Чужая земля, продолжение эпопеи.

Начало

С тех пор, как видение длиною в месяцы изменило её жизнь, сны её стали настолько живыми, что порой отличить их от реальности было невыразимо сложно. Иногда, просыпаясь, она подолгу приходила в себя, убеждаясь, что вокруг - не уютные деревья Дарнаса, а пыльные скалы Дуротара; что демоны, полчищами наступающие на цветущие земли, так же далеки, как душа того, кто когда-то принёс проклятье на землю её сородичей; что странное, огромное небесное тело цвета скверны, ворвавшееся в чистое небо - не больше чем иллюзия, а эльфы-предатели, променявшие свободу на силу, по-прежнему в заточении, и не представляют более никакой опасности...
Эта ночь вновь была полна снов, избавиться от которых хотелось как можно скорее. Отъезд сына и Лили чуть ли не в самую гущу смертельно опасных событий; её возросшее в разы одиночество, заключившее её в свои объятия после смерти старого тролля; возвращение в Луносвет к отцу и сестре, чтобы натолкнуться там на необъяснимые убийства и пугающие наблюдения сестры, обнаружившей на их землях странных, беспокоивших её своим видом чужаков; странный черно-фиолетовый коридор, воздуха в котором настолько мало, что грудь начинало сжимать в тисках, а искаженная магия крутилась в ногах, делая каждый шаг длиною в вечность...
Этот сон был, как и все предыдущие, до болезненного реальным. Головная боль пришла с пробуждением - неизменный спутник попыток отделить реальность от иллюзий, и сейчас это было не единственным ощущением, мучившим её - только вот поймать то, другое чувство никак не получалось, несмотря на всю его кричащую очевидность.
Прохлада, касавшаяся кожи из-за откинутого в сторону одеяла, хоть и помогала в пробуждении - но в то же время досаждала своей чрезмерностью - неприятных ощущений от слишком реального сна было более, чем достаточно. Даже чашка тёплого бульона способна была бы вызвать лишь отвращение и раздражение в такой момент, не говоря уж об этом почти что холоде.
Вдох-выдох...
Не проснувшиеся до конца глаза устремились на закрытые резной решеткой рыжие всполохи магии, факелом горевшие где-то там, на дальней стене. Стене из темного камня, переходившего в что-то светло-прозрачное справа и слева от неё. Её комната в отчем доме была совсем не похожа на себя.
Вероятно, потому, что это была не её комната - это было первой точной мыслью, сформировавшейся в не проснувшемся ещё, мутном сознании.

Галерея

Отрин

Джанга

Иссхошие

Помраченные

С вернувшейся силой вглядываться в окружающее стало ощутимо проще - сосредоточенный взгляд не требовал уже таких затрат энергии.
Сидевший напротив её ночнорожденный действительно был молод. Быть может, даже ненамного старше неё, но черты, показавшиеся в первые моменты суровыми и чрезмерно спокойными, выдавали одновременно с тем ту старательно скрываемую, но клокочущую, свойственную созданиям юным энергию, ту внутреннюю силу, что толкает нередко на поступки необдуманные, но способные потрясать своей смелостью и безрассудностью.
На какой-то миг она словно увидела в лице напротив прежнюю себя.
- Каждая сделка нуждается во времени, - ответил ей Элорн, на дне сиявших глаз которого плясали знакомые ей дьявольские огоньки, - Пока вы останетесь здесь. И если сделка подтвердится, я введу вас в свой дом. Что же до ограничителей... Можете не беспокоиться об этом слишком. Чтоб в ни выступило в их роли, я постараюсь обеспечить вам комфорт, на который буду способен.

Комфорт... Эшана не рассчитывала на то, что у нее будет довольно сил, чтобы обернуться волчицей или кошкой или какой-либо другой из ее ипостасей. А ограничение в ее таких разных сущностях... какой в этом может быть комфорт? Но и об этом она умолчала. Лишь по направленому в столешницу немного печальному взгляду можно было судить, что она не особо надеется на какой-либо "комфорт".
- И какова же будет моя роль в вашем доме?- задала она очередной вопрос.

