Вечная весна, ЗТ Кайрэ

Начало

Тишина ночному лесу не грозила нынче до самого утра. Да и не-тишины добавляла необычная троица, не самой трезвой походкой топавшая по проторенной дорожке от гулявшего еще города в сторону обособленной лекарской обители, стоявшей на краю леса, недалеко от горной речушки, убегавшей вниз, и ставшей некогда колыбелью для их небольшого городка.
Городок предавался возлияниям и игрищам в честь Дня Становления Лета, знаменовавшего прощание с весной и начало периода бурного цветения тысячи трав и культур. Это был праздник расцвета и пика жизненных сил - особо этого праздника ждали дети, внутренний дух которых входил в зрелый цикл, и у них появлялось право на праздничных соревнованиях показать, что теперь они могут по праву войти во взрослое общество. Это был один из самых шумных дней в году - отзвуки фейерверков то и дело доносились и до леса, а небо озарялось самыми разными цветами. Возлияния, представляется, игрища, ночная ярмарка…
Рен Ли редко позволяла себе появляться на празднествах такого рода, но…даже Наставница, вечно ворчливая и недовольная последнее время, даже со своего предсмертного ложа умела убедить «непутевую деваху» (конечно же, любя), что в такие дни нужно быть ближе к народу, и вообще, «присмотрись уже получше к этим остолопам, глядишь кого через десяток лет да в мужья себе запишешь, покуда до тех пор тумаков настоящих отвешивать не научишьса».
Ворчать старуха любила, но за этим ворчанием всегда скрывалась забота. Матушка У сделала жизнь Ли…жизнью. Она выходила ту, когда казалось, что жизнь уже закончилась; она своей почти что материнской заботой заполнила дыру на месте отчаяния и обиды на того, кому она верила, и из-за кого чуть не погибла; она передавала взрослеющей девушке все свои немалые знания и секреты многолетней работы с самыми разными ингредиентами, травами - и ранами, вызванными обычными и магическими ядами, такими, о существовании которых девушка даже не подозревала; она учила её..жить. Жить самостоятельно, ни от кого не завися, давая ей в руки все инструменты для того, чтобы не стать в будущем лишь чьей-то «почтенной супругой», терпящей вереницу наложниц и сомнительное отношение мужниной родни.
Вот и сейчас она буквально прогнала «внучку» развеяться - благо, работа позволяла сделать этот небольшой отдых. Рен не так давно выполнила весьма весомый заказ для одного из постоянных клиентов - короб противоядий из весьма дорогих и редких ингредиентов, и какое-то время им с Матушкой можно было не задумываться о том, где взять миску риса на завтрашний день.
Праздник удался на славу. Прекрасным в этом празднике было почти все - от необычно вкусных блюд до выступления бродячего театра, от которого хотелось хохотать до слез. Минусом были разве что волны ухажеров, то и дело под разными предлогами пытавшихся увести Ли в компанию себя одного и любимого - но с этой напастью отлично справлялись два её хороших друга, которые и провожали её нынче до дома во избежание…всяких пьяных неприятностей.
Впрочем, сами они были пьяны не меньше. И если братец Бао, ходячая гора вечно витавших в своих мыслях мускулов, держался на ногах вполне себе твердо и был как всегда отсутствующе-задумчив, таща на себе огромную бамбуковую палку, увешанную тюками с покупками - шкатулками и емкостями, в которых будет очень удобно хранить некоторые ингредиенты, то третье лицо их извечной компании откровенно петляло из стороны в сторону, совершенно по-братски перекинув руку через шею Ли, отчего петляло их обоих, и кубарем на землю они не катились, разве что, чудом.
До дома оставалось еще порядка одного ли.
- Я тебе что говорю, сес…ик…сестрица! - войдя в очередной вираж, заявил её старый-добрый друг Сяо Сан, в последний момент уворачиваясь от ветки в глаза, - Они ведь от тебя, да небо видит, ик, не отстанут же! А ты для них…их…их… чтооо? То есть, их, кто?
Что, а точнее кто была Рен для потенциальных ухажеров - было ясно. В умелых руках её лекарский талант мог, возможно, принести мужу-счастливчику немалые деньги, обладай тот торговой жилкой, да и на лицо девушка была ой как хороша, да только вот…во-первых, ей было совершенно не до того.
- А я что? А я же этого… ты нет, ты послушай! И я что хочу сказать… тыж…тыжменя…всю жизнь знаешь. По-ик-чти!
«Вся жизнь» эта составляла порядка десяти лет, что провели Ли с Матушкой в этих землях. С Сяо Сан, работящим и весьма отзывчивым парнем они действительно были знакомы уже давно, и Рен вполне отдавала себе отчет в том, что и тот к ней неровно дышал. Но - стоило отдать ему должное, никогда ничего лишнего не позволял, да и не настаивал ни на чем, оказываясь рядом в трудные времена. И подобные разговоры случались с ним крайне редко - разве что, когда он очень, ОЧЕНЬ напивался. Как сегодня.
- И я… Ли, сестрица, я вот что тебе скажу…- повторил Сан в который раз.
Он расцепил свои неровные объятия, и чудом сделав несколько самостоятельных шагов, остановился перед девушкой, заграждая ей дорогу и крайне неровно покачиваясь. Мимо него дальше, вперед, прошел Бао - и остановился только шагов через десять, скорее почувствовав, что остальные отстали. Молчаливый друг обернулся - глядя, впрочем, скорее в пустоту, нежели на остановившихся друзей, и стоял так, выжидая. Ждать он умел. Рен иногда казалось, что ему вообще нет дела до всего внешнего мира, но каждое во время сказанное наполовину отрешенное «отстань от девочки. убью.» работало почему-то не хуже плетки для особо назойливых приставал. И сейчас…наверное он раздумывал о том, а не дать ли разболтавшемуся Сан палкой по голове. Тот же сегодня был явно настроен серьезно.
- Я это.. сейчас…
Он вдруг бухнулся на землю перед девушкой - прямо на колени, и принялся рыться во внутренних карманах своего простого платья.
- Сестрица… Ли, - в нетрезвом голосе явно прослушивались нотки волнения. Старый друг поднял на Ли свой затуманенный взгляд, на дне которого все же плескались остатки разума, - Я… Я тебя всю жизнь буду… Буду… тебя… всю жизнь…
Лицо вдруг приняло выражение невероятного страдания - и в тот миг, когда неведомое чутье буквально заставило Ли сделать шаг назад, её старого друга подало вперед, и лесная тропинка начала весьма непоэтично покрываться содержимым его желудка.
И одновременно с этим девушка ощутила странную слабость в коленях. Нет, не от совершенно неромантичного признания, и не от непоэтичной картины, к которым она была вполне привычна.
Это было что-то другое. Мгновение слабости, за ним - странное ощущение разливающегося по животу огня, словно от выпитого горячительного.
И хлопок. Раздавшийся совсем рядом. Оглушающий. В ушах зазвенело - а глаза ослепли от вспышки, озарившей лес и троих припозднившихся друзей.
Звук. Глухой звук чего-то падающего, чей-то стон…нет, два сплетающихся в один звук стона.
Рен поняла, что сидит на земле. Зрение никак не приходило в норму, но она почувствовала что-то еще. Запах. Запах очень знакомый в её деле. Сильный запах крови, перебивавший собой то, что было пару мгновений назад в чьем-то желудке.
- Реен? - услышала она обеспокоенный голос непробиваемого обычно Бао где-то в стороне, - Я не вижу тебя. Как ты?
И снова стон. Тихий стон совсем рядом с ней.

