Bad Times at the Red Tower, Очередная инкарнация мафии

— Я смею напомнить, что я сказал, что это — если выражаться "языком некоторых из вас". Это не значит, что я так считаю, или кто-то из моего окружения так считает, или что именно такая формулировка будет в рапорте королю. Просто я учитываю то, как некоторые из вас относятся к мисс Рейтесс — ничего более. А ещё, Вальтер, я смею напомнить, что мы, и особенно я, здесь не для того, чтобы узурпировать власть над Союзом, а чтобы не допустить прихода туда куда более опасных людей, чем условный "Я" или кто-либо ещё из Инквизиции.

— Не утруждайте себя попытками составить сложный узор слов, инквизитор — это вне вашей компетенции, — безразлично бросил Вальтер, не смотря на Габриэля. На взгляд Северной Рыси Имперский Волк отвечал своим — зеркально отражая вопросы, что он видел в глазах Шарлотты. Сколько на ней сейчас защитных амулетов? Как быстро проснутся заложенные в них чары? Надолго ли хватит их силы — как много барьеров успеет выставить ведьма, пока первая линия защиты не проломится? И сколько времени понадобится самому Волку, чтобы подготовить удар, который гарантированно убьёт?..

— И ваши попытки тем более бессмысленны, что время карнавальных масок и двусмысленных интонаций — прошло, — заявил Аскирэ, разжимая кулаки. Чародей почти расслабленно отодвинулся от стола, его руки легли на резные подлокотники кресла главы Третьей Школы. Открытая, намеренно-уязвимая поза... почти приглашение. — Это был я.

Совершенно спокойный и уверенный голос. Мерный танец искр в жёлто-коричневых глазах — то ли отражение огней зала, то ли свет внутреннего пламени. Ни следа вины или сожаления, ни намёка на раскаяние, надежду на снисхождение...

— Это я, — повторил Вальтер всё тем же убийственно-невозмутимым тоном, — считал Святую Рейтесс психически неуравновешенной фанатичкой, ослеплённой идеей об убийстве "чёрных" магов. Ослеплённой до такой степени, что однажды она не заметила скотоманта в собственной постели. И это я, — чародей немного повысил голос, — скажу: "Один — один". Один — на счету Инквизиции, один — на счету скотомантов... пришло время союзу сделать свой ход.

Со скрипом, кресло магистра Имперских Чародеев отошло от стола, за которым собрались маги и колдуньи.

— Пусть некоторые "забыли", что у них есть клыки... я ещё помню, — обронил Вальтер, проходя за спиной у магистра Райлин. — И могу узнать чужака по следу его зубов... Я собираюсь осмотреть комнату Анатана. Возможно даже, что присутствие Волка перебьёт вонь безродных шавок, заполонивших Башню... как считаешь, Шарлотта?.. — поинтересовался чародей, приближаясь к уходящей ведьме.

- О всемилостивейшие Боги, - поморщился Гура от головной боли и от скрипа стула, - сколько же шума от этого Вальтера. Он когда-нибудь молчит?
Драккан мягко улыбнулся Тейф:
- Нет, не всё так плохо. Пара литров воды и к обеду я приду в норму. Пусть это будет напоминанием о последствиях невоздержанности. Смотрю тут много желающих посетить комнату безвременно почившего Атана. Пожалуй, я пойду с вами, если не возражаете. Не хотелось бы оставлять вас и мадемуазель МакКамерон на едине обществе этого болтуна.

Две последующие смерти поначалу выбили Раилин из равновесия. Магессой овладело самое обычное человеческое чувство - страх. Первым желание было бросить окончательно вышедшую из-под контроля ситуацию и сбежать в безопасность. Но сколько раз она уходила от прямого столкновения? И что этот уход ей давал? Продление своего существование, лишь слабым отголоском напоминающее жизнь? Раилин прожила уже достаточно, чтобы устать от собственной слабости. И от былой жизни.

— Пусть некоторые "забыли", что у них есть клыки... я ещё помню, — обронил Вальтер, проходя за спиной у магистра Райлин. — И могу узнать чужака по следу его зубов... Я собираюсь осмотреть комнату Анатана. Возможно даже, что присутствие Волка перебьёт вонь безродных шавок, заполонивших Башню... как считаешь, Шарлотта?.. — поинтересовался чародей, приближаясь к уходящей ведьме.

Гнев наполнил Раилин. Ещё одно самое обычное человеческое чувство. И столь же сильное. Магесса развернулась к чародею.
- Никуда вы не пойдёте.
Каждое слово было произнесено медленно и чётко. Ровным, не срывающимся на крик голосом. Голос магессы прозвенел сталью сброшенных оков.
- Вы останетесь здесь. Как и каждый. Нет никакого смысла в осмотрах комнат и прочих притворствах. Каждый здесь знает главное - убийца среди нас. И он жаден до крови, как бешеный зверь.
- Так кто же среди нас зверь, Вальтер?

