Грехи отцов, Заблудшее дитя. Эстелиана Диевр

Эстелиана Диевр (Эстель, Эсти, Эс), графиня Сальвийская.

Пролог

Эстелиана Диевр, декан факультета боевой магии Академии задумчиво сидела перед камином, в котором пылало пламя, переливающееся всеми цветами радуги. Только вот её внешность и характер абсолютно не соответствовали её положению - а что поделаешь, эльфийская наследственность и её результаты - затяжная молодость, милые ушки, раскосой разрез глаз и полное отсутствие морщин.
Откинувшись в кресле, она уложила ладонь на подлокотник, а во вторую взяла амулет в форме полумесяца и пары звёзд. За окном уже третий день шел дождь и это было... нерадостно. На столе валялась почта недельной давности, но разобрать её всё никак не было настроения. Вот и сейчас она вместо того, чтобы заняться делом, играла с амулетом, предаваясь воспоминаниям, а вспомнить ей было что.
Вот например она прекрасно помнила, как ей пришлось покинуть отчий дом. Помнила, будто это было вчера. Помнила, хотя и отца-то уже давно нет, да и имение, походу сводные сёстры проиграли и прокутили. А помнила она это так...

... Пока старшие говорили о чем-то своём в кабинете, детишки как всегда принялись издеваться над слабой. То бишь над Эсти. А как жестоко могут издеваться дети все прекрасно знают.
- Вы, кстати, заметили, какая наша Эсти стала популярная? К ней даже почтенные старцы наведываются, - бросила в её сторону Эсми
- Неужто хотят испить из родника её мудрости? - поддержала издевательство младшенькая Элис.
- А может быть она просто никому больше не интересна? И только, хи-хи, такие старые... - продолжила Эсми, но тут опять перешла черту...
- Хи, прямо как её маменька... Не дивно, что отец её отослал как только... Интересно, кому она еще нужна-то была, кроме отца
- Ага. Ставлю на никому...
- А потому - всем, - и обе мерзко захихикали.
Эстель резко развернулась. Густые черные волосы волной последовали за хозяйкой.
- Да-да, видимо по этому, ваша маменька так беситься, что бессильна вытеснить воспоминания о единственной чистой любви отца... Ах да... Помниться мне, тетушка как-то обмолвилась, она же с детства... как то мадам сказала... аааа..."таскалась" за отцом, - девочка изобразила лучезарную улыбку, - по всему видать ее можно назвать "потаскухой"?

Сестрички же не унимались:
- Ой, ну кто бы говорил о чистой любви. Было бы с кем!
- Ой, сестрёнка, ты лучше смотри - наша Эсти с какими-то мадамами якшается. Не знаешь, с какими? А то я, кажется, догадываюсь.
- Да-да, только вот сравнению с эльфийскими шлюхами даже самая падшая женщина будет выглядеть святой, - добавила Эсми, бросая себе в рот пару орешков.

Понятно, что говорили они из зависти, ибо Эсти была мало того, что объективно красивее их, так еще и с даром к магии, но всё равно звучало это как-то гадко....

- О, ну раз вы так печетесь о святости, я сейчас мигом вас в жаб оберну, - маленькая эльфиечка принялась закатывать рукавчики, - никто и не позариться... А мадам Самюэль я передам ваши слова - не беспокойтесь.
Мадам Самюэль была родной теткой Эстель, сестрой отца и хоть она редко наведывалась (она на дух не переносила нынешнюю жену брата, да и та предпочитала трусливо сбежать в день ее приезда), она никогда не забывала "одарить почестями" юных нахалок. Да... Мадам боялись как огня и старшая стервозина и младшие.

На мгновенье упоминание боевой тётки остудило нахалок, но лишь на мгновенье.
- Ой как страшно... Ну прямо так страаашно!
Элис пародируя сводную тоже закатила рукава и подняла руки к небу:
- Ой, а вдруг она в самом деле колдунья?
- Да какая она колдунья, просто доносчица, - с презрением фыркнула старшая, - сама ничего не может да неумеет, так за тётку прячется... Которую тебе, кстати, положено по титулу называть!

