от таинственного существа...

- Боишься меня... малютка? Почему не заходишь внутрь? - поинтересовалась Ягори, приблизившись к самой границе внутреннего охранного круга. - А вот jādūgara Эмиль не боится. Почему он не пришел?

- А зачем мне заходить внутрь - мне и тут хорошо. Пока я вместо Эмиля, прийдется потерпеть - он прийдет позже. Думаю, для тебя нетрудно будет подождать. - миролюбиво отвечала Соль. Очень было похоже, что Ягори воспринимала пришедшую в качестве прелакомой глупой закуски. Однако, нельзя было не признать, что девчушка, сидящая на кровати, премиленькая. И поди признай, что она таит в себе потенциальную опасность. Сольвейг колебалась, не уверенная до конца, какую тактику поведения принять. Стараясь проверить некоторые свои доводы, девушка осторожно спросила:
- А что ты обычно предпочитаешь на....ммм...обед, маленькая почемучка?

- Ну ты же не человеческую еду мне предлагаешь? - даже немного обиделась Ягори. - Я то её ем, если вкусно, но вообще я люблю другое. Сражаться люблю, секс люблю, пожары люблю, скорость, приключения всякие, истории... люблю когда вокруг хаос и паника! Настоящий голод можно утолить только так. Ну зайди ко мне, а? Я не буду тебя убивать

- Пожары...хм, а я как раз последнюю спичку израсходовала... - С сожалением заметила Соль. - А к тебе не зайду, так и знай - не убивать, конечно, очень "вкусное" предложение, но меня, почему-то не тянет на таких условиях с тобой дружить ...
Внутри Сольвейг непристойно чертыхнулась и сама же себя одернула - это как "подои змею". Вот и ищи у этой змеи вымя: спасибо хоть предупредили, а скорее шепнули, что у вымя искать не надо. Хоть внутри девушка просто кипела и взрывалась от бессилья и злобы, дружелюбнейшая улыбка не сходила с ее лица, даже стала еще шире и лучезарнее... Коль скоро Ягори можно было сбить с толку так просто...

- Странно, - искренне удивилась Ягори, усаживаясь на пол возле охранного круга у ног Сольвейг. - Ты пришла предложить дружбу, но тебе не нравится, что я не буду тебя убивать? Тебе нравится, когда друзья тебя убивают? Ты Феникс? Было бы весело. Конечно, люди очень забавно ведут себя перед смертью и когда её бояться, но иногда хочется, чтобы кто-то из них не был таким одноразовым. А то обидно, если всё прерывается на самом интересном всего лишь оттого, что кто-то нужный умер.

- Разве я упоминала, что не люблю, когда меня не убивают. - отвечала Сольвейг. - Я очень даже не против, чтобы меня "не убивали". Вообще я пришла сюда тебя кормить - что предпочитаешь? - глупые вопросы Ягори начинали бесить, но девушка старалась не подавать виду. - А дружить - всегда пожалуйста.

- Люблю сюрпризы. - Ягори вовсе улеглась на спину, закинув руки за голову и вытянув босые ноги в сторону Сольвейг. В тебе есть сюрпризы? Ты можешь сделать что-нибудь сумасшедшее, безумное? Не для меня, просто так. Расскажи мне о своей самой безумной мечте. Или можешь даже не рассказывать *вздох*, просто вспомни о ней сейчас... Нет, я не читаю мысли. Твои мысли меня не интересуют. Только мечты.

Мечты, ах эти мечты! Желание - оно просто, к нему стремишься, коль не исполнится, можешь винить только себя... А мечты - то, что заведомо трудновыполнимо, что-то далекое, прекрасное, самое желанное, самое искреннее, светлое. Желаний много, а мечта - одна. До мечты живешь только надеждой, что исполнится...
Сольвейг вспомнила... точнее она и не забывала - просто спрятала глубоко внутри себя, надеясь на исполнение...или не надеясь. Рассказывать о ней девушка и не думала. Хоть и секреты порой бывает довольно трудно держать в себе, хоть и приходится иногда делиться, дабы не давило так на душу, эту мечту Сольвейг не могла доверить никому...в особенности, если делишься, пусть и невольно, более, чем с двумя...
- Нет, нет, я не могу делиться этим. - вмиг с лица слетела улыбчивая маска, девушка отрицательно замотала головой. - Прости, но не могу.
Стоять было весьма и весьма утомительно и Соль села на пол по-турецки, ожидаяя по-настоящему долгий разговор... Или исповедь, кому как больше нравится...

Теперь Ягори стало плохо видно собеседницу, она перекатилась и улеглась на живот, головой к Сольвейг, уперев голову в ладони.
- Чтобы поделиться мечтой совсем необязательно о ней рассказывать. - сказала она. - А еще мне нравится, что ты прекратила улыбаться. Теперь ты не так банальна.

- Попытка скрыть эмоции под улыбкой кажется тебе банальной? Что, все так поступают, оказавшись с глазу на глаз с тобой? Не скрою - я вначале испугалась, но не показывала. Мне б лично не было приятно жить в подвале, скрытой от посторонних глаз, с ограниченной свободой, да еще присылали бы ко мне дилетантов - кормить, поить. И не просто любителей каких-то... У которых глаз дергается и поджилки трясутся. Думаю, тебе это наскучит скоро. Ну ладно, ладно - поняла, не буду улыбаться: тебя это "банально" раздражает... Мне не сложно - тебе нравится. Все довольны! Великолепно! - выдала Сольвейг не моргнув и глазом на замечание. - Значит я буду обиженно поджимать губы ...
Сольвейг хихикнула в кулачок, наблюдая за реакцией Ягори...

- Скучно. - только и сказала Ягори. - А в тебе слишком мало хаоса. Не та. Похожа, очень, но не та. Скажи Эмилю спасибо за попытку. Когда он захочет повоевать, я буду убивать для него... эх, скорее бы уже... И попроси для меня еще людей для развлечения. Только не очень слабых, чтоб на дольше хватило.

Она встала и вернулась на кровать.
- Когда для хаоса будет больше места в твоих мечтах, приходи еще. А лучше, пусть Эмиль отдаст тебя мне. Ты похожа на Настю и мне интересно, не загорится ли твой огонь так же ярко, как её, если тебя немного помучить... или много... Зайди ко мне, а? Честно, я не сделаю тебе ничего такого, что Эмиль не сможет исправить. Я даже разрешу тебе сделать то же самое со мной. Или даже больше, если у тебя хватит фантазии.

- Ах так!? На больше не хватило говоришь?! Ну посмотрим!!! - взвилась Соль и бестрепетно шагнула за черту... Ну и зачем? Сама не знала, но разочарованная реплика Ягори пришлась Соль не по нраву, ох как не по нраву...