— Разве вы не знаете? — с откровенно наигранным удивлением спросил Вальтер, не замедляя шага. Хищная ухмылка оттянула губы в сторону, обнажив белый клык. — Цепной пёс Инквизиции и Имперский Волк. Наджа Атра и Северная Рысь... Все мы здесь — звери, магистр Райлин. Вопрос лишь в том, какой — вы?..

Блеск в жёлто-коричневых глазах, едва различимое изменение в линиях лица... Невидимые тем, кто мог смотреть только в спину Волка — но отчётливо давшие бы понять: Аскирэ известен ответ на этот вопрос. И в охоте на Райлин Имперский Волк, живший яростной погоней, не видел ни грамма того, что могло бы его привлечь...

— Не пытайтесь играть в человечность, аэл'дхарий, — холодно бросил чародей, не тратя на Райлин даже взгляда через плечо. — И не пробуйте набросить свои цепи на горло другим. Многие уже пытались... кто из них остался в живых?..

Глыба льда возникла перед Вальтером. Прозрачный, хрустально чистый монолит с лёгким оттенком голубизны. От него веяло холодом и несокрушимостью.
- Говорят, что монстры в зеркалах не отражаются. Но всё это конечно суеверия. Не отражаются лишь слабые и глупые монстры. Но вы, Вальтер - это совсем иное дело.
- И всё же, если постараться, ваша личина просматривается очень хорошо.
- Время игр подошло к концу, инквизитор. Вы заигрались.

Шарлотта обернулась на голос Тэйф, склонила голову набок, обнажив светлую шею.

Взгляд северного леса в пустыню (Для Дрейка)

"Когда-нибудь женщины поймут, кто они такие, и вместо привычного приветствия будут склонять голову на бок, обнажая артерию.
Так волчица приветствует равную ей по стае, где за лесом прячется целый мир. Когда-нибудь вместо тоста мы, тысячелетние женщины своего рода, будем издавать еле слышный вой, легонько звеня бокалом с терпким красным вином. Каждая из нас будет сестрой. Ни одна не потеряется в человеческом мире." Это не было мысленной речью. Но затянувшийся взгляд лесной рыси, наполненный тихой тоской, говорил больше, чем если бы ей пришлось применять слова.

-Сделаю всё, чтобы найти её, Тэйф. - пообещала она. За движениями волка она следила из-под ресниц, ничего не отвечая.
-Буду рада вашей компании, мастер Драккан. - Ответила она, когда поднялся молодой маг. Голос показался напряженным, как и молчание после, плотно сжатые губы... "Болтун". "Пёс Людека - болтун." Колдунья с трудом сдерживалась, чтобы не засмеяться, вопреки мрачности происходящего.
Заговорившая эльфийка вызвала недоумение ведьмы, впрочем, не успела она ответить, как между ней и Вальтером выросла ледяная глыба, практически полностью отрезая мятежницу от комнаты, оставляя её ближе к выходу.
"Тем лучше" решила ведьма, кивком головы указала Гуре на дверь и покинула комнату.

//Zybr, если что — Вальтер в предыдущем посте не свои клички называл, а присутствующих. Всех — кроме Раилин и Гуры.

Два шага — два размеренных удара по каменному полу. Аскирэ остановился почти вплотную к ледяному монолиту. Из-под отороченной мехом чёрно-багровой мантии показалась рука. Затянутая тёмной кожей перчатки ладонь легла на хрустально-голубой монолит. Глаза Волка медленно закрылись. Раздался звук, отдалённо напоминавший чарующее пение железного лезвия, режущего стекло...

— Инквизитор?..

Рука Железного Чародея резко сорвалась вниз, оставив пять ясно различимых борозд. Взметнув полы тяжёлой мантии, Вальтер развернулся к столу, за которым заседала маги. Закатное золото бурлило в его взгляде — двух пронзительно-жёлтых точках, как угли сквозь бумагу прогоравших через камень лица колдуна.

— В отличие от вас, магистр Тишины, — железные цепи бились в голосе мужчины, готовые оплести сделавшее первый глоток свободы горло, — я никогда не скрывал того, кем являюсь — каким бы чудовищным мой лик не казался другим. Ведь как бы ни отрицали этого простые люди, мир нуждается в монстрах — таких как я. Потому что иначе... останетесь только вы.

Первый шаг — к оставшимся за столом волшебникам. Перчатка с порванными изнутри пальцами — падает, но не долетает до пола, пожираемая голодным рыже-красным пламенем. Иссечённая кисть с не зажившими со вчерашнего вечера ранами в гипнотически-плавном движении поднимается к горлу — и золотому амулету...

