Буря
К монотонным голосам добавлялись новые. Толпа, собравшаяся у обрыва, набухала и рисковала повалиться вслед за самосвалом. Внизу, под толщей чужих гниющих объедков, грязного пластика и ядовитой воды пропали двое: молодой парень и совсем юная девочка.
Вспоминая тяжесть раскалённого на солнце металла и боль в виске, Теодор смотрел на тонущий в мусоре самосвал, проломивший ему голову. В последний миг, когда земля уходила из-под ног, в ушах появился тоненький звон, который сменился гулом озабоченных голосов и тихим плачем. Тео уже стоял недалеко от своего костра – сегодня он сжигал старые провода, чтобы добыть медь. Чёрный дым струился вверх, пропитывая ядовитым смрадом воздух. Горло привычно жгло, а дышать давалось с трудом, словно он всё ещё был жив. К счастью для Теодора, эти чувства были лишь жестокой иллюзией, рассеявшейся с порывом ветра.
Тело освободилось от болезней и полегчало, но несмотря на это Теодора тянули вниз не пропадающие чувства безнадёги, обиды и стыда за бессмысленную жизнь, оборвавшуюся в болоте из помоев. Хотелось думать, что у него был шанс что-то исправить, но копаясь в памяти, он находил лишь ни на что не годный мусор. Тот, который не отправляют даже на переработку.
Гул голосов нарастал, вытягивая Тео из мыслей. Не в силах больше смотреть на двуличных зевак, собравшихся на зрелище, он отвернулся, и ему на глаза сразу попался золотой кулон. Парень, не раздумывая, схватил его, протёр и только после этого задумался: нужно ли мёртвому сокровище? Этот кулон может кормить целый месяц какого-нибудь бродягу, который так же как и Тео, волей судьбы оказался на свалке.
Но долго думать о справедливости поступка он не смог: через несколько метров среди скомканных бумажек и пластиковых пакетов покоилась цепочка. Тео сжал кулак, но кулона в руке не оказалось. Парень закружился, обшарил себя с ног до головы, и сжал зубы: разочарование оказалось настолько сильным, что хотелось плакать. Да куда же он мог деться?! Сквозь землю провалился, что ли? Такие вещи просто так не пропадают!
Пришлось смириться с потерей, Теодор потянулся за цепочкой, но и она исчезла, как только он моргнул. Неужели даже после смерти ему нельзя найти дорогие вещи? Сдать их? Сытно поесть?
Теодор всхлипнул от досады и поднял голову, отвлекаясь. Тучи набирали вес, темнели и с жадностью пожирали небо. Но грозы не намечалось, на юге: откуда приходит погода, было тихо. Парень взглянул под ноги – и снова, снова эта гадость – теперь кольцо. Тео не стал тянуться за ним, посмотрел дальше и увидел толстую золотую цепь.
«Словно крошки, проложенные к выходу из лабиринта» – вот что пришло на ум. И Теодор пошёл по этой дорожке. На окраине города начали попадаться редкие люди, некоторые из которых выжидали своих жертв в тёмном узком переулке между двух домов.
***
– Держи его! Он что-то нашёл!
Двое подростков схватили Тео и заломили ему руки, заставив упасть на колени. Старший из них попытался разжать Теодору рот, но когда ему это удалось, их жертва уже проглотила ценную находку.
– Выплёвывай! – приказал Хорхе. – Быстро!
Тео помотал головой. В этот момент показалось, что жизнь дороже, что он найдёт ещё, но как бы он ни хотел отдать проклятую цепочку, ничего не получится.
Хорхе пнул его в бок, Тео согнулся и увидел перед лицом грязный ботинок за мгновение до адской боли от сломанного носа.
***
Честно, даже под страхом смерти он не хотел отдавать ту рваную золотую цепочку. И проглотил её, возможно, не совсем случайно.
Улица вздохнула, и пыль взлетела с асфальта, закручиваясь в высокий столб. Теодор не отвернулся, не закрыл лицо, лишь отплевался, вытер глаза и увидел заколку с пластиковым цветком. От удивления он даже не подумал о драгоценности, которая по всем законам должна была быть на её месте. Заколка была знакома: находил ли он её раньше на свалке, или она принадлежала девушке, которую он знал – в любом случае она источала тепло. Теодор клянётся, эта вещь грела его холодные мёртвые руки.
Дорога вела куда-то в центр, на одном из перекрёстков раздваиваясь.
Парень остановился напротив чёрных кованных ворот. Выбор был сложный: с обеих сторон лежали совершенно одинаковые серебряные ложки.
***
Тишина раннего утра нарушилась стуком молотка и пением назойливых птиц. Теодор потянулся, стукнувшись руками о деревянную спинку кровати, и бодро встал. Под его окном отец с дедушкой уже во всю развернули работу, торопясь завершить лодку, заказанную влиятельным соседом.
К ним вышла мать, отдавая алюминиевые ковшики с питьевой водой. В глаза Тео бросилась чёрная заколка с пластиковым красным цветком.
***
Это было настоящее воспоминание того, чего никогда не случалось. И от чего щемило в сердце.
На заборе висел баннер с объявлением «Гробы на заказ». Теодор сжал заколку, которая так и не исчезла в отличие от других вещей, и повернул на юг.
Ближе к реке послышалась песня. Она разливалась по пустой улице и заставляла звенеть металл. Оставив путь, проложенный драгоценностями, Тео пошёл туда, куда его звало сердце, и не заметил, как оказался на середине моста. Здесь песня казалась пронзительной или даже туманящей разум. Тео наклонился, заглядывая за ограждение, чтобы увидеть певицу с ангельским голосом.
