Он проснулся от шума салютов. Вытащил заботливо припрятанные сигареты и с удовольствием закурил. Выглянул в окно.
Получится угадать, куда его занесло?
Нет, не получилось. За сотню лет, каких только городов он не видел. Больших, маленьких, старых и совсем юных. Объединяло их одно. Праздник!
В какой бы город он ни пришёл, его встречали толпы радостно взбудораженных людей. Несмотря на иронию, сквозящую в этом, это было к лучшему. Так легче сделать необходимое.
Этот город был не так уж молод. Особняки в стиле ампир чинно обрамляли довольно широкие улицы, а на задворках теснились высотки, словно шумные голенастые подростки за спинами благородных дам.
Закатное солнце раскрашивало небо киноварью. Люди, гуляющие со светящимися шарами в руках, были одеты легко, его же знобило. Чтобы собраться, снова закурил и влился в толпу.
«Есть время любить, есть время ненавидеть» – звенели в голове слова старого распутника, который вдруг осознал, что всё на свете есть суета сует.
Сколько бы лет не прошло. Как бы ни была желанна награда. Каждый раз ему было трудно решиться.
Вот и сейчас колесил по улицам незнакомого города, вглядываясь в лица, якобы выискивая жертву, а на самом деле пытаясь найти силы сделать необходимое.
Чтобы настроиться, вспоминал.
Он ввязался в дуэль и ранил соперника в плечо. Рана оказалась настолько пустяковой, что тот не удосужился обратиться к эскулапам, и в результате умер от заражения крови.
Родители отослали его к родственникам в Мадрид, с предписанием найти себе хорошую невесту и остепениться. Он этого не хотел, но перспектива лишиться наследства заставила его смириться.
Тогда он придумал идеальный, как ему казалось, план. Переоделся в женское платье и выдал себя за собственную сестру. Хотел узнать, какие они на самом деле – девицы на выданье. Узнал. Девицы были обыкновенные – болтливые, суетные, немного скучные. Так продолжалось, пока не встретил донну Марту.
Нет, она не сразила его красотой. Или многообещающим состоянием. Так же как его, её прислали в Мадрид на поиски жениха. Он обратил на неё внимание потому, что среди подруг донна Марта отличалась немногословием. А случайно застав её в Прадо, не мог не заметить, с каким вниманием она интересуется выставленными полотнами, как подмечает детали, которые для него остались незаметными.
Там, возле полотен Тициана, он нашёл в ней интересную собеседницу.
Забыть о Марте, его заставила девчонка, что мялась возле афиши театра. Он улыбнулся каменной тумбе у помпезного здания оперетты, как старой знакомой. Давали «Летучую мышь». Всё, что ему нужно было сделать, просить пожалеть его и составить компанию.
Конечно же, она согласилась. За столько лет бесконечных поисков он научился находить жертву безошибочно. Эта, если и отличалась от других, то совсем немного. Слишком серьёзно-грустным взглядом, и за свой билет заплатила сама.
Он не стал возражать. Он бы позволил ей заплатить и за себя, если бы это было ей нужно. Но необходимо было другое.
«Есть время любить».
Он быстро понял, что время её любви прошло. Но не для неё. Она всё ещё горела, и пыталась отвлечься. Сделать её несчастной не составило труда. Нужно было лишь напомнить то, что она пыталась забыть.
В том, что ему удалось сделать её несчастной, сомневаться не приходилось. Она даже дышать стала так, словно в воздух насыпали стекла. Они расстались возле той же афиши, и от её грустного спокойствия не осталось и следа.
Он чувствовал себя виноватым. Но ничего поделать не мог.
Всё мироздание и его проклятый баланс. Чтобы добыть немного счастья, для начала кого-то нужно сделать несчастным. Всего раз в год ему давался такой шанс, и он не мог его упустить.
«Есть время ненавидеть».
Ненавидеть себя, за глупые идеи, что вначале казались чуть ли не гениальными.
Он понял это, когда пришло время сказать Марте правду. Ведь без неё день становился пустым и безрадостным. Признаться, кто он на самом деле, он решил в музее. Но к ним подошёл художник, немолодой уже, больше похожий на заблудившегося шута.
В Прадо кого только не бывало, в том числе и художников в поисках вдохновения. Один из них просил его и Марту позировать для его. Он хотел отказаться, но увидел, как заинтересовалась Марта, и согласился.
Они оказались в одной из многочисленных кофеен рядом с музеем, где художник предложил им выпить чаю и поболтать, а сам принялся быстро черкать в блокноте.
Сначала было очень неловко. Но мастер начал расспрашивать про музей, картины, рассказывал байки из богемной жизни. И неловкость прошла, он был рад, что согласился. До тех пор пока их с Мартой визави не спросил, как они смогли решиться, на такое нарушение правил, и как на это смотрят в обществе.
Он долго не понимал о чём речь, а когда понял… Лучше бы Прадо рухнул ему на голову. Оказывается, он был настолько глуп, что не замечал очевидного. Того, что люди в курсе его маскарада, но при этом совершенно не понимают его мотивов. Даже Марта. Особенно Марта. Марта, которая вовсе не Марта.
Обратно он спешил.
Остановился, только чтобы купить ещё сигарет. С ними было легче. Легче найти повод уйти от очередной жертвы, которую он сделал несчастной. Легче не видеть больных глаз. Легче шагать сквозь образы прошлого, что кружили вокруг него, каждый раз, когда он просыпался снова и снова.
Сейчас, когда он уплатил мирозданию цену, ему было, куда торопиться.
Ведь есть время любить, есть время ненавидеть.
А есть время пить чай.
Раз в году, в день весны, в день, когда они узнали правду, они встречались снова и снова. На картине, которую, несмотря на случившийся тогда скандал, написал никому не известный мастер. Мастер, который оказался настолько гениален, что заключил их души, где-то там в полотне и слоях краски.
Им понадобилось немало времени, чтобы разобраться, что к чему.
Ещё больше времени, чтобы понять друг друга.
Чтобы снова обрести потерянное счастье.
Просто говорить обо всём, пить чай и радоваться друг другу.