— Но сколькими бы титулами ни клеймили меня союзники и враги — лишь одного из них я никогда не принимал и не приму, — говорил магистр Имперских Чародеев, надвигаясь на место сбора магов. — Инквизитор. Хотя и привык, что такие, как вы, не видят разницы между мной — и пригревшимися на паперти шавками, что наводнили империю... Но вам я дам возможность прочувствовать всю глубину той пропасти, что разделяет Имперского Волка и трудящегося в подземельях палача.

Золото отразило свет огней зала — и ответило им собственным, нарастающим откуда-то из глубины украшения. Горячим, слепящим... Вспышка — и из амулета вырывался сноп искр, в сердце которого чернел какой-то предмет. Обнажённые пальцы решительно перехватили огненный вихрь, проникли в самое его сердце... вытащив туго набитую пергаментом кожаную папку, на которой чернело выжженное изображение мёртвого дерева.

С оглушительным хлопком толстый сборник документов рухнул на стол — перед Габриэлем Монтассом.

— В этой папке, — громко произнёс Вальтер, — находятся отчёты о последней экспедиции к Эльмарре, в ходе которой имперские войска под моим командованием вступили в открытое противостояние с эльфийским культом Чёрного Древа. Полагаю, Священную Инквизицию весьма заинтересует количество и контекст упоминаний имени магистра Райлин на этих страницах... Все дополнительные материалы, на которые ссылаются документы, могут быть найдены в столичном книгохранилище имперской армии и личном архиве покойного инквизитора Рельмана.

Сказав это, Железный Чародей посмотрел на эльфийку.

— Надеюсь, вы удовлетворены, магистр Райлин? — с убийственной вежливостью в голосе поинтересовался глава Третьей Школы. — Или хотите, чтобы я добавил к этому что-то ещё?..

- Репетиция пьесы «Много шума из ничего», - пожав плечами, бросила Тэйф и устроилась поудобнее в кресле.
- Шайанн, умница моя, догони леди МакКемерон и дай знать, если что-то пойдет не так, - короткое движение рукой, птица вылетела в ближайшее окно. Тэйф картинно зевнула, прикрыв рот узкой ладонью.
- Так на чем мы остановились, господа? Ах да, на отсутствии смысла осматривать комнату покинувшего нас Анатана и констатации факта, что убийца где-то среди нас. Позволю себе не согласиться с первым утверждением. Что до второго... Вот вам моя версия ответа на вопрос, почему жертвой стал именно маэстро Вирм. Музыка - тонкая штука. Немного понизить здесь, чуть-чуть завысить там, добавить обертон и изменить темп, результат будет совсем другим, а сила останется той же. А уж сил в свою последнюю мелодию Анатан вложил, мягко говоря, немало, - закончив фразу, маг пустыни недобро улыбнулась.

"Вечер"
Габриэль внимательно наблюдал за этой адской смесью из голосов и мнений.
И молчал.
Молчал, потому что сего слова здесь были не столько слабыми, сколько лишними. Потому что, вместо них, он имел возможность оперировать реальными документами и показаниями.
Рядом с Монтассом материализовался инквизитор с очками с увеличительными стёклами, который днём раннее "проверил" Натаниэля.
Габриэль внимательно его выслушал, кивнул, закрыл папку от Вальтера, и произнёс:
- Сколь я терпеть не мог говорить этого, но сейчас господин Аскирэ как нельзя удачно привнёс эту папку в нашу дискуссию.
То, что он в этот момент не назвал Вальтера по имени, как делал это до этого, означало только одно:
"Сейчас прольётся кровь"
- А потому - я вынужден обвинить госпожу Раилин Улши Дар'Аргору в открытых действиях против Империи и Инквизиции во время Эльмарского бунта,
что лишний раз подтвержается документацией господина Аскирэ, распространении скверны Эльфийских лесов в Тардии и Эрдии,
а также - в помощи Скотомантам в подготовке убийства Архимага Аркадуса и переворота на выборах нового архимага.
К ней подошло двое инквизиторов с магическими кандолами:
- Попрошу мирно проследовать с нами на допрос, где мы сможем...
- Нет! - взвыла эльфийка, и магический вихрь откинул инквизиторов, буквально вбив их в ближайшие стены.
Мгновение - и тела уже вынесли и зала, а вокруг эльфийки уже стояло четыре мага в боевых стойках.
Рунические татуировки на девушке горели, а в глазах было только одно:
"Звериный страх, перетекавший в ярость"
- Раилин...
- Нет!
- Раилин...
- Я никуда не пойду!
- Раи, - голос Габриэль был страшнее, потому что звучал по-кладбищенски тихо и спокойно, - если ты попытаешься дать бой - я за себя не отвечаю.
Он сделал шаг ей навстречу.
- Не подходи!
И ещё:
- Стоять!
И ещё два:
- Раи - если ты сдашься, то...
"Бам!"
Сгусток магической энергии со свистом пересёк зал и влетел в едва успевшего выставить защитный барьер инквизитора, что не помешало ему улететь в стену, и осесть там.
Повисла гробовая тишина.
- Ох, Раилин, - с грустью в голосе произнёс Габриэль, начиная подниматься:
"Бам!"
Эльфийка отправила второй сгусток в Монтасса. Тот левой рукой оттолкнулся от стены, а правой - послал сгусток огня в эльфийку.
Удар эльфийки слегка задел Габриэля, тогда как его ответ...
Эльфийка взвыла от боли, и, по инерции, запустила ещё два сгустка, чтобы затем начать лихорадночно протирать руками по лицу в районе глаз, откуда виднелись чёрные как ночь прорехи, на месте которых ещё совсем недавно были глаза.
- Забирайте, - коротко бросил "святой", и девушку, предварительно "угомонив", увели из зала.
- Считаю нормальных закончить на этом собрание, - сказал Инквизитор, встал, передал папку своему подчинённому, и , слегка хромая, пошёл из зала:
- Если допрос не выявит свледов причастности госпожи Дар'Аргоры, то мы, разумеется, вернём её зрение в изначальный вид.
Если же выявит, - конец фразы потонул в хромой походке инквизитора, который вышел из зала.
В зале остались только маги.
Повисла тишина.