Образы

Рен Ли

Матушка У

Сяо Сан

Бао Лу

Третий Принц Шен Сюэ Мин

Помощник А Тун

Юэн Тэн Сюэ

Мо Тай Лун

Тан Тай У

Бездонник

Дракоша

Рен не имела привычки напиваться. Но вот на таком празднике как этот, не подрассчитала. Да, она могла вполне себе идти самостоятельно и в целом была гораздо трезвее Сан, но вот разум все же слегка обволакивала дымка приятного опьянения.
Сан все же решил признаться… Долго же он собирался с силами. Рен думала, он сделает это гораздо раньше. Но вот именно сейчас она была рада выбору момента. Завтра можно будет все спихнуть на излишние алкогольные возлияния и прикинуться, что она ничего не помнит. Да и будет ли сам Сан хоть что-либо помнить, после целых-то двух кувшинов сливового вина из лавки Хан Дзей Гуна? И все же было несколько грустно. Она воспринимала Сан не иначе как брата. С ним можно было повеселиться от души и погрустить на берегу у речки, запускать воздушных змеев как дети и просто валяться в летних травах и обсуждать на что похожи облака. Она так привыкла к этой непосредственности в их отношениях, что даже не воспринимала Сан как мужчину. И ей чертовски не хотелось потерять такого друга из-за глупой влюбленности, которая наверняка пройдет, раз даже чувства отца к дочери в этом мире не более прочны, чем соломинка. Рен знала, что когда-нибудь это произойдет, что ее друг не будет молчать вечно и решит признаться, но вот от того КАК он решил это сделать, девушка немного растерялась. Рассеянно проследила за проходящим мимо Бао, словно тот мог что-то изменить и снова перевела взгляд на Сан.
- Эй, братец, ну ты чего?- вот только плюхаться перед ней на колени еще не хватало.- Ой!- едва успела избежать она попадания вонючей жижи на свои одежды.
А дальше… дальше стало уже неважно.
Запах крови она не могла спутать ни с чем иным и первым делом, было подумала, что в них угодил фейерверк, да только вот они уже отошли довольно далеко от города и ни один фейерверк бы их не настиг.
- Бао!- подала она голос.
Рен Ли знала, что Бао не такой как все, и мир воспринимает иначе, и это беспокойство в голосе могло выйти боком.
- Бао Лу, я тут,- поспешила заверить девушка. - Я в порядке! Свет слишком ярко вспыхнул. Сейчас глаза привыкнут и увидишь,- пообещала девушка, пытаясь нащупать своего непутевого любвеобильного братца.
- Сан! Сан, ты цел?- в горле застрял комок.
Кан, судя по голосу, был невредим, сама она вроде тоже была цела, а значит кровь… значит кровь…

- Хорошо, - прозвучал уже более спокойный голос Бао, после чего что-то брякнуло и послышался звук медленных неуверенных шагов.
- Я иду.
Её руки нащупали что-то совсем рядом - ближе, чем по её рассчетам должен был лежать непутевый братец. И когда рука встретилась с грубой тканью, пропитавшейся влагой, это что-то под её рукой дернулось и издало странный сдавленный звук. То ли стон, то ли попытка глубокого вдоха…
Ответ все же прозвучал. Страдальческое мычание - мычание скорее переборщившего с алкоголем, нежели смертельно раненого в неравном бою с фейерверками раздалось с другой стороны.
А зрение постепенно начало возвращаться. Возвращалось ровно настолько, что девушка смогла увидеть перед собой, на расстоянии вытянутой руки мерцающее зеленоватое сияние портала и расплывчатую картинку того места, из которого этот портал вёл. Только вот взгляд выцепил разве что тусклые свечи, да…решетки? Кажется, решетки. Зрение возвращалось медленно.
Теперь было ясно, откуда взялся хлопок. Портальная магия была делом тонким, сложным, и нужна была хорошая концентрация, чтобы создание энергетических врат прошло в максимальной гармонии с окружающим миром.
И эта магия…
От близости колыхающейся в ночном лесу картинки на девушку накатывало странное ощущение тепла и необъяснимой, совершенно неуместной сейчас неги. Только мысли об опасности перехода помогли собраться.
Здесь о гармонии магического вмешательства явно не стали заботиться. А значит…
Опустив взгляд ниже, Рен увидела на земле перед собой…мешок с мясом и костями? Перемолотый в военной мясорубке труп?
Тело. Тело в пропивавшихся кровью грубых одеждах. Рваных одеждах. Тело, изувеченное настолько, что она даже без осмотра, даже будучи полуслепой шестым чувством ощущала, что этот человек, кем бы он ни был, долго не протянет.
Краем глаза она заметила медленно приближающуюся крупную фигуру. Оставив свою поклажу, в сторону девушки шел Бао.
Перепивший же друг… освободив желудок, бедолага лежал рядом на земле, на боку, свернувшись почти калачиком и явно пребывая не в лучшем своем состоянии.

Отлегло. Сначала, хорошенько так отлегло. Сан был жив и цел. И вот от адреналина при грохоте, а потом от «отлегло» развезло еще больше.
В отличии от Сан Сяо, лежащее перед ней нечто будет живо не долго. Если только… Если только… Да, Матушка будет ругаться… Да ей ой как аукнется… Но как иначе? Умрет ведь. Как пить дать умрет! Вот прям тут дух испустит и будет потом за ней ходить, винить ее в нерешительности. Пьяненькое сознание вырисовало довольно живую картинку шляющегося по пятам обиженного духа. Брррр! Чур его, чур! Вот подлечит ровно настолько, чтобы потом уж и простыми лекарствами можно. Ну поругает ее бабуля с неделю. Зато никаких духов и чистая совесть! А как следствие - хороший аппетит и цветущий вид!
- Эко повезло тебе дружище!- заявила она полутрупу.- Бао, утащи Сан Сяо вон в те кусты и смотри, чтоб не подглядывал и сам не гляди - вывернет. Я сейчас буду особое зелье применять!- заявила девушка, потирая руки.- Если я вдруг нанюхаюсь и отрублюсь, потом нас всех отнеси к бабуле. Ага?

Булочка не очень торопился выполнять просьбу Рен. Он опустился на корточки и поднял что-то с земли - девушка увидела, как это что-то сияет в темноте, переливаясь то синим, то зеленым, то еще каким-то цветом…
А еще она услышала звук. Словно толщу воды, топот ног, какие-то голоса - и картинка в портале, который и не думал закрываться, наполнилась движением. Да, с той стороны в сторону открывшегося прохода определенно кто-то шел.
Сознание услужливо шепнуло, что если Ли не закроет сейчас портал его ключом, то гостей у них тут будет основательно больше. И что может даже лечить никого не придется - потому что… да, восстанавливавшееся зрение теперь очень отчётливо видело в портале тюремную камеру.
Её большой друг все так же сидел на корточках, внимательно рассматривая находку.

И так ей пьяной стало жалко бедолагу! Он старался! Вырывался на свободу, рискуя жизнью! И ради чего? Чтобы вот так просто помереть? Аж слезы наворачивались.
А еще очень-очень не хотелось встречаться с тюремной стражей. Они парни простые - разбираться не будут - всех в расход. Поэтому… Поэтому, Рен выхватила светящуюся штуку из рук Бао и со звучным «Иииих!» запустила ею в портал.

