Пена венАвтор:
SomesinПакт Солевых Столпов полной адекватности:
Царство Сказок и Притч
Суверенная Авангардия-
— Ты попросил, — напоминает Леська, продолжая оттирать пятна с рукава. — Я достала.
Пахнет от девчонки куревом, дождевой сыростью, дешёвыми соусами. Валик не спрашивает, откуда берутся деньги на дело. Берутся. Необходимость денег входит в круг недоступных пониманию Валика понятий и принципов.
Вылущив зеленоватую таблетку, Валик морщится, закидывает в рот, прищёлкнув рядами неровных конических зубов. Запивает тёплым вискарём, чуть не отхватив край стакана. Сипло выдыхает.
— Спа… си… бо, — говорит с расстановкой, сквозь боль. Стоит, широко расставив длинные сильные ноги. Гнётся над покоцанной раковиной — и режет, режет ножом. Из шеи хлещет кровь, почти чёрная, затем просто синяя. Первой с хрустом и хлюпаньем раскрывается правая жаберная щель. Валик ковыряет тупым кухонным ножичком, пока не высвобождает и вторую.
Леська качает головой. Сколько раз они проходили это: два дня свободы, и неотвратимое постепенное мучение зарастающих ран?
— Пришлось кого-то убить? — спрашивает Валик, не желая пререкаться.
— Нет.
— Жаль, — сухо бросает он, выронив нож в раковину. — Надо бы было.
Оба знают: надёжность охраны, обеспеченной мнимому эмиссару, немыслимо превышает возможности Леськи — да и самого лорда Валентина.
— Ну-ну, — кивает Леська покладисто. — В другой раз обязательно.
И выкладывает на мятый лист пергамента следующую посылку. Валик смотрит на вещь, с присвистом втягивая воздух сквозь зубы. Думает скверное, тёмное, глубинное. Деньги — не единственная пакость, свойственная сушёным.
— Ты не передумала? — глухо спрашивает Валик у Леськи, постукивая пальцами по краю раковины.
Леська пожимает плечами, скидывает куртку, блузку и остаётся только в забавной имитации русалочьих ракушек.
— Не торопись, — Валик прилежно смывает кровь в раковину, машинально отмывая и нож.
Для дела, в сущности, сами по себе рукомойники представляют идеальный способ, путь и замысел. Дождись восхода, рассыпься в пену — и айда!
Вот только тут, в специально подготовленном поместье Министерства, ходы трубопровода перекрывают зажимы и решётки из специальных сплавов, за которые нет ходу рождённым под сенью вод. Местные всё-таки неплохо изучили океанид, и Валику лишний раз не хочется думать, как. Ари, вот в чём не сомневается он сам, как и господин посол, и барракуды из секретной службы. Ари. По доброй ли воле, по принуждению ли… или — путём, как любит выражаться октарх Ариох, естественнонаучных экзерсисов.
Ари. Мы уже здесь, ты же чувствуешь, да?
Закончив с раковиной, Валик набрызгивает вокруг ярко-синие капли, раскурочивает сеточку для мусора — скорее всего, здешнее Министерство отлично разбирается в природе и особенностях пены… но специалисты специалистами, а фликам не помешает набросать крошек.
Достав из кармана коробочку с ампулами и инъектором, Валик криво улыбается Леське — и, не удержишься, целует белёсые стеклянные трубочки. Зажмуривается, не позволяя себе раскиснуть. Слёзы — одна из немногих достойных вещей наверху. Понятных. Правильных. Настоящих.
Но как любая правильная вещь, они хороши вовремя.
Закрыв коробочку, Валик передаёт её Леське, придержав в ладони тонкие ледяные пальцы. Девчонка боится. Это не удивительно. Страх продляет жизнь.
Потом он берёт револьвер, пристально смотрит на залитое густым ливнем окно, на полуголую человеческую девчонку.
Поднимает руку, придерживая запястье другой рукой, как в местных кукольных сказках.
И начинает стрелять.
Получается даже правдоподобнее: прибрежный город полон туристов, торопящихся выкашлять из лёгких и жил пыль степей и пыльцу лесов. Скорая, даже воя на десять голосов, дважды застывает в смоле мимолётных пробок.
Леськино сердечко останавливается три раза. К счастью, до больницы не так уж далеко, а раненая перестаёт умирать и дышит ровно, уверенно.
К ещё большему счастью и удаче — дежурные заклинатели заняты в операционных, и в первые полчаса возле раненой нету никого, способного присмотреться как следует. Министерские решительно занимают места у порога палаты.