Немного сухих и невкусных цифр

Проголосовали не все, но и полученных голосов более чем хватило:
3 голоса - за Раилин (Зубр)
1 голос - за Вальтера (Реван)
1 голос - за "мимокрокодил' (Пускай будет мармеладный мишка)

В общем - подстрелили Зубра=/

Драккан смотрел на всё происходящее в каком-то немом ужасе. Этот междусобойчик инквизиции порядком ошарашивал и обескураживал. Гура даже понять толком ничего не успел, когда бедную несчастную Райлин нежданно негаданно взяли под грудки всего лишь из-за какой-то дурацкой папки, которая была явно сфабрикована.

- Это какой-то полный беспредел. Если так и дальше пойдёт... - Гура не договорил он просто не знал что ещё тут добавить.

— Добро пожаловать в Красную Башню, мастер Драккан, — с насмешливым оскалом произнёс Вальтер, посмотрев на Гуру. Казалось, взгляд волчьих глаз чародея зачарованным лезвием вскрывает коробку молодого чародея, разделяет мозг на части, вырезая оттуда частицы мыслей. — Не волнуйтесь — весьма скоро мы узнаем и то, кого же взрастил ваш покойный наставник.

Хладнокровно наблюдавший за короткой дуэлью колдун отошёл от стола, направив стопы к оставшемуся после Раилин ледяному монолиту. Резкий взмах рукой — и ослабевший без создательницы барьер разбивается на десяток осколков. Раздавив сапогом несколько попавшихся под ногу льдинок, Вальтер переступил порог и бросил через плечо:

— Впрочем, если кусок замёрзшей воды удержал вас от попыток защитить Шарлотту от меня — всё и так уже ясно, разве нет?..

Тэйф, молча наблюдавшая за происходящим, вздохнула и опустила голову на руки. Посидев так минуты полторы, она с явным трудом встала, подошла к валявшимся на полу ледяным осколкам и подняла один из них, плоский, острый и похожий по форме на наконечник стрелы или навершие копья.
Зажав осколок между ладонями, маг пустыни вернулась к креслу, села и тихо сказала:
- Маги пустыни не умеют работать со льдом, это правда. Но следы чужой магии сродни узорам, что рисуют ветра на поверхности бесконечных песчаных холмов.
Замолчав, она долго-долго смотрела на лёд, постепенно таявший в ее руках. Что она там увидела, так и осталось для всех остальных загадкой.

Шаги Железного Чародея разносились эхом по коридорам Красной Башни. Волк шёл по следу — убийства, крови... и тонкого запаха, невидимой нитью висевшего в воздухе. Скорее даже намёка на запах — его отзвука, который чародей мог узнать везде. Увидеть. Впустить в себя...

Вальтер не чувствовал угрызений совести за то, что он сделал с Раилин. Кто-то мог бы сказать, что Бешеному Псу Людека понятие совести чуждо так же, как Инквизиции — милосердие... но в действительности всё было гораздо проще. Аскирэ хотел отправить эльфийку в руки палачей Габриэля. Не за то, что произошло с Анатаном — магистру Имперских Чародеев было безразлично, каким цветом окрашено сердце Раилин Безмолвной сейчас. Нет. Это была месть за ученицу, которая едва не рассталась с жизнью из-за магистра Дар'Аргора.

