Благородство не порок, ЗТ для одной барышни

Эпизод первый.
Торг уместен.

Отвратительный сон.
Лучше бы никогда не спать, чем видеть такие сны. Отец, уехавший на бал к Его Величеству Королю Синдору Четвёртому, примчался без свиты. Загнанный конь упал во дворе, не доставив всадника к дверям. Мужчина побежал, выкрикивая что - то на ходу с тревогой выглядывающим из окна детям. Его старший сын бросился к выходу, чтобы встретить отца. Дочь, прижимая к стеклу горячие ладони, видела, как во двор ворвались преследователи в одеждах королевской гвардии и забрали вырывающего лорда. Когда её брат выбежал во двор, отца уже не было...

Темнота расступилась. Тело ныло, будто она прокатилась по лестнице перед сном, считая косточками ступеньки. Девушка приоткрыла глаза, пытаясь понять, где находится и тут же захотелось закрыть их обратно и больше никогда не открывать. Осознание, что произошедшее — не сон приходило медленно, но бесповоротно. Ощущение холодного металла на шее не давало шанса надеяться на иллюзорность. За ними с братом пришли позже. Отца казнили как предателя короны, на глазах у ничего не понимающих детей. Они с Леонардом потеряли свой статус, титул, и, как родственники преступника, были пригороворены. Её брат отправился на рудники, а не неё надели тесный, холодный ошейник, обрекая на рабство.

-Очнулась? - небритый мужчина с тёмными, беспорядочно лежащими волосами и жадным взглядом заглянул ей в лицо. Девушка лежала на соломе в каком-то подвале с немытым полом. Мужчина пытался всучить ей в руки тёплую жестяную миску с каким-то варевом внутри.

-Давай же, поешь, уже третий день голодная, не хватало только чтобы ты мне тут окочурилась. - прокомментировал он и криво улыбнулся, обнажая не ровный ряд желтоватых зубов.

-Я уже боялся, что не очнёшься. Имя то хоть своё помнишь?

Девушка попыталась испуганно дёрнуться назад, но слабая рука поскользнулась на чём-то — и она только больно ударилась локтём о сырой камень. Больно... больно... больно... этим словом теперь можно было описать всё, что происходило с той, кто ещё четыре дня назад был окружён только заботой и теплом. Открывать саднящие глаза — больно. Двигать измученным телом — больно. Дышать, царапая нежную кожу о грубый металл ошейника — больно. Вспоминать — больно.

От запаха варева в миске, которую ей пытались всунуть, живот предательски свело. Неделю назад девушка бы даже не подумала назвать эту жижу иначе, чем помоями. А сейчас трусливое, обессилевшее тело требовало выхватить тёплую пакость из рук этой смердящей твари и влить всё в себя. Смешиваясь, отвращение и голод выворачивали наизнанку. Только...

...имя-то хоть своё помнишь?..

О да, она помнила. Держалась за него — отчаянно, безумно. Так мог бы вцепиться в тонкую верёвку человек, висящий над пропастью —- вцепиться, несмотря на то, что грубый трос режет ладони в кровь и сдирает кожу. Вот и девушка продолжала хвататься за единственное, что у неё осталось, из последних сил не давая себе упасть в яму сумасшествия. А холодными ночами эта верёвка превращалась в посланный богом уголёк, который отдавал остатки своего тепла замерзающей в снежной пустоши — сжигая окоченевшую плоть.

"Лейла ан Иоссер, графиня Венарская... но это имя — не для тебя, смерд!" — прорвалась острая мысль сквозь болезненный туман, заполнившей голову.

Мужчина звучно почесал небритую щёку, оглашая подвал противным шкрябующим звуком. Смерд, что тут скажешь? Он смотрел на графиню в ошейнике с озадаченностью, судя по всему полагая, что она не в себе или не в состоянии говорить.