К её собственному, пожалуй, удивлению, светящаяся штука тоже оказалась весьма своенравной - Ли проследила взглядом ее полет до портала, затем то, как та с звонким «дзыньк!» отпрыгнула обратно, оставив на «картинке» портала лишь легкую рябь, а потом… а потом она, наверное, действительно хорошо выпила, потому что отлетевшая в Рен штуковина сделала угрожающую дугу в сторону её лба, остановилась буквально в паре дюймов от лица, и повисла в воздухе, мерно покачиваясь. Кристалл. Грубый, не отработанный, словно выломанный кристалл вращался вокруг своей оси, являя взгляду игру сменявших друг друга цветов.
Зеленый. Фиолетовый. Голубой. Зеленый. Фиолетовый. Голубой…
И это сияние завораживало. Так же, как волна магии, исходившая от портала. Оно притягивало к себе, обещая покой, умиротворение, целостность, и…
Вспышка - и что-то больно ударило её в лоб, заставив повалиться на спину, а в следующий миг с глухим звуком схлопнулся и портал, оставляя лес таким, каким он был пару минут назад.
Разлеживаться ей не дали. Большая сильная рука товарища потянула Рен на себя, помогая подняться, и на девушку уставилась пара внимательных глаз, явно изучающих её состояние.
- В порядке, - сам ответил на свой незаданный вопрос Бао, кивнул, и отправился выполнять поручение подруги, словно ничего необычного и не произошло.
С другой стороны… Все действительно было в порядке. Только лоб немного жгло.
Светящейся же штуки нигде не было видно.

Рен в состоянии шока протянула рученки к щекам друга и чуть помяла те глупо улыбаясь.
- Баоцзы?- назвала она его шутливым прозвищем, которым было позволительно его называть только ей.- Булочка самый сильный! Булочка самый добрый! Ик!
А как только он ее отпустил, девушка плюхнулась на пятую точку, потирая лоб. Взгляд наткнулся на тело пострадавшего.
- Ой! - опомнилась Рен и подползла на помощь.

Цеплявшийся за жизнь бедолага продолжал свое благородное дело.
Цеплялся и дальше. Старательно цеплялся. Потому что стоило Рен найти сперва руку, а затем нащупать пульс бедолаги, первое впечатление подтвердилось. Дело было действительно дрянь - это было плохо.
Но было и кое-что хорошее.
Это был явно кто-то из Высших. Сложно сказать, небожитель или же демон, но точно не обычный человек, и даже не простой оборотень, а это значило, что шансов на выживание у него было больше.
Вернее, у нее. По потокам энергии, что так хорошо считывались с запястья, Рен сразу поняла, что перед ней - женщина.
Или нет. Не женщина?
Ощущение было странное. Нет, это были определенно женские энергии, но что-то с ними было не так. Впрочем, скоро стало понятно, что. Через что бы ни прошло лежавшее перед ней тело, обрабатывали его не только физически. Кто-то приложился и к внутренней силе несчастной, изуродовав не только её тело, но и её Суть.
Лечение здесь предстояло долгое. Все, что могла сейчас сделать Рен, чтобы при этом не убить себя в процессе - это замкнуть жизненно важные потоки энергий, чтобы та перестала сочиться сквозь отравленные магическим ядом раны, и… осмотреть все как следует. В нормальных условиях. При нормальном свете. В нормальной обстановке.
Потому что с таким масштабом разноплановых повреждений она не сталкивалась еще никогда.
У нее был, конечно, своего рода выбор. Она могла вложиться в исцеление как можно больше, чтобы дать толчок - или хотя бы надежду на запуск регенерации высшей, которая сейчас почти не работала. Но это значило, что валяться ей потом самой полутрупом несколько дней, и кто знает, что за эти дни произойдёт. А еще она могла сделать действительно жизненно необходимый минимум, чтобы жизнь не покинула тело прямо сейчас, но… тогда это означало минимум бессонную ночь.
И вероятно не одну. И много-много-много работы.
Кажется, в кустах друга вырвало еще раз.
Женщина слабо пошевелилась - и снова затихла.

Убивать еще и себя Рен Ли не спешила. Даже будучи пьяной. А потому было принято решение, замкнуть потоки, поддержать жизнь и работать поэтапно, вдумчиво и желательно, когда она протрезвеет.
Девушка села перед телом в позу лотоса. Сосредоточилась на собственной силе, соединила большой и средний пальцы на каждой руке и указательные и безымянные обеих рук. Плавный разворот кистей и почти что гладящее движение во всего лишь сантиметре от тела пострадавшей. Найти потоки и замкнуть дав силы продержаться и дожить до следующего дня. А там уж она разберется и с ядами и с ранами и с этой странной энергией.

Каждый раз, когда Рен касалась этой силы, она чувствовала себя… особенно живой. Ни одно удовольствие из известных ей не приносили такого блаженства и ощущения тихого счастья в процессе, чем ощущение протекающей по её телу энергии. Её энергии. Части её, принадлежавшей ей по праву. И если бы не память о былых откатах после таких «сеансов», она бы, пожалуй, ни за что не прекращала этот процесс. Растворилась бы в нем до конца, и гори оно все ярким пламенем.
Но болезненный опыт был слишком ярким. Он слишком хорошо отложился в сознании, и у нее были еще важные дела в этом мире - а потому девушка все же могла себя контролировать. И старательно, крупицу за крупицей управляла этой энергией так, чтобы ни малейшая часть её не утекла мимо.
Вернуть. Направить. Залатать. Починить.
По чуть-чуть. Только самое необходимое.
Это было похоже…на то, словно внутренняя Сила разворачивалась перед ней огромной объемной картой с причудливыми сияющими фигурами. И только она знала, в каких местах у них изъяны, какие изъяны смертельно опасны и что нужно чинить в первую очередь. И в таких «картах» она иной раз могла находить сходства между природой повреждений. Вот эта неровная звезда с одним ведущим лучом, например, несла на себе такой же отпечаток смертельного яда, который Рен уже приходилось исцелять однажды. Ей невольно вспомнилась женщина, невероятной красоты, тело которой изнутри пожирала неизвестная им болезнь. Ни одно из снадобий не было способно излечить страшный яд, проникший во все ткани, но в первую очередь разрушавший кости, заставляя человека буквально разваливаться изнутри. Супруг женщины, влиятельный чиновник их страны, обещал тогда золотые горы за спасение супруги - и не обманул. Вознаграждения за работу действительно хватило надолго и на многое - они с Бабкой смогли расширить помещения, отвести полноценное строение под лабораторию, и закупиться большим количеством дорогих ингредиентов для большей действенности некоторых снадобий. Но вот чего стоило им вылечить эту болезнь… вернее, ей, Рен.
Все, что они тогда могли привычными методами - это замедлить распространение и действие яда, но не остановить уже прогрессирующее разрушение тела. С замедлением яда хорошо справлялась разработанная Матушкой мазь из редкого, чертовски дорогого Бездонника, цветение которого в Среднем мире было застать крайне сложно. Они знатно выпотрошили запасы буквально драгоценного средства - и все лишь для того, чтобы дать Рен восстановиться между периодами «лечения». Матушка У запирала свою ученицу с женщиной в отдельных покоях, чтобы никто и краем глаза не мог подглядеть, что там происходило на самом деле. Те времена от отката к откату девушка помнила, как в тумане - но исправление узоров внутренней силы помнила прекрасно, словно это было еще вчера. Они с бабкой прозвали ту странную болезнь «Костоломом», и вот этого костолома она видела здесь снова, пусть и не в такой запущенной стадии. Он был лишь частью. Частью тех ядов, коими было пропитано тело женщины. И…Они с матушкой до сих пор не разработали от этой гадости полноценного противоядия. Вернее, само распространение яда можно было остановитьо - но как только он попадал в ткани, это уже был своего рода смертельный приговор для носителя. Яд был невыводим - обычными методами.
Если бы тогда не её сила исцеления…покоилась бы супруга чиновника прахом в урне среди предков его семьи.