- Ваша роль... Вы узнаете о ней, когда придёт время, - ответил Элорн, - Сейчас вам нужно лишь переждать ещё несколько дней. И эти дни... Будьте внимательны к тому, что будет окружать вас, даже если на вид ничего не изменится.
Он забрал опустевший накопитель, спрятав тот в складках одежд.
- Я понимаю вашу печаль, - добавил он, переводя задумчивый взгляд на клетку с её соседом, - Но она не будет длиться вечно.

Эшана снова промолчала. Что он мог знать о ее печали, которая состояла далеко не только в ее нынешнем положении. Она снова подняла ярко-зеленый взгляд на Элорна.
- Полагаю, наша встреча подошла к концу, - сказала эльфийка.

Он словно не услышал сказанного эльфийкой - неторопливо поднявшись, ночнорожденный отошёл к клеткам, остановившись там, все так же заложив руки за спину. Там он простоял с какое-то время, не говоря ни слова, а затем все же развернулся.
- Да. Вы правы, - произнёс он, взглядом указав на её открытую клетку, - Нам обоим пора возвращаться.

Эшана неторопливо встала, взяла свою сумку, что все это время пролежала у стола и вернулась в свою камеру.
— Всего доброго, Элорн,- попрощалась зеленоглазая, проходя мимо.

- Пусть Элуна оберегает вас, - произнес темнокожий, закрывая за ней дверь клетки, и удаляясь из комнаты в тяжелом молчании.
Все вернулось в привычное состояние - разве что, все ещё позвякивали оставшиеся на ногах браслеты, пусть уже и не так раздражая, и её клетка отчего-то казалась более уютной, чем была прежде.
Судя по начавшим наступать «сумеркам», очередной день подходил к концу.

Эшана некоторое время провозилась с браслетами на ногах избавляясь от них. Последние слова ночнорожденного несколько заинтриговали ее. Что такого могло поменяться вокруг, особенно если учитывать, что она что-то навроде редкой бабочки в чьей-то коллекции. В любом случае она решила действительно понаблюдать за происходящим, благо теперь было достаточно сил, чтобы примечать мелочи.

На первый взгляд, не менялось ничего. Первые три дня прошли все так же неизменно - а на четвёртый она заметила, что ставший привычным суп несколько изменил вкус - после первого же глотка стало ясно, что в него добавили ту же составляющую, что была в вине. Добавили совсем немного - вспышка бодрости была крайне мимолетной, но она все же была, и никоим образом не связывалась с насыщением.
Андоран, покинув в тот день комнату, так пока больше и не появлялся в ней.
Не притрагивался совершенно к еде и Отрин - единственной его пищей была та вода, что по-прежнему появлялась раз в день.
Не притрагивался вплоть до этого дня. Пока Эшана разбиралась с изменённой едой, в тихой последнее время камере послышалось шевеление - и обернувшись, можно было увидеть тощего, сидевшего вплотную к решетке, и полуотсутствующим взглядом смотревшего на чашу с той же жидкостью. Её сосед шептал что-то неразборчивое себе под нос, словно ведя разговор с самим собой, и изредка разговор этот перемежался безумными, неправильными смешками. Вопросительная интонация, ответ...
И иссохшая рука, подрагивая, впервые за все это время потянулась к принесенному подносу.

- Отрин, - позвала девушка. - Отрин, они добавили это тебе в воду?- предположила она.
Будучи на ты с травами, она опасалась есть принесенную еду. Мало ли какое влияние могла оказать на нее подобная добавка, более того, она не разобралась из чего это было сотворено и естесственно ничего не знала о свойствах.

