допусловия
банши, добрый полувеликан, крылатые ключи/крылатый ключ
Вистана перевернула остроконечную шляпу, из нее полилась вода.
– Это что, тритоны?
– Ну, один мог затесаться, – Мэтти поспешно спрятала палочку.
– В следующий раз колдуй над своей шляпой, ведьма.
Сестры спустились по тропке, засыпанной прошлогодними листьями, к спокойной речушке. Рой комаров отчаянно боролся с порывистым ветром, но добраться до добычи не успел.
Вистана и Мэтти скользнули под горбатый мост и, если бы здесь каким-то чудом оказался магл, он потом клялся бы, что девицы растворились в воздухе.
– Никогда к этому не привыкну! – Мэтти бросила порт-ключ на груду таких же ничем непримечательных камней.
– Ты так же говорила про каминную сеть, а теперь едва успеваешь руки мыть от летучего пороха…
Слова утонули в ярмарочном шуме.
Старое поместье обладало просторной приусадебной территорией. И ее заполняли шатры и палатки, клети с диковинными зверьми, переносные тележки со всякими сладостями, и что самое главное, колдуны и ведьмы всех мастей.
– И как мы найдем их? – Вистана нахмурилась. От вида толпы ее мутило, а от шума кружилась голова.
– Уже нашла.
Сестра взяла ее под руку и повела за собой, проталкиваясь сквозь зевак.
Кто-то возмущался, другие охотно принимали правила игры и норовили всадить локоть под ребра или пихнуть в спину. Вистана трепыхалась, едва поспевая за быстрым шагом сестры, и даже пыталась извиняться перед теми, кого только что снесла с дороги курчавая фурия.
– Шатер! – Оглянувшись, Мэтти ухмыльнулась. Не по-хулигански, как любила делать в Хогвартсе, а нервно. Здесь не было учителей и смотрителей замка, и за оплошность никто не снимет бал. А вот голову – запросто.
Хлопнув пологом, сестры вошли в шатер, над которым сверкала надпись, собранная из удивительно крупных светлячков.
«Тихий дом Брандта».
Все пространство, а шатер был огромным, занимали клетки, саркофаги и гробы.
– Ха! – Мэтти указала на один из гробов, перехваченных в три кольца цепью. Ее удерживал крохотный замок.
Вистана ничего не стала отвечать, лишь пригляделась, не стерлись ли знаки. Чеканка прекрасно сохранилась, хотя прошло уже три года.
– Надо же, – послышался сиплый голос, – не ожидал встретить вас снова. Можно вашу ручку, несравненная?
Мэтти скользнула за стоящий вертикально гроб, оставив Вистану один на один с безобразным созданием, сидящим в самоходном кресле на колесах. Был ли хозяин Дома человеком? Вероятно, был. Но теперь его кожу скрывали засаленные бинты, которые словно не меняли с прошлой встречи. Из-под слоев ткани в районе макушки выбивались седые пряди. Кисти были опутаны так плотно и туго, что напоминали лапки насекомого.
Вистана не без брезгливости протянула ладонь навстречу хозяину Дома. Нет, звали того не Брандт.
– Вильгельм.
– Моя дорогуша! – он сжал культями ее пальцы и прислонился к ним забинтованным лбом. – Будь я бардом, а не скрягой преклонных лет, обязательно сочинил бы сонет вашим рукам! Да что там сонет, оду! Поэму!
Вистана услышала глухой стук и тяжелый вздох – не иначе, Мэтти боднула гроб.
Колдунья аккуратно избавилась от хватки Вильгельма и улыбнулась.
– Как поживают мои замки?
– О, выше всяких похвал! Ни одна тварь не совладала с ними. А многие пытались, поверьте, многие… Альфарет, наверное, уже и позабыл, где лежат его арбалет и дубина.
Старик рассмеялся.
– Не продадите еще пару?
При иных обстоятельствах Вистана охотно согласилась бы, но сегодня они пришли не за этим.
– Готовых нет, все разобрали. А новые я смастерю не раньше, чем к следующему лету.