Валику потребовалось четыре вдоха, чтобы уйти в пену и впитаться в кровоточившую рану Леськи. Несмотря на весь опыт и умение одолевать страх развоплощения, сила пульсирующей крови выталкивала его наружу.
В больнице быстрому высвобождению мешают повязки. Но Валик и не торопится. Сушёные не развоплощаются полностью, и умри Леська, местные некрогнозы считают тело до донышка. И в два счёта вышвырнут нынешнего посла и половину персонала посольства. В лучшем случае.
Тем не менее, тело Леськи преимущественно состоит из той же воды, так что Валику, в общем, не составляет сложности поправить причинённые пулями повреждения, оставив только кровоточивое устье раны. В какой-то момент он не удерживается и ласкает Леську изнутри — скорее, как милую ласковую кошку… но на лице раненой девчонки появляется мечтательная улыбка.
Пора, говорит Валик внутри аорты и направляется к выходу.
В палате сухо — поэтому имитировать местную одежду попросту не из чего. Впрочем, затратив лишнюю минуту, Валик перестраивает одну из простыней под белый халат. Не считая практически отсутствующих швов, он соответствует изученным заранее образцам. Маска и шапочка получаются из уголка наволочки — остаётся надеяться, что события не позволят присматриваться долго.
— Скорее, вы! — кричит Валик, и министерские влетают с оружием наперевес. Основные силы Министерства отправлены на поиски беглеца, предположительно, сбежавшего с потоками ливня; так что оба охранника — не светочи сообразительности.
— Придержите её! — вопит Валик, тряся Леську. — Нужна инъекция!
И едва оба здоровяка хватаются за хрупкие плечи, всаживает иглу инъектора в ближайшего. Тот отпрыгивает, чертыхаясь; второй тут же нацеливается на Валика. Валик осторожно снимает маску.
Пауза. Улыбка целящегося. Ну как же: звание, премия… Валик морщится. Поймал, мол, поймал. Другой министерский подходит тоже.
Короткий глухой стук и шум повалившегося тела.
Второй охранник всё так же мордат и крепок, но глаза…
Валик улыбается:
— Привет, сестричка! Давненько не виделись.
Компьютеры легко пропускают ту, на чей тембр и акцент были настроены в виде специального исключения. Не секрет, что Фердинанд-наимладший рассчитывал сохранить отношения с королевной океанид в роли уникальной конкубины. Сплетни об этом, как и о большинстве монарших тайн, достигли, кажется, лунной поверхности.
На пороге кабинета министерский вдруг останавливается, валится на колени.
Губы, посиневшие и дрожащие, покрывает обильная пена. Глаза закатываются.
— Ты его убила, что ли? — бормочет Валик, чувствуя, как вскипает внутри злость. Не на Ари, нет! Сестричка ни за что и никого не смогла бы обидеть. Но — это тогда. Миллион струй назад. В пучине.
Нет ответа. Пена подсыхает.
Валик входит в кабинет и останавливается у двери.
Фердинанд оборачивается раздосадовано и удивлённо. Потом напрягается, на лицо набегает мрачная тень. Глаза непроизвольно тянутся к столу, в ящике которого наверняка какое-нибудь оружие. Но оружие лорда Валентина — уже в руках. И чёрный пистолет, и инъектор.
— Коллаборанты? — гордо и непреклонно спрашивает Фердинанд. Валик отрицательно качает головой, плавно и медленно приближаясь по мягкому толстому ковру.
Не коллаборанты. Не шахиды. Не комми. Не эко. Не радужники.
Принц запинается, досадливо щурится, потом хмыкает.
— Океаниды? — ухмыляется Фердинад, и Валик ухмыляется в ответ. Никто — ни на берегах, ни в пучинах — не верит в возможность настоящей войны. Ещё не время. Ещё не сейчас.
Ещё не так.
В конце концов, почти вчера случилась история Ариэли. Почти вчера оба мира нащупывали пути навстречу, без которых вымирание грозило бы всем, скопом.
— Пощади, — говорит принц.
— Не мне решать.
— Ну так убей уже! — вспыхивает Фердинанд.
— И это решать не мне.
— Мы же можем договориться?!
Валик кивает. Встряхивает рукой с инъектором, и Фердинад смотрит на шприц долгим непонимающим взглядом.
— Введи себе! — командует Валик, и принц отшатывается. — Введи, — холодно повторяет Валик, — и там уже разберётесь сами.
Фердинанд смотрит на него странным взглядом: будто собирается прыгнуть с колоссального утёса. Или — всплыть с немыслимой глубины. Будто решается на что-то…
— Привет Ариэли! — говорит лорд Валентин.
А потом принц берёт инъектор.