Смеркалось. По широкой тропине, что заменяла этой деревеньке тракт, широкими шагами босых ног топал мужчина лет тридцати. Он был не на столько беден, что сапоги были ему не по карману, да и, когда тот подошел к частоколу, сторожа заметили что пара добротных солдатских сапог перекинута через плечо путника. Сам незнакомец был крепок телом и плечист, что при его довольно высоком росте выглядело, прямо скажем, по богатырски. Странник имел довольно аккуратную бороду средней длины, такие же усы и длинные волосы, стянутые в конский хвост. Волосы, стоит заметить, хоть и были темны от природы, да подернулись сединой в некоторых местах.
- Стой, кто идет, - окликнул один из сторожей подошедшего человека и принялся более внимательно рассматривать его. На оборванца путник никак не походил, хотя одет был явно в очень дешевые штаны, веревкой подпоясанные, да рубаху крестьянскую. Зато одежда явно была не с чужого плеча и довольно неплохо сшита. - Кто таков и зачем пожаловал?
- Человек прохожий, - спокойным голосом ответил путник. Даже никакой усталости не проскользнуло, хотя до ближайшего поселения целый день пути без остановки. - Иду мир посмотреть, да коли сладится - могу крышу покрыть или дом срубить.
В подтверждение своих слов незнакомец скинул с плеча небольшую полупустую сумку и представил ее содержимое сторожам. Там действительно оказался мастеровой топор и какие-то не известные, людям далеким от плотничества, инструменты. В сумке так же вполне отчетливо просматривались хлебные крошки и несколько свертков с выступившими жирными пятнами. - Если не найду работы - уйду через день.
- Принесет же нелегкая на ночь глядя... - вздохнув, посетовал сторож. - Проходи, человече, но смотри у меня, чтобы без проказ, понял? - для придания веса своим словам сторож потряс в сторону незнакомца окованным молотильным цепом.
- Со мной у вас беды не прибавится, - странник кивнул в знак благодарности и вошел в калитку.
- Эй, прохожий, ты сапоги-то обуй, у нас тут коровы, лошади... - окликнул сторож.
Незнакомец улыбнулся из под усов и отвесил сторожу шутливый поклон. Кажется обстановка заметно разрядилась.
Он подошел к местному постоялому двору. Почему-то именно такие места человек находил в любом поселении быстрее всего и никогда не ошибался. У входа он свернул чуть в сторону к коновязи и направился прямо к поилке. Лошади слегка засуетились, то и дело поворачивали головы на пришельца и перебирали копытами, а местная собака пружинисто вскочила с тюка соломы и приготовилась защитить хозяйский двор от непрошеного гостя.
Гость сразу же остановился и опустился на одно колено, протянув обе руки ладонями вверх в сторону собаки. Та медленно подошла и напряженно обнюхала предоставленные ладони.
Человек улыбнулся одними губами, а собака весело завиляла хвостом и, бросив последний короткий взгляд на гостя, убежала обратно на свой пост.
Незнакомец поднялся и подошел к поилке, по дороге твердой рукой провел по боку ближайшего коня. Вот и кони перестали топтаться.
Человек наклонился и, зачерпывая горстью воду, принялся тереть свои грязные ноги. После чего вытер их соломой и наконец нацепил свои сапоги.
- Здрав буде, хозяин, - незнакомец прямо с порога поклонился очагу, как учили его старшие, и подошел к хозяину гостинного дома. - Мне бы переночевать да поесть чего-нибудь домашнего, но не дорогого. Давно работы не было.
- И тебе по здорову, богатырь, - без интереса ответил хозяин. - А что за работа-то? Небось добрый люд в подворотнях щемишь? - добавил он с недобрым прищуром.
- Нет, отец, отвоевал я свое, - без раздражения ответил незнакомец. Не в первый раз его за душегуба принимают, даже странно что сторож пропустил. - Я теперь плотничаю. Могу крышу покрыть и ли дом срубить.
У тавернщика мигом загорелись глаза:
- Крышу говоришь? А залатать сможешь? - в нем тут же проснулся торгаш. Ведь зачем платить за всю крышу, если можно заплатить только за заплатки.