– Понимаю, – грустно ответил Вильгельм.
Кресло, прочертив на пыльном полу круг, повернулось к Мэтти.
– Вас я тоже рад видеть. И, прошу, отойдите от хранилища. Ясень, мускусный лак, костяной клей… да, внутри сидит балканский ворколак, и даже крошечная блошка с его шкуры может натворить бед.
Мэтти встала рядом с сестрой.
– Так непохожи, – протянул старик, сложив руки на коленях, – во всем. А вы точно сестры?
Они не стали отвечать на глупый вопрос.
– Говорят, вы планируете выступление, уважаемый Вильгельм. Хотелось бы посмотреть, кого вы еще поймали за прошедшее время.
– Будет, все будет… Только не говорите, что пришли сюда ради меня. Право слово, не заставляйте старика краснеть!
Вистана улыбнулась.
– Поглядеть на «Тихий дом Брандта» – большая удача. Много будет зевак…
Старик медленно кивнул.
– Понимаю. Но, для столь искусной мастерицы рунной магии всегда отыщется местечко поближе к сцене.
– Прекрасно! – воскликнула Мэтти. Она то и дело косилась на тяжелый саркофаг, из которого нечто жуткое пыталось проскрести путь на волю. – Тогда мы пойдем…
Она стрелой вылетела из шатра и остановилась возле столба, над которым плавали зачарованные от дождя и ветра свечи.
– Проклятое место! – стуча зубами, говорила она. Было непривычно видеть бойкую и смелую ведьму такой напуганной. – Я чую, как им тесно. Чую их отчаянье и злобу, и готова сама вцепиться кому-нибудь в глотку…
– Постой тогда здесь, отдышись, – Вистана похлопала ее по плечу и обошла шатер.
Позади него стояла дубовая телега с огромными осями. Она была набита соломой, поверх которой лежали козлиные шкуры. Среди них храпела настоящая живая гора.
– Альфарет! – позвала Вистана.
Здоровяк лениво поднялся, но, завидев ту, что потревожила его сон, улыбнулся. В его космах застряла солома, борода была грязной и нечесаной, а от одежды пахло застарелым потом и крепким табаком.
– Мисс Вистана, – пророкотал он, слезая с телеги, – какая приятная встреча!
Могучие руки полувеликана были скованы цепью. Одна из петель тянулась к давно немытой шее, размером со ствол липы. Кожа там бугрилась от кровавых мозолей. Вистана испытала отвращение к себе, когда увидела, что переплетение железной сбруи держится на крохотном замочке.
– Ах, это… – протянул Альфарет, заметив, куда глядит колдунья, – не берите в голову! Я вам благодарен. Замок и вправду согревает холодными ночами, а в жару от него веет приятной прохладой.
И еще ты чувствуешь лишь половину болит от ударов незримого хозяйского кнута и камней, которыми швыряют в тебя дети и взрослые, домыслила за него Вистана.
Он порылся в соломе и вытащил оттуда кукурузину. Зерна были темными, а некоторые хранили отпечатки мышиных зубов.
– Мои проказницы ее слега попортили, – застенчиво проговорил Альфарет, протягивая скромным дар, – вы заслуживаете букета, но…
Вистана рассмеялась и прикоснулась к цепям. Они и вправду были чуть теплыми.
– Ты по-прежнему держишь выводок мышей в телеге? Ничего. Любая цепь рано или поздно порвется. Но, если хочешь меня отблагодарить, сделай милость…
– Да?!
– Пока не началось выступление, постарайся вспомнить, где лежит арбалет.
Им и вправду приготовили два места в первом ряду. Трибуны напоминали те, что ставили в незапамятные времена на рыцарских турнирах, только ярусов было с десяток. Шум стоял такой, что Вистана надела зачарованные серьги. Это было одно из ее первых изобретений, едва сестра раздобыла пару тубусов с древними письменами, и делали окружающий мир тише. Мэтти надела такие же.
Рунные чары многие считали устаревшими, сложными, уступающими привычной вербальной магии в силе и скорости исполнения… И это было правдой, за одним небольшим исключением. Руны хранили слишком много тайн, о которых знали лишь единицы.