Когда-то эльфийке удалось выторговать себе свободу и жизнь, не дав смертельному проклятью забрать Мирабель. Но Вальтер никогда не забывал из-за кого воспитанница Шарлотты чуть не умерла — и не собирался прощать. Он умел выжидать. Волк помнил, что терпеливый охотник всегда найдёт свою добычу — а месть следует подавать столь же холодной, что и адамантитовые кандалы в подземельях Башни.

Единственным нерешённым вопросом осталось лишь то, скольких Вальтер приговорил к смерти своим ударом: одну Раилин — или?..

Волк остановился перед закрытой дверью покоев, в которых нашёл свою смерть маэстро Анатан Вирм. Не ожидая приглашения, которого всё равно никто ему не даст, Вальтер потянул медную ручку и вошёл внутрь.

Когда в обеденном зале стало меньше народа и Вальтер ушёл по своим делам, Драккан сел рядом с Тейф и спросил:
- И что мы будем делать? Мне кажется размышления о том, что маги пустыни не могут работать с водой нам никак не помогут против всей этой инквизиторской шайки. Лично мне чертовски хочется остаться в живых.

- Со льдом, мастер Драккан, с твёрдым льдом, а не с жидкой водой, - поправила Гуру Тэйф, испарив остатки жидкости и отряхнув ладони.
- Отвечая на ваш вопрос - мы будем завтракать, обедать или ужинать. Как ни назови, смысл не поменяется. И я бы не отказалась от чашки крепкого чая с лимоном и сахаром. А потом...Искать зацепки в комнате Анатана после того, как там поработала инквизиция, бесполезно или почти бесполезно. Возможно, Вальтер и леди МакКемерон что-то и заметят, но я не слишком-то на это надеюсь. Кому мог помешать Анатан? И почему начать решили именно с него? Если выяснится, что магистр Аргора не имеет к его смерти никакого отношения, то шансы выжить у нас с вами не слишком велики, - Тэйф побарабанила пальцами по ручке кресла.
- Скажите, если бы я открыла для вас портал, вы бы воспользовались возможностью? - спросила Тэйф и испытующе посмотрела на собеседника.

Гура посмотрел на стол, на нём было всё что душе угодно в том числе чай и лимон. Маг подошёл и налил чашку чая.
- Да, безусловно, если бы у меня была возможность уйти из этого места я бы это сделал. Мне жизнь дороже, чем какой-то титул архимага. Увы, слишком поздно я это понял. Последний урок моего наставника оказался поучительным, но думаю оказался мне не по зубам. Однако почему-то я думаю, что не удаться мне так просто улизнуть отсюда. Что-то мне подсказывает, что жить мне осталось недолго. Прошу. - сказал Драккан, протягивая чашку чая - после того, что произошло с Райлин мне кажется, что все эти кто убил почему Атана и прочие вопросы не имеют существенного значения. Скотоманты убивают конкурентов, инквизиция избавляется под шумок от неугодных, а мы между молотом и наковальней. Кто бы из них не победил мы всегда проиграем. У меня есть к вам разговор, мадемузаель Тейф… конфиденциальный. Не хотелось бы, что бы нас кто-то слышал.

- В таком случае, не переместиться ли нам наверх? Нынешние гости башни в лице инквизиции слишком ленивы для посещения последних этажей, а у Вальтера и леди МакКемерон сейчас есть дела поважнее, чем подслушивать нашу беседу. Полагаю, они ещё энное время будут заняты прослушиванием послания про занавески, - Тэйф сделала пару глотков чая и довольно улыбнулась.
- Так гораздо лучше. Пожалуй, теперь я смогу создать вполне приличный купол тишины для обеспечения той самой конфиденциальности. Пойдёмте? Наверху, право слово, даже дышится легче, - маг пустыни допила чай и встала с кресла.

Драккан учтиво поклонился:
- Поддерживаю вашу идею.
Следуя за Тэйф ГУра Драккан прихватил со стола бутылку вина.

Тэйф выбрала один из самых коротких путей наверх. Восточная лестница почти не петляла и выводила на верхний этаж башни.
- Вы ведь так и не успели оценить вид, который открывается с площадки для астрономических наблюдений, не так ли? - поинтересовалась маг пустыни у Гуры.
- Похоже и сейчас это удовольствие придётся отложить, снаружи сегодня мокро. Вам знакомо выражение «небо плачет»? Весьма глупое высказывание, на мой взгляд. Небу чужды людские эмоции, - Тэйф улыбнулась и толкнула дверь, ведущую в её комнату.
- Можем продолжить разговор здесь, до тех пор пока дождь не закончится. Вы захватили бутылку гранатового, насколько я могу судить. Хороший выбор для серого дня.