А вот еще неправильный излом. Снова магический яд - один из самых жестоких. Нет, он не проникал в тело так глубоко, как костолом, и не разрушал его. Он просто…просто не давал ранам заживать, и в то же время поддерживал в жертве жизнь за счет её собственных ресурсов. Чтобы та жила и страдала, до тех пор, пока внутренний ресурс не истощится полностью.
Ужасная жизнь. Жизнь хуже смерти.

А вот еще один извращенный излом. Нет, такого она в жизни раньше не видела, но…на уровне чувств она видела, что именно было здесь не так. Это тоже было похоже на яд из серии «замедляющих», но с еще более извращенным действием - он не только не давал ране затянуться, но и усугублял ее, стоило жертве попытаться подключить регенерацию. Да, Рен даже поняла, что это - это было очень похоже на описание «Иссушающего поцелуя» из записей Матушки У. Только там, в записях, был рисунок внешнего вида раны и её «развития», а сама она сейчас видела его «внутреннюю» часть.
Иссушающий поцелуй. Чудовищная штука для небожителей. И для демонов бездны. И те и другие весьма и весьма полагались на свою регенерацию - это позволяло им вести более длительные и ожесточенные бои, чем остальным, и протягивать руку помощи во времена природных катаклизмов. Подумать только - одна небольшая отравленная ранка могла в теории сожрать немалую часть тела носителя, пока тот будет лечить свои раны привычным методом.
А женщина под её руками пыталась регенерировать. Отчаянно пыталась.

Конечно, Рен не смотрела на мир в розовом свете. Они с Матушкой создавали противоядия, создавали и яды, но их яды были более…щадящи, если можно было так сказать. Более быстротечны и смертельны. Они не обрекали жертву на жизнь в мучениях - наоборот, делали смерть безболезненной. Так что в какой-то степени это можно было назвать милосердием. Их яды ослабляли тело и дух и развязывали язык, но такого…такого они не творили никогда.

От былого опьянения не осталось и следа.

Вскоре Рен ждало неприятное открытие. Да, она смогла замкнуть основные жизненные энергии, но… она не могла остановить распространение магического яда, что было необходимым этапом для дальнейшего исцеления. Как она ни пыталась пресечь его ход, как ни пыталась выставить барьеры - ей этого не удавалось, и она не понимала причины. Что-то с природой яда было не в порядке - словно отравитель подстраховался от таких целителей, как Рин. Чтобы у жертвы не осталось шансов.
А это означало, что яд вскоре снова сделает свое дело, и все её усилия пойдут прахом.
Если только…
Последняя надежда была на снадобья, что покоились в резной коробочке. Надежда призрачная, но все же надежда.
Еще одна попытка высшей вызвать волну регенерации привела у тому, что еще одна из энергетических «фигур» стала проседать прямо на глазах Рен.
Им надо было попасть домой.
Срочно - если она еще не бросала надежд спасти бедолагу.
Рен едва успела поймать проседающую энергию и направить её в нужное русло, когда что-то силой вытащило её из её полу-транса.
- Хватит. - тихий голос Бао, звучавший непривычно…эмоционально? Настойчиво? Девушка почувствовала, как большие ладони, обхватившие ее за талию, буквально оттащили ее от раненой. И что сама она…сама она готова вот-вот упасть на землю. Но как минимум, сидеть еще может.
- Больше - нельзя, - прозвучал его голос с слышимой в нем непоколебимой уверенностью.
Она никогда не рассказывала друзьям об этом своем даре. О нем не знал никто, кроме Матушки У, но… но Баоцзы каким-то образом был прав. Сделай она еще чуточку больше - и откачивать придется уже её саму. И тогда она точно не сможет сделать уже ничего. А пока… сейчас у раненой было хотя бы немного времени.
Руки убрались с её талии, но одна легла ей на спину между лопаток.
- Иди домой, - прозвучал все тот же уверенный голос неразговорчивого обычно Бао, а Рен почувствовала приятное тепло там, где ладонь здоровяка касалась её спины. Словно теперь он был целителем, что должен был исцелить её слабость. И она…кажется, она и правда могла теперь встать на ноги.

Рен Ли тяжело вздохнула, как после длинного дня работ.
- Мне ни за что не вылечить ее тут Бао,- призналась она.- Ее надо доставить домой, быстро. Там снадобья есть. Там я могу помочь. Да, Бао?
Пусть алкогольное опьянение прошло, но вот опьянение от ее собственной силы все еще бурлило в ней, пока та укладывалась обратно.
Она знала, что Бао скорее всего не ответит, но все-равно с ним разговаривала. Они так и подружились. Рен была единственной, кто разговаривал с молчаливым, странным и жутковатым типом не от мира сего, у которого невесть что на уме. Только она относилась к нему, как к обычному человеку, так как относилась к другим: улыбалась, шутила, спрашивала, как дела, а когда тот игнорировал ее вопросы - сама на них отвечала. Пока однажды, отвечая на свой же вопрос и выдумывая, как прошел день Бао, тот ни возразил, что он не ел семена лотоса, а купил баоцзы у уличного торговца. Так они стали друзьями и Бао получил свое шутливое прозвище, которым позволял себя называть только Рен.
- Поможешь донести? Ее надо нести осторожно. Ей больно.
Со временем, Рен Ли заметила, что Бао лучше всего понимает простые слова. Ему не подвластны сложные эмоции, и говорить витиевато или цитировать стихи с ним бесполезно, но он понимает, что такое боль и страх. Намеки всегда проходят мимо его ушей, и если хочешь, чтобы Бао что-то сделал - надо говорить прямо.

В этот раз гора мышц была привычно немногословна.
- Да.
Носить… носить Бао умел отменно. Даже когда его не просили. При всей своей странности, он сразу видел вокруг себя те аспекты, в которых был силен - и в прямом, и в переносном смысле. По крайней мере, насколько его знала Рен - всякий раз, когда он был рядом, ей не доводилось поднимать ничего тяжелее миски риса. Таким он был не только с ней. Помочь древней старушке донести покупки до соседней улицы? Само собой разумеющееся. Да и бабушку порой донести, коль у той сил не хватит. Удержать опасно накренившуюся груженую телегу и поставить обратно? Мог.
Телеги…
Одним из ярких впечатлений за их знакомство была одна такая телега, демоны знают каким образом оказавшаяся незакрепленной на улице с довольно сильным уклоном. Это было самое настоящее орудие убийства, способное сбить и задавить насмерть кого угодно, окажись тот у нее на пути - и задавила бы, если бы не недюжинная сила и неожиданная ловкость ее друга. Успеть не только поймать, но и затормозить такую громадину буквально в нескольких шагах от людской толпы…наверное, так умел только он.
В их городке его сила была многим известно. Поэтому и работой он обделен не был - правда, как порой узнавала Ли совершенно случайно, за часть её он совершенно забывал брать плату.
Он жил в каком-то своем мире. И миска риса, бутылка вина да простецкий навес над головой в дождливую ночь были для него истинным достатком - по крайней мере, жаловаться этот человек-камень, судя по всему, не умел.
Еще одна непривычность раскрасила этот странный вечер. Поднимал Бао раненую с воистину поразительной осторожностью. Поднимал…не столько руками. Ли никогда не видела, чтобы он имел какое-то отношение к магии, но вот именно сейчас, в этот миг, она явно видела зеленое свечение, клубами вышедшее из его рук, и окутавшее лежавшую на земле женщину. Стоявший совсем рядом Бао медленно поднимал руки - и покореженное тело, поддерживаемое зеленым туманом, двигалось в такт его рукам. Мягко, плавно. Бережно.
Он действительно понимал. Когда было необходимо. И вот теперь, осторожно держа женщину «на руках», он своей привычной уверенной поступью направился в сторону дома. Разве что, пройдя несколько шагов, он остановился, обернулся и добавил в начавшем затихать лесу:
- Брат Сан спит. Потом - заберу.
И отчитавшись, пошел дальше.