Медленно, опасаясь спугнуть, Ягори подошла вплотную к Сольвейг и крепко сжала её руку. Ладонь Ягори была весьма горячей, горячее человеческой, а бритвенно острые коготки больно кольнули запястье. Выступили небольшие капельки крови. Кожа Ягори приобрела неестественный пурпурный оттенок, делая её еще меньше похожей на человека. Держа Сольвейг за руку, Ягори сделала несколько шагов назад, ведя её за собой.
- Если честно, ты уже немного покормила меня, но тебе ведь этого мало? - спросила Ягори с вызовом. - Ты решила зайти и познакомиться поближе. Тебе захотелось рискнуть жизнью чтобы доказать себе, что ты можешь это сделать. Это обещает мне настоящий пир. Мы даже можем познакомиться, раз так. В этот круг не часто заходят добровольно. Я Naraka, частица ада. У меня нету имени, но я привыкла, что меня называют Ягори.

Ягори Нарака отпустила Сольвейг и сделала еще один маленький шажок назад. Надетую на неё шубку по бокам располосовали клинки и вслед за их лезвиями из под одежды показалось четыре дополнительных руки. Каждая из них сжимала оружие. Теперь Ягори была похожа на ожившую статую богини Кали, если бы только Кали выглядела на шестнадцать лет. Один из клинков, длинный волнистый кинжал, она вручила Сольвейг. Еще один, с двумя прямыми обоюдоострыми лезвиями и рукоятью для двух рук между ними, упёрла одним концом себе в живот, а другим - в живот Сольвейг. Чтобы "игра" была честнее, она предварительно срезала пуговицы шубки и с её стороны клинок упирался в голое тело (непонятно, была ли на ней другая одежда, но Сольвейг её не заметила).
- Рискнёшь познакомиться со мной поближе? Подходи. Я буду рада тебе.

Сольвейг приняла кинжал, благоговейно осмотрела клинок поближе, потрогала пальцем острие, проверяя заточку, лизнула лезвие - теперь нож первично инфицирован...
Погодь! - вскрикнула Соль, выудила две книги из хаотичного нагромождения вокруг и водрузила их - одну себе на голову, другую - безумному духу. Ягори досталась большая ватрушка- Так интереснее, - пояснила она на всякий случай.
Вернувшись на прежнее место перед странной "девочкой" Сольвейг уперлась животом в кинжал, холодея от страха и восторга. Для чего потребовался второй ножичек, было непонятно, но рука, державшая волнистый клинок, расслабилась - вряд ли Ягори попытается выбить его, отобрать.
- Что, поиграем? А сама рискнешь? - отшутилась Сольвейг, теснее приближаясь к злобствующей многорукой фурии, чувствуя резкую боль от кинжала, вонзившегося в живот...

Медленно, мелкими шажками Сольвейг и Ягори двинулись друг к другу в самоуничтожительной игре. Лезвия всё глубже погружались в плоть обоих, несомненно, причиняя тяжелые раны. Во рту Сольвейг появился привкус крови, а на глазах выступили слёзы.

- Больно. В этом нет смысла, правда? Но тебе нравится эта игра. Ты можешь умереть, а можешь убить меня. И ты становишься ближе к тому, что манит тебя, хотя и боишься этого. Ты не отдаешь всю себя хаосу и уничтожению, но жаждешь попробовать, прикоснуться. Ты сильнее смерти. О, сколько веры! - Изо рта Ягори потекла тоненькая струйка крови, но она еще крепко стояла на ногах, в отличие от Сольвейг, которую ноги уже не слушались. Ягори поддерживала её парой рук за талию, а еще парой не позволяла ей касаться объединившего их клинка. Минута, и тела девушек были на расстоянии рукояти. Тогда Ягори взялась за рукоять и протолкнула её в себя, пошатнувшись от боли.

Прижавшись вплотную к Сольвейг, она прошептала, касаясь губами её губ, щеки, мочки уха:
- С тех пор, как умерла та, кто показал мне этот мир, я ждала. Мне нужно быть рядом с кем-то, чей огонь горит ярче пламени ада, согревавшего меня. Позволь быть рядом с тобой, клянусь, я не причиню вред ничему, что по настоящему важно для тебя. А еще я буду тебя защищать и развлекать. И помогу. Но я не могу заниматься скучными вещами, соблюдать или поддерживать порядок. Я не умею повиноваться, но ты в любой момент сможешь убить меня, если захочешь. Даже сейчас. Просто перережь мне горло или ударь в сердце. Вот сюда. Если ты не сделаешь одно из двух, я убью тебя. Мне пока ничего не мешает это сделать.

Ягори направила кинжал в руке Сольвейг, чтобы та не ошиблась.
- Это холодное железо, такие как я от него умирают навсегда. Делай выбор.

- Быть рядом - что ты имеешь в виду? - прохрипела Сольвейг, давясь собственной кровью. "Два приема железячек в один день: не многовато ли?" - кисло подумало медленно, но верно мутнеещее сознание...
Хм, а, впрочем, кой выбор у нее был?
- Можешь не говорить, - Соль прикрыла рукой Ягори рот, дабы та не сказала еще какие-нибудь условия страшного контракта. Ладонь дрожала и была в чем-то липком... - Можешь быть рядом.
Девушка слабо и криво улыбнулась...

- Ну я не совсем уверена, как это называется... - начала было отвечать Ягори на вопрос Сольвейг, но услышав, что та согласна, радостно поцеловала новую (подружку? хозяйку? фамилиара?) в губы. - Здорово! Классно, что ты не захотела меня убивать. Раз так, давай обратно кинжал и меч. Всё равно они скоро исчезнут.

Ягори сняла своё тело с клинка, помогла Сольвейг прилечь, забрала у неё кинжал и аккуратно вытащила из раны меч. Её дополнительные руки пропали вместе с оружием, кожа вновь стала нормальной, только глаза по прежнему выдавали то ли духа, то ли демона в человеческом обличье. Ягори села рядом с Сольвейг, положив её голову себе на колени. Одной рукой она гладила волосы засыпающей у неё на руках девушки, а второй помогала зажимать рану. Так продолжалось около минуты, после чего Ягори заволновалась.
- Странно, раны должны были исчезнуть. Это ведь химерический меч, а ты больше не зачарована. Эй, не умирай, раны не настоящие! Это была шутка!

"Ничего себе шуточки... Больно то как." - думала Сольвейг. Боль была куда убедительнее слов Ягори, а раны даже не думали исчезать.

- Туманы Грёзы не действуют на неё, это аномалия её памяти. - услышала Сольвейг голос Эмиля рядом. - Со временем она научится преодолевать иллюзии, но не сейчас, не в первый раз.

- Так почему ты её не лечишь? - спросила Ягори.

- Ты должна дать ей гиасс дружбы и защиты и подписать кровавый договор. Она подходит для тебя, лучшего ты не найдёшь. Я включил пункты в свою защиту, но она принадлежит мне, так что это логично.

- А если я откажусь, ты дашь ей умереть?