Гура посмотрел удивлённо на бутылку в своих руках. Действительно это было то самое гранатовое.
- Э... да... мне тоже так показалось, - с импровизировал Драккан проходя в комнату, - меня сейчас волнует больше смерти и лжеобвинения. НАм бы надо как-то решить как разоблачить виновника. Думаю мадемуазель Шарлотта и инквизитор Аскире будут слишком заняты выяснением личных отношений и не смогут уделить должное внимание фактам.

Шарлотта стояла у письменного стола, перекладывая бумаги. Несколько листов она уже держала подмышкой, прижимая к себе локтём. Для неё было удивительно, что музыкант прибыл в башню с целой стопкой нот. Последний подарок…

Образование мятежницы в плане музыки оставляло желать лучшего, она не умела читать ноты, почти не играла на музыкальных инструментах, а если и прикасалась к чему-то или пела – то делала это интуитивно, на слух. Сейчас у неё не было необходимости читать мелодию. Некоторые ноты были определённо не знакомы для неё, но другие она узнавала по подписям, по торопливости руки, по запаху, а настроение музыки видела в начертании палочек и кружочков. Мелодия той музыки, которая звучала, когда она впервые увидела Маэстро в бою. Колыбельная, которую он в благодушном настроении сочинил для немногочисленных детей их лагеря. После этого Белка бегала за ним весь вечер и отказывалась укладываться пока он не сыграет для них. Мелодия памяти сгоревшего лагеря. Шарлотта задержалась, взяв в руки наспех записанную музыку, ещё пахнущую пролитой на неё медовухой. Это была очень простая мелодия, которая подошла бы для праздничных гуляний в деревне, когда лентами украшают весеннее дерево, женщины плетут венки, надевают их на голову возлюбленным, весело смеются, удаляясь в рощу, делая вид, что им всё равно, идёт ли избранник следом. В тот день она тоже завязывала ленты на дерево, у которого её взял за руки мужчина, носивший на плечах медвежью шкуру. Ведьма смотрела на ноты и кроме тонкого запаха медовухи её носа коснулся аромат летних трав, жара костра, беспечного веселья, надежды… Она поймала себя на том, что не может вспомнить лицо человека, стоящего напротив в день её первой свадьбы. Тогда ей казалось, что его облик навсегда с ней. В день его смерти ведьма была уверена, что не забудет ни одной мелочи, что он будет с ней каждую ночь – во снах. Сейчас, пытаясь увидеть его в нотах, она помнила ширину его плечей, рост, мозолистость рук, густоту бороды, в общих чертах помнила лицо, но не могла увидеть.

-Тебе нравится музыка, Шайанн? – обратилась она к влетевшей в комнату птице, протягивая ноты, будто предлагая посмотреть.

...Я открою тебе секрет...

Маэстро был неподражаем — даже в смерти, даже проиграв... Как часто называли его в последние годы Творцом Отчаяния — и всё же последнее представление Анатана Вирма вызвало улыбку на лице Железного Чародея. Странную, какую-то кривую — сталь не умела улыбаться, а человек под маской почти забыл это искусство... но всё равно — сейчас Вальтер Аскирэ улыбался.

"Умбральские шнифельпехты... всегда — умбральские шнифельпехты", — подумал чародей, вспоминая любимую нечисть Анатана, которой тот пугал зарвавшихся молодых колдунов и грозил скормить магов по-старше. Заглянув куда-то глубоко в дебри своей памяти, Вальтер признал: предсмертное проклятие маэстро Вирма действительно могло пустить противный холодок по хребту некоторых знатоков.

...Да, кстати. Вальтер, Шарлотта, переспите уже! Жаль, не посмотрю, как вы выбираете себе занавески в спальню...

— Сомневаюсь, что здравомыслящий человек стал бы рисковать своей жизнью ради этого представления, — произнёс Вальтер, обращаясь к сплетённым в непристойном жесте пальцам. — Впрочем, ты никогда не отличался здравомыслием, Анатан. Потому-то и мог — быть...

Тяжёлый вздох стёр окончание фразы. Притворив за собой дверь, Аскирэ осторожно прошёл в центр разгромленной комнаты и встал перед рукой мёртвого мастера. Словно не замечая занятой бумагами Шарлотты, чародей рассматривал искусно сработанный протез. Сплав различного хлама, превращённый в механо-магическое устройство потрясающей сложности и точности. Настоящий шедевр.

