Автор: Весёлая
А ты ничего!
Даже красавчик.
А что немного песка в бороде, и одной ноги не хватает – так это сущие мелочи, видала я и похуже. Не в ногах счастье, уж можешь мне поверить!
Была у нас тут одна, которая считала иначе, и чем дело кончилось? Говорят, стала пеной морской.
То есть вон то грязно-жёлтое месиво с отмелями вонючего мусора – это она. Совсем не романтишный конец, ага.
Что говоришь? Я слишком мала, чтоб понимать в романтике? Ой-ой, зато ты большой!
Впрочем, это ненадолго.
Подвинься! Не видишь разве? Малыш краб пытается выбраться на берег. Они закапываются в песок, а с приливом возвращаются обратно в море.
Обратно в море…
Слушай, у тебя когда-нибудь бывало..? Впрочем, неважно.
Забудь.
Что-то тебя не видать было раньше. Ага, я тут всех знаю. Такого красавчика уж точно не пропустила бы.
Э-эй, моряк, ты слишком долго плава-а-ал!
Что?
А! Это песня такая. Не слыхал? Я тоже. Её ба иногда вспоминает. И поёт, выковыривая из зубов остатки еды мелкой косточкой.
Куда ты всё время смотришь? А, следишь за той чайкой? Правильно делаешь! Чайки они такие. Чуть отвернулся – и не досчитался чего-нибудь важного. Уха, например. Хотя больше всего они любят глаза. Шучу, шучу. Но ты на всякий случай прикройся шляпой что ли.
—
О, ты снова здесь? Я думала, давно уже отправился дальше покорять новые сердца и горизонты.
Да ладно тебе! Не обижайся! Шутки у меня такие.
Что ты такой неразговорчивый? Я тебе совсем не нравлюсь, да? Конечно, я мало похожа на этих ваших расфуфырок в ярких лоскутках. Ба всегда говорит, что даже поговорку про безрыбье и рака про меня придумали. Бледная как рыбье брюхо, плоская как камбала. И щупалец только семь. Было восемь, как у ба, но неудачный первый любовный опыт…
Да чтоб ты понимал! Он был омар!
Да, был. Ба про него тоже как-то раз… Спела.
Ой, кто б говорил – у тебя самого одной ноги не хватает. Да и то, что от второй осталось, тоже ногой можно назвать с бо-ольшой натяжкой.
Зато у меня волосы красивые.
Что говоришь? Цвета морской волны? А вот щас обидно было. Какие тут волны? Блёклые, мутные, дохлый планктон вон плавает... Бе-е-е…
Ой, смотри, смотри! Чайка какую-то лохматую рогулину поймала!
Или нет…
Рогулина чайку…
Ставлю десять закрытых беззубок на… А, уже сожрала.
Занятно, что за штукенция… Вкусная, небось…
Ты это, не скучай. Я ещё вернусь.
—
Чудный денёк, ага? Как раз для того, чтоб принимать солнечные ванны.
Ты, как я погляжу, совсем освоился? Окопался. Это чтоб волной не унесло?
Ой-ой, поглядите-ка на него! Раздулся от собственной важности, даже разговаривать не хочет!
Ну и ладно. Я просто так к тебе заглянула. Сказать, что ничего не изменилось – море всё такое же тухлое и…
Нет, я не дрожу, тебе показалось.
А впрочем да, дрожу.
Ветер сегодня особенно злой.
Рвёт волосы.
Больно…
Не так больно, конечно, как в тот раз…
И не так страшно…
Ой, да что рассказывать? Ты тоже там был. На большом корабле, я знаю. Видела тебя. Стоял, щурил глаза от солнца. А потом махнул рукой – вот так – и началось…
Я тебя потом часто вспоминала. И поверь, отнюдь не тёплым словом! Ой, чтоб я с тобой сделала-а…
А потом увидала на берегу. Такого вот, ага. И подумалось: уж теперь-то что?
Теперь тебе даже хуже, чем мне.
Я хоть ещё могу ползать.
Нет, я не плачу.
Это всё мерзкая едкая чёрная соль. Не очень приятно ползать по берегу, когда он покрыт толстой коркой соли, знаешь ли.
Ой, ты предлагаешь мне свою куртку? Спаси-ибо! Знаешь, а ты всё-таки можешь быть милым.
Ладно, бывай. Мне ещё на во-он те скалы надо добраться. Вчера туда кита выбросило. Можно наесться от пуза, пока чайки своим ядом всю тушу не испоганили.
—
Давненько не виделись!
Тут небо немножко порвалось – пришлось срочно искать убежище. А то когда на голову сыпется эта горячая муть, и зажариться недолго. Слой жира, конечно, пока спасает, но вот… видишь трещины?
А, чайка всё-таки выела тебе глаза? И крабик, как погляжу, нашёл путь к твоему сердцу быстрее чем я. Вон, копошится в грудной клетке грубым панцирным сердечком. Именно такое ведь и бывает у настоящих мужчин, да?
Чтоб ты не переживал, скажу, что с нашей последней встречи ничего не изменилось. Ни-че-гошеньки.
Берег всё так же болен, и всё так же завален гнилью и мясом. А море…
Море тоже больное. Но потихоньку слизывает эту гниль.
Вонять, правда, не перестало, но крабы и чайки славно попировали – теперь уж мало кто остался сам собой. Даже ты вон не такой большой, каким был вначале.
Забавно, да?
Вы хотели одним махом уничтожить море, а уничтожили самих себя.
А море…
А мы…
Да ты сам видел, что там говорить…
От моих волос уже почти ничего не осталось. И с хвоста облезли последние чешуйки, а кожа скрипит и трескается.
Погано.
Пальцы скоро станут похожими на твои – такие длинные и хрусткие.
Знаешь…
Я так устала…
Здесь на мелководье чувствую себя пойманной в сети рыбёхой. Бьюсь-бьюсь в мутной жиже.
Нырну – душно.
Вынырну – тошно.
А уйти на глубину…
Можно, я лягу рядом?
Вот так…
Дай свою руку.
Пусть море наконец придёт и заберёт нас.
Заберёт туда, вниз, где остались мои.
И ба.
Если от них ещё что-то осталось. Может, они где-нибудь тоже…
На берегу…
Совсем как ты…
Нет, нет! Они точно нет!
Хотя по правде, я больше боюсь, что они как ламантины – отрастили длинные зубья и гоняются друг за другом, пока…
Что, говоришь?
Нет, ну с тобой-то мне не так страшно!
Страшнее было тогда…
Когда море закипело и начало швыряться телами мёртвых рыб.
И просто... рыб.
Просто рыб, да.
Но ты такой большой и сильный. Ты сумеешь меня защитить.
Ведь сумеешь?