Марк Твен
1908 г.
[ДИЛЕТАНТЫ В ЛИТЕРАТУРЕ]
Одна из трудностей, которые ждут человека, пишущего автобиографию, -
это обилие тем, которые просятся на язык. Только вы сядете и приметесь
диктовать, на вас набрасывается не меньше двадцати тем; вас захлестывает
Ниагара, вы тонете и пускаете пузыри. Нужно ограничить себя одной темой, но
как на это решиться, какую из двадцати взять? Однако это необходимо, выхода
нет; и вот вы берете одну-единственную из двадцати с горьким сознанием, что
девятнадцать других, быть может, на век потеряны, - больше они не вернутся,
никогда не придут вам на ум.
Но сейчас тема навязана мне. Навязана же потому, что еще горяча, не
успела остыть - прошло всего пятнадцать минут. Речь идет о нескольких
рукописях литераторов-дилетантов. Долгий опыт меня научил, что когда
литератор-любитель присылает свои сочинения, требуя, чтобы вы прочитали их
трезво и беспристрастно и вынесли свой приговор, он ждет вовсе не этого; он
ждет от вас поощрения, он ждет похвалы. Но мой опыт научил меня также, что
в огромном большинстве случаев ни поощрение, ни похвала тут немыслимы -
поскольку, конечно, речь идет о нелицеприятной оценке.
Я прочитал рукописи, прибывшие с утренней почтой, и я в
нерешительности. Если бы они пришли от незнакомых людей, я не стал бы даже
читать их и отослал непрочитанными, - как поступаю обычно, - с объяснением,
что я не в силах судить о литературных произведениях, за вычетом тех,
которые пишу сам. Но сегодняшний урожай - сочинения людей, с которыми я
дружески связан, и это меня обязывает. И я прочитал их. Как обычно, это не
литература: там попадается мясо, но оно не проварено, разве только
наполовину. Повторяю, мясо там есть и если бы оно досталось настоящему
повару - думаю, что получилось бы съедобное блюдо. Одна из присланных
рукописей почти что литература, но фатально всплывающая любительщина губит
написанное. Автор просит меня, если вещь мне понравится, рекомендовать ее к
напечатанию в какой-нибудь литературный журнал.
Эта наивная храбрость вызывает у меня восхищение. Подобной
неустрашимости, наверно, не увидишь ни на каком другом поприще, кроме
литературы. На поле сражения можно встретить нечто похожее, но лишь в
отдаленной степени. Наверно, бывало не раз, что необстрелянный рекрут бодро
шел на отчаянный штурм, шагая навстречу пулям. Но здесь сравнение
кончается. Кто слыхал, чтобы необстрелянный рекрут; даже самый лихой из
рекрутов, требовал, чтобы его назначили на место бригадного генерала. Между
тем автор-любитель выступает как раз с таким требованием. Не имея ни
малейшего опыта литературной работы, он предлагает свою стряпню в один
журнал за другим, - иными словами, претендует на место литературного
генерала, который заслужил свое звание и должность годами и даже
десятилетиями тяжкой солдатской службы.
Я глубоко убежден, что на свете нет ни единой профессии, в которой был
бы возможен подобный случай. Если вы никогда не обучались тачать сапоги, вы
не придете в сапожную мастерскую с предложением своих услуг. Даже самый
напористый из претендентов в писатели не будет настолько глуп, чтобы так
поступить. Он поймет, что это смешно, что это абсурдно, он столкнется с
простейшей истиной, что для того, чтобы стать приличным жестянщиком или
каменщиком, кладчиком кирпичей, наборщиком, ветеринаром, повитухой,
трамвайным кондуктором, - словом, чтобы преуспеть в любой области или
профессии, дающей славу и хлеб, нужно знать свое ремесло. Почему же, как
только речь идет о литературе, здравый смысл у людей испаряется и все
обретают уверенность, что для этой специальности не нужно ни обучения, ни
опыта - только уверенность в своем даровании и храбрость льва.
Чтобы представить полностью всю странность и дикость подобных
намерений, приведем наглядный пример. Допустим, что наш претендент на славу
и деньги подвизается в какой-нибудь смежной профессии. Скажем, он является
в оперу, чтобы стать вторым тенором. Дирекция договаривается с ним,
зачисляет на штатное место (это чисто воображаемый случай, я не утверждаю,
что такой случай был). Что происходит дальше?
В антракте директор вызывает второго тенора для объяснения:
- Вы учились когда-нибудь петь?
- Немножко... так... самоучкой... В свободное время... Знаете, от
нечего делать.
- Вы хотите сказать, что вообще не учились пению? Систематически, под
руководством профессора?
- Нет, никогда.
- Как же вы пришли к мысли, что сможете петь в "Лоэнгрине"?
- Почему-то мне показалось... Знаете, решил попытаться... Знакомые все
говорят, что у меня сильный голос.
- Да, у вас сильный голос, и если вы пять-шесть лет поработаете с
опытным педагогом, из вас может что-нибудь получиться. Пока что, поверьте
мне, вам нельзя выступать в опере. Природа даровала вам голос, осанку,
детскую веру в себя и изумительную, я бы сказал, сверхчеловеческую отвагу.
Все это ценные качества, и они говорят в вашу пользу. Но для успеха в нашей
профессии требуются еще и другие ценные качества, которых у вас пока нет. И
если вы не готовы к тому, чтобы тяжким трудом их добыть, забудьте об опере.
Попытайте счастья в другой профессии, где меньше нужны подготовка и опыт. Я
лично советую вам поступить в больницу хирургом.
Перевод А.Старцева
http://www.lib.ru/INPROZ/MARKTWAIN/autobiog.txt