Посеревшее ухо дернулось на голос соседки - дернулась одновременно с ним и рука, съёжившись обратно. Съёжившись лишь частично - темнокожий замер, словно в раздумьи, так и не поняв, видимо, что именно его отвлекло. Ей неизвестен был язык этих эльфов - иначе она наверняка смогла бы различить его речь, но увы...
Рука в решительном выпаде просунулась вперёд снова, грубо ухватив желанную чашу, содержимое которой от такого обращения частично расплескалась по подносу. Грубый захват - но последующее движение было исполнено осторожности и бережливости, словно перед редчайшей драгоценностью. Отрин протащил чашу в клетку, обхватив её теперь обеими руками, и поднеся ту к лицу, шумно втянул воздух темными дырами ноздрей. Довольная, практически счастливая улыбка появилась на его лице - и он припал иссохшими губами к краю чаши, принимаясь опорожнять ту шумными, короткими глотками.

Эшана завороженно наблюдала за происходящим в особенности за возможными изменениями в ночнорожденном после употребления элексира.

Несколько секунд - и чаша была пуста. Испивший же сперва долго держал её над острозубым ртом в ожидании последних капель - а затем пустил в ход пальцы, обмакивая их в то, что, видимо, осталось на стенках, и слизывая желанные остатки языком, словно существо неразумное, словно маленький ребёнок, не научившийся ещё понимать меру.
Тоскливый стон, почти что вой прозвучал на всю комнату, когда окончательно опустевшая чаша была отброшена на пол. Помраченный, вновь ринувшись к решетке, принялся хватать и затаскивать внутрь все остальное, что было на подносе - но каждая горсть еды, поднесённая к носу и обнюханная, была отброшена прочь, затем лишь, чтобы схватить следующий кусок - как и прежние, не приносивший никакого облегчения. Обнаружив вскоре, что на подносе не осталось ничего, что можно было бы забрать, её сосед, вцепившись руками в решетку, вновь испустил протяжный стон, полный голода и страданий. Губы снова зашевелились - несвязно, он повторял незнакомое ей одно и то же слово, то пытаясь просунуть плечо сквозь прутья, то голову - и голодный взгляд его был неотрывно прикован к злополучному кувшину, так ни разу и не покинувшему тот столик, за которым происходила встреча Эш с её будущим «хозяином».

- Отрин... Отрин, опомнись! - эта метаморфоза даже испугала эльфийку.
Она подошла к стене разделявшей их камеры почти вплотную, с волнением наблюдая за происходящим.

Плечи помраченного задрожали, когда тоскливый стон в очередной раз отразился от высоких потолков комнаты. Это был плач зверя - плач знакомый ей, как друиду, плач страдающего живого существа, неспособного словами выразить свою боль. Ещё одна бессмысленная попытка протиснуться сквозь прутья - и темнокожий поник, вяло обхватив пальцами решетку, и свесив голову, опорой которой теперь был скорее поперечный прут, чем почти исчезнувшие мышцы шеи. Голова безвольно повернулась на голос - и взгляд, почти потерявший осмысленность, спустя время все же сконцентрировался на эльфийке. Чужой взгляд - почти что безумный.

- Отрин...
Взгляд эльфийки блуждал по лицу ночнорожденного в попытках отыскать здравое начало.
- Это я - Эшана, ты помнишь меня?
Неужели это все? Неужели этим нежданным глотком силы им все же удалось свести его сума? Сердце сжималось сильнее прежнего. Эшана никогда не могла смотреть на страдания живых существ спокойно, кем бы они ни были, но сейчас, после всех мук, на которые обрекли этого несчастного именно его страдания воспринимались острее того, что она видела когда-либо, ведь она отчасти понимала его голод.
- Отрин, прошу тебя, ответь что-нибудь, - взмолилась остроухая.