- Хочешь это проверить?

- Нет. Давай договор. Хотя я и так не обманула бы тебя. Если ты так жесток к тем, кому покровительствуешь, то я не хочу быть твоим врагом.

Сольвейг уже почти потеряла сознание, когда Эмиль наконец приложил ей к губам окровавленное запястье. Хотя в этот раз он не дал напиться волю. Стоило Сольвейг сделать первый глоток и раскрыть глаза, как он поймал её взгляд:
- Раны на твоём теле - иллюзия. Они уже исчезли. - его голос не оставлял права на сомнения.
Сольвейг посмотрела на живот и не обнаружила там раны. Хотя следы крови были, а запястье было по прежнему оцарапано коготками. А еще Ягори прикусила ей губу, когда целовала.

Эмиль помог Сольвейг встать и вывел её из камеры Ягори, сказав той на прощание:
- Послезавтра, когда контракт вступит в полную силу, я освобожу тебя. Пока же наслаждайся музыкой.

Когда они вышли, он обнял Сольвейг:
- Тебе пришлось рискнуть, зато теперь у тебя есть отличный фамилиар. Ягори - могущественное существо, но ей нельзя управлять обычными средствами. Так что я дарю её тебе, тем более, кроме тебя для неё никто не подойдёт. Если она тебе не подойдёт, я использую её как расходный материал. Завтра дам тебе материалы по Нарака, почитаешь. Ты всё еще слишком горячая для Тремера, но хладнокровию научить легче, чем вдохновению. Я благодарен моим врагам за нашу встречу.

Эмиль поцеловал Сольвейг в лоб и они вместе пошли к выходу из лаборатории.

- Как расходный материал? - голос Сольвейг вторгся в почти полную тишину, нарушаемую лишь звуками шагов по полу, гулко отдававшимися в мрачном подземелье... "Да уж, чего, чего, а камеры пыток и криков заключенных тут точно не хватает" - сказала мысленно сама себе девушка и зябко передернула плечами. Она думала, уже в который раз над словами Эмиля - его мир, отличающийся, совсем другой, чуждый все время срывал розовые очки, заставляя широко открытыми глазами лицезреть жестокосердие... Однако, в скором времени Сольвейг прийдется вступить под его мрачные своды, пусть даже против воли. Но принести с собой капельку света и доброты - разве возбраняется? Оставалось надеятся, что светящегося мягким светом сердца, чередом роняющего снопы искорок, хватит на всех... или на многих...немногих близких.
- Как материал, ты что - нет! Трижды, четырежды нет! Она...ммм... славная, не злая, но славная. - язык не поворачивался назвать Ягори "оно". Эээ, хоть Ягори и разумное, не думаю, чтобы ей понравилось слово "дарю", но, все равно, спасибо за подарок...

- Иди спать. Завтра будет трудная ночь. - напутствовал Сольвейг Эмиль когда они вышли из лаборатории. - Я пришлю тебе приятные сны.

В этот день Сольвейг и правда снились замечательные сны: красивые и волшебные. Иногда в них появлялся Эмиль, иногда это были просто места, которых Сольвейг никогда не видела. В снах Эмиль казался более беззаботным, но даже в них он умудрялся исчезать ради каких-то неизвестных дел. "Спит ли он по настоящему?" - этого Сольвейг так не поняла. Но как и всё хорошее, сон закончился.
Начиналась новая ночь.

17-00 на часах.

Ура! Часы починили!
Начиналась новая ночь. Вся в нетерпении Сольвейг быстро покончила с утренним туалетом, включающем чистку зубов, расчесывание и одевание. Ну еще бы - сегодня Эмиль обещал какое-то интересное задание, которое они затеяли вместе с его сиром. "Какой приятный старикан", - вслух вспомнила девушка перед зеркалом, сматывая с расчески непослушные пряди...
Вот теперь, предчувствуя что-то захватывающее, Сольвейг пробегала на кухню, чтобы подкрепиться перед трудовым днемой ночью. Ведь почти целые сутки она не ела ничего более существенного, чем( орехов им, понимаете, жалко ).... хм, она даже забыла, как пахнет поджаренная в масле картошка. Девушка зажмурилась от близкого удовольствия, уже предчувствуя, как шкворчят в кипящем масле ломтики земляного яблока, как ароматный пар рапспостраняется по кухне...
Соль заговорщически потерла ладони - вот сейчас она пообедает...

Пообедать, а точнее - позавтракать можно было на кухне, вместе со слугами и охраной ночной смены, но дворецкий вежливо настаивал, что Сольвейг следует питаться в столовой, в соответствии со своим статусом. Там ей компанию могла составить Луиза и Никита Иванович Семёнов (начальник охраны дневной смены, на вид лет 40, обладатель шикарных гусарских усов и тихого, вкрадчивого голоса; он как раз ужинал перед сном. Если было желание, Сольвейг могла звать его просто по имени.) Эти двое явно давно друг друга знали и весьма непринуждённо общались. Во всяком случае, пока не было Сольвейг.

Повар Пьер предлагал сегодня ряд замечательных французских блюд к завтраку, но если Сольвейг хотела что-то конкретное - достаточно было просто подождать, пока это будет приготовлено.

Как только Сольвейг успела поесть, она тут же почувствовала, что её зовёт Эмиль. Зов не был настойчив, просто едва заметный маячок "Я хочу тебя видеть", но Сольвейг едва сдерживалась, чтоб не перейти на бег. Ей было даже немного стыдно своей спешки, поскольку, если говорить совсем честно, спешила она не столько из-за приказа, сколько чтобы поскорей увидеть Его.

В кабинете Эмиля был не только он сам, но и Петир ван Абель.
- Добрый вечер. - поприветствовал её старый чародей, а улыбка Эмиля была лучше любых приветствий. - Ну что, Эмиль, веди нас в комнату для ритуалов.

Проход в комнату для ритуалов открылся прямо из кабинета; часть стены просто сдвинулась вбок. Комната была весьма большой: 6х6 метров. В центре комнаты находился ритуальный круг двухметрового диаметра со вписанным квадратом и схематическим подобием витрувианского человека. Круг был окружен зеркалами и зажженными свечами. На полу вокруг него были выведены латинские буквы, но прочитать надпись Сольвейг не удалось. У стен стояли шкафы и столы, сложенные инструменты и ёмкости. Один стол особенно не понравился Сольвейг - на нём лежала девушка, пристёгнутая ремнями и с кляпом во рту. Вместо одежды на ней были нанесены краски и узоры.

В комнате работал молодой человек в медицинском халате и передничке. Когда вы приблизились к нему, он поклонился:
- Доброй ночи, мэтр ван Абель, регент. Всё готово.

Эмиль и ван Абель отправились к кругу, проверять, оставив молодого человека с Сольвейг.
- Евгений Петрович Турманов. - представился он и потерял к Сольвейг всякий интерес. Его больше интересовали старейшины.