- Самюэль? - девочка даже остановила свое действо от удивления. - Аха-хах-ха-ха! - эльфиечка звонко рассмеялась, затем резко оборвав смех злобно выдала:
- Это тебе положено по титулу, пока не научишься общаться нормально, - старшую всегда бесило, что какой-то бастард обращается к самой близкой родственнице на "ты", а им делают строгие выговоры, стоит лишь забыть хоть один из титулов тетки.
О как же Эстель хотелось, что бы эта колонча заткнулась и не оскверняла светлую память матери и добрую тетушку своими зловонными, завистливыми речами.
- Впрочем что это я... Прошу меня простить, сестрицы, у меня есть более важные дела, чем тратить свое драгоценное время на таких бездарностей, - девочка чопорно присела в реверансе и гордо воздев головку, не забыв при этом хмыкнуть, вышла в сад.

Сестрицы еще долго мыли ей косточки, но разве это важно? Разве важна та гнусь, которую они могли источать часами? По крайней мере, пока это были лишь слова...

Да, тогда была весна и сад был совершенно иным. Вдоль тропинок тянулись веселые лютики и васильки. Как рассказывала тётка, мама очень любила полевые цветы. Чуть дальше уже цвели эльфийские яблони, растущие здесь вместе с Эстель. Она не помнила, когда их посадили и предполагала, что еще до её рождения. Они вообще зацветали на месяц раньше людских сортов. Опять же, если верить тётке, за всем этим ухаживала мать.
В другой половине сада росл... нет, скажем так, существовало посаженное садовником второй жены отца. Изувеченные кусты, выстриженные в правильные геометрические фигуры; так и отдающие формальностью, да и редко цветущие кусты роз; какие-то деревевья, тоже редко цветущие, названия которых Эсти никогда и не удосуживалась узнать.

Сбоку от крыльца нежился на солнышке старый отцовский пёс, которому, впрочем тоже доставалось от "новой власти" в доме... В самом же саду никого крупнее птиц пока не было видно.

Выход в сад был словно двойной глоток свежего воздуха и в прямом и в переносном смысле. Девочка подошла к старому псу и потрепала того за ухо.
- Здравствуй, добрый Бернар, прекрасная погода, не правда ли?
Эльфийка часто разговаривала с псом еще с раннего детства, представляя, что он человек и вот-вот ответит. По крайней мере это создание было одним из немногих добрых в этом доме. Эсти направилась к яблоням, в это время года они обильно цвели, а под дуновением ветра лепестки стайками отправлялись в полет. Это было как снег весной, не мокрый и не холодный, а нежный, слегка розоватый снег. Всю злость от недавних событий как рукой сняло.
Когда-то здесь гуляла мама, возможно даже по этой траве, прикасалась к этому дереву. Отец никогда не рассказывал о матери, никогда не говорил, что с ней случилось, жива ли она еще. Только маленький медальон с изображением зимородка на ветке эльфийской яблони и эта часть сада - вот все что осталось от мамы на память. Девочка оперлась спиной о ствол дерева и закинула голову всматриваясь в крону яблони в нежно розовом свете лепестков.
- Отчего они так долго в кабинете... - вслух прошептала эльфийка, будто бы яблоня могла дать ей ответ.

Бернар благодарно гавкнул, завилял хвостом и лениво поднялся, мол "гордись хозяйка, пройдусь немного с тобой, удостою чести". Сад был прекрасен как всегда. По крайней мере изначально. Лишь опёршись о дерево и начал думать вслух она поняла, что что-то здесь не так. Чего-то явно не хватало.
Пёс будто почувствовал смятение девочки и жалобно заскулил. Как раз в тот момент, когда Эсти поняла - молодые ветки-то яблони были поломаны. Кто-то хорошо прошелся по ним, явно даже не подрезая (ну мало ли, может садовник на солнышке перегрелся и пошел туда, куда даже отец запрещал ему ходить), а именно ломая.
Хотя, если подумать, "кто-то" - это не то слово. Круг подозреваемых был крайне узок и Эстель могла назвать их поименно, будь она даже разбужена среди ночи.