— Инквизиция уничтожит её, — задумчиво заметил Вальтер, ведя взглядом по изгибам пальцев. — Может быть — не сразу, но — наверняка. Они никогда не понимали красоту настоящего Искусства, в котором чернила смешиваются с чистой водой. Впрочем, даже если бы понимали... я не намерен оставлять эту вещь им.

Тонкая вязь плетений задрожала в руках чародея. Под невидимым ветром — расправилась парусом, накрыла сетью механический протез. Пока — лишь ради отклика, возможности оценить и выявить чары, вложенные Анатаном в свой инструмент. Понять, как можно развеять часть, не повредив целого...

- Разоблачить виновника...То есть вы считаете, что допрос магистра Аргоры ничего не даст? Что ж, давайте попробуем мыслить логически. Правда у нас почти нет зацепок, на которые можно было бы опереться, за исключением дел давно минувших лет, да брошенной Габриэлем фразы про то, что скотомантам не выгодно, чтобы пространственные аномалии рассасывались. Если предположить, что все пришедшие сюда худо бедно смогли оставить личные счеты за порогом, то наш подозреваемый должен уметь работать с пространственной магией на уровне...- Тэйф что-то прикинула в голове и продолжила.
- Да, так и есть, на уровне хотя бы первого помощника главы школы. Что не слишком-то сужает круг, - девушка вздохнула.
- Ах да, еще тот, кто убрал Анатана, должен отлично разбираться в музыке. У вас есть еще идеи? - Тэйф уселась на подоконник, жестом пригласив Гуру занять единственный стул, имевшийся в комнате.

***
Услышав вопрос Шарлотты, Шайанн протяжно свистнула и тихонько запела. Мелодия повторяла колыбельную, с небольшим отличием в настроении. Колыбельная не была грустной, чего нельзя было сказать о песни южной птицы.

Гура поставил бутылку рядом с Тэйф, но сам не спешил садиться на свободный стул. Бутылка была холодной.
- Это может быть кто угодно. Кстати, вы хотели это, - маг протянул ноты Атана, - надеюсь это сможет пролить свет на происходящее? А ещё мне очень интересно кто такие скотоманты. Я почти об этом ничего не знаю.

- Что бы вы хотели про них узнать? - вежливо поинтересовалась Тэйф.
- В двух словах - это группа темных магов, последний раз громко заявлявшая о себе после смерти тридцать шестого по счету архимага. Действовали сообща, выбирали жертву, убивали ее с помощью какого-нибудь особенно изощренного проклятия. Все, разумеется, сначала подумали, что Чёрный Ковен - миф, но увы... - Тэйф развела руками.
- Собственно, поминки тридцать шестого архимага превратились в...скажем так, кровавую кашу, благодаря их действиям. А о том, какой отпечаток оставило произошедшее на участниках тех событий вы могли судить по мисс Рейтесс, - маг пустыни рожала плечами.
- Спрашивайте, мастер Драккан, я попробую ответить на ваши вопросы.

- А зачем им всё это нужно? Они же должны преследовать какие-то цели? И в чём, например, разница между скотомантами и, например, Аскире или той же Рейтесс, которые мясники те ещё.

- Мировое господство и возведение черного в абсолют не кажется вам достаточно подходящей целью? Что же касается разницы, попробую сформулировать, как я это вижу. Кларисса - просто старая, в определенной мере безумная, больная женщина, пережившая огромное количество соратников, врагов, ненавистников и обожателей. Что еще ей остается, кроме как всеми силами пытаться доказать собственную значимость? Попробовать удержаться наверху любой ценой. Но эта вершина - она весьма локальная, если можно так выразиться, - Тэйф посмотрела за окно прежде чем продолжить.
- Вальтер...Вальтер - средоточие контроля и собранности, копье, бьющее без промаха и не знающее ни преград, ни пощады. Таким он стал по собственной воле. Однако каким бы кровавым не был его путь, Имперский Волк не стремится к тому, чтобы Тьма, в лицо которой он заглянул, и которая навсегда осталась с ним, накрыла весь этот мир, - маг пустыни ненадолго замолчала, по привычке бросила взгляд на плечо, улыбнулась, хотя Шайанн сейчас с ней не было.
- Извините, если мои объяснения вас только запутали. Важен баланс, Гура. Абсолютно белый плох так же, как совершенно черный. Если бы существовал какой-нибудь "Идеально белый Ковен", за ним гонялись бы так же, как за скотомантами. Наш мир видел уже достаточно катастроф, - Тэйф на пару секунд закрыла глаза, прислушавшись к ветру за окном.
- Возможно, сегодня ветра мудрее нас. Послушайте, - Тэйф сделала круговой жест рукой и произнесла несколько слов на незнакомом Драккану языке. Не сразу, но Гура смог разобрать в завывании ветра слова:
- Тьма и Свет — вот два крыла,
Несущие в пространстве этот мир.
Тьма — не воплощенье зла,
Она дана для равновесья сил...