Шум от фейерверков в городе распугал все зверье вокруг и за Сяо Сан можно было не волноваться. Рен Ли подалась следом за здоровяком. Задержалась лишь чтобы отвязать мешочки да шкатулочки с травами, что купила в городе со скидкой по случаю праздника. Чтобы те отсырели было никак нельзя, да и пригодиться они могли во прямо сейчас, но вот поднять все-все ее покупки, девушка, наверное, не смогла б. Устала пока пыталась исцелить.
- А я не знала, что ты так можешь,- призналась Рен, догнав своего «братца».- Я никому не скажу. И ты никому не говори, что видел сегодня в лесу. Ладно?
Конечно, Бао был не из тех, кто вообще говорил. И Рен скорее всего снова разговаривала сама с собой. Но так было спокойнее чтоли.
- Это секрет!- добавила она.- Даже брату Сяо Сан знать нельзя!

Она думала, что идти самостоятельно будет сложнее. По крайней мере, раньше даже после таких относительно небольших вмешательств все, что она могла - это мотаться сидя из стороны в сторону, придерживаясь за пол, чтобы не упасть. А тут… ничего. Земля даже ни разу не попыталась подняться и ударить её в лицо. Будто крылья за спиной выросли. Ну, там, куда её почти ткнул здоровяк.
- Рен надо. Бао может, - ответил тот на её многословные речи, - У Рен секрет. У Бао секрет.
Это был действительно пик разговорчивости на сегодняшний вечер. Дальше друг шел в молчании, всем своим видом источая спокойствие. И уверенность - что все будет в порядке.
До дома добрались быстро. Закрытый с трех сторон двор их разросшегося жилища был погружен в тишину и покой. Не было безумцев, которые совались бы в их обитель - во-первых, попробуй навлеки на себя гнев лекаря, а во-вторых…да прознай об этом кто в городе - догонят, кожу заживо сдерут, и съесть заставят. Конечно, дорогие ингредиенты и мази хранились под замком - в таких вопросах осторожность все же не была лишней, а в остальном…
Придти сюда мог кто угодно. И прождать лекаря прямо во дворе, если лекарь вдруг отсутствовал.
Судя по тишине и покою энергий, Матушка снова спала. Последнее время её сны могли затянуться на день, на два… и это было грустно, но неизбежно. Небожители уходили от старости иначе, чем остальные. Долгий это был процесс. Но необратимый - никакими целителями.
Во внутреннем дворе Бао со своей ношей остановился, и развернулся к подруге, устремив на её свой спокойный выжидающий взгляд. «Командуй» - так и читалось в нем. Просто и без премудростей.

- Туда,- Рен прошла мимо стеллажей, на которых сушились травы, ягоды и зерна целебных трав, мимо колодца к целительской кухне- лаборатории, где были всякие, порой причудливых форм, сосуды, кастрюльки и прочие незаменимые в их деле вещи. Прошла и мимо кухни к комнатке рядом. Для пациентов, что требовали лечения прямо тут и никак не могли ждать его к себя в уютных домах. Комнатка была простой. Кровать у стены. Столик с парой табуреток и пара держателей для свечей, на соучай, если придется работать ночью.
- Сюда, - указала Рен на кровать.

Все так же бережно, как и до этого, Бао уложил ещё живое тело туда, куда указали.
В зелёном не угасшем ещё свечении блеснули глаза. Едва заметно - лицо раздуло от побоев и было похоже на один огромный синяк, но все же в этом взгляде Рен увидела сильнейшую волю. Волю жить. Любой ценой, что бы ни пришлось вытерпеть. А вместе с тем - немую мольбу помочь.
Сияние погасло, комната снова погрузилась в полумрак.
Все так же молча Бао направился к выходу - видимо, за братом, оставляя женщин…если так можно было выразиться, наедине.

- Спасибо, Бао!- кинула Рен вслед и обратила свой взгляд на женщину. - Я знаю, это звучит неверно, но постарайся пока не регенерировать. Это ускоряет один из ядов и сводит мои труды на нет. Я этот яд выведу, но мне надо время и твоя помощь,- обратилась она к потерпевшей.
Конечно, она не знала, слышит ли та ее, понимает ли, но что она могла поделать.
- Я за лекарством. Тут ты в безопасности. Отдыхай пока,- кивнула девушка.
Надо было разогреть воды, взять нужное зелье и поставить вариться другое, на переносной горелке прямо в комнате, потому как покидать пациентку надолго Рен не могла в таком состоянии. По крайней мере, пока не остановит яд. Пусть своисилы она больше не может использовать, но вот их с матушкой зелья были порою не менее действенными.

Единственным ответом ей стало легкое движение головы. По крайней мере, ей это движение показалось. Как знать уж, было ли оно на самом деле…
Пришло время приготовлений. Это была её стезя, здесь Ли действовала почти что машинально, ведь недаром многие действия повторялись уже несчитанное количество раз. Казалось бы, ничего не могло пойти этим вечером не так. Ничего, да вот только…
Да вот только ларя с нужной ей мазью в запертой кладовой не было. Ни на стеллаже, где ему положено было находиться, ни в потайных ящиках в полу - ни-где. Она перерыла всю комнату в поисках, и поняла еще кое-что.
Недоставало много чего. Самые дорогие, самые ценные из мази и снадобья просто исчезли. Несмотря на замки, несмотря на магическую защиту от Матушки, которую можно было открыть лишь имевшимся сейчас у Рен ключом, который ни потерять, ни украсть было невозможно, ведь он татуировкой застыл у нее на запястье.
Исчезли все зелья на основе Бездонника и Белого Уса - двух самых дорогих, самых сложно добываемых ингредиентов. И в руках.. в руках у нее теперь была лишь небольшая керамическая шкатулочка, в которой осталось буквально три-четыре наперстка целебного порошка- основы противоядия, и которая чудом уцелела в самом дальнем тайнике.
Все, что осталось от их запасов. От запасов, ради которых Матушка, уняв всю свою гордость, ходила на поклон к духу пещеры в восточной части леса, в которой невзирая ни на что, цвел в свое удовольствие Бездонник что зимой, что летом, и куда она не пускала воспитанницу ни под каким предлогом, аргументируя это тем, что дух ей не по зубам. Ради которых она встречалась с дельцами из небесных чертогов, которых очень не любила, чтобы они достали ей Белый ус в обмен на то, что было нужно им.
Теперь остались лишь жалкие крохи. И это при том, что она проверяла все запасы буквально пару дней назад, и все, совершенно все было на месте.
Было, да сплыло.
И того, что осталось… было слишком мало, чтобы осуществить задуманное.

Как? Как могло такое произойти? Рен огляделась вокруг. Неужели кто-то воспользовался ее вылазкой на праздник. Так подло! Так бессовестно. На глаза наворачивались слезы от обиды. Девушка подалась в покои Матушки. Ничего. Это ничего страшного. Они все восстановят. Главное, чтобы кто бы то ни был, не причинил чего немощной старушке. Выхаживать двоих она не потянет. По крайней мерк без помощи.