-Ну не силой же в тебя еду запихивать... - могло показаться, что в голосе проскользнули нотки участия или даже сочувствия. Очень неудачная формулировка для проявления сострадания, видимо в вопросы этикета и выражение человеческих отношений его не слишком-то посвящали. Тем временем незнакомец всунул в руку Лейлы ложку и потянулся к её плечам, намереваясь помочь ей сесть. Кается, он серьёзно собирался дотронуться да неё, даже не помыв перед этим руки!

Судорожно вдохнув воздух, Лейла уставилась на тянущуюся к ней руку. То ли дело было в трёх сутках без еды, то ли сыграло свою роль то, что графиня только что вырвалась из очередного кошмарного видения — только ничего человеческого в этой уродливой грязной лапище девушка не увидела. В мыслях вновь вспыхнули глаза незнакомца, жадно смотревшие на Лейлу в момент, когда она очнулась. Может то было просто игрой света или очередным мороком, насланным помрачневшим рассудком — лишившаяся своей прошлой жизни графиня пребывала не в том состоянии, чтобы разбираться. И что бы ни двигало незнакомцем, когда он потянулся к Лейле — для неё это не играло ровным счётом никакой роли. Всё, что видела перед собой девушка — это громадную хищную лапу, закрывающую мир, и горящие глаза хищника.

"Не дам... дотронуться... лучше уж умру, чем!.."

Пальцы девушки отчаянно сжали черпало ложки, столь неосторожно отданной незнакомцем. Тонкий кусок металла в кулаке графини нисколько не походил на оружие, и всё же каким-то образом придал Лейле храбрости для одного, скорее всего — последнего, рывка. Собрав жалкие остатки сил, девушка, точно бешеная лиса, кинулась на мужчину — шипя, рыча и метя ручкой ложки в глаза незнакомца.

-Эй, полегче! - ложка успела попасть по скуле незнакомца и тот выронил миску, перехватывая запястье девушки. Его руки были горячими и для ослабшей графини хватка казалась сильнее, чем была на самом деле. Так или иначе, после непродолжительной борьбы руки девушки оказались у неё над головой, до боли сжимаемые широкой ладонью, обхватившей оба запястья. У неё было бы больше шансов в сражении, если бы не дни без еды в бессознательном состоянии. Теперь же голова отчаянно кружилась и в глазах темнело от резкого подъёма.

-Могу понять... - когда темнота стала отступать, Лейла увидела перед собой ту же не бритую физиономию. Вторая его рука находилась над коленями графини, на случай, если та решит лягаться. Однако пока он не прикасался к ногам, словно пытаясь соблюсти какие-то рамки приличия.

-Думаю на твоём месте я бы на мечи гвардейцев бросился, но не дал бы себя скрутить. Что ж ты так сглупила то? Была бы сейчас с папочкой и мамочкой на небесах, а? - смысл сказанного доходил до оцепеневшего разума медленно. Мужчина сделал паузу и немного ослабил хватку, всё ещё достаточно крепко сжимая руки, но уже не причиняя боли. Ссадина на его скуле, вероятно, останется на пару дней.

-Если ниже падать некуда - тихо проговорил он, - остаётся только ползти вверх. Кто знает, как ещё жизнь обернётся? И мне есть что тебе предложить. Но мне нужно быть уверенным, что ты в своём уме. - смерд заглянул в глаза Лейлы, пытаясь определить, понимает ли она его

"Можешь понять?.. Что, во имя Семи Бездн, ты можешь понять, смерд?!" — гнев снова начал змеёй подниматься внутри Лейлы, сдерживаемый не столько самоконтролем, сколько её слабостью. С чего эта немытая образина вообще могла подумать, что хоть на толику понимает боль лишившейся всего графини?..