– Ты уверена, что у тебя получится? – спросила Вистана, покосившись на сестру. – Ты призовешь их, а не очередное ведро болотной водицы?
Та сидела в кресле напряженная, пухлое лицо раскраснелось.
– Призову, – сдавленно ответила Мэтти.
Альфаерт вытащил на сцену полдюжины гробов. Каждый оплетала цепь. Гробы дрожали, из одного доносилось протяжное шипение, словно там сидел огромный змей. Над другим поднималось облачко пара.
Зрители тут же замолчали. Мэтти тяжело дышала, расшнуровав высокий ворот парадной мантии. Та опала на кресло, и Вистана не без теплоты заметила полоску канареечно-желтого цвета, перемежавшегося черными полосами, подшитую на подкладку.
– Мир полон чудовищ, – проговорил Вильгельм, и голос его прокатился над поместьем. – Они куда разнообразнее нас, но что мы о них знаем? Лишь Тихий дом Брандта хранит их тайны, и я, скромный слуга и смотритель коллекции, открою вам некоторые из них.
Позади кресла старика возвышался Альфарет. Понурив голову, глядел на носки громадных сапог, словно боялся толпы. И правильно делал, потому что кто-то тут же выкрикнул, что одно из выродков-чудовищ стоит рядом с Вильгельмом.
Мэтти теперь ерзала на кресле. Ее связь с порождениями тьмы заставляла девушку чувствовать то же, что и заточенные в гробах и саркофагах твари. Кровные узы не были пустым звуком…
Вистана стиснула ее руку.
– Итак, пламенеющий утопленник! – Вильгельм махнул культей.
Крышка гроба стала прозрачной, и зрители испуганно зашептались. Внутри стояло обугленное тело, покрытое струпьями сгоревшей кожи. Из трещин вылетали фонтанчики искр и поднимался пар.
– Несчастное создание. Было найдено нами глубоко в торфяных болотах. Вероятно, это друид, остановившись губительный пожар много веков назад. Его плоть растет так же быстро, как сгорает. Почему? Это мне предстоит выяснить. И, как знать, не откроем ли мы истинное исцеление?
Толпа зааплодировала.
Мэтти застонала.
– Время, – выдохнула Вистана.
Сестра тут же подняла остроконечную шляпу и палочку. Из матерчатого раструба вылетел рой крылатых ключей, каждый из которых был покрыт рунной чеканкой.
Всякому замку – свой ключ.
Они устремились к сцене. Щелчки были такими громкими в наступившей тишине, что Вистана услышала каждый из них. А следом раздался рев. Это робкий Альфарет, освободившись от пут, пригвоздил арбалетным болтом своего мучителя к креслу.
Сестры побежали к желто-черному шатру.
– Давай следующие! – выкрикнула Вистана.
Мэтти перевернула шляпу и звенящий рой наполнил шатер. Замки открывались один за другим.
– Какой? Какой гроб? – стуча зубами, процедила Вистана.
Глаза Мэтти заволокла пелена. Сестра, будто влекомая невидимой нитью, отправилась к одному из самых старых гробов.
– Ба… – прорычала она, покачивая головой, – ба…
– Поняла!
Последний ключ Вистана вынула из поясной сумочки.
– Мы здесь, бабушка!
Замок открылся, цепь рухнула в пыль. Старая крышка тяжело повалилась следом. В гробу стояла, скрестив руки на груди, иссохшая женщина. Ее неестественно громадный рот был раскрыт в вечном крике. Вопль банши мог убить смертного и лишить сознания мага. Но… для родной крови был безопасен.
Затянутые бельмами глаза старухи бешено вращались в гниющих глазницах.
– Грядет тот, перед кем склонят голову наши братья и сестры. Кто поведет их в бой, чтобы навсегда избавить от гнета и презрения… Он станет сильнее смерти.
– Кто? – спросила Вистана. – Кто станет нашим избавителем?
В утробе банши родился глухой и страшный голос.
– Гонт, – тихо повторила Мэтти.