Старая целительница спала своим привычным спокойным сном уходящего высшего. Если бы не этот поход Рен в закрома - она и не поняла бы, что в доме кто-то был. Как минимум, никаких следов, ни магических, ни физических чьего-то присутствия девушка не могла почувствовать, как ни старалась.
- Бесстыдный негодник… - проворчала Матушка У во сне, не просыпаясь, - Весь в отца, весь в отца…плетей да на тебя нет…

Рен выдохнула. С матушкой все в порядке. Девушка растерянно поглядела на шкатулку с остатками порошка. Что ж… Делай то, что можешь. Один шаг за раз. Даже самые славные из путей начинаются всего с одного шага. Она осторожно прикрыла дверь, покидая комнату Матушки У и направилась к своей пациентке, по ходу прикидывая, какие травы ей придется как-то добывать и где. Пусть сейчас ей кажется это невозможным, но дорога открывается идущему. Сейчас у нее было пару наперстков порошка-основы, а значит на сколько-то его должно хватить. И варить противоядие стоит сейчас, а думать, где достать еще - потом.

Повторная ревизия ингредиентов показала, что все остальное из необходимого осталось нетронутым - небольшую дозу противоядия девушка могла начать готовить прямо сейчас. Белый Ус ей, к счастью, был не нужен - а значит, общения с высокомерными небожителями, наверное, можно было избежать.
Для главных из найденных повреждений ей нужен был только бездонник - для всех трёх обнаруженных ядов. Несколько часов - и готовое противоядие можно будет использовать, но вот только на что?

Костолом...яд неприятный, но следы его были не так обширны, и им Рен могла заняться позже, хотя слишком тянуть не стоило - чтобы затем сэкономить собственные силы.

Иссушающий поцелуй был крайне неприятен. Для него сделать нужно было мазь и найти на теле женщины именно ту самую рану, что была нанесена именно с применением этого яда. И она не знала...пока ещё, до визуального осмотра не знала, насколько обширна рана, и хватит ли потенциального количества мази, чтобы покрыть ее всю. Но если бы у нее получилось
... тогда высшая могла бы пользоваться регенирацией, и оказать тем самым Ли немалую помощь в поддержке собственного тела, пока девушка найдет новые ингредиенты.

Что до иного яда, который не позволял заживлять отравленные раны, гоняя энергию по кругу... зависело все, конечно, от количества повреждений с его участием. Можно было и начать с этих ран - на такие раны концентрация средства требовалась меньшая. Так Рен могла бы облегчить женщине общее состояние, но с другой стороны, этот же яд подстегивал ее тело не умирать раньше времени.

Да и одними ядами дело не ограничивалось. Обычных ран тоже было предостаточно - все они, безусловно, добавляли женщине страданий, но с обычными ранами справиться было проще - простые заживляющие мази и порошки никуда не делись. Нужно было только приступить к работе - и постепенно обрабатывать рану за раной.
Но сначала, конечно, нужно было несчастную лишить одежды - которая наверняка ко многим ранам уже давно припеклась вместе с кровью.

Рен поставила вариться противоядие и заварила обезболивающий настой. Обмывать им тело, чтобы избавиться от прилипшей ткани да грязи в обычных случаях было расточительно, но вот в таких, когда пациент был слаб - самое то.
- Сначала я омою твои раны, -приговаривала девушка.- И тебе легче станет и я пойму, какой из ядов первый лечить.
Обезболивающий настой варился легко как чай, но был не особо сильным. Обычно его принимали внутрь от желудочных болей, но и на открытых ранах действовал.
- Пока меня не было, кто-то украл все наши зелья противоядные,- пожаловалась девушка.- Это ж надо, специально подгадали, когда меня дома не будет, свиньи! Остатков хватит только на что-то одно, а у тебя тут три яда и куча другого-остального,- Рен не ожидала, что ее слова будут услышаны, скорее, говорила, чтобы успокоиться самой.- Но ничего… Пойду к пещерному духу за бездонником. Матушка У, конечно говорит, что он мне не по зубам и запрещает ходить, да разве у меня выбор теперь есть? Раз уж взялась - буду лечить! Ну не съест же он меня,- скорее пыталась она убедить саму себя, уж больно рьяно старушка ее не пускала туда.- Потребует чего, наверное… - Рен Ли вздохнула.- А чего с меня требовать?- спросила она сама себя, процеживая отвар через марлю. -Я вон только лечить умею, тем и ценная, а больше у меня ничего нет. Эх… И у матушки не спросить, как с этим духом быть. Старенькая она у меня совсем, спит подолгу, последние дни доживает…- Рен снова вздохнула.
Куда-то не туда ее несло. Али в алкоголе дело. Она разбавила настой водой в миске и окунула в него ткань для омовения, чтобы та напиталась.
- Вот гады! Это ж надо было именно сегодня все покрасть!- хлюпнула носом Рен.
Нет! Расклеиваться было нельзя. Девушка взяла себя в руки и стала говорить о деле. Работа всегда помогает в голове проясниться.
- Костолом - яд неприятный, но отравление не сильное, я и по-сильнее выхаживала,- заявила девушка выкручивая тряпицу.- Его оставим на потом,- решила она.-Иссушающий поцелуй высасывает из тебя силы как только ты регенерацию задействуешь. И раны твои становятся еще хуже, чем были. От него бы избавиться неплохо в первую очередь, да только вот надо знать, через какую именно рану он попал в тебя,- Рен взяла руку потерпевшей и стала осторожно оттирать ту от грязи да крови.- но если ты не будешь регенерировать, то он просто не даст отравленым ранам затянуться. А третий яд… он и умереть тебе не дает и заживить раны не дает. Это ж каким гадом надо быть, чтобы такое придумать! От него избавиться проще и я смогу хотя бы обычные раны заживить другими целительскими мазями, пока бездонник добуду.
Она методично отмывала несчастную, пытаясь определить на какой ране какой из ядов. Конечно же, хотелось бы сразу же избавиться от Иссушающего поцелуя, но тут она не могла надеятся на удачу. Поэтому она пыталась определить как обширны зараженные раны и каким ядом заражены.

Ран в своей практике Ли повидала много разных - каких только пациентов не заносила в их скромное местечко жизнь. На запястье омываемой ей руки красовался след от кандалов - что впрочем не было удивительно, учитывая место, часть которого Ли увидела в портале.
Иссушающий поцелуй она нашла довольно быстро. Свежая рана с «вывернутыми» наружу краями, словно старавшимися разойтись еще шире, алым цветком красовалась над левой грудью, среди многочисленных следов от раскаленного железа. Рана была уже в два пальца шириной и три длиной - здесь требовалась обильная обработка противоядием каждого малейшего участка раны. Реши она обработать «поцелуй» - и на другое уже точно не хватит, да и здесь стоило обрабатывать крайне внимательно, не оставляя живучему яду ни кусочка.
Чем дальше омывала девушка тело, тем больше сжималось сердце от увиденного, особенно когда Ли перешла к спине. На раны, оставленные, видимо, плетью, смотреть было больно. Палач знал свое дело - раны на теле были толщиной не меньше пальца каждая, и…судя по количеству свежих рубцов, экзекуция эта происходила не один и не два раза, разве что последняя случилась совсем-совсем недавно. И самые свежие, самые глубокие раны и оказались отравлены - зажить без противоядия им не было предназначено. Несколько глубоких полос…наверное, при осторожном использовании, лекарства должно было хватить на половину из них - если, конечно, она не потратит его на Поцелуй.
Количество свежих ран не уступало разного рода рубцам и следам от старых пыток. В голову не приходило, что можно было совершить такого ужасного, чтобы терпеть все это в ответ.
Женщина не издавала никаких звуков. Разве что дыхание ее становилось тяжелее и чаще, когда обезболивающий отвар еще не успевал полностью подействовать. Возможно, она уже отстрадала свое, и на звуки уже просто не было сил.
Но как бы то ни было… она была живым и самым ярким проявлением человеческой жестокости из всех, что доводилось видеть Рен когда-либо.
Рен старалась вспомнить матушкины походы за бездонником. Уходя, та всегда брала что-нибудь из их подзамочных запасов, словно обменивая уже готовые средства на драгоценные ингредиенты. А воротившись, день костерила на чем свет стоит все, что некстати попадалось под руку и была намного раздражительнее обычного.
Только вот что было взять с собой теперь? Из дорогих средств оставались не самые важные. Средство от мужского бессилия - конечно же магического толка, ибо некоторые жены, имевшие доступ к магии высших, с радостью наказывали нерадивых мужей за чрезмерное увлечение наложницами. Отвар «развяжи язык» для выпытывания скрываемой информации - опять же, для особо молчаливых…предателей и государственных преступников. Настой «не сомкни глаз», позволявший без вреда для здоровья обходиться без сна несколько дней подряд? Или может «легкие роды»? «Всевидящее око»? «Блаженное забытье»?
На все эти снадобья всегда находился покупатель, и надолго они не задерживались, но что мог посчитать полезным какой-то там дух - Рен и в голову это прийти не могло.