Не будет больше уютных семейных ужинов — тех редких моментов, когда вся семья собиралась вместе за одним столом и родители проводили вечер в степенных разговорах о последних событиях высшего света или расспрашивали детей об их успехах. Не будет часов, проведённых с отцом в библиотеке за изучением карт и ежегодных альманахов, описывающих состояние дел в разных частях королевства. Навсегда исчезли из её жизни разноцветные ленты, которыми Лейла вместе с матерью украшала свои бальные платья. А вместе с ними — странные камушки, приносимые братом с конных прогулок и охот. Сладкие булочки, которые пекла к завтраку её гувернантка Элиза. Сотни других мелочей, из которых сплеталась мирная жизнь молодой графини...

А ведь этот смерд ещё имел наглость обвинить её в глупости! Как будто это был выбор Лейлы — попасть в отвратительную яму с ошейником на горле, точно плохая борзая. Ох, если бы только перед глазами девушки не плыли огненные пятна, а руки не были надёжно зафиксированы мужицкой лапищей... Но лёгкость, с которой была пресечена первая попытка расправится с незнакомцем (и в гораздо большей степени — бессилие, навалившееся после) всё-таки поумерили пыл графини. И вместо того, чтобы снова наброситься — она ожгла мужчину яростным взглядом.

— Твоя мудрость не... знает границ... добрый человек, — каким-то чудом Лейа даже смогла выдавить из себя презрительную усмешку. Посмотрев прямо в глаза незнакомцу, она с издёвкой добавила: — И вижу, тебя самого... она подняла столь высоко!..

-Вот и хорошо, вот и поладили! - довольно заулыбался мужчина, то ли не замечая, то ли делая вид что не замечает издёвки. Казалось, он собирался отпустить начинающие затекать запястья, но покосился на зажатую в пальцах ложку и передумал.
-Давай не отчаивайся. Если попадёшь в бордель или на грязную какую работу - плохи дела, можешь дальше безобразничать. Если купят для чего - то важного, а не для забавы - может ещё всё не плохо сложится. Были на моей памяти случаи, когда и свободу возвращали за особенные заслуги. Я тебе помогу, насколько это возможно. Но сначала нужно набить цену, чтобы отпугнуть всяких там... хулиганов. Умеешь делать что - нибудь как следует, кроме как царапаться ложкой как чумная?

Время выбрать талант.
От него зависят возможности героини и некоторые сюжетные ветки.
Я планировала один из следующих:

*Охота, верховая езда, телосложение
*Рукоделие, ловкие руки
*Знание литературы и изящных искусств
*Математический склад ума, шахматы, логика

Выбирай одно из. Или можешь предложить своё.

— Набить цену?! — задохнулась от возмущения Лейла.

Предусмотрительность незнакомца оказалась весьма кстати — его слова заставили графиню извиваться ужом в безуспешных попытках лягнуть наглеца или хотя бы поцарапать ему руку ложкой. В какой-то момент она даже почти решилась впиться зубами в предплечье "доброго человека" — но от мысли, что у неё во рту окажется немытая лапища мужчины тут же стало тошно.

— Я тебе... не базарная девка на продажу!.. — с трудом произнесла графиня, до боли в ладони сжимая грубую металлическую ложку. — Если бы... у меня был нож... если бы только... был нож...

Лейла и сама не знала — что бы тогда произошло. Мысли в голове вновь стали путаться и перемешиваться. Несбыточные видения, в которых девушка с оружием в руках встречает пришедших за ней с братом гвардейцев, вспыхивали и угасали. Им на смену приходили картины отчаянных бросков на тюремщиков с чудом пронесённым в эту яму кинжальчиком... и до отвращения реальные ощущения собственной крови, толчками выходящей из рассечённых запястий. Божьи заповеди запрещали самоубийство, суля нарушившим их грешникам века мук в Чистилище. Но для благородных людей потерять собственную честь было страшней, чем пройти через искупляющие огни другого мира...

— Если бы... нож... — едва слышно повторила Лейла, не отпуская ложки.

//Первый вариант — с уклоном в обращение со всякими колюще-режущими штуками, если это возможно.

-Что ж, скажем, что ты ловкая и выносливая, среди благородных это редкость. Не уверен, что тебе это поможет не попасть к действительно плохим людям, с таким характером.- заключил мужчина, когда ему удалось отбиться от пинков.