Отрин неумело вытащил голову из прутьев, и опираясь на все четыре конечности, перебрался к стене, замерев там, и разглядывая смотревшую на него эльфийку. Несколько раз тощая рука намеревалась просунуться сквозь отделявшую их стену - но безвольно падала, натыкаясь на непреодолимую преграду. Каждое такое падение сопровождалось удивленным, непонимающим взглядом, который затем снова возвращался к эльфийке - и в конце концов, костлявая ладонь так и замерла на экране, а иссохшее лицо приблизилось, насколько могло.
Темные глаза сузились - зубастый рот открылся в попытке что-то сказать, и закрылся вновь. Нахмурились брови, лицо отвернулось в сторону - и повернулось к ней снова, являя в глазах мольбу. Помраченный, глядя на Эшану, как на последнюю надежду, с силой провёл когтями по своей длинной шее, и снова припал к экрану. Искорка разума мелькнула в темно-фиолетовой глубине.
- Пить... - собравшись с силами прохрипел он, прикрыв глаза, - нужно...я...

Эшана метнулась к столу. Стараясь не пролить ни капли и все же как можно быстрее она подошла к двери и просунула свой стакан с водой к двери ночнорожденного насколько хватало ее тонкой руки.
- Вот, возьми мою воду.

С поразительной проворностью он выхватил стакан из её руки - но как только живительная влага коснулась губ, он взвыл ещё более обреченно, чем прежде - и рука, словно отдельно от хозяина, размахнулась, с силой запуская стакан в решетку.
- Нет! - заревел он в приступе неразумной ярости, бросаясь на разделявший их экран. Сила, с которой он ударил по прозрачной стене, казалось, должна была разломать его кости - но этого не случилось. В яростном, безумном исступлении он молотил по экрану, словно пытаясь пробиться в соседнюю комнату - но даже когда тонкая кожа пошла кровоподтеками, ничего не изменилось в разделявшей их стене - кроме появившейся на ней тёмной крови.
Взгляд был направлен уже не на неё - безумные глаза были устремлены на чашу с недопитым супом. Глаза, из которых по впавшим щекам текли слезы.

Эшана с ужасом смотрела на происходящее.
- Отрин...
Она не знала, что ей делать. Впервые за последние несколько лет эльфийка растерялась. Нет, ей было совершенно не жалко супа, но она боялась, боялась, что получи он больше силы это окончательно сведет его сума. Это было похоже на то как люди долгое время голодавшие умирают, получив долгожданный кусок хлеба, потому как его непосильно много для их измученного организма.
- Отрин, прошу тебя,- со слезами на глазах, пыталась успокоить ночнорожденного девушка.- Отрин это сведет тебя сума, прошу тебя опомнись! Отрин!

Шквал ещё более сильных ударов посыпался на стену, которая с каждым мигом становилась все менее прозрачной от крови. Боль, ярость, мольба, безумие - все сплелось в этом взгляде, вновь обратившемся к ней, как к последнему существу во всем мире, способному помочь.
Удары затихли. Тяжело, шумно дыша, ночнорожденный сперва навалился на стену всем своим изможденным телом, словно предпринимая последнюю попытку справиться с ней - и мешком костей сполз по ней на запачканный ковёр, оставляя после себя несколько крупных темных разводов. Поломанный машиной голода, он так и замер в неестественной позе, с обращённым в её камеру уставшим взглядом, в котором уже не читалось никакой надежды. Костлявая ладонь, словно собравшись с последними силами, вновь коснулась стекла - и безвольно упала вниз.
Уронив голову на ковёр, Отрин зарыл глаза.

Эшана припала к экрану дрожащими руками. От собственного бессилия по щекам потекли слезы. Она даже не могла к нему прикоснуться, ничем не могла помочь. В голове клубились мысли, а что если бы ему стало легче, дай она ему этот проклятый суп?
- Отрин... пожалуйста... не надо...- умоляла она, пытаясь высмотреть признаки жизни. - Скажи, что это все еще ты... Отрин...

Помраченный не отвечал. Уши, прежде дёргавшиеся на звучание этого имени, поникли бесполезными отростками. Он не шевелился, скрюченный в совершенно неудобной позе, с лопнувшей кожей на руках, из которых даже сейчас продолжала сочиться кровь. Сейчас, затихший, неподвижный, он особо остро напоминал тех несчастных дренеев, что под демоническим проклятьем так же потеряли свой облик, превратившись в слабых, болезненных уродов, от которых отворачивались даже их здоровые собратья.
Стекло становилось все мутнее - не смазанная кровь постепенно стекала вниз, скрывая от глаз это искаженное болью лицо.
Стало совсем тихо.