В итоге Рен решила поглядеть, как много выйдет противоядия. Если по ее прикидкам его хватит на поцелуй, так залечит его, а ежели нет… залечит половину ран на самых болючих участках спины - лопатках.
Чем дольше омывало она тело несчастной, тем мрачнее и молчаливей становилась сама Рен. У нее в голове не укладывалось, какой изверг мог такое сделать с женщиной. Воду с обезболивающим настоем пришлось менять несколько раз, но целительница не жаловалась. Она попутно следила за варкой противоядия, то убавляя огонь, то помешивая и добавляя следующий ингредиент. Свою пациентку , как только кровь была смыта и раны перебинтованы, она обернула в легкий простенький чистый халат и накрыла одеялом. Чуть приподняла и стала поить обезболивающим настоем и вчерашним бульоном. Той следовало поесть и отдохнуть, кто знает, когда она последний раз спала да ела.

Со сменой воды ей не пришлось бегать одной. Вернувшийся и уложивший третьего товарища в гостевой комнате Бао помогал носить чистую воду да избавляться от грязной, а когда работы для него не было, он молчаливым стражем сидел за пределами комнаты, так ни разу и не войдя внутрь.
Пациенты с волей к жизни были самыми благодарными пациентами. Таких было проще кормить, на таких все даже заживало быстрее - и такие беспрекословно следовали всем советам и требованиям. Несмотря на общую слабость, кормление можно было считать вполне успешным, и уснула женщина даже быстрее, чем Рен того ожидала.
Девушка снова занялась противоядием. Средство было готово и должно было остыть и несколько осесть, и по её прикидкам…
На иссушающий поцелуй…хватало. Должно было хватить.
В комнате постепенно становилось светло - занимался рассвет. Летом светало рано. А ей…ей столько всего еще предстояло сделать.
- Рен нужен сон, - нарушил тишину негромкий голос за тонкой дверью.

- Еще нельзя,- отозвалась она.- Противоядие почти готово. Вот рану помажу, сварю Матушке лотосовый суп и Сану похмельный заодно, тогда можно и отдохнуть будет. Ты проголодался, Бао? - спросила она.- Конечно, проголодался, - ответила Рен за него.- Я тебе зонгзи разогрею, пока мазь остывает.
На еду Бао обычно отвлекался. И к этой хитрости Рен и решила прибегнуть, чтобы не в мерк заботливый друг не настоял на своем. Пока же он будет жевать, а супы вариться, девушка успеет обработать рану несчастной. И уж там можно будет отдохнуть.

Стояние на своем не было в числе любимых занятий здоровяка, а потому и последующие хлопоты прошли без каких-либо помех и нравоучений с его стороны. Хотя, какие нравоучения мог давать камень? Разве что следить за тобой внимательным взглядом, решая в уме какие-то проблемы из иного, каменного мира.
Средства на рану хватило как раз. Моментального эффекта от него ожидать не следовало, и исходя из матушкиных записей, рану следовало оставить открытой на несколько часов.
И после всех хлопот ей действительно следовало хоть немного отдохнуть.
Точно момент отхода ко сну она уже и не заметила - в момент, когда она позволила себе, наконец, расслабиться, мир погрузился во мрак поразительно быстро.

Сон. Этот сон вернулся снова. Он мучил её периодически, каждый раз являясь в совершенно реальных подробностях, но последнее время…да, он являлся ей не меньше полугода назад. И вот - опять.
Голубое небо, проглядывающее сквозь белоснежные грушевые цветы раскинувшегося над ней дерева. Она - слабая от неизвестной болезни, от которой безуспешно пытался вылечить ее тот, кого она считала отцом, лежит на спине и глядит на эти цветы. Не в силах пошевелиться - не то что встать. Из одежды на ней - одни лишь нижние штаны да тонкий набрюшник, и спине ужасно холодно от соприкосновения с чем-то гладким, похожим на огромный камень, заменивший ей кровать. Она еще только подросток, даже почти ребенок - но в жизни её слишком мало красок и этой самой жизни. Сперва - монашеский приют, в котором палок больше, чем риса в миске, затем - жизнь в четырех стенах, пусть и в заботе, но без возможности выйти дальше внутреннего двора. На это просто не было сил. Ей становилось немного легче после снадобий, что давал отец - но затем слабость возвращалась, и она только и могла проводить время за чтением. За чтением трактатов о трав, лекарствах и снадобьях - единственной литературы, что можно было найти в доме отца.
А в тот день…
Она лежала, глядя в небо, и чувствовала, как жесткий кончик кисти покрывал неизвестными узорами её кожу. Этот обряд, по словам отца, должен был вытащить из нее магический корень её болезни.
Возможно, в чем-то он даже не лгал - если этим корнем была сама её жизнь.
Она помнила, как закончил он наносить на её тело эти узоры.
И помнила, как то же самое он начал делать со своим телом - но вместо кисти был нож. И его боль она ощущала как свою - ровно там, где до этого проходила кисть.
К счастью, во сне боль была намного слабее. Но страх, испытанный ей тогда, был все таким же острым.
Страх, перешедший в ужас в тот миг, когда отец, тело которого сочилось кровью, подошел к ней, и занеся над ней нож, опустил тот в самое сердце.
Опустил бы - если бы в последний момент этот нож не был откинут в сторону вспышкой - вместе с отцом.
А еще через мгновение чьи-то руки бережно подняли ее с холода, и она увидела глаза. Прекрасные глаза цвета голубого льда. И этот лед разгонял наровившую подступить тьму.
- Только не засыпай. Тебе нельзя засыпать. Продержись еще немного. Помоги мне.

Сон рассыпался осколками, и Рен не сразу, но поняла, что лежит в своей кровати, укрытая тонким одеялом. В комнате на полу - лучи предзакатного солнца, а откуда-то совсем рядом доносится аромат мясной похлебки.
И отчего-то болезненно щемит в груди. То ли от разрозненных воспоминаний, то ли от примененной накануне силы…
Она давно дала себе обещание не думать об этих глазах. В этих воспоминаниях было больше печали - ведь это был второй вкус предательства, когда она только научилась снова верить. Верить, что сострадательные небожители не оставят её после всего, что она пережила. А они… Они просто избавились от нее, когда поняли, что не могут помочь. Избавились, выкинув на край мира, где её и подобрала Матушка. Подобрала и выходила, несмотря ни на что.
С глаз долой - из сердца вон.
Да было ли вообще у них это сердце.