-Привыкай сносить уколы. Ты больше не статусная леди, и может базарная девка и поболее прав имеет. - напомнил он, кажется, начиная терять терпение. Хотя зачем было напоминать, когда память находилась на шее? Холодная полоска металла омерзительно тяготила шею. Людям с такими аксессуарами не разрешалось даже начинать разговор с теми, кем совсем недавно была Лейла. Как она сама отреагировала бы ещё месяц назад, когда бесправное существо позволило бы себе такую дерзость? Это даже не слуга, которым платят жалование и вполне себе принимают за людей...

-Слушай меня внимательно. Будешь задираться как дикарка и бросаться на всех подряд - никто кроме сектантов, любителей покидать камни во врагов королевства и извращенцев, любящих огонёк, тобой не заинтересуется. И я на это пойду, не сомневайся, не впервые. Тем временем в городе полно достойных людей, которые тобой заинтересуются, если вспомнишь хоть немного о правилах этикета. Таких людей, которых и обвинение твоего отца не отпугнёт. Эти и не обидят лишний раз, пока ишачишь на износ. Что не так сделаешь, правда, могут перепродать кому похуже... Если тебя это устраивает - объявлю торги для всех желающих. Но если найдешь в себе достаточно решимости и вспомнишь кто ты есть наконец... - мужчина с сомнением посмотрел на графиню и помедлил перед тем, как продолжить.

-Я знаю как минимум трёх людей... опасных, но по настоящему влиятельных, которые ищут особенную девушку для особенных целей. Никогда не знаешь что им понадобиться. С этими просто не будет, не в гувернантках сидеть, ужасов насмотришься... Но такие могут не только свободу вернуть, но и брата твоего с рудников вытащить... Хотя тебе, конечно, нож интереснее. - тёмные глаза прищурились.

— Я помню, кто я, — прошипела Лейла тоном, который явно говорил: графиня имела ввиду вовсе не свой новый бесправный статус. Однако новой вспышки бессмысленной ярости за этим не последовало. То ли что-то в голосе мужчины присмирило девушку, то ли она окончательно выбилась из сил... а может произнесённые вслух слова подействовали, как доброе заклинание, и немного отрезвили пленницу.

Она никогда не видела рабов. Владела ими — а как же иначе, ведь её род был далеко не самым бедным в королевстве?.. Однако рабы оставались для молодой графини чем-то, вроде крыс: Лейла знала, что они существуют, возможно даже — бродят где-то поблизости, но никогда не замечала ни единого следа. Об их жизни девушке было известно только по неохотным рассказам своей гувернантки. А по словам Элизы, большинство рабов были безвольными, жалкими, потерявшими всякое желание жить самостоятельно существами, которые и сами не видели иной цели, кроме служения. Такие даже не пытаются говорить с людьми. И — в понимании Лейлы — вполне заслуживают собственной участи.

И Бог свидетель: она не позволит переделать себя в одну из таких бессмысленных тварей. Поэтому когда незнакомец закончил говорить, Лейла нашла в себе ещё немного сил, чтобы изобразить на лице холодную улыбку.

— Мой прадедушка говорил, — тихо произнесла девушка, смотря прямо в глаза мужчине, — что хороший нож подчас полезнее семьи. Семью, — она тихо усмехнулась, — нельзя бросить с четырёх метров в глаз врагу, а потом достать оттуда и вырезать его сердце. Ножом бы я могла проделать всё это — и немного больше...

Лейла старалась говорить вкрадчиво и убедительно — даже не смотря на то, что не знала, смогла бы она действительно проделать описанное. Ножи она метала тайком, ради развлечения — но довольно неплохо, а вот убивать молодой графине ещё не приходилось. Впрочем, судя по словам мужчины, уже скоро это может измениться...

— Кто они? Эти... особые покупатели?.. — помедлив, спросила Лейла.