Через минуту ван Абель подтвердил, что всё правильно, встал около круга и приступил к чтению заклинаний. Эмиль вернулся к Сольвейг.
- У нас есть почти двадцать минут, пока сир закончит. Еще десять ты проведешь в круге. Делать ничего не понадобится, просто лежать и оставаться спокойной и сосредоточенной. Одежду снимешь, для лучшего результата и чтоб не запачкаться кровью. Не твоей, тебя ждёт только два булавочных укола в ладони. Умрёт другая, специально приготовленная жертва.

- ЧТО?! Да... вы в своем уме?! Убить человека просто ради ваших амбиций и планов?! - Сольвейг быстро отпрянула назад, злобно переводя взгляд с Эмиля на молчаливого лаборанта и, наконец, на стол с приготовленной жертвой, спрятала руки за спину, как бы говоря "я не с вами". Девушка колебалась, нервно кусала губы: с одной стороны мысль убить человека представлялась по настоящему чудовищной и жестокой, но с другой - пойти на все ради Хозяина, почему бы и нет?
- Это нечестно, ведь должен быть другой способ.... ну хоть какой-нибудь!
Взгляд, влажный и полный надежды был адресован в той же последовательности, что и прежде: Эмиль, молчун-лаборант, стол с "мясом". Но надежда нынче так обманчива, призрачна, ненадежна - милосердие Соль рисковало натолкнуться о стену в лучшем случае холодной решимости, в худшем - непонимания.
"Если позволю девушке умереть, то меня убьет моя собственная совесть. Стыдись - эгоистка! О себе думаешь, а об них - нет... Может, им тоже не все равно и даже хуже. Сомнительно..."
- Ну, пожалуйста!

Турманов вообще никак не отреагировал на протест Сольвейг. На его лице отразилось разве что любопытство, как если бы Сольвейг начала, к примеру, читать монолог Гамлета.

Эмиль строго посмотрел на неё и отрезал:
- Не пререкайся.

Правда в телепатическом сообщении он проявил больше участия. Не к жертве, разумеется, а к самой Сольвейг.
- Ты должна понять, для достижения результата порой необходима жестокость. Нужно уметь воспринимать её отстранённо, как учёный. Если тебе от этого станет легче - женщина, предназначенная в жертву, сумасшедшая. Убивать её будешь не ты. И она достаточно важна для ритуала. Я и так учу тебя куда более мягко, чем сир учил меня и чем я учил других своих учеников. Нельзя упиваться насилием, убивать без цели, совершать неоправданное зло. Нужно всегда взвешивать все "за" и "против". Но исследования, выживание и Орден важнее жизни человека. Быть вампиром, особенно Тремером, значит вечно балансировать между живым и непосредственным чувственным восприятием мира и отстранённостью. Я хотел бы, чтобы ты умела балансировать и не впадала в крайности. Только так ты выживешь и может быть... я бы этого хотел... будешь счастлива.

Вслух же Эмиль говорил совсем иное:
- Ты будешь наказана за несдержанность. Сегодня перед сном вместо слуг чистишь виварий. Во время выполнения этой работы ты должна будешь молчать и игнорировать всё, что могло бы тебя отвлечь. И держать себя в руках. Я проверю твою ауру. А сейчас успокойся.

Ты можешь общаться с Эмилем телепатически. Помечай такой текст. После следующего твоего поста докручу сцену.

Монтаж такой монтаж. Больше двух - говорят вслух, так что буду делать, как хочу! А ты можешь сам прокопать, что тебя интересует.
- Подумаешь, - недовольно буркнула Соль, начала расстегивать пуговицы блузы, которые, к счастью, путались, так и норовили выскочить из рук. Однако ж мысленно успокоила себя, убеждая, что легко отделалась одной лишь уборкой лабораторных клеток. Интуиция подсказывала, что вполне могло быть и хуже.
- А может Хозяин соизволит отвернуться? - чуть не вылетело у Соль. Девушка приостановилась, смерила Эмиля скрупулезным холодным взглядом, но, подумав одно мгновение, что в сим необъятном доме наверняка найдется еще один виварий, а может даже подвал с грязной посудой, вовремя прикусила язык и продолжила снимать одежду.
"Что женщина-"овощ" - это "Да"... Гуманно, но все же легче", - Сольвейг скептически скривила губы, черезчур аккуратно развешивая одежду на стуле, кстати стоявшем неподалеку. - Это что-то новенькое: аристотельская "Золотая середина" плюс релаксирующая уборка клетей... Как мило!

Воспользовавшись оставшимся временем, Эмиль дал Сольвейг её первый урок магии.


Наконец ван Абель закончил и Сольвейг вступила в круг. Когда она легла в приготовленное место, Турманов подвёз каталку и вынул у несчастной женщины кляп. Она, конечно, была безумной, но овощем не была точно. Она кричала, вырывалась, плакала, но чародеи не обращали на неё внимания. Женщину разместили на низеньком столике прямо над Сольвейг. Она сразу же прекратила дергаться, но когда руки Сольвейг положили на её виски, Сольвейг поняла: она жива и в сознании, скорее всего, частично парализована.
- Не забирайте мою душу, демоны, пожалуйста, не забирайте мою душу... - шептала жертва. Её слёзы намочили ладони Сольвейг и текли по запястьям.

"Боже мой, безумие. Что я делаю? Во что я ввязалась?" - мелькали мысли Сольвейг. Хотелось прекратить этот ужас любой ценой. Но что будет, если она сорвёт ритуал? Что ждёт не только её, но и Эмиля, ведь ритуал проводил его старейшина. А в Ордене, как уже успела понять Сольвейг, неподчинение смертельно опасно.

"Терпи. Если не вытерпишь, сир убьёт тебя. Мне тоже несладко придётся. Просто отстранись. Можешь даже закрыть глаза. " - снова прибег к мыслеречи Эмиль. Он стоял так, чтобы видеть глаза Сольвейг и был очень серьёзен.

Если Сольвейг вытерпела и дождалась конца ритуала, ей еще пришлось втирать что-то липкое в виски жертвы и терпеть касания старого чародея к лицу. После чего ритуал был закончен, жертва мертва, а покрытой её кровью Сольвейг слуга-кукла дал халат. После чего её отправили переодеваться(желательно во что-то привлекающее внимание) и ждать в гостиной Снежану.

Петир ван Абель был доволен удачным ритуалом и только пожурил Сольвейг совсем даже нестрого:
- Ну что же ты, как маленькая, чуть не в обмороке . Не тебя же резали. Понимаю, зрелище весьма неприятное, но путь к силе не бывает лёгким. Ты же будущая чародейка, без пяти минут ученица Ордена? И сама при смерти была. И не истеричка, вроде. Так что соберись и занимайся делами. А еще раз узнаю, что ты говоришь такие глупости как ты сразу сказала, чисткой вивария не отделаешься. Эмиль подтвердит, я не злой, но учеников гоняю аж пыль столбом. Уж на что Эмиля жалел, так и тот у меня шелковый ходил. Ну беги, собирайся.