Эшана осталась сидеть у экрана. Она еще бормотала Отрину что-то утешающее, совсем как маленькому и даже невольно гладила экран ладошкой, как часто гладила шевелюру своего сына, когда тому в детстве снились кошмары и он долго не мог уснуть.
Она не знала, сколько времени прошло, но бешеное биение сердца утихло. Это происшествие отняло много сил и с чувством полной опустошенности она задремала все так же сидя за экраном, у тела, скрюченного на полу.

События прошедшего дня не могли привести к спокойному сну, что стал бы теперь спасением от кошмара наяву. Перед ней разворачивались улицы столицы, которую она не видела никогда прежде, и на которых, боязливо оглядываясь под зоркими взорами демонов, мирные жители выпрашивали у стражей хоть немного вина, способного утолить невыносимый голод. Она видела, как кто-то, не выдержав этой муки, сам бросался на тех, кто доставлял это вино в дорогие кварталы - и как острое оружие тотчас прекращало жизнь осмелившегося наглеца. Видела магические клетки, стоявшие посреди улиц - в которых, страдая от жажды и голода, ночнорожденный у всех на виду становился все слабее, превращаясь в итоге в неуправляемое, безумное чудовище...
Видела, как тайком доставлялись нуждающимся целые ящики вина - и видела смерть той, кого застали за предоставлением этой помощи...
Этот сон, эта ночь была полна странных видений, совершенно живых,словно увиденное ею происходило на самом деле.
Но и пробуждение не принесло облегчения. Очнувшись все там же, у стены,она обнаружила печальное завершение прошедшего дня - все так же неподвижно лежавшего за экраном помраченного. Судя по убранным и появившимся вновь подносам, сюда уже приходил слуга - но как и прежде, никто не позаботился о несчастном существе, неспособным уже быть хозяином собственной жизни.
В этот раз уже вся еда была насыщена магией.
А рядом с подносом лежала записка, на которой аккуратными буквами было выведено сообщение для эльфийки, гласившее, что на следующий день сделка будет завершена - и чтобы она была готова покинуть это место.

Эшана снова попыталась рассмотреть, жив ли Отрин. Аппетита не было и лежащий на полу помраченный никак не способствовал его появлению. Вернулась слабость. Измученная ночными кошмарами она еще пыталась дозваться до Отрина. Так прошла первая половина дня пока она не погрузилась в беспокойную дрему он недостатка сил.

Он, все же, был жив. Неизвестно, на удачу для него, и упомянутых им друзей, или же нет... Но обтянутая кожей грудная клетка изредка поднималась, выдавая наличие неслышного, слабого дыхания. Неизвестно было, когда он проснётся, да и проснётся ли... И сохранятся ли в нем по пробуждении хоть какие-то остатки сломленной личности.
Но здесь Эшана действительно была совершенно бессильна. А неосторожно брошенный на закрытые глаза взгляд напоминал о том выражении лица, о той неисполнений просьбе, что терзала его в последние минуты сознания.
Временное пробуждение ночью,снова сон...
Проснулась она от знакомого голоса Андорана, не вызывавшего в памяти ничего хорошего.
Голоса воодушевленного, довольного...
Он наверняка рад был видеть одного из своих узников именно в таком состоянии. Ведь, кажется, именно этого он и добивался.
- О, мы все же еще спим, - прозвучало обращение уже непосредственно к ней, -Знал я, что стоило зайти к тебе пораньше. Поднимайся, мой друг-пришло время сменить обстановку.
Пока она ещё разлепляла глаза, уже послышался звук открывшегося замка.

Эшана открыла глаза и приподнялась тут же поморщившись, то ли от неприятного голоса, то ли от головокружения, как следствия слишком быстрого подьема.
Она так и не смогла заставить себя поесть и слабость от этого только торжествовала над телом. Эльфