Эшана резко села или, по крайней мере, попыталась это сделать. Последние дни, месяцы, годы... Вся ее жизнь впоследствии стала похожа на эти сны. Обрывки из тревог, боли, одиночества, глотки воздуха и снова погружение в нечто вязкое и липкое. Скажи ей кто-то каких-то лет пятьдесят назад, что ее жизнь будет такой, она бы беспечно рассмеялась этому безумцу вслед. Но эти события... все ее безумные поступки и ее не менее безумная любовь к тому, с кем она заведомо не могла быть, изменили абсолютно все в жизни сумасбродной эльфийки.
Первое безумие от неожиданной и такой ожидаемой потери того, кто значил для нее все, прошло. Боль притупилась и уже не терзала ее так грубо. Она даже научилась жить изо дня в день, связанная обещанием ему же, пытаясь найти новый смысл в столь пустой жизни... и вот теперь она снова проснулась невесть где, снова пытаясь вспомнить, где она, зачем еще топчет эту землю и какова ее миссия как друида.
Рука по привычке потянулась к сумке, где она она хранила и всюду таскала за собой его череп. Она даже не знала зачем. То ли в глупой надежде, что когда-нибудь снова окажется с ним рядом, то ли потому как это даровало ощущение его рядом. Глупое, сумасшедшее и странное для тех, кто иногда заставал ее говорящей с черепушкой, как с живым, но такое в котором она словно возраждалась той, которой была ранее.

Рука, свесившаяся с края кровати, нащупала лишь пустоту. Сперва пустоту, а затем, опустившись ниже, пальцы утонули вдруг в мягком ворсе ковра. Да, ковра... мягкого, пушистого, глубокого. Никакой сумки рядом, ничего. Более того - не было ничего и на ней самой. Сонный ещё взгляд скользнул по совершенно обнаженному телу, которое покоилось на каких-то совершенно чужих простынях.
На совершенно чужой, мягкой низкой кровати. Светящееся прозрачное пятно слева, там, где и был ковёр. Такая же, видимая краем взгляда, светящаяся стена - справа, наверное сразу за краем кровати.
Влажный воздух. Мертвая тишина.
Почти мертвая. Звуки дыхания, тихого, неровного, болезненного, откуда-то справа...и больше ничего.

Отсутствие сумки напрочь прогнало остатки сна. Впрочем, и все остальное уже не имело значения. Эльфийка буквально вскочила с кровати и принялась судорожно осматриваться по сторонам, в поисках своего сокровища.

Сокровища не было ровным счетом нигде.
Ни на кровати - длинной, и достаточно широкой, с покрывавшей её нежнейшей тканью.
Ни на мягком ковре, настолько мягком, что ноги тонули в нем, словно в воде.
Ни на небольшом столике, в каких-то пару-тройку ладоней высотой, небольшом и абсолютно пустом.
Ни в дальнем конце комнаты,где прозрачные стены которой переходили в темный камень, и на дальней стене которой горел магический факел.
Ни за решеткой - которой заканчивалась эта...клетка. Да, наверное, клетка. Решётка, две мерцающие полупрозрачные стены-экрана, каменное завершение камеры...
За одной полупрозрачной стеной виднелась ещё одна камера - такая же, как та, в которой была сама Эшана, только пустая.
За другой стеной, той, у которой стояла кровать - ещё одна камера, только там, на кровати со скинутым с неё на пол одеялом, отвернувшийся к стене, лежал кто-то плохоразличимый.
Снаружи решетки же было продолжение этого же помещения - там был небольшой, но куда более высокий стол, два высоких кресла, все те же ковры, несколько полок, уставленных чем угодно, но только не желанным черепом.
Вплотную же к её решётке был придвинут поднос, на котором на низких блюдах, как раз того размера, что можно было бы протащить сквозь прутья, лежала еда.
Рядом с подносом - стопка, похожая на одежду.

Для камер здесь было слишком нежное белье и слишком мягкие ковры. Эшана подошла к тому, что она посчитала стопкой одежды. Может рассмотрев ее, можно будет определить, где она, да и неплохо бы одеться, прежде чем думать, как быть дальше. Еда тоже была весьма кстати.
Когда-то было время, она бы не думая трансформировалась бы в медведя и принялась бы ломиться наружу, пытаясь смести на своем пути всех и все, но годы жизни с ее ненаглядным троллем, научили ее сдерживать эмоции в некоторой мере и думать немного на перспективу.
Одеться, поесть, вспомнить все, что она могла, последние события, перед тем, как очутилась здесь, а дальше действрвать по обстоятельствам. И это все не отменяло одного: кто бы ни забрал ее сокровище, придется ему не сладко.

То, что казалось одеждой, действительно ею и оказалось. Ткань наощупь напоминала ту, что производили сами эльфы - такая же мягкая и приятная к телу, разве что несколько плотнее. Темно-фиолетовые шаровары, которые пришлось затянуть любезно принесенным тонким поясом, ибо были они ей велики; белоснежная рубаха; длинная роба без рукавов, цвета почти как шаровары - узор на ткани верхнего платья был прост, но не лишён эльфийского изящества. Обуви, увы, здесь не обнаружилось, но пока ноги касались уютного, мягкого ковра, она и не требовалась.
Еду протащить внутрь оказалось так же несложно. Вкус - незнакомый совершенно, хотя по волокнам удалось определить, что здесь было и мясо, и овощи, а вот нечто темное, супообразное на вид и сладковатое на запах оказалось на вкус очень даже ничего. Желудок с радостью принял в себя все ему предложенное, и тепло, пришедшее с едой и одеждой, сделало это вполне себе уютное место ещё несколько более уютным.
Пока же она одевалась и утоляла голод, у неё было достаточно времени и осмотреться, и восстановить в памяти все, что произошло до того, как... До того.
Факелы на стенах освещали это странное место - а вместе с ним и её воспоминания.
Что-то, все же, не было сном.
Дети, действительно, уехали. Да, она вернулась домой. Да, она встретилась с сестрой, вернувшейся, наконец, к полноценному образу жизни, и защищавшей теперь столицу от возобновившихся набегов диких лесных троллей... И сестра же обнаружила подозрительную, странную личность, зачастившую в столицу, в те ее части, где охранялись и поддерживались главные источники магии, питавшей всех эльфов.
«Я говорю тебе, будь он здесь с благими намерениями, он бы не скрывался, кем бы он ни был. Ты знаешь, кто я теперь, и знаешь, что я вижу все...иначе. Я и его вижу, и это - не наш собрат, дорогая моя сестра. Он похож скорее на ночных, но... Это и не он. Я не видела таких прежде, даже там, в Запределье. А уж там-то я повидала немало.»
Альраи была обеспокоена - но что значил голос эльфийки, вернувшейся практически из изгнания? И отца, как назло, не было рядом - уж к кому-к кому, а к нему прислушались бы наверняка.
Альраи принялась наблюдать за чужаком сама, подключив к этому затем и младшую. Осторожно, чтобы не быть замеченными...
Она показывала Эшане этого эльфа - в её глазах он был самым обычным незнакомцем, не вызывавшим совершенно никакого подозрения - если бы не эти слишком частые попытки добраться в те места, куда обычным эльфам путь был нежелателен, она бы и вовсе списала все на чрезмерную мнительность сестры, которая, как и она, прошла через слишком многое, чтобы просто верить происходящему и наслаждаться спокойной жизнью.
И кажется, Эшана выследила этого незнакомца. Чисто случайно, одна...к счастью ли, к несчастью ли...
Только, кажется, в этом недолгом наблюдении следопытами выступали уже не они.
Правила охоты сменились. И там, вдали от столицы, этот эльф уже не делал вид, что не замечает её. Правда, поняла она это слишком поздно.
Площадка старой полуразрушенной обсерватории, что-то очень похожее на портальный камень...
Мягкий, глубокий голос в ушах, чужак прямо перед ней - а потом странная боль в затылке...и провал. После боли было что-то, было что-то ещё- но сейчас в голове было звеняще пусто.
Огонь магических факелов колыхнулся. Несколько факелов по ту сторону камер. По факелу - на клетку... Пять клеток. Да, пять клеток, три из которых были пусты.
По-прежнему ни намёка на её вещи. На ней не было даже её украшений, даже заколку - и ту вытащили из волос; все, совершенно все исчезло - словно стремясь тем самым стереть её прошлую жизнь из её памяти.

Эш не подала виду. Она уже успела одеться и прикидываться, словно она еще не очнулась не было смысла, более того, она не знала какими возможностями облажал этот странный эльф. В любом случае пока ничего не оставалось как ждатьипытаться вспомнить то, что ускальзывало при первой попытке.

Воспоминания изредка возвращались к той странной темноте, время и пространство в которой превращались в текучий кисель. Оно было, оно действительно существовало где-то, но было настолько странным и ещё более чужим, что хотя бы логически домыслить до него было крайне тяжело. Шла ли она, действительно, сама по этому искаженному пространству, или же её несли...
Кажется, все-таки несли. Кажется, там были руки - кожа которых была под стать окружающему киселю, темная, глубоко-синяя, почти что фиолетовая. Цвета глубокой дренорской ночи - но никто, ни ночные эльфы, ни дренеи, ни даже тролли не обладали кожей настолько насыщенного цвета. Неестественного цвета.
В любом случае, руки эти не могли принадлежать её сородичу. Альраи, видимо, была права.
Сперва, за воспоминаниями, ход времени не замечался совсем. Но постепенно, отсутствие каких-либо перемен в происходящем, отсутствие движения и каких-либо звуков начали утомлять.
Время шло - ничего не менялось.
Не было даже солнца, по которому можно было бы определить время.
Только факелы стали гореть не так ярко.

Эшана стала снгва осматриваться у любого магического затвора должен быть источник. Она попыталась найти источник своей клетки. Затем ее внимание пало на второго "заключенного". Зеленые глаза попытались рассмотреть, кто в соседней камере.

При попытке изучения той магии, что питала здесь все магические объекты, она ощутила ту, другую странность, что никак не укладывалась в голове.
Здесь не было магии. Воздух был безжизненнен чуть ли не до хруста - даже в Оргриммаре, и том попадались то и дело сгустки забродившей магии.
Здесь же магического фона не было совершенно. Не только того, что был свойственен тайной магии - она не могла обратиться даже к тем природным силам, что должны были существовать везде, где подразумевалось хоть какое-то наличие природы. Но источник этот, обычно если и не горевший, то тлевший маленьким огоньком в её сущности, погас совершенно - более того, казалось, что он и не существовал более. Совершенная пустота, словно она... Словно она - неотесанный человек, не имеющий дара ни к чему. Неотесанный ещё больше, чем в своём старом сне.
Магические факелы горели, не выделяя ни толики энергии, что было бы логично и правильно.
Защитные экраны вместо стен, хоть и имели очевидную магическую природу, но...точно так же, не излучали совершенно ничего.
Одна только вещь казалась здесь живой - довольно крупный кристалл, светящийся все тем же синим, установленный в центре стены по ту сторону решёток.
Замок которых на вид был самым что ни на есть обычным.
Обитатель соседней камеры лежал на кровати у дальней стены, все так же спиной к Эш. За все время её пробуждения он ни разу не пошевелился - только звук его дыхания выдавал в нем признаки жизни.
И то, как вздрагивал он едва заметно - она заметила это сейчас. Обнаженный по пояс, одетый в лохмотья, прикрывающие кости... Кто бы то ни был, он был очень худой - Эшана разглядела выступающие позвонки и торчащие костяшки плеч, обтянутые бледно-голубой, как у ночного эльфа, кожей. Впрочем, и поникшее длинное ухо на совершенно лысой голове так же выдавало в нем эльфа. Ноги, напоминающие скорее конечности отрекшихся, заканчивались длинными тощими ступнями - сложно было представить, чтобы все это могло выдержать хоть какой-то вес.
Эльф вновь вздрогнул - из-за плеча высунулись длинные худые когтистые пальцы, принявшиеся нервными, резкими движениями расчесывать исхудавшее до невозможности плечо.
Рядом с решеткой его камеры тоже стоял поднос - с нетронутой едой.

Эшана отогнала первоначальные утопичные мысли. Конечно, она была гораздо лучше и способнее человека из своего сна, хотя бы потому, как ее тело не было истощено и это было эльфийское тело, причем натренированное за последние несколько десятков лет. Да, отсутствие магии было делом поганым, но, возможно все решается вон тем вот кристалом, надо лишь до него добраться. Хуже, конечно, если магические экраны ее клетки питаются от кристалла, хотя с другой стороны тогда такое питание можно наверняка перенаправить, к примеру не на экран, а на нее. Но сначала было бы неплохо выснить, какого демона тут твориться.
- Эй, - позвала зеленоглазая. - Ты давно тут?

Рука, начесывавшая плечо, дернулась, и скрылась обратно, видимо, прижавшись к груди. Некоторое время тот, к кому обратилась Эшана, оставался совершенно неподвижным - кажется, он даже перестал дышать.
Затем тощее тело медленно пришло в движение. Эльф перевернулся на живот, упёрся тощими руками в кровать перед собой, и рывком принял сидячее положение; все ещё упираясь руками в кровать. Голова его была безвольно опущена. Спустились с кровати ноги, полуприкрытые лохмотьями, ещё один рывок - и эльф поднялся на ноги. Высокий, выше даже обычного ночного эльфа, он сгорбился, не находя в ослабленном теле сил держать себя прямо, и на полусогнутых ногах направился к той стене, что отделяла его от второй узницы, обхватив себя руками за плечи, и то и дело скребя по коже длинными темными ногтями.
Нетвердый шаг, шаг, ещё один...
Эльф приблизился, и издав шумный вздох, упёрся обеими ладонями в тот экран, что их разделял. Голова поднялась - и Эшана увидела лицо. Иссохшее, как у мертвеца, с резкими скулами, со стянутой кожей на месте губ, с иссохшим носом, заканчивавшимся ничем не прикрытыми провалами ноздрей, с чёрными провалами едва светящимся темно-фиолетовым светом глаз, с исчезнувшими, лысыми бровями - этой пропавшей гордостью и красотой...
Темные глаза, окинув взглядом все, что только было можно, сфокусировались наконец на эльфийке.
Усохшие губы зашевелились в попытке произнести что-то, и Эшана скорее догадалась, нежели услышала то, что произнесло это некогда прекрасное, но ныне изуродованное существо.
Высокорожденная.
То имя, с которым её народ был изгнан из Калимдора. То имя, которым их никто не называл уже тысячи лет.
Кожа вокруг рта исказилась в подобии улыбки, и эльф сперва склонил чуть набок голову, а затем прижался лбом к экрану. Темные глаза смотрели прямо на неё в едва мерцавшем любопытстве, доказывающем, что в этом теле все ещё теплились остатки сознания.

- О, да... давненько, - сама ответила она на свой вопрос.
Длинноухая кивнула на поднос с едой у двери камеры иссохшего.
- Еда. Тебе не повредит, если конечно, твой план не состоит в том, чтобы исхудать настолько, чтобы просочиться в ту щель.
Достать кристалл будет непросто, хотя бы потому, что тут нет ничего, чем можно до него дотянуться. Но она еще не пробовала откруть замок. Эш подошла к двери и стала тот рассматривать.

По реакции эльфа было непонятно, понял ли он её слова. Все так же упираясь ладонями в полупрозрачный экран, он дошёл до решетки, словно сопровождая Эшану в её действиях.
Просунуть руку сквозь прутья и ощупать замок было совсем несложно. При определенной сноровке можно даже было засунуть в него палец...только толку от этого было мало. По крайней мере, чтобы открыть его, сюда нужно было что-то вставить, и это «что-то» вряд ли походило по форме на обычный ключ.
- не...открывать, - донёсся до неё едва различимый шёпот со стороны эльфа, который продолжал наблюдать за ней, жадно хватая взглядом каждое движение.

- Конечно, даже шпильки из волос вытащили, где уж тут откроешь... - проворчала девушка и по привычке выругалась на трольем.
Зеленые глаза снова вернулись на иссохшее лицо.
- Как тебя звать, дитя ночи?

Дитя ночи отлепило одну ладонь от поверхности экрана, принимаясь растирать ей длинную шею, по которой запросто можно было изучать позвонки. Устав, видимо, стоять, темнокожий опустился на ковёр, продолжая упираться в прозрачную стену лбом, и ощупывая пальцами другой руки магическую поверхность.
Несколько незнакомых ей слов прошелестело в ответ, прежде чем послышалось что-то понятное.
-...звать... есть имя..имя... дитя ночи... ночью рождённый... Отрин.
Палец беззвучно провёл по экрану сверху вниз, а во взгляде, расфокусировавшемся ненадолго, вновь появилась жизнь.
- Отрин. - добавил эльф уже чётче, и подобие достоинства послышалось в его голосе. Хоть и сидя, но он распрямил костлявые плечи, на которых виднелись выцветшие татуировки, переходившие на иссохшую грудь, а подбородок поднялся в некоем одухотворенном порыве.
- Высокорожденная... знать...какие язык?
Слова он подбирал медленно, тщательно, разбавляя их чужой речью, звучавшей подобно шороху листьев - такой же иссохшей, как и сам эльф.

- Языки? Талласийский, человеческий, тауренский, орочий, зандали... Ты бы поел Отрин, тебе точно не помешает, - она снова указала на еду, на этот раз жестом.
Эш развернулась и снова окинула свою камеру взглядом, пытаясь нати хоть что-то, что можно было бы использовать для того, чтобы выбраться из заточения.
- Мое имя Эшана, - кратко представилась она, не вдаваясь в подробности о своем роде.
Эльфийка подошла к кровати и стала ощупывать ту руками, приподняла матрац, заглянула под него.

Эта одомашненная клетка была настолько же пуста, насколько и отрезана от магии. Матрац, ковёр, столик, даже дальняя стена с небольшой дырой в потолке и полу - нигде не нашлось ничего, что помогло бы вскрыть замок.
- Еда продлевать безумие, - прозвучало из соседней клетки спустя какое-то время, - Смерть лучше жажда.
Краем глаза она заметила, как эльф перебрался к решетке, и подцепив там поднос с едой, подтащил его ближе к камере Эш, выдвинув вперёд, насколько хватило сил.
- Тебе - иначе, - добавил он, подняв голову, и устремив взгляд куда-то вне комнаты. Точнее, очень даже понятно куда - на высокий столик, где стоял красивый резной кувшин. Недолгим был этот взгляд - вновь поникший, он опустился к ковру.
- Как ты попасть..сюда, Эша..Эшана? Эск..экс..экспеди-ция? Помогать?

- Не будешь есть - не сможешь выбраться отсюда, - напомнила она Отрину. - Следила за одним подозрительным типом. Где мы?
Эльфийка принялась соображать, как выбраться иным способом. Она еще раз глянула на жидкость в стакане. В первую очередь ее интересовал цвет.

Эльф снова погрузился в раздумья. Его взгляд отупел, рассеялся, глаза полуприкрылись, а спина ссутулилась еще больше, словно тот впал в полный транс.
Жидкость, темная, практически чёрная, отливала на свету красно-фиолетовым, больше напоминая творение алхимическое, нежели более приближенное к природе.
Костлявые плечи вздрогнули.
- Анторан... - вновь раздался голос пробудившегося эльфа, - пёс этрея... Дааа, да...
Иссохшее лицо ненадолго повернулось к Эш, и темно-фиолетовые глаза несколько сузились.
- Ты не знать, где окулет? Где вальтру?

- Это мне ни о чем не говорит,- отрицательно помотала она головой. - Я выслеживала того типа в окрестностях Луносвета, а потом очутилась здесь. Впрочем, где это "здесь" так и не ясно.
Она взяла стакан с жидкостью, прикинула наилучший ракурс со стороны "вне камеры" и разлила содержимое стакана на ковер. Теперь осталось только лечь рядом с пятном, чтобы часть тела была скрыта за столиком, дождаться, когда придет тот, кто приносит еду, а там уповать на свою физическую подготовку, когда тот решит проверить "труп" и зайдет в камеру. Один удар головой об угол стола должен сделать свое дело.
Пустой стакан она поставила обратно и пододвинула поднос снова к камере эльфа.
- Будь другом - поешь, это мне весьма поможет,- улыбнулась эльфийка.

- Луносвет... далеко, - было ей ответом, - Ты в нашей столица, высокорожденная. Сурамар.
Эльф посмотрел на поднос, и покачал головой.
- Еда не утолить наш голод. Никогда.
Сделанное ей было весьма вовремя. Едва она приняла подходящую позу, превратившись в подобие трупа, как послышался скрежет открывающейся двери - а затем звук шагов, направившихся в сторону камер.
Сперва шаги замерли у клетки эльфа. Какая-то возня, легкий стук, шорох... затем снова шаги - замершие уже у ее клетки.
Судя по звукам, вошедший забирал поднос.
Эльф же был тих - не издавал ни звука.
Звяканье, снова шорох...
И удаляющиеся шаги, за которыми последовал звук закрывающейся двери.
Все затихло снова - и в этой тишине ночной проковылял обратно к своей кровати, опустив на ту свои кости.
Сурамар... Отрин упомянул Сурамар - древнюю столицу её предков, древнейшую их родину... Место, что по словам сестры, продало свою свободу демонам, пустив их к своему источнику магии, к своему колодцу - энергией которого они, отрезанные от мира, питались долгие годы...
Ночной колодец. Сурамар. Дети ночи...
Если все выходило так, как говорил Отрин -то она была в самом сердце этого зла. И тот, с кем она делила эту комнату - был никто иной, как один из избранных жителей этого древнего города, спасшихся при первом вторжении демонов. Дитя ночи. Ночнорожденный...
Изуродованный, искалеченный. Но по-прежнему - представитель древней гордой расы.
Старший брат по крови.

Ее задумка не сработала. Эшана поднялась и снова подощла к экрану, разделявшему их клетки.
- О каком голоде тыговоришь, Отрин?
Если он тут со времен нападения демонов, то времени действительно прошло немало.
- И зачем они держат тебя тут?

Исчезли оба подноса. Остались только тарелки у неё на столе - все же, что было снаружи, унесли прочь.
Эльфа она обнаружила вытянувшимся на кровати - и глядевшим в потолок.
- Они ждать, - спустя время ответил он, сжав ладонь левой руки в кулак, - Ждать приход безумия. Читать память. Анторан всегда делать так.
Отрин тихо выдохнул. Опустилась и поднялась костлявая грудная клетка, проваливавшаяся в дыру живота.
- Ты спрашивать голод... Колодец ночи. Ты не знать об этом?

- Видимо, нет, равно как не совсем понимаю, зачем ему моя память.
У нее не было доступа к источникам силы Луносвета, к которым они так старательно подбирались. Да и чем могла бы быть полезна память обезумевшей эльфийки, которую и без безцмия многие считали безумной, было загадкой.

- Память высокорожденной? Нет. Мой память, - ответил эльф. - А колодец... Он заменять нам пища. Долгие годы. И теперь не поглощать его энергия - стать...стать тем, что есть я. Что есть мы...все... Без древней маны мы...усыхать...чтобы затем...затем...
Он затих, а до ушей Эшаны донеслось его шумное дыхание. Выдох, вдох, выдох... нервные, торопливые, резкие, надрывно-глубокие - словно ночнорожденному внезапно стало не хватать воздуха. Усохшие губы принялись непрерывно шептать что-то совершенно неразборчивое, чужое - пока движение их не стало совсем беззвучным, а костлявые конечности не согнулись в болезненном спазме, превращая высокое существо в подобие изуродованного младенца, завалившегося набок, и скрючивавшегося все больше.

Зачем тогда она демонам? Ведь не просто так ее тут поместили. Эш ничем не могла помочь эльфу. Оставалось лишь ожидать, когда он сам справиться с приступом.

Приступ закончился нескоро. Сложно было сказать, закончился ли он на самом деле - отмучившись, темнокожий поднялся, и принялся измерять камеру дергаными, короткими шагами на полусогнутых ногах, все принюхиваясь к чему-то. Выгнув неестественно шею, он вертел по сторонам лысой головой, словно в поисках чего-то - его невидящий взгляд пару раз скользнул по Эшане, но совершенно не зацепился на ней. Иссохший рот открылся, обнажая острые зубы, которые, определенно, несколько раз весьма хищно клацнули...
В какой-то миг он замер, и остановился посредине комнаты. С полуприжатыми к груди руками, сведёнными коленями, он походил на странное животное, замершее перед каким-то очень важным событием. Голова дернулась ещё несколько раз... И эльф продолжил бесцельно бродить по камере, останавливаясь, расчесывая плечи чуть не до крови, и приходя в движение снова. Снова и снова.
Факелы становились все менее яркими, словно бы обозначая этим приход вечера.
В конце камеры, там, где прозрачные стены переходили в камень, с небольшой дыры в потолке полилась вода - полилась одновременно во всех камерах.

- Отрин...- тихо позвала Эш.
Эльфийка обернулась, поглядела на воду, зеленые глаза снова устремились на эльфа.
- Ты в порядке?

Уши эльфа, в этот момент увлечённо изучавшего дальний угол его камеры, заметно дернулись, и он резко, с силой развернулся вокруг своей оси, широко разведя полусогнутые руки в стороны, и затравленно оглядываясь. Пальцы согнулись в полухищной хватке, взгляд снова заблуждал, такой же слепой и невидящий - а оголённые ноздри шумно втянули воздух.
Уши дернулись снова, и болезненная гримаса исказила уже достаточно изуродованное лицо.

По всей видимости он был не в себе. Вероятно, это и было то безумие, о котором он говорил. Но если его память могла хранить нечто важное, то зачем им вздорная эльфийка, было неясно. Впрочем, вскоре это наверняка разъясниться.

Скоро - было понятием растяжимым.
Ещё спустя некоторое время все больше меркнувший свет факелов погас окончательно. Померкли и стены, погрузив все в темноту - наверное, то наступила ночь.
Ночь, в которую сон пришёл не сразу - заснуть было сложно.
Но на следующее «утро» она обнаружила у решетки небольшую шкатулку, источавшую весьма приятные запахи - путём недолгих догадок и разбирательств удалось выяснить, что то были принадлежности для мытья.
Её сосед спал на ковре рядом с кроватью - видимо, ночные брожения по комнате лишили сил и безумца.
Вновь потекли часы пустоты и бездействия.
Через ещё одну маленькую вечность заскрежетала каменная дверь - и в ней показалось существо, цвет кожи которого напомнил ей державшие её руки из сна. Высокий, сине-фиолетовый чуть ли не до черноты, одетый в одежду, похожую на ту, в которой сейчас была Эш, эльф, совершенно здоровый, правда, такой же лысый, вошёл в комнату, держа в каждой руке по подносу. С осанкой, достойной лучшей кель’таласской аристократии, он подошёл сперва к камере Отрина, опустив один из подносов там, а затем - направился к камере Эш.

Эш не стала спешить навстречу, она лишь внимательно следила ядовито-зеленым взглядом за происходящим. Говорить она тоже не стала. Эш изучила взгшядом фиолетовое создание, прикидывая, куда лучше наносить удар и как удачнее атаковать, затем настала очередь эльфа. Впрочем пришлось продумывать нападение без трансформаций, что довольно усложняло дело, но тем не менее было возможным. Еще ее интересовало наличие оружия у этих двоих.

Вошедший опустил второй поднос на пол. Он смотрел прямо перед собой, и взгляд его был совершенно неподвижен. Четкие, отработанные движения. Ничего лишнего...
Голем - вот кого напоминал этот эльф. Лишенный своей воли, мастерски выполняющий приказы, и не способный принять ни одного самостоятельного решения.
Безумец не меньший, чем запертый в камере эльф, но лишь в более качественной - здоровой - оболочке.
Он ушёл. Ключом-артефактом, что скрывался где-то в пологах его одежды, он открыл дверь изнутри - и комната снова погрузилась в тишину и бездействие.
Он появился ещё раз, позже, чтобы как и прежде, забрать то, что можно было забрать - и на этом события бесконечно долгого дня закончились. Снова наступила искусственная ночь - а следом за ней пришёл третий день.
Продолжившийся так же, как и два предыдущих - только её собеседник так и не приходил в себя.
За третьим днём настал четвёртый. Здесь, в начисто лишенном магии пространстве, она и сама начала испытывать первые вестники магического голода. Слабость, не уходившая после приёма пищи и отдыха, была началом.
На четвёртый день дверь открылась снова. И теперь вошедших было трое. Все трое - эльфы, живые, и совершенно разумные, но двое - облачены в доспехи, в то время как третий был одет в мантию, украшенную весьма богато.
Третий эльф, длинные белоснежные волосы которого были убраны в высокий хвост, извлёк из недр мантии связку резных брусков со светившимися на гранях рунами. Между ним и двумя «стражами» состоялся диалог, из которого Эшана не поняла ни слова, а затем, после того как один из брусков был вставлен в замочную скважину, клетка её соседа открылась, и двое эльфов вошли внутрь, подняв с пола неподвижно лежавшего узника. Тощие конечности безвольно заболтались в воздухе - а судя по тому, что последние часы в камере стало совсем тихо, бедолага, скорее всего, уже испустил дух.
Его вынесли прочь - «стражи» удалились, оставив беловолосого наедине с эльфийкой. Тот подошёл неторопливо к столику со стоявшим там кувшином, и взяв его в руку, отправился к одной из полок, обзаведясь там высоким стаканом. Откупорив кувшин, и заполнив стакан, он вернулся к столику, где уселся вальяжно в кресло, развернувшись лицом к Эш. Запахло чем-то незнакомым, но весьма приятным.
- Чудесное вино. Доступное немногим, а оттого ещё более прекрасное... Всего ли в достатке у моего юного гостя? - поинтересовался эльф на практически чистом талассийском, - Увы, не могу предложить блюда талассийской кухни. Как и ожидалось, одних ваших поваров для этого оказалось недостаточно.

Вымотать заключенного ожиданием, возможно даже создать привязанность с тем, кто делил с ним заключение некоторое время, а потом ликвидировать его - это были вполне обычные методы запугивания. Она об этом прекрасно знала и на нее такое не оказывало воздействия. Если не терять цели, рано ли поздно появиться возможность, которую не стоит упускать.
Эшана расположилась у своего столика в камере.
- Меня гораздо больше порадовали бы мои вещи, - заявила эльфийка. - Здешняя одежда слишком велика и я привыкла пользоваться своими гребнями и прочим. Более того, я предпочитаю знать с кем говорю и уж точно, почему.
Ей было особо нечего терять, возможно некотороя наглость смогла бы выторговать ей немного большее.

- Личные вещи... - протянул эльф в напускной задумчивости, - Пожалуй, стоит все же установить здесь зеркало, и тогда юный друг поймёт, что нет вещей более прекрасных, чем те, что вышли из-под рук наших мастеров. Да, в ткачестве вы, может, не так уж и плохи, но... Увы, покинув эти земли так давно, вы до сих пор не восстановили утраченное мастерство. Или же это мы продолжали развивать его... Как знать.
Ушастый улыбнулся.
- Что же до моего звания, тебе оно вряд ли понадобятся в дальнейшем. К тому же, в наши дни все шатко, и звания порой меняются быстрее, чем погода у берегов. Да, несомненно.
Эльф вновь пригубил из своего стакана, и прикрыл глаза от удовольствия.
- Но поскольку имён тебе придётся выучить немало, мы можем начать с моего, в качестве практики. Андоран.
Он поднялся, и изобразил талассийский полупоклон в настолько извращённом виде, что выглядело это неприкрытым издевательством.
- Но если мое имя окажется сложным для запоминания, я покорно соглашусь на «Вашу светлость».

Эш поклонов не изображала, равно как и не отреагировала на прочие издевки. Она продолжила сидеть, рассматривая ноготки на пальчиках.
- И что же тебе надо от меня, Андоран? - "невероятно сложное" имя было произнесено с усмешкой.

- Послушание, - с улыбкой ответил эльф, - Все эти сопротивления, попытки побега... Моим друзьям куда более по душе будет существо более очеловеченное, чем все эти...бездушные, - он махнул рукой в сторону выхода, после чего заложил обе руки за спину.
-...Если, конечно, моему юному другу захочется сохранить себе рассудок. На этот выбор я вряд ли смогу повлиять - но донести эту мысль я все же должен.
Даже не глядя на него, она ощущала на себе его взгляд. Довольный взгляд, весьма удовлетворённый.

- Это частности, но в чем цель? - отмахнулась зеленоглазая.
Она не представляла никакой ценности и хотела понять мотивы.

- Цель? - Андоран негромко рассмеялся, словно удивляясь недогадливости эльфийки, - О, в том же, в чем заключается цель любой коллекции, созданной до тех пор, пока предметы в ней ещё являются редкостью в определенных местах. Думаю, моему юному другу это будет ясно - по моим наблюдениям, твой народ коллекции любит не меньше. Пусть и иного рода.
Он снова отошёл к полкам, где достал ещё один стакан.
- Гибель вашего народа близка. Тем ценнее будет сохранить его представителей в услужении у великих господ.

