Нюх на неприятности, Анри де Грейс

Пролог
Дым пороха и сигар.

Дождь стучал в его окно. Безнадёжный глухой стук. Он напоминал последнюю борьбу предателя, погребённого заживо в деревянном ящике. Некоторые отчаянно молотили по доброй сосне, охваченные инстинктивным ужасом. Они не чувствовали боли от сдираемой с костяшек пальцев кожи, отказывались понимать, что конец уже настал. Другие били по крышке изредка, они больше вопили и умоляли их простить. Стенали о милосердии. Мерзость. Всех их попытки - лишь безнадёжно далёкий глухой стук. Предателей не прощают, предателей не щадят. Ибо предавший однажды уже не сможет себя остановить. О, он может попытаться. Дать себе клятву. Но вкус запретного плода навсегда остаётся на губах. Тяга слишком сильна. Ощущение собственного превосходства, возвышения. Как первое хладнокровное убийство. Как первая женщина. Мир триумфа.

Зубрини отошёл от окна. Во тьме комнаты щёлкнула золотая зажигалка. Аромат кубинского табака заполнил пространство. С первым вдохом пришёл образ смуглой красотки.
Чёрные волосы распущено лежали на плечах, сочное тело прикрывали лишь две полоски белой материи, да и те не цельные. Во рту та самая сигара, как дьявольский намёк на сладостный рай. Воспоминание о Рее было ещё совсем свежим. Вот она подходит к нему с огнём в глазах и губах. Она и не подозревает, что её сдали. Обычно расправу над предателями Зубрини поручал Труму или Горному. Но не в этот раз. Весь ужас, боль и наслаждение должны были принадлежать только ему одному. Зубрини медленно открыл ящик стола. Краем глаза заметил, как на короткий миг на лице Реи проступил испуг. Хех. Куда же в это мгновение делось твоё зазывное самодовольство? Зубрини вытащил из ящика связку наручников и бросил их девушке. Кивком головы указал на спальню. Грациозно выгнув спину, Рея подняла с ковра брошенный предмет и послушно отправилась, ритмично покачивая бёдрами, куда ей велели. Зубрини сделал долгую затяжку, балансируя на грани саднящего кашля. Выждал несколько минут, пока не услышал два характерных щелчка. Выдвинул к себе другой ящик стола и приласкал пальцами холодный металл.
Уже полностью обнажённая Рея лежала на постели, руки пристёгнуты над головой. Лёгкая тень сожаления пробежала по лицу Зубрини. Девчонка была хороша. Бездонные омуты глаз, чувственные губы кофейного цвета, приоткрывающие жемчужные зубы. Взгляд Янко обласкал её женственные плечи, спустился к приподнятым от предвкушения грудям, зашарил по ровному плоскому животу, задержавшись в маленькой ямочке. Непроизвольно, Зубрини сильно закусил верхнюю губу. Затем с шумом выдохнул, прогоняя наваждение и вытащил из-за пояса пистолет.

- А теперь, девочка, ты расскажешь мне о своих делах с Сальфеджио,- излучая ледяное спокойствие, произнёс Зубрини.
Расширевшиеся от страха глаза девушки были лучшим доказательством его правоты.

***

От ствола "Банхаммера" поднимался лёгкий дымок. Янко молча сидел на стуле и смотрел, как кровать пропитывается кровью Реи. Девушка сломалась почти сразу, выложила ему всё как на духу. Она знала, что её ждёт, если слишком упорствовать. И в награду получила быструю смерть. Зубрини всегда держал своё слово. По существу Рея поведала не так много, Янко и не ждал, что она раскроет ему все секреты Сальфеджио. Однако кое-что интересное она всё-таки рассказала.
Безумный подонок смог превзойти сам себя! Не смог вовремя взять себя в руки и вынудил отправиться в свободное плаванье один из своих ценейших активов. О, он безусловно вскоре опомнится. Но рыбка уже уплыла. Янко оставалось только подобрать иприголубить потерянное. Не сразу - здесь нужна ненавязчивость и деликатность. Но в конечном итоге Зубрини всегда получал то, что хотел.

Глава Первая
На первую полосу.

Вокруг стрекотали, словно металлические кузнечики, пишущие машинки. Офис редакции наполнял гомон голосов, запах дешевого кофе, папирос и тяжёлых женских духов. За окном плыли клочья серых туч, всё никак не решающихся пролить на землю свою влагу. Анри де Грейс сидел за своим столиком и открыто пялился на сидевшую через три рабочих места Кэтрин. Длинноногая брюнетка с янтарными миндалями глаз и манящей алой сладостью губ. На ней был деловой серый жакет, белая блузка и серые строгие брюки. Разглядывая её, Анри лениво разгребал стога мыслей.
Что скрывается в её глазах? Отчаянное одиночество, мольба о спасении? Прозрачный намёк на кофе вечером, плавно переходящий в чай утром? А есть ли в них вообще хоть что-то? Порой её взгляд кажется таким пустым, таким механическим. Но грех жаловаться, так можно стать слишком разборчивым.
Рядом с мужчиной лежит листок с короткой запиской. Конечно от неё.
"У меня сломался кофейник. посмотришь вечером?"
Какой ненадёжный кофейник. Третья поломка за неделю. И какой трусливый: стоит де Грейсу переступить порог квартиры с честным намерением его починить, как он чудесным образом приходит в норму. И бедолаге Анри только и остаётся, что... Нет, в этом отношении с воображением у Кэтрин определённо туговато. В смысле с причиной для их встреч. А она ведь журналист редакции! И не на последнем счету. Но, опять же, грех жаловаться. Пожалуй, стоит милосердно списать это на кодовый позывной. "Почини мой кофейник".
Починить или в другой раз?

Юный слуга четвёртой власти под творческим псевдонимом "Анри де Грейс" первым делом допечатал страницу и перегнал каретку. Затем откинулся на спинку стула флегматично изучая окружающих коллег, шустро спрятал похоже что не представляющую сентиментальной ценности записку в карман и вышел покурить чтобы лучше собраться с мыслями. Мыслями, которых хватало. Всё-таки кроме касающимися первой полосы завтрашнего тиража и намёток на будущие сенсации, надо было решить, чем заниматься сегодня вечером.

С одной стороны, янтарный миндаль и манящая сладость... С другой... Почему-то казалось, что взгляд красавицы и правда чрезмерно пустоват. Конечно, какой-то части души хотелось верить, что это ловкая маскировка от жестокого мира и не более. За который скрывается что-то значительно большее... Только вот внутренний циник иногда подбрасывал разные мысли на тему "Глаза - зеркало души". Конечно, тот же самый циник ничего не имел против того, чтобы пользовать жаждущую внимания деву до тех пор, пока найдётся кто-то поинтереснее. Но против такого расклада уже протестовало подобие совести.

- ... давай завтра? - на мгновенье наклонился возвращающийся на рабочее место Анри к коллеге как будто бы для уточнения чего-то касающегося работы. Похоже, колеблясь между вариантами "не пудрить девочке мозги" и "исправно выполнить все работы по дому" парень решил просто отложить очередную экзекуцию.