Шарлотта настолько увлекалась воспоминаниями, что не сразу почувствовала приближения того, чей шаг обычно слышала за много километров. Видимо, непривычно долгое время, проведенное в одном пространстве, притупили её бдительность. Иначе ведьма сошла бы с ума поминутно отслеживая местонахождение волка. Благо, теперь в красной башне не осталось никого, кто был бы для неё достаточно близок, чтобы это заслужило внимание железного чародея. Услышав знакомые шаги, заполняющие комнату, мятежница вздрогнула, судорожно прижимая к себе ноты, которые держала в руках, интуитивно пытаясь спрятать, сохранить хоть что-то, что осталось. Папка упала со стола, разлетевшись сотней листов. С досадой женщина опустилась на пол следом и принялась собирать рассыпанные ноты.

-Заткни эту железку. - она вовсе не замечала механического голоса, пока кроме неё и птицы в комнате не было никого. Но с приходом Вальтера повторяющая раз за разом пахабные советы рука вдруг стала её раздражать. Шелест подбираемой бумаги оттенял тихую песню птицы. Мятежница успокаивалась так же быстро, как злилась. Кроме брошенной реплики ничто не выдавало раздражения. Она казалась скорее печальной. Уставшей насквозь. Погруженной в воспоминания, которые, когда их становится слишком много, делают жизнь невыносимой. Сегодня - на одно больше. Её молчание продлилось довольно долго, а потом:

-Какие занавески ты бы выбрал?

Будто только сейчас заметив ведьму, Вальтер оторвал взгляд от протеза и повернул голову к Шарлотте. С непроницаемым выражением лица он несколько секунд наблюдал за тем, как девушка жадно подбирает листы, исписанные рукой покойного маэстро. Слушал пение южной птицы... и потом:

— Ори'ворэй, нэр'вод, — чуть хриплый мужской голос вплёлся в мелодию, пророс между нот гибкой лозой, ищущий путь среди камней, — пар сур'улур нэр'Аден. Шукра'ан...

Правая рука чародея властно очертила разбросанные по полу листы — и рождённый от него ветер почти бесшумно перетёк на пол. Воздух двигался вокруг ведьмы, неспешно окружая её кольцами невидимой змеи. Бумага поднялась вверх, десятки мелодий с шелестом заскользили над полом, собираясь воедино. Неровная стопка, в которой собралась добрая половина наследия Анатана Вирма проплыла перед глазами сидевшей на полу девушки...

...и плавно легла на раскрытую ладонь Вальтера.

— Не знаю. Я так и не привык к спальням, — отрешённо произнёс чародей, просматривая первый лист с нотами. Другой рукой он всё ещё плёл паутину чар вокруг протеза Анатана, точно паук, заворачивающий свою жертву в кокон. — Кажется, в крепости Ордена есть что-то, считающееся моими покоями — в самом её сердце, под землёй. Как понимаешь, необходимости в занавесках там нет. Да я и не помню, когда последний раз ночевал там — комната отошла Мирабель на поругание.

Нити магического света стали почти различимы человеческому глазу. Хрупкий, ломкий мираж, который исчезает, стоит только посмотреть на него под немного иным углом. Карточный домик из осколков разноцветного стекла, с трудом удерживавшихся на гранях друг друга...

— Здесь — багровые, — продолжал медленно говорить Вальтер, словно с трудом вспоминая облик собственной спальни. — Плотные, такие, что не пропускают солнечные лучи — но словно горят изнутри, ловя свет заката над заливом Павшего Ангела. Ты видела его? Он иногда заглядывает в окна Башни, когда та забывает, где стоит... А в имперском дворце... — чародей изобразил на лице усмешку, ведя пальцем по заполненному нотному стану. — Людек распорядился повесить шторы из волчьих шкур — чёрных. Напоминание о моём прошлом — о том, что когда-то я жил под этим цветом. И предупреждение: сколь бы ни был грозен волк — даже он может оказаться распят на гардине...

Устало вздохнув, Вальтер взял несколько верхних листов из стопки нот. Остальное — неторопливо вернулось обратно в руки Шарлотты. Заставив выбранные им бумаги застыть в воздухе рядом, чародей осторожно прикоснулся пальцами к созданному им витражу заклятья.

Та-а-а-ак, что-то ещё было... Ах да, точно: убийца — это...

— В ответ я подарил королю меч, которым лишил жизни его отца.

На языке ветра и пламени (Для Дрейка)

Спасибо тебе, брат мой — за то, что присмотрел за моей Рысью. Я отплачу добром за добро...