– Не-не, даже не вздумай! Они так скоро отожрутся! – он повернул голову на голос, с другого берега бежал рыжеволосый незнакомец. Остановившись прямо перед Тео, он безумным взглядом осмотрел его и хитро ухмыльнулся.
– Эзра?
– Ты ошибся.
Теодор постарался скрыть удивление и отвернулся обратно к воде. Возможно, его примут за человека.
– Не помнишь, кто ты?
– Теодор, я работаю на свалке, – меланхолично ответил парень.
– Работал, ты ведь мёртв.
– Мёртв, – прошипел Теодор. Стало обидно за насмешку, проскользнувшую в чужом голосе.
Незнакомец улыбнулся ещё шире, облокотился на забор, и тот стал заваливаться. Тео вскрикнул и вытянул руку, чтобы схватиться за куртку. Но, вцепившись, осознал, что никто никуда не падает.
– Легко же тебя сейчас обмануть. Ведёшься на иллюзии.
Теодор испуганно смотрел на свою руку, крепко сжимающую кожу. Смотрел и не видел: перед глазами мелькали лица, события и смерть. То, как умирали его родные, знакомые и он сам. Раз за разом: под трамваем, от заражения, от ножа и пули. Из-за тошнотворного запаха крови закружилась голова.
– Ты стал ещё большим неудачником, чем был, – он усмехнулся, – знаешь ли, я не сомневался в тебе!
– Да пошёл ты.
Его всегда хочется закопать. Где-нибудь. Заживо. За манеру общения, за шутки, за безразличие. Но испуг помог: Эзра вспомнил всю свою жизнь и причину, по которой перерождается уже почти тысячу лет в этом отвратительном городе. И этого негодяя с отвратительным характером тоже вспомнил. Желание его убить никогда не пропадёт, но было бы бессмысленно даже пытаться. Он и без того мёртв, к тому же как бы ни хотелось признавать: защищает это место от всяких потусторонних тварей, до которых сам Эзра дотянуться не может.
Хотелось выплеснуть злость, но после жизни на свалке он понял, как сильно устал от всего. И злиться тоже устал. Вздохнул и всмотрелся в реку: песня затихла, но всё ещё было интересно, кто пел.
– Прекрати высматривать этих дьяволиц, хочешь стать обедом?
– Кто это?
– Сирены. Заманивают души умерших, – Ихос закурил от спички, выпустил дым и продолжил:
– Поселились под мостом – никак из города не выгоню.
Из-под воды поднялся рыбий плавник, плеснул грязной водой и скрылся.
– Проваливай уже на перерождение. Это моя территория.
– Меня тенет вниз по течению.
Эзра, как маленький ребёнок, засматривался на переливающиеся чешуйки, не обращая внимания на предостережение.
– Но это твой город. Ты его защита!
Защита? Да какая к чёрту защита? Эзра целую жизнь потерял на свалке, копался в мусоре, в ядовитой воде! После этого остановить злость уже оказалось невозможно, и он сорвался: схватил демона за грудки и встряхнул.
– Я ненавижу этот город! Меня презирали, обманывали, били. А ты где был? Когда я жил, как отброс, когда ел раз в три дня?! Ты кто, чтобы меня отправлять обратно?!
Ихос спокойно смотрел на всплеск ярости и затянулся, не ощущая угрозы. Эзра поморщился, отпустил его и отвёл взгляд.
– Я устал, кажется. Очень хочется отдохнуть.
– Ты не можешь просто так покинуть это место! Без тебя этот город сдохнет.
– Мне уже всё равно, – уверенным тоном сказал Эзра и скрестил руки на груди, своим спокойным видом вызывая злость у собеседника.
– А я что буду делать? Ты не подумал?
Эзра пожал плечами, отворачиваясь. Отчаяние в глазах демона пугало, ему хотелось помочь, но отправиться туда, куда его ведут исчезающие сокровища, тянуло сильнее его желаний.
– Ну и катись! Полезешь в воду без лодки – сирены тебя сожрут и не подавятся.
Ихос затушил бычок о перила и сплюнул. Теперь придётся создавать какую-то защиту взамен непутёвого талисмана.
Как бы там ни было, он ведь никак не смог бы остановить душу, которую тянет в иной мир – на покой. Сам хранитель должен принять решение: остаться ему или нет.
Эзра остался на мосту один, разглядывая берега. С той стороны, откуда он пришёл, покачивалась лодка. Воровство? Ну и плевать. Не в первый раз. Он сел в лодку и отвязал узел. В центре реки течение подхватило лодку и медленно понесло.
В один из районов города попала молния, и земля задрожала. Воздух сгустился в ожидании проливного дождя, и тучи обратили день в вечер. Со следующей молнией сердце Эзры пропустило удар, гром оглушил.
Парень начал грести к берегу, и весло застряло во льду. Он осмотрелся. Вся река покрылась мутным коричневым льдом, не давая лодке продвинуться.
– Нет-нет-нет! Опять? Это же всё обман!
Он же всё вспомнил! Почему иллюзии снова появились?!
Следующая молния ударила в дерево, растущее на берегу, и Эзра вздрогнул от испуга. Пытаясь пробить лёд веслом, он смотрел, как оно раскалывается в щепки, летящие во все стороны. Хотелось выть от несправедливости.
Но желание пропало. Забывшись, Он выскочил из лодки и побежал к берегу, но сделал лишь пару шагов. Лед треснул, и парень провалился. Вода оказалась чистой, почти прозрачной, отчётливо было видно, как к нему приближаются две прекрасные девушки, широко улыбаясь. Их лица быстро исказились: зрачки побелели, и улыбка превратилась в хищный оскал с жёлтыми кривыми зубами. Эзра крепко зажмурился.
Листья шелестели от сильного ветра, вдали гремел гром. Эзра открыл глаза и увидел весло, которое сжимал правой рукой до побелевших костяшек. В левой