С другой стороны эльфийские яблони нельзя остригать, их ветки нужно отламывать раз уж на то пошло, иначе дерево перестанет цвести. Но так грубо. Девочка вздохнула и принялась приводить яблоню в более и менее гармоничный порядок. Когда же они угомонятся, неужели им мало издевательств над ней, так еще и природу громить. Как люди могут быть такими бессердечными, черствыми, злыми. А ведь и она становиться в их окружении такой же. Колкостью отвечает на колкость. Все чаще испытывает ненависть, враждебность, а как хочется заехать по лицу старшей, чтобы она заткнулась хоть на пять минут... Эстель осеклась, она снова думает о плохом. Нет... Только не здесь, не в маминой части сада. Как бы она хотела уехать из этого дома с отцом и Бернаром, например к Самюэль. Они бы жили счастливо и весело... Девочка вздохнула.
- Потерпи немного, так будет лучше, - сказала она деревцу, прежде чем отломать ветвь с уже подвявшими цветами. - Жаль, что ты не можешь мне сказать, кто это сотворил. Но сейчас мы все поправим...

Да, заехать по лицу старшей было бы приятно. Как бы Эстель это не отрицала. Хорошо хоть, она об этом задумывалась и старалась быть лучше... Может быть это и к лучшему. А может - еще одно заблуждение, еще одна ошибка, наивная глупость, в будущем грозящая обернуться большой бедой.

Когда же девочка закончила свою заботу о яблоне, дерево благодарно затрепетало цветами при очередном порыве ветра. Всё понимающий Бернар потрёрся о ногу эльфийки. Эстель на мгновенье отвлеклась и обернулась - ей показалось, что перед окнами кабинета, выходящими в сад, стоят отец и этот странный старик, молча наблюдающие за ней.
Практически одновременно на крыльце показалась третья "сестра", еще не успевшая поотравлять жизнь Эсти сегодня. Хотя она всегда была более спокойной и издевалась над Эсти значительно меньше чем две другие язвы, назвать её подругой или родственницей язык всё равно не поворачивался. Эни вдохнула во всю грудь и задумалась о чем-то своем, действительно не спешила мучать сестрёнку.

Ох уж нет, в этом месте она не желала думать о плохом. До прямых конфронтаций с рукоприкладством в доме не должно дойти. Но эта холодная война... эта холодная война продлиться, пока жив отец, отравит ее счастливое пребывание с самым любимым человеком на свете. За что такая несправедливость...
Девочка погладила Бернара. Старый друг, милый и ласковый пес. Девочка присела и обняла собаку. Затем печально поглядела на окна кабинета. Неспроста явился сюда этот старец, и как он дерзнул сказать такое о ее матери, он здесь чужой, он ее не знал... Мерзко. Обиду пришлось проглотить, пока она не переросла в злость, не в этом месте... не сейчас... Еще раз погладив пса, Эстель скользнула взглядом по сестре. Ей не хотелось видеть никого из этих гарпий, девочка отвернулась и прошла вглубь сада, к другим яблоням, скрыв крыльцо за их изящными стволами. Воздух здесь был иной - звонкий но мягкий, ароматный но ненавязчивый. Наверное и даже наверняка у мамы на родине он был именно такой. Трава была обильно усыпана лепестками и более походила на мягкий прекрасный ковер. Эстель присела у одного из деревьев, поглаживая голову верного пса, который тут же расположил ее на коленях у девочки.

И всё было бы хорошо. Можно даже сказать прекрасно. Но, как уже давно сложилось, всё хорошее довольно скоро заканчивается. Намного раньше, чем всё плохое. Эльфиечка в задумчивости сидела в саду, когда вернулся этот странный старикашка. Внешне он выглядел обычным человеческим старцем - наполовину седым, наполовину лысым, с вытянутым морщинистым лицом, но то ли форма глаз, то ли постоянная усмешка, то ли скрытые за седыми прядями уши подсказывали девочке, что где-то... может на уровне прабабки, может даже бабки в его предках тоже промелькнули ушастые.