\\ Если же Сольвейг сорвала ритуал, события обернулись совсем иначе...

Ха, не дождешься - на этот раз все гладко без придирок ... Взбунтуюсь как-нибудь потом!
О, да! Соблазн сорвать ритуал у Сольвейг был и немалый. Но, здраво поразмыслив, лежа на полу, что женщину ее геройство все равно не спасет, сочла за благо дотерпеть до конца... Однако слова несчастной, корчившейся на столе, заставили ее немного усомниться в том, была ли она безумной по-настоящему. "Нормальный" человек по меркам "нормальности" кричал бы что-то вроде: "Я вас засужу, сектанты х***!" Сольвейг утешала себя, сколько еще несчастных гибли на лабораторных столах вот таких вот, сколько вообще несправедливости и жестокости в мире - что-то не бросилась сломя голову спасать. Но все равно: тело несчастной лежало тут рядом, на столе, а Соль стояла рядом я смотрела на истерзанное, окровавленное месиво, совсем недавно бывшее живым человеком, и куталась в халат.
Кровь, которая очень неэстетично облепляла Сольвейг, явно была очень важна - без нее ритуал потерял бы смысл. Несмотря на это девушку чуть не выворачивало наизнанку - хотелось поскорее помыться.

Уже в комнате Сольвейг перерыла гардероб, бывший в ее распоряжении - масса очень интересных вещиц, но найти-то велено нечто вызывающее. Гм, "привлекающее внимание". Например шубу заправить в трусы вот цилиндр подойдет, ага...и вот это...и вот... Оставалось надеятся, что кровь на всем теле другим не видна. В противном случае шок Луизы и Люси обеспечен...

В гостиную Соль вступила утицей - страшно мешали большие кирзовые сапоги, взятые на три размера больше. Белые шорты в мелкий красный горошек прикрывали ноги ровно настолько, чтобы не выглядеть трусами. Далее - пиджак, какие носят лекторы: вечный мел на манжетках и заплатки на рукавах( цинично на три размера меньше). Все это "великолепие" венчал высоченный, как Пизанская башня, черный цилиндр, украшенный красным бантиком. Косил он в точности так же, как и Пизанская башня...

Когда Сольвейг шла по коридору в новом наряде, она встретила Луизу. Та ничего не сказала, но проводила её совершенно круглыми глазами. Даже безучастные слуги-куклы и охранники теряли каменное выражение лиц, а некоторые даже спотыкались. Один чуть лоб не расшиб, не вписавшись в дверной проём. В гостиной скучала в одиночестве Снежана. Увидев этакое зрелище, он пришла в полнейший восторг:
- Просто ослепительно! Да-да, именно ослепительно. - твердила она, рассматривая Сольвейг со всех сторон. - Ты сумасшедшая.

От неё это прозвучало, как комплимент.

Зашедшая через пару минут Виннесия была поражена не меньше других.
- Вы во фригольд собрались? - с надеждой спросила она. Видимо, в каком-то "фригольде" подобный наряд мог пройти.

- Нет, как вчера договорились. Но я бы её с удовольствием сводила в "Место встречи." - ответила Снежана, после чего Виннесия задумалась окончательно и надолго. На этом моменте появился Эмиль.
- Чего это у тебя такое ли... - начал он было спрашивать Виннесию, которая как раз была возле входа в комнату, но тут тоже увидел Сольвейг. Он только за голову взялся.
- Снежана, это ты её надоумила? - как и Виннесия, он пытался найти происходящему хоть сколько-то рациональное объяснение. Снежана активна замахала головой: "Не, это она сама."

- Помойся. Переоденься. По человечески. - только и смог он из себя выдавить.

- А мне понравилось... - эхом отозвалась Снежана.

Сольвейг ничуть не растерялась... Утрировано, ее, конечно, смутило, что бесстрастный всегда Эмиль схватился за голову - как бы не случилось чего плохого...
- Что бы тогда значила фраза "вызывающе"? Должно быть, толковые словари переписывались несколько раз за последние... - девушка остановилась на секунду, уставилась в потолок, вспоминая, когда последний раз перечитывала подобную книжку, - несколько недель. Что, по вашему, означает "вызывающий"?
Соль продефелировала перед честным народом, снова рискуя вызвать приступ вылета глаз из орбит собеседников. Здраво рассудив, что, видимо словари все-таки перепечатывались, она схватила под руку Снежану и потянула ее к себе в комнату, окинув остальных взглядом непризнанного гения:
- Покажи, пожалуйста, как будет правильно? Пойдем...

- Лучше бы ты Виннесию взяла с собой. - Эмиль кажется не верил в благоразумие Снежаны в выборе одежды. - И "привлекающая внимание" одежда должна быть в пределах разумного. То есть обычной, только слегка более экстравагантной, чем повседневный наряд. И уж точно это не клоунский костюм, ты ведь не хочешь заслужить репутацию шута? Ладно, мне пора работать. Виннесия за главную.

Эмиль ушел. Виннесия вопросительно посмотрела на Сольвейг "Помочь?"

... спустя полчаса стало ясно, что трио девушек будет заниматься одеванием Сольвейг еще долго. То, что нравилось Снежане Виннесия называла слишком дурацким. То что нравилось Виннесии, Снежана считала скучным. А когда они со скрипом договаривались что "это вроде ничего", Сольвейг как раз этот наряд совсем не нравился.

В конце концов, перевернув гардеробную комнату вверх дном, они пришли к выводу, что нужно включить в зону поиска магазины. А Сольвейг пришла к выводу, что ей лучше всё же решить, что одевать самой. Просто принимая во внимание советы помощниц.

Если коротко, то Виннесия предлагала более откровенные, чем необычные наряды или, как вариант, что-то создающее таинственный, загадочный образ. Снежана считала, что нужен яркий небанальный костюм, который бы сразу бросался в глаза (хотя и был бы в целом приемлем). Хотя даже она была готова признать, что Сольвейг слегка перестаралась.

Сольвейг сама не рада была уже, что пригласила обоих девушек с собой в гардеробную... Она почти готова была признать себя повинной в неправильном истолковании распоряжений и слов. Хотя, это было достаточно спорное утверждение: Эмиль, прирожденный интригант, сам того не желая, заарканил смысл между строчек, "затемнил".
Сольвейг ПОЧТИ была готова, отбросив все рамки дружелюбия, вымести поганым веником Виннессию и Снежану вон, чтобы оградить свои нервы от более чем шумных и бесполезных дебатов, ведь "на вкус и цвет все фломастеры разныетоварищей нет"...
Наряды, наиболее приемлемые были предусмотрительно развешены на стуле, дабы не потерять их из виду в громадном разноцветном ворохе. Бедный деревянный стульчик сейчас напоминал, скорее, диковинное животное, ощерившееся крючками и пуговицами, угрожающе выставившее манжетки и воланы...
С обреченным взглядом идущего на плаху Соль мечтала только об одном - поскорее бы... И не важно, что именно. Смело, больше от неизбежности, чем от мужества, Соль нырнула в цветастый океан, на минуту скрылась в нем, появилась вновь. В руках держала победный трофей - что-то красное (о, красный цвет!), звенящее, с треском вырванное у "одежного чудища"...