- Я смотрю прежний "лемент коллекции" ушел отсвоего коллекционера, - хмыкнула эльфийка слегка кивнув головой в сторону "клетки" скорее всего погибшего эльфа.
Возможно его вернут, возможно ждаже вернут без вольной марионеткой, чтобы поддерживать "привязанность" и потом впоследствии сломить и ее волю. Вариантов было множество, вплоть до того, что она больше никогда не увидит несчастного и он действительно отошел к предкам. Гадать не имело никакого слысла, равно как и строить планы о побеге до поры до времени. Она не знала, что из себя представляет противник, где точно находиться, как раздобыть немного магии, которая увеличит ее шансы на побег, да и банально, в какую сторону бежать. И ее бы все устроило если бы не дурацкое обещание, которое она не могла не исполнить.

- О, этого, - произнёс Андоран с явной неприязнью, - пора немного образумить. Решение заморить себя голодом было слишком наивным с его стороны.
Ещё один стакан наполнился ароматной жидкостью - а затем неторопливо, слегка покачиваясь, проплыл по воздуху в камеру Эш, плавно опустившись на столик. Этот длинноухий свободно пользовался магией даже в условиях полного её отсутствия.
- Вы, бледнокожие, тоже страдаете от жажды, я знаю, - с плохо скрываемым самодовольством добавил он, - Это сможет тебе помочь... Если, конечно, у тебя хватит ума не выливать столь драгоценную вещицу.

- И что эта "драгоценная вещица" еще сделает со мной?
Эшана кинула лишь мимолетный взгляд на бокал и ядовито-зеленый свет снова устремился на Андорана.

- Вряд ли она будет способна на что-то ужасное в твоём случае, - ответил эльф, вновь пригубив из своего стакана, - Конечно, она способна заменить и воду, и пищу...тогда её влияние может оказаться чрезмерным. Потому настоятельно рекомендую не устраивать голодных забастовок, подобно тем, - ещё один кивок в сторону соседней камеры, - Ведь это, как минимум, идёт вразрез с идеей послушания. Ох да, кстати... - добавил он, словно вспомнил какую-то мелочь, - Та, другая, что следила за мной столько времени. Она не самая обычная высокорожденная, не так ли?

- Выдавание желаемого за действительное... - ухмыльнулась Эш. - Странное сочетание. Забавное.
На вопрос она никак не отреагировала.

- У тебя есть выбор. - пожал плечами эльф, - Впрочем, мне и самому интересно, как долго ты сможешь продержаться без подпитки извне. Как бы то ни было... Для такого хорошенького экземпляра мне будет не жалко немного вина из собственных запасов. Истинное произведение искусства! - добавил он, и залпом осушил оставшееся содержимое своего стакана.
- Настоятельно рекомендую.
Стакан опустился на стол, рядом с кувшином, и Андоран направился к выходу, где остановился у самых дверей.
- Если пожелаешь, я велю принести сюда бумагу и чернила. Бездействие не слишком хорошо способствует сохранению разума.

- Пусть лучше мне вернут мою сумку с ее содержимым, тогда я подумаю над твоим предложением, - капризно дернула носом эльфийка.

- Сумку с содержимым... - повторил эльф с тихим смешком, - Как скажешь. Так и быть, внесу свой вклад в развитие наших благообразных отношений.
С этими словами он, воспользовавшись знакомым уже ключом, вышел из комнаты, оставив там свою «гостью», и наполненный почти до краев стакан на её столе.
Завершился ещё один, четвёртый день.
Наступил пятый. С его наступлением, почти с самого утра, перед глазами Эшаны вновь появились уже знакомые два стража, ведшие под руки активно сопротивлявшегося им её старого знакомого. Тот был живее некуда, и та ярость, с которой он пытался освободить свои тощие конечности из рук запакованных в доспехи эльфов, говорила о том, что жизнь вернулась в эти усохшие кости - и вернулась в количествах немалых. Судя по виду одного из стражей, и помятым местами доспехам, силища в этих тощих конечностях заключалась огромная. Что не помешало, увы, ему быть закинутым обратно в камеру, замок которой тотчас захлопнулся, и стражи, явно ругаясь на своём языке, и сыпля какими-то угрозами, удалились восвояси.
На куски разлетелся запущенный в тупой ярости в решетку ни в чем не повинный столик - и привычная тишина камеры нарушилась целой чередой слов незнакомых, но резких и явно не самых приличных.

Оставленое вино Эш пыталась изучить, не даром же она смыслила в алхимии и если нечто такое в нем намешано, то она могла бы определить хотя бы ингредиенты.
- Стол ни в чем не виноват и его останки ничего не исправят, - заметила эльфийка.
Впрочем, она понимала, что тощему просто надо выбеситься и больше не лезла, давая тому времени прийти в себя.