Стоит заметить, что смешанные браки в целом не были редкостью. То бишь всё то, что одна старая гарпия и три молодые пытались изобразить как извращение, обществом воспринималось без каких-либо порицаний. Любовь, которая всемогуща, личное дело каждого и так далее. В то же время, полукровок как отдельного народа так и не появилось - если дети и рождались, то они наследовали практически полностью одного из родителей, в то время как от второго им могли достаться лишь пара приметных черт лица, не более. Вот например Эсти - уже сейчас было понятно, что она вся пошла в мать, и благодаря этому соперниц может банально пережить... Ведь они постареют и издохнут через каких-то сорок лет, а у неё впереди - четыре века... Может быть и это было еще одним поводом для их ненависти. Одновременно взрослеть, одновременно начинать ощущать себя девушками и при этом осознавать, что у сестры молодость продлится еще черт-те сколько, а у себя в перспективе через десять лет морщины и целлюлит, а через тридцать - может даже и горб.
Да, от отца Эсти могли достаться те же темноватые волосы или чуть менее хрупкое сложение, чем у большинства эльфов, но в остальном она была именно что милой молодой эльфочкой.

Так вот, опять объявившийся старик хитро улыбнулся и начал:
- Простите меня, мадемуазель, но я вынужден сообщить вам прискорбное известие... - говорил он это пресерьезным тоном, что чуткое ухо Эсти практически сразу уловило наигранность, да и ухмылка дедушки ну никак не сочеталась с "прискорбностью"

Эстель уже привыкла, что покоя в этом доме ей не видать. Если не эти кобры, то кто-либо из их личной прислуги умудрялись сделать ей мелкую пакость, дабы выслужиться перед хозяйками. Низко. Скверно. Но это было той частью реалий, которую ей пришлось усвоить с детства. Она фактически была изолирована от общения с другими детьми, ведь у нее было так много сестер! Видимо подразумевалось, что детство ее будет насыщенное и недостатка в общении ребенок не будет испытывать. Так и было - и детство насыщенное и уж лучше бы в покое оставили со своим общением. Только вот о качестве общения отец либо не подозревал, либо по каким-то причинам закрывал на это глаза. Хотя, она никогда не давала ему повода подумать нечто плохое, всегда улыбалась папе и казалась жизнерадостной.
Да что же за день такой! Ей все никак не удавалось восстановить мирный ход мыслей. Даже здесь в ее райском уголке, который обычно действовал на нее успокаивающе.
- Да, господин, действительно весьма прискорбно, что вы прерываете мое уединение, но эту часть можете опустить- известие устарело. - слишком резко для ребенка и слишком грубо в общении со старшими, по инерции ответила эльфийка.
- Тоесть... - спохватившись, девочка попыталась исправиться, но было уже поздновато.
Ребенок со смесью обреченности и вины смотрел на старца.
- Тоесть... сообщайте... - поняв, что сказанного не вернуть промямлила Эстелиана.

Старцу же этот выпад даже понравился.
- Вот даже как? Ну что же, мадемузаель, простите тогда старика, что уже не тот и не всегда поспеет за молодёжью. И всё, что он говорит уже устарело, - продолжил собеседник всё так же с улыбкой, может быть даже с маленькой долей встречной колкости... А может это общение с сёстрами сказывалось и Эсти начинала видеть подколки и издевательства даже там, где их и не было.
- Так вот о чем это я... В общем, кхе-кхе, с прискорбием должен вам сообщить что вашего дара действительно не хватит для того, чтобы прямо сейчас послать вас учиться в Академию... - опять же, старик продолжал улыбаться и это уже было подозрительно. Эльфийке показалось, что старик буквально на мгновение отвлёкся, буквально одними губами прошептал, - или это просто мамка денег зажала, хм... тоже ж вариант... - но вслух он продолжал совершенно другое:
- ... и быть может вы и будете рады, что вам не придётся покидать отчий дом так надолго и ехать так далеко...
- ... тем не менее, чтобы не подвергать опасности ваших близких, чего вы, несомненно не желаете...
Мда, старик явно был словоохотлив и словоблудлив и не спешил переходить к делу:
- Госпожа Самюэль великодушно согласилась позаботиться о вашем начальном образовании и поручила своему верному слуге им же непосредственно и заняться. И вновь девочке показалось, что старик прошептал что-то вроде "мда... нэ мала баба клопоту..."