- Ну, как вам а-ля Кармен!? - из ванной комнаты Сольвейг торжественно выплыла в полном вооружении. - И не думайте, с меня хватит. Больше ничего не менять! Надеюсь, и тебе... - многозначительный взгляд Виннессии, - ... и тебе ... - такой же для Снежаны, - нравится. Постаралась удовлетворить смелые и одновременно строгие запросы каждой. Ну, как, скажите наконец...
То, что по идее, должно было отвечать самым взыскательным художественным вкусам представляло собой нечто, напоминающее платьице для танцевания сальсы: цельнокроенное( правда, ткани едва хватит на носовой платок), красное, обшитое сплош бисером, оно звенело прикаждом шаге девушки. Убиваем двух зайцев одним выстрелом - уж если среди жертв "привлекания" и были безнадежные дальтоники, то шанс того, что там будут еще и глухие был весьма и весьма, ужасно ничтожно мал....
Волосы Соль оставила, как есть - пусть их, вьются по ветру красными, слегка расстрепанными локонами. Но ногах - черные hight-heels.
Чуть-чуть подумав, девушка откопала угольно-черный карандаш для глаз. Пара штришков, и теперь глаза Сольвейг, и без того большие, оказались замурованны в двух смоляных тучках-облаках, цвет которых резко контрастировал с бледной зеленью радужки - казалось, очи без зрачков вовсе...

Когда Сольвейг показалась перед "помощницами" в новом наряде, обе сразу же приготовились спорить - даже рот открыли, спеша высказать пару тройку критических замечаний. Но тут из-за дверей раздалось только одно короткое слово: "Время." Да и Сольвейг явно показала, что выбор сделан и спорить бесполезно. Хотя Виннесия всё же отметила сквозь зубы, что платье совершенно безвкусно.

Девушки направились к выходу. Немногочисленные слуги провожали их взглядами. У дверей дома уже ждало два автомобиля: Виннесия села за руль полуспортивного "Порше"; для Снежаны и Сольвейг двери "Мерседеса" бизнес класса Юрий, которого Сольвейг помнила еще по приключениям в компании Александра.
- Так... - протянула Снежана, - по плану у нас посещение галереи, Элизиума, полудесятка клубов, а дальше - как успеем. Первая на очереди выставка авангардного искусства в галерее Деньера. Как по мне - дурацкое место, но там сегодня тусуются добрая половина Питерских Тореадоров.

- Почему не ехать? - отвлеклась Снежана от разговора с Сольвейг. - Вик, ну не могу же я её одну в этот дурдом отправить! И вообще, с каких это пор ты мне указываешь, что делать, а что нет! А я говорю мне нужно туда, да, нужно. И прекрати орать на ухо!

Диалог Снежаны с Виком продолжался всю оставшуюся дорогу к галерее, но ничего интересного для Сольвейг в нём не было. Хуже того, вполне возможно, что из-за этой "беседы" Снежана могла забыть или не успеть сказать еще что-то важное...

Что бы там ни говорила Виннесия, Сольвейг села в машину с чувством добросовестно выполненного долга. Неискушенность в нарядах само по себе есть отсутствие полезного навыка, как оказалось. Прийдется взять на заметку: по обнаружении свободного времени, немного самообразоваться в этой область. Что пугало ее даже больше, чем эти уроки Тауматургии... Они даже и не успели особо ничего пройти, хотя Соль терпеливо выслушала объяснение Эмиля, поток странных терминов еще не отложился как следует в памяти... Как и слово "вызывающе". Так и осталось загадкой, что прийдется вызывать - гомерический смех или крики ужаса, восхищенные взгляды или слюни подавляющей части аудитории. Тогда следовало скорее обмазаться кетчупом, обернуться в полиэтиленовую пленку и заткнуть рот яблоком...

- Что, правда Деньер? Ух... - сколько Соль интересовалась искусством, столько ей и хотелось побывать там. Даже относительно малое расстояние играло на жажду девушки, однако она туда так и не могла попасть - по ряду причин. Такой приятный пункт в их маршруте был очень кстати - после всех треволнений дня и ночи присутствие духа достигало, к счастью, максимально высокой отметки - девушка подпрыгивала, пружинящем сидении, проявляя все признаки нетерпения. Даже болтовня Снежаны с Виком не могла испортить настроения...

Однако роль, какую прийдется играть, была все еще туманна и неясна. Сольвейг полюбопытствовала, дергая Снежану за рукав:
- А что делать мне? Стоп, мы ничего не забыли?...
Было бы некстати, если выйдет еще один конфуз - по вине новой ученицы Эмиля, конечно же...

Уже перед самым приездом в галерею Снежана отвлеклась от разговора и ответила Сольвейг:
- Да ничего особенного, пообщаешься с людьми, ну или кто там подвернется, а мы с Виннесией попытаемся из этого что-нибудь понять. Не знаю, что такое придумал Эмиль, но раз он говорит, что это может сработать...

Галерея Деньер выглядела очень дорого и фешенебельно. Весь вид этого места кричал о том, что оно предназначено для элиты, богемы, бомонда. Весь вид гостей говорил о том, что именно к элите они и относятся. Причём к элите прогрессивной, поскольку сюда, подчеркивая свой "авангардный" вкус, многие постарались одеть что-нибудь из из *скандальных* коллекций от *скандальных* модельеров. Элиты набралось немало и в залах была весьма оживлённая обстановка. Дамы и господа вели дискуссии о представленных картинах, обменивались сплетнями и строили предположения о том, кого поднимет в цене сегодняшний показ - чьи работы стоит купить.
[attachmentid=9441][attachmentid=9443]
[attachmentid=9444][attachmentid=9445]

Едва Снежана и Сольвейг успели зайти в галерею, как к ним подошел симпатичный мужчина немного младше тридцати в стильном костюме. Снежана радостно ему улыбнулась.
- Привет, мы еще не опоздали?

- О нет, всё еще только начинается, - ответил подошедший с легким французским акцентом и обернулся к Сольвейг, - Позвольте представиться, Джошуа Лаэрт, покорный слуга и верный рыцарь этой прекраснейшей из дам *он скосил взгляд в сторону Снежаны*.

Джошуа галантно поцеловал руку Сольвейг.
- Не будь моё сердце навек сковано снегами, я пал бы жертвой вашей огненной красоты.