- Могу, отец, - не раздумывая кивнул странник, ведь работы у него и в правду давненько не было.
- Спать можешь вон там на лавке, - хозяин указал в угол, по старому обычаю завешенный тканью, - но впрок я тебя кормить не буду. Ты человек не здешний, кто знает...
Тавернщик не стал продолжать, но незнакомец и так все понял и положил на стол несколько монет.
Утро началось тревожно. Путник открыл глаза и сразу почувствовал что неладное. Он натянул свои штаны и, тихо ступая босыми ногами по деревянному полу, подошел к окну. Время было рассветное, но петухи, которых в деревне было в достатке, почему-то молчали. Незнакомец не медленно открыл дверь гостинного дома и бросил взгляд на калитку, через которую сам вчера заходил. Сторожа не было на месте, а сама калитка была распахнута и как-то подозрительно болталась.
Странник сделал тихий шаг на крыльцо чтобы осмотреть все поселение. В мертвой тишине еле различимо послышался выдох всего-то меньше чем в сажени от путника. Но путник точно знал что этот выдох означает. Он мягко качнулся назад, нарочно теряя равновесие. Иначе избежать удара он просто не успевал.
В нескольких пядях от его бока проскользнул наконечник довольно грубо сработанного копья, а за ним показался и сам нападающий: разбойник как он есть. Оборванный, грязный, щербатый. Часть одежды уже давно должна была пойти на тряпки, а часть достойна плеча преуспевающего торговца. Все это путник успел разглядеть пока падал на крыльцо.
Разбойник уже и сам поднялся на доски и занес копье для следующего удара. Выпад и, казалось неминуемое попадание, оборачивается разгромом: «плотник» качнулся в сторону меньше чем на пол оборота и пропустил копье мимо себя, мигом ухватив древко и вернувшись в исходное положение навзничь. Быстрый удар босой ступней в колено и скручивание копья зажатого уже подмышкой заставляют разбойника упасть как подрубленное дерево: медленно и нарочито прямо. Плотник поднялся стараясь не шуметь, но на сдавленные стоны первого врага уже подоспели остальные разбойники. Возможно не все, но их уже было не меньше дюжины. Незнакомец медленно спустился с крыльца таверны и пошел к центру деревни, к колодцу. Теперь у него было копье. Довольно дрянное, но все же.
Разбойники недоумевая глазели на корчащегося товарища и не спешили нападать, явно желая сначала окружить свою жертву, а жертва все делала вроде бы именно так как им и нужно. Вот только дойдя до самого колодца в окружении врагов, плотник не на секунду не задумываясь резким движением копья столкнул с края колодца ведро, которое с диким грохотом полетело вниз раз за разом ударяясь о стенки колодца.
Разбойники наконец смекнули суть маскарада, и разом рванули к незнакомцу, а тот свободной рукой сложил большой и средний пальцы в кольцо, приложил их к губам и в тот же миг огласил всю деревню, а может и ее окрестности громким свистом.
Плотник лежит на той же лавке, где провел ночь. Его глаза чуть прикрыты, а вокруг копошатся несколько людей, среди которых в основном женщины за тридцать.
- Ох, как же они тебя, ты посмотри ведь всего изранили, - причитала одна из старших параллельно раздавая команды.
- Не боись, мать, и не такое переживал, да без заботы, - незнакомец попытался усмехнуться, но резкая боль в боку заставила его поморщиться.
- Лежи, не выпендривайся! – прикрикнула на него женщина, а сама по матерински потрепала его по густым волосам.
Тело незнакомца покрывали свежие шрамы, которые пожалуй на настоящей войне посчитали бы простыми царапинами, но в мирной деревушке, которая даже от границы-то была далеко, каждая такая царапина была боевой раной и требовала заботы кудахчущих баб. Ну не отказываться же, правда?
- Спасибо тебе, прохожий человек, - за занавесь бесцеремонно вошел невысокий сухенький мужчина лет пятидесяти, при появлении которого даже старшая из женщин замолчала и отошла в сторонку. Сразу ясно – Голова. – Не одолели бы мы гадов если б ты их в середину не затащил.