Воспоминания невольно разлились легким ядом по венам. Рен вспомнила девушку с глазами цвета льда, которую также «выхаживал» её отец, держа в сокрытой от обычных глаз комнате «ради её безопасности». Та поначалу почти ничего не помнила, не понимала, где она, и была очень слаба - а Рен разрешалось не смотря ни на что видеться с ней, когда силы возвращались. Иногда, когда на голубоглазую снисходило озарение, она рассказывала Рин удивительные сказки и легенды, в которых мудрые жители небесных чертогов раз за разом раскрывали хитрые козни низших и высших демонов, принося мир и покой в терроризируемые теми города и деревни. Рассказывала легенды о временах катаклизмов, когда перворожденный Хаос прорвался в мир, и небесный легендарный герой Лун Вэй придумал способ запечатать зло, пожертвовав собственной жизнью во благо остальных народов. Рассказывала о небесных драконах и драконах бездны, что заключили давным-давно соглашение, не позволявшее армиям небес и бездны идти войной друг на друга, дабы сохранить равновесие сил и не допускать повторного появления хаоса…
Эти встречи были тем немногим, что по-настоящему скрашивало её серые дни. И конечно же, она не могла не рассказать об этой девушке тому, кто на своих руках унес её с ритуального камня, что должен был стать её могилой.
Их глаза были так невероятно похожи.
В последующие дни они проводили немало времени в беседах - Третий принц, как звали его члены охранявшего их отряда небожителей, или же Сюэ Мин - как звал его высокомерный А Тун, правая рука принца и его разящий меч, расспрашивал девушку обо всем, что происходило с ней в доме того человека, что пытался убить её. Убить и забрать себе её внутреннюю силу.
Да, там, в шатре небесного отряда ей становилось заметно лучше, несмотря на то, что раны, в которые превратились нанесенные на её тело узоры, ужасно болели. Там же она узнала, что её тело долгое время подвергалось воздействию различных ядов, и вывести те было нелегкой задачей. Все, что под предлогом заботы делал для нее её «отец», на самом деле медленно убивало, ослабляло её.
И то же самое он делал с голубоглазой девушкой, оказавшейся младшей сестрой Второго Принца - юной Бин Хуа, похищенной во время её учебной экспедиции в средние земли людей.
А сам отец… Отец был ей вовсе не отцом - так рассказал ей Третий Принц. За этим человеком - именно человеком из Средних Земель, тянулся кровавый след ритуальных убийств немалого количества существ, обладавших ярко выраженной внутренней силой. Принц выслеживал его годами - и словно сама судьба привела его в тот день к тому ритуальному камню.
С таким обилием информации было нелегко справиться в первые дни, но постепенно Рен привыкла. Привыкла к кажется, вполне искреннему участию Принца и к приятному холоду его магии, что окутывал её раны и смягчал боль. Привыкла и к высокомерному А Туну, что лично присматривал за ней в отсутствие Принца, и был подчеркнуто холоден и груб с «земной девкой, не заслуживающей такого высокого внимания». Впрочем, приходившая в себя Бин Хуа говорила, что так он относился ко всем женщинам, и просила Рен не принимать все это близко к сердцу. Даже к ней, принцессе правящего рода, у него не было должного почтения, чего уж говорить о ней, простой безродной девчонке. Но за одно стоило быть ему благодарной - именно он смог поймать и заточить попытавшегося удариться в бега «отца», и тот теперь пребывал в небесной тюрьме. И вряд ли мог еще кому-то причинить зло.

Перед глазами невольно предстала их последняя встреча. Темное, переливающееся сиянием небо. Она - у невероятной красоты Небесных Врат, страдающая от вновь открывшихся, так и не исцеленных ран, еще как-то держится на руках переместившего его сюда небожителя, и…
Искаженное яростью лицо спешащего к ним навстречу принца. И их слова - вновь прозвучавшие в её голове, как в тот день.
- А Тун! Ты не имел права появляться с ней здесь!
- Но Сюэ Мин, она…
Державший её небожитель сделал шаг назад, и это движение отозвалось болью в её теле.
- Смертной девчонке не дозволено здесь находиться, и ты это знаешь!
Пылающие в ярости глаза смотрели не на нее. А на того, кто принёс её сюда. Они словно поменялись ролями - заботливый принц и его хладнокровный помощник. Только вот именно последний принёс её сюда, обещая показать её дворцовому лекарю, когда раны открылись, но…
- Унеси её! Прочь отсюда. Чем дальше, тем лучше.
Голос принца становился спокойнее, но вот легче от этого не становилось. Каждое слово было словно пощечина - настолько они были обидными именно сейчас, в этот момент, когда она особенно нуждалась в помощи. Принц, стоявший перед ними, был другим. В той же степени холодным, жестким и не знающим сострадания, насколько мягким и заботливым был прежде.
- Она умрет без помощи, Сюэ Мин, неужели ты не видишь? Ты же сам…
- Она не может находиться здесь. Верни ее в средние земли немедленно. Иначе…
Вокруг рук принца начал клубиться белый туман. И видимо, это не предвещало ничего хорошего - потому что в следующий миг мир снова свернулся в безумную воронку. В этой воронке смешивались все цвета мира, и в этом безумии она услышала последнее:
- Не сдавайся, смертная. Мы что-нибудь при…
Сжатый мир взорвался, разделяя двоих внутри портала и швыряя их по разные стороны.
Её выплюнуло наружу, как ненужный груз, на пыльную городскую улицу, погруженную в ночь. Только тихое шелестящее «прости» коснулось её ушей, а потом она поняла, что осталась совсем одна. Без поддержки. Без помощи. И без надежды на спасение.
Рен думала, что давно заперла эти воспоминания где-то там, очень глубоко. Но сон… но сон был насколько реалистичным. И глаза - голубые глаза в её сне смотрели на нее с просьбой. И эта последняя фраза…
Последняя фраза никогда не звучала прежде в этом сне, который она давно выучила наизусть.
Помоги мне.

*дополнен пост с образами

Рен резко села на кровати, хватая воздух ртом, словно вынырнула из воды, где пробыла слишком долго. Так случалось каждый раз после этого кошмара. Помоги мне… помогла бы она им, если бы они нуждались в ней? Наверное, помогла бы, несмотря на все. Где-то там внутри сидело в ней нечто эдакое, что не позволяло отвечать злом на … недобро.
Рен потерла лицо руками, встала и плеснула в него воды из глиняной миски у кровати. Помоги мне… И вдруг ее осенило - девушка ! Вчерашняя ее пациентка! Наверняка противоядие подействовало и Рен Ли стоило сейчас быть у ее кровати, а не предаваться бесполезным и неприятным воспоминаниям! Она метнулась к выходу, вовремя сообразила, что не одета, метнулась назад, споткнулась о столик, едва не разбив глиняную миску и подхватив ту лишь в самый последний момент. Одевалась впопыхах, но прилежно, ибо Матушка всегда наказывала, если что-то было неопрятно в одеждах.
Из своей комнаты Рен Ли выбегала скача на одной ноге и наиягивая на вторую сапожок. Быстрей-быстрей к пациентке! Наверняка противоядие подействовало, а значит, она может воспользоваться регенерацией! А значит, ей нужен укрепляющий отвар! И обезболивающий! И поддерживающий внутренние потоки! Юная целительница помчалась к комнатке неизвестной женщины.