На слове "жертва" Сольвейг невольно содрогнулась, а Снежана поспешила перевести разговор в другое русло:
- Кто из собратьев пришел на золотую вечеринку?

- Полежаев и Аманда Ричардсон из Вентру, говорят, должен быть и Нарышкин. Вернер, Волконская, Беломлинская из Тореадоров, но Тори еще только начинают съезжаться. Конечно, будет сам Андре Деньер. - рассказывал Джошуа отводя девушек в сторону. - Кстати, по словам одного из его гулей, он чем-то раздражен сегодня. Еще я заметил, что Полежаев очень много общается с Волконской этим вечером. А еще не поверишь, кто пришел... Семен Шебаршин. Я его с такими же шансами ожидал бы увидеть в синагоге.

- Шебаршин - лидер известной фашистской организации, - пояснила Снежана. - И точно не любитель авангарда.

Тем временем, как и было задумано, Сольвейг привлекала всеобщее внимание. Едва ли многие из прошедших мимо не задержали на ней взгляд. А один парень так и вовсе открыто пялился с того времени как начался разговор. Но далеко не все взгляды были дружелюбны. Так, встретившись глазами с Зинаидой Волконской, Сольвейг почувствовала в свой адрес настоящий коктейль из ненависти, презрения и отвращения к своей персоне. И непонятно за что...

Генеальный план Эмиля своей "простотой" исполнения тянул на грубую провокацию. В чем Сольвейг талантливо преуспела в первый свой выход в свет. Хотя и скептическое отношение к такому сомнительному плану и не значило почти ничего - Сольвейг не собиралась ставить под вопрос шефство Эмиля. Теперешнее окружение ей очень не по душе, ведь теперь суммарный взгляд, направленный на Соль, представлял собой пересыщенный раствор из отрицательных эмоций. Все равно, что оказаться перед пересыщенным бассейном с аллигаторами...
"Ну и пусть!" - заупрямилась Соль против себя же. - "Я доверяю Хозяину... ему, в конце концов, виднее... Да, виднее - а не пожертвует ли дальновидец своей пешкой, если понадобится?"
Девушка отмела такой вариант - она не могла допустить такой кощунственной мысли... И без того тошно - лишь футуристичные полотна возымели действие бальзама. Сольвейг вполне могла не обращать внимания на желчь в глазах окружающих и всецело погрузится в "высокое искусство".

Однако она здесь на затем, чтобы любоваться на картины... вообщем-то вообще не поняла. Даже объяснение Снежаны не принесло удовлетворения. Может, нужно догадаться самой - единственный возможный путь, не ведущий к попаданию впросак...

Наворачивая круги по залу, она незаметно, по крайней мере старалась, разглядывала присутствующих, силясь вспомнить, кого она видела в Элизиуме в прошлый раз...

Сольвейг сумела вспомнить двоих из тех, кто был в Элизиуме: Волконскую и Нарышкина. Возможно, были и другие, но тогда в Элизиуме она была слишком растеряна чтобы запоминать. Между тем Снежана показала, как выглядят прочие присутствующие собратья. Полежаев оказался полноватым мужчиной среднего роста, веселый и добродушный на вид. Аманда Ричардсон - шикарная брюнетка в стильном деловом костюме. Вернер - надменный и величественный мужчина лет сорока. Беломлинская - миниатюрная блондинка в длинном платье.

Тем временем в зале появилась и Виннесия. Она не подходила к Сольвейг и Снежане, только наблюдала со стороны. А наблюдать было за чем: перешептывания и косые взгляды сопровождали "наживку" повсюду. А Волконская так и вовсе во всеуслышание заявила:
- Кто пустил сюда охотничье-тремерского прихвостня в компании сумасшедшей? Такой сброд способен испортить даже то, что организовано Деньером.

"Ответить или не ответить?" - Соль взвешивала, стараясь не очень прогадать.
- Ой, как некрасиво - я вовсе не виновата, что швейцары вас не слушают....
И вся напряглась, как перед бурей - не иначе ждала, что на голову ей треснется потолок...

Снежана стояла в сторонке не вмешиваясь. Волконская бросила испепеляющий взгляд на Сольвейг, но затем отвернулась как от чего-то недостойного внимания. Найдя благодарных слушателей в лице Вернера и еще одной неизвестной Сольвейг дамы она, тем не менее, продолжила весьма изобретательно поливать грязью как саму Сольвейг, так и Эмиля. Правда его - гораздо более осторожно, тщательно выбираю слова - всё же это было небезопасно.
- ... увы, все претензии собрата на хороший вкус могут вызвать лишь горький смех, когда он выпускает в свет подобное безвкусное, наглое и отвратительное позорище. Ей богу, это всё равно, что самому облить себя грязью... - вещала она.

- Быть может господин Деньер соизволит выпроводить это, к примеру по причине несоответствия дресс-коду? - поинтересовался Вернер, внимательно выслушав Волконскую. Сам он был вроде как спокоен, но, похоже, был не против угодить разъяренной дамочке.

- Скорее она не должна была пройти фейс-контроль.- издевалась Волконская. - Хотя... быть может, она - экспонат?

По залу пронёсся смешок, неприятно уколов самолюбие Сольвейг. Хотя видно было, что кое-кто скорее не одобрял поведение Волконской.

- Леди, вы с нашей последней встречи так и не изменились - все то же поверхностное суждение. Быть может, суди вы глубже, догадались бы, что значит мой наряд... - Сольвейг тактично улыбнулась на подколку Волконской.

- Кроме отсутствия у вас вкуса? - Волконская видимо здорово увлеклась перепалкой и останавливаться не собиралась. - Что ж, просветите меня или сие ведомо только людям "с особым складом ума" (это был явный камень в огород Снежаны) ?

Тем временем к Волконской подошла Аманда Ричардсон и что-то шепнула её на ухо. Не удостоив никого прощанием дамы удалились.

- В высшей степени интересная женщина, - откомментировала Соль.- Вместо таго, чтобы поучать неразумное дитя, она с удовольствием вступает в игру малышки. Быть может, она одинока? Я пришлю ей канарейку...
Волконская здорово раздразнила Сольвейг. Девушка почувствовала азарт спора, ни счем не сравнимое очарование риска - ей было жаль, что Волконская покинула поле боя...

Уходом Волконской была недовольна не только Сольвейг. Вернер также не был рад, что всё закончилось быстро и ему не удалось сыграть свою роль в этом спектакле. Но продолжать дело Волконской он, разумеется, не стал. Так что собравшийся в поисках зрелищ народ потихоньку расходился. И снова Сольвейг заметила того парня, который наблюдал за ней с самого начала вечера. Он усердно пытался делать два дела: не терять Сольвейг из виду и оставаться при этом незамеченным. Первое ему удавалось. Второе - не очень.