Голова говорил почти церемониально, по крайней мере по меркам этой деревни, и, поняв что его слушают еще местные, быстро поправился:
- Нет, ну мы конечно справились бы, - бравадно заговорил голова, чтобы не потерять лица хотя бы в глазах баба. Мужики-то сами все понимают, а бабы… эх. – В общем спасибо тебе, добрый человек, живи сколько потребуется ни копейки этот жмот с тебя не возьмет. Напоит и накормит.
- Чего это жмот, я и так бы накормил, - из дальнего угла зала гостиного дома послышался обиженный возглас хозяина.
Официальная часть закончилась, и голова выпроводил всех вон, а сам перевернул стоявшее пустым ведро и сел на него рядом с лавкой.
- Где ж ты так драться-то научился, а? – голова сразу как-то постарел и обмяк. Видать нелегко ему было держаться молодцом в его возрасте.
- Я, отец, сколько себя помню на границе был… - негромко ответил плотник, не открывая глаз. – Меня подобрали на марше. Не то новорожденного, не то постарше. В первый бой я пошел лет в двенадцать или тринадцать. А игрушками с малолетства были мечи и кольчуги.
- Да-а, дела… - протянул голова задумчиво. – Так что же, получается ты обманул всех сказав что плотник?
- Я хочу изменить свою жизнь, мой последний названный отец, талантливый плотник, ушел на войну пропив все деньги после смерти жены. Именно ему я обязан стремлением жить мирно и честно зарабатывать свой хлеб не проливая за кровь за пайку. Я не люблю убивать.
- Ха, я видел как ты не любишь убивать, - слегка рассмеялся голова. – Ты пятерых убил пока мы подоспели, а дрался против десятка… и знаешь что еще? У тебя глаза горели.
- Мои глаза горели, потому что я поступил по правде. Я стоял за мирный люд, за женщин и детей. Я убивал вероломных убийц и грабителей, которые даже на мирную деревню боятся нападать в открытую. Я за правду, отец, не за убийство.
- Правильно говоришь, прохож… А звать-то тебя как? Ты нам деревню спас, а мы тебя все прохожим…
- Мое имя Богдан.
- Богом, значит, дан? - голова задумчиво закатил глаза, будто бы примеряя значение имени на ситуацию. - И то – правда.
Голова махнул рукой на прощание и вышел. Его место занял хозяин гостинного дома, принеся не то завтра, не то обед. Он поставил миски на стол у лавки на которой лежал раненый и собирался уходить, но Богдан чуть повернулся и ухватил тавернщика за руку. Тот удивленно обернулся.
- Крышу я тебе все равно подлатаю, только оклемаюсь, - с легкой улыбкой проговорил раненый.
- Лежи уже, - рассмеялся хозяин. – Крышу он подлатает. Себя подлатай.
Прошло несколько дней, Богдан окреп и раны кое-как затянулись "болячками". Выйдя на рассвете на крыльцо, мужчина протянул руки к солнцу и ощутил их приятное, утреннее тепло. Петухи уже пели свои утренние песни, а воздух выл прохладным и свежим, наполняя легкие и вызывая головокружительную эйфорию.
- Не спится вояка славный? - сзади раздался знакомый голос хозяина.
- Всё небось по свету хочешь прогуляться? - собеседник подошел и встал рядом, так же глядя на восход.
- Я всю жизнь мечтал объездить государство со всеми его четырьмя королевствами, да не вышло. Не твоё я вижу это. Сидеть на месте - глаза хозяина хитро блестнули - Вижу воина, не вижу в тебе оседлого крестьянина. Хотя не сомневаюсь ты спор на работу - хозяин оценил Богдана взглядом.
- Смутное время настает. Король умер. - хозяин в печали склонил голову, затем возвращаясь в помещение, чуть слышно промолвил "Не будь я собою, направился бы в Столицу" этого хватило что бы расслышать Богдану речь хозяина.
- Про крышу не забудь! - донеслось уже изнутри.