О, Боги, что за день! Эсти просто взбесилась. Сказал ли старик это нарочно или ей "помогли" услышать расшатанные нервы, девочка просто пылала от гнева, она была в бешенстве, пальцы рук снова стало покалывать как тогда, при случае с тенями, но на этот раз сильнее, куда сильнее.
- Она мне не мать! - чуть ли не выкрикнула девочка, вскакивая с места.
Видимо, всю остальную тираду старца она уже и не слышала.
Это было впервые, когда она кому-то напрямую высказывала свою ненависть к мачехе. Впервые, когда она не сдержалась. Какой позор! Не сдержаться перед незнакомцем! Но ее в тот момент это мало заботило. У нее было одно желание: разнести весь мир в щепки, оставить в нем лишь отца, тетушку, Бернара и эту часть сада. Все смыть, стереть, превратить в ничто!

Будь рядом сёстры, им бы явно не поздоровилось. В прямом смысле. Девочка даже не совершала никаких жестов, не произносила никаких странных слов, всё произошло стремительно, мгновенно и... случайно? Хотя нет, случайностью это не было. Так довести ребёнка! Вспоминать что ни слово, то любимую маму! Порочить её светлое имя! Они явно все сговорились! И сёстры, и старик, и мачеха с ними заодно! И с ними жизни не будет! Никогда!
... Ужас! Такая молодая, а такая нервная! Действительно, довели же ребёнка...

С пальцев девочки сорвался энергетический сгусток, полетевший прямо в старика, но в тоже мгновенье вокруг него проявилась лиловая сфера, в которой сгусток резко уменьшил скорость, завяз как ложка в густом киселе, а старик, продолжая ухмыляться, взял его, будто это был обычный детский мячик, а не искрящийся заряд, от которого даже у самой Эсти до сих пор пекло в ладонях, играя перебросил из одной руки в другую и запустил куда-то через плечо, где тот благополучно и развеялся.

Где-то Бернард жалобно и испуганно скулил, спрятавшись за яблоней; где-то Эни бежала со всех ног в дом, видать рассказать другим, какая их сестра неадекватная и опасная для приличного общества особа; где-то... старик же лишь подошел к ней и потрепал густые волосы, ничего не сказав.
Мир продолжал жить, ничего по сути-то и не произошло, разве что девочке ужасно хотелось пить.

Эстелиана с ужасом смотрела перед собой. Она не понимала, что происходит. Как... Откуда... Она лишь инстинктивно уяснила, что если бы не сфера вокруг старика, он бы с большой вероятностью окончил свой век. Девочка была в оцепенении. Все мысли куда-то испарились и лишь звенящая пустота вокруг и в душе... гнетущая... выжидающая... мучающая... Сквозь пустоту прорвался жалобный скулеж Бернара, ощущение, что кто-то треплет по волосам... Эльфийка по прежнему невидящим взглядом смотрела перед собой. Все было слишком, ноги подкосились, девочка упала на колени, успев подставить руки. Черные волосы частично опустились на траву.
Впервые... В этот день много чего произошло впервые... Много чего, что Эстель считала тогда постыдным. Сейчас же, в ее возрасте, она понимала, насколько сильной малышкой была, ведь терпела она не один год, не грех было и сорваться. Впервые... Тогда она впервые разрыдалась на глазах у человека... на глазах у старца, которого могла убить, не будь сферы.

Да, с высоты прожитых лет Эстелиана уже понимала, что такую сферу может сотворить любой толковый студент. Четвёртый круг всего лишь, а при особом желании - и третий. Сейчас она уже знала, что в арсенале у старика было еще как минимум три различных вариации магического щита, отражение заклятья в в агрессора, поглощение маны из него же и еще несколько сюрпризов, детали которых она так и не узнала, но выглядели которые довольно впечатляюще.
Уже позже эльфийка видела, как тот же старик, её первый учитель, довольно резво отбивал посохом летящие прямо в него молнии и развёрнутые заклятья испепеляли тех, кто хотел сам напасть на (не)простого старика и его молодую спутницу.
Еще позже, у неё пролетела мысль, а что если? Если бы у гостя на всякий случай было заготовлено не поглощение, а действительно зеркалка? Чья тогда бы жизнь была прервана? Впрочем, когда она думала о таком сценарии, эльфа уже понимала, что любой гранд целительства мог бы особо не напрягаясь её воскресить, при куче условий, но тем не менее.

Но тогда, тогда-то малышка Эсти всего этого не знала и не догадывалась. Она понимала, что это было что-то эльфийское, что-то абсолютно инстинктивное, не требовавшее зубрёжки и долгой практики. Она понимала, что это что-то было еще одним подарком от матери. В слезах она почувствовала, как неудавшаяся жертва праведной мести взяла её хрупкое тельце на руки и всё еще плачущую понесла в дом. В направлении её спальни...

Она постыдно уткнулась ему носом в плечо и уже всхлипывала, так и не воспринимая происходящего вокруг. Она не видела, шушукались ли перепуганные сестры, тайком выглядывая из комнат, не видела, был ли там отец и с каким лицом он смотрел на дочь, не видела Бернара, который несмотря на страх семенил следом. Очнулась она лишь в уютном кресле своей комнаты, закутаная в плед и со стаканом воды в руках. Слезы уже высохли, осталось лишь ощущение ручейков на щеках. Казалось, сил не было вообще, причем никаких. Не было сил двигаться, говорить, пить (хоть и очень хотелось), и даже жить в этом несправедливом проклятом мире. Особенно после того, что она сотворила. Да, тогда, казалось, весь мир рухнул. Все видели ее постыдный поступок. Казалось, отец от нее отвернется и станет презирать...
Нетерпеливо заскулил Бернар. Его морда снова покоилась у молодой хозяйки на коленках. Пес первым почувствовал, что Эстель приходит в себя. Девочка окинула взглядом комнату.

В комнате ничего не изменилось. У Эсти был единичный порыв и воплощать свою жажду мести она не стала. Ограничилась лишь одним зарядом, да еще и на улице, так что комната была ей благодарна. Подлого провокатора-старикашки здесь не было, зато за её письменным столом сидел отец, тоже встрепенувшийся, как только родная дочь подняла глаза.

У него была пара стаканов с чем-то красным и судя по запаху, с горячим вином, один из которых он и поставил рядом с креслом эльфийки. Несколько раз он открывал рот, чтобы что-то сказать, но не решался... Может быть он бы что-то и сказал, но в дверь постучали, отец по привычке крикнул "войдите" и вошел сегодняшний гость. Он не стал подходить близко к креслу, но стал напротив девочки, чтобы её было легче разглядеть. Обращаясь к отцу он тихо сказал:
- Как я и говорил. Точь в точь. Силы-то много, перспективы громадные. А вот контроль слабоват и на сегодня ситуация плачевная. Может ей действительно будет лучше у Самюэль, где ребёнка не будут провоцировать на каждом шагу?

Девочка не осмеливалась заглянуть отцу в глаза, равно как и заговорить первой. Она сотворила сегодня нечто непростительное, хоть и не понимала, что конкретно. Она вздрогнула от голоса отца, зажмурилась, готовая, что это будет крик и он будет адресован ей, и будет первым разом, когда отец повысит на нее голос. И ведь есть за что... Услышав разговор отца и незнакомца она смутилась. Эстель не понимала, что происходит, эльфийка переводила беспокойный взгляд от отца к старцу.

Отцу было нелегко. Он искренне любил всех дочерей и их постоянные ссоры были ему как кинжал в сердце. Он не был слепым, чтобы не понимать, кто виноват в этих ссорах, но... Браки знатных и уважаемых господ редко заключаются по любви и, быть может, эльфиечка была права, когда считала маму первой и единственной любовью отца. Но она была девочка умная и вопроса в духе "папа, а зачем нам этак карга?" тоже не задавала. Если и так видно, что брак радости отцу не доставляет, но расторгнуть его не представляется возможным в силу неведомых ей пока соображений.

Незнакомец в свою очередь перевёл взгляд на отца и тому уже некуда было деваться:
- Ты как, Эсти, тебе не плохо? - в первую очередь поинтересовался он и уже после одного ответа продолжил вопрос, - ты у меня девочка смышлённая, сама всё понимаешь. Если хочешь остаться со мной - я тебя никогда не гнал и не гоню, но вот сестра тебя действительно хочет видеть. Ты же, помнится, с ней всегда ладила? Не хочешь у неё погостить? Да и сама она в магии разбирается всяко лучше чем я, не только учителей тебе сможет предоставить, а и сама чем посоветовать... А кто ж лучше научит, как не родные... - отец говорил не очень уверенно, видать ему было тяжело.

Старик же не издал ни звука.

- Папа... Что я наделала... - неуверенно, шепотом произнесла девочка.
Стакан с водой вывалился из рук, пролился на платье и на ковер. Малышка закрыла лицо руками и некоторое время сидела так. Возможно она не понимала сказанных слов, скорее всего она была до сих пор в шоке, но смысл сказанного отцом все же начал медленно доходить до ребенка. Она опустила ладошки на колени.
- Ты меня не ненавидишь? - тихо спросила дочь.

С закрытым лицом она не видела, как старик пошевелил пальцами и платье высохло намного быстрее, чем должно было бы сохнуть.
- За что? - удивился отец, зайдя за кресло и положив девочке руки на плечи, успокаивая её, - я тебя люблю, ты же у меня старшая дочь, самая добрая и самая умная. А за что тебя можно ненавидеть-то? Ну сорвалась, ну бывает, я тоже не святой. Святая как раз ты по сравнению с нами, столько-то терпеть.
- Всё в мать, - проворчал вездесущий старец.

Эстель всегда старалась не показывать отцу своих истинных чувств по отношению к его новой супруге и детям, она никогда не жаловалась на жизнь, не упоминала об издевках, просто терпела отвечала по возможности в ответ. Это было ее расплатой за возможность жить с отцом. Но она как-то не задумывалась, что папа все это видит, знает и понимает. Эльфиечка наконец-то посмотрела на отца. Все еще несколько виноватый но по большей части счастливый взгляд... Услышав ремарку старца, Эстель чуть вздрогнула. Все же она напала на человека и он сейчас тут. Но то, что еще недавно ненавистный старец сказал - было неожиданным. Уже давно никто из посторонних не говорил о маме ничего хорошего. Девочка поглядела на старика иначе:
- Вы знали маму? - робко спросила она, даже не надеясь на ответ, ведь тема о ее маме была запретной даже в разговорах с отцом.

- Да, знал, - немного подумав ответил еще недавно ненавистный враг народа. Но в подробностях рассыпаться не стал. Ведь о любом человеке можно рассказывать часами, а на банальное "расскажите про маму" всегда можно было ответить банальным "достойная добрая женщина". Но было ли это сейчас уместно и нужно?
- Самюэль и Раэлия (так редко упоминаемое имя матери) были подругами, а мэтр Сорэн (впервые услышала она имя старика) служил с моей сестрой, - пояснил в двух словах ситуацию отец, - думаю, он может рассказать о ней и своё видение, и свою версию.
- О да, это можно, но не когда ребёнок истощен и устал, - опять поднялись вверх уголки губ мэтра.

Хоть "достойная добрая женщина", было бы и не столь "банальным" учитывая все обстоятельства прошлых отзывов о маме, но все же девочка чувствовала, что расспросы неуместны, как бы ей ни хотелось. Зато теперь она вдвойне устыдилась своей несдержанности. Она напала на человека, который уважает ее мать, да еще по всей видимости состоит в дружеских отношениях с тетей. Девочка опустила глаза.
-Папа, я сделаю как ты скажешь, - наконец ответила дочь отцу.

- Я думаю, тебе будет лучше у Сэм. Я тебя буду навещать... - отец вздохнул, но было понятно, что навещать он будет сам и других желающих проведать любимую тётушку не предвидится. Правда были ли они нужны? Вот то-то же.

Девочка понимала, что это лучший выход. Женушка папы все равно ему после произошедшего житья не даст. Эни наверняка подсматривала и уже донесла все "мамуле". Да и с тетей хорошо и спокойно, весело и познавательно. Только вот отец... Гарпия будет в блин расшибаться, абы не давать ему навещать родную дочь, это эльфийка понимала и будучи ребенком. Но все же... все же так будет спокойнее папе. Его не будут грызть целыми днями. Он не будет переживать за старшую дочь. Да и что грешить, ей самой не придется больше грызться с этим змеиным клубком. Эстель взяла ладонь отца и прислонилась к ней щекой, она не волновалась о том, что мэтр Сорэн может подумать о ее воспитании.
- Хорошо папа...
Затягивать сборы и прощания она не хотела. Она не вынесет быть рядом с отцом долго, зная, что скоро ей придется покинуть его. Если сжигать мосты то молниеносно.
- ...но я хочу уехать сегодня, - твердо произнесло дитя.