Снежана всё еще стояла в сторонке. Виннесии видно не было. Зато появилось еще одно знакомое "доброжелательное" лицо - Карина Росси. Эта никак не показала. что заметила Снежану, но добра от неё ждать не приходилось.

Сольвейг заметила неумелый шпионаж с самого начала да и самого шпиона тоже - у девушке было врожденое неприятие к слишком настырному взгляду особ противоположного пола. Вот потому и покрылось ее лицо малиновыми пятнами. Сольвейг чувствовала, что покраснела, но надеялась, что окружающие, а особенно этот тип спишут на рефлексы футуристических полотен - ей очень не хотелось, чтобы этот тип заметил ее осведомленность. Пусть будет уверен, что партизанит удачно...

Снежана перемолвилась парой слов с Виннесией подошла к Сольвейг.
- С Волконской всё ясно. Она пешка, причём даже не подозревает об этом. Теперь можно её избегать, если, конечно, ты не сможешь заставить её сделать какую-то из ряда вон выходящую глупость. Вернер еще не в игре, но скоро будет. Мне интересен вон тот толстячек *Снежана показала на Полежаева*. Никак не пойму, какова его роль.

Виннесия отправилась к Вернеру. Шпион наконец решился и подошел к девушкам.
- Привет, Снежана. Рад тебя видеть. Давно ты не выходила в свет. - обратился он в начале к Малкавианке. Дальше он несколько замялся.
- Дальше нужно сказать, что тебя зовут Альберт и спросить, как зовут мою подругу, ради которой ты, собственно, и подошел. - помогла ему Снежана.
- Угу. - только и выдавил он, краснея ничуть не меньше Сольвейг.

"Оно и понятно - кто бы ни был камне преткновения, он ни за какие коврижки не станет выполнять работу своими руками. Но зато информацию будет получать напрямую или из первых рук..." - пораскинула мозгами Соль...
- А? Подошли ради меня? - ее размышления прервало появление того самого шпиона...

- Так неудобно... А, отступать некуда. Я художник. Альберт, как уже сказала Снежана. И мне совершенно необходимо Вас нарисовать. - художник изобразил умоляющее выражение лица.

- Кхм, неожиданно... Знаете, мне никогда такого не предлагали... - девушка не нашлась, что сказать на такое предложение. Невинное на первый взгляд. Зато нашлась, что подумать. Упрекнув себя в мнительности, она покачала головой:
- Нет, пожалуй, я откажусь. Простите, дело не в вас... просто. Я не могу и все.
Обижать этого застенчивого юношу было тяжело. Из-за его же скромности и зажатости. Может, это прикрытие?

- Но... ну что же, простите, что побеспокоил. - расстроенно произнёс художник и собрался уже было уходить, но сделав пару шагов в сторону, схватился за голову и вернулся. - Чуть не забыл! Позвольте я дам вам визитку, может вы однажды передумаете.

Альберт потянулся в карман за визитницей, но доставая её выронил мобильный телефон, а поднимая телефон, рассыпал визитки.

- Ай-яй-яй! Какая неосторожность... - Сольвейг шутливо погрозила польцем Альберту. Опустится и помочь она при всем желании не смогла бы. На беду выбранный дресс сковывыл движения не хуже твоего комбинезона астронавта. Оставалось только стоять и наблюдать, как робеющий художник водворяет визитки на места...

Собрав визитки, Альберт вручил одну из них Сольвейг.
- До встречи. Я обязательно вас нарисую. - сказал он уходя.

- Странно... - удивилась чему-то Снежана, но объяснять ничего не стала. Сольвейг со Снежаной еще немного погуляли по галерее. Снежана показала несколько картин Альберта, они были весьма неплохи, но настоящей изюминкой его работ был подтекст, скрытые сообщения в каждой из них. Глядя на эти картины Сольвейг никогда бы не предположила, что их автор застенчив и неловок - они были смелым ироничным вызовом всякому, кто на них смотрел; шарадой, которую коллекционеру просто не разгадать.

Картина "Клондайк" скрывала под слоем символизма и иносказаний саму галерею "Деньер", где коллекционеры рвали картины из рук друг друга, а от взлёта до падения отделяла лишь прихоть; картина "Храм" изображала слепца глядящего в зеркало; еще ряд картин под видом идеализированных портретов разных людей скрывали шаржи. Кое-что из этого Сольвейг удавалось заметить самой, иногда помогала Снежана. А вот картина "Феникс" вызвала у Сольвейг весьма определенные ассоциации с той, кого Альберт никак видеть не мог. По крайней мере не должен был видеть.
[attachmentid=9457]

Но сегодня Снежану больше заинтересовали картины другого художника, некоего Романа Павлуцкого. То, что Сольвейг представлялось бредом сумасшедшего вызвало у её спутницы настоящий восторг.
- Он видит! Смотри, Вик, он тоже видит! - восхищалась она мрачными, депрессивными полотнами. А потом и вовсе отправилась искать этого самого художника, а узнав, что его сегодня нету пришла в полное уныние.
- Иди, посоветуйся с Виннесией, что делать с Полежаевым, Ричардсон и Деньером, - спровадила она Сольвейг пялясь на одну из картин Павлуцкого.

Виннесия тоже удивилась поведению Снежаны.
- Что это с ней? - спросила она у Сольвейг. Но Виннесия в отличие от Снежаны ни на секунду не забывала о том, зачем она здесь. - Значит слушай, к Полежаеву подойдёшь под любым предлогом. Он свято верит в свою обаятельность и едва ли удивится, к тому же он сам тобой заинтересовался. С Амандой Ричардсон сложнее. Она светская львица и пользуется в высшем обществе Петербурга определенным статусом. К примеру, считается хорошим вкусом воспользоваться её помощью в организации светского раута. Кстати, у неё натянутые отношения с Кариной Росси. Можешь попробовать подойти к ней с просьбой о примирении с Волконской, к примеру. И в разговоре коснуться Росси, ты помнишь, Росси еще в Элизиуме была рада вашей ссоре. Сделай Аманде комплимент, что-то об организации сегодняшнего показа. Она явно приложила к этому руку. Если она поддержит разговор, упомяни Деньера. Как угодно, лишь бы она сказала о нём хоть пару слов. Только в разговоре с ней не забывай, что ты всего лишь гуль и она куда выше тебя по статусу. Будь как можно скромнее. Всё иди. Не волнуйся, пока всё нормально.

Аманда действительно представлялась неприступной крепостью - тут еще и лазейку искать, к тому же контакт с Ричардсон потянул бы за собой знакомство с Деньером и разбирательство с Волконской. Если б ее появление возымело положительный эффект...
Так или иначе, первым в списке значилось имя Полежаева. Девушка замотала головой в поисках своей цели. Галерея-то немаленькая, далеко не маленькая. Скорее всего прийдется еще и ногам потрудится, неся глупое наразумное тело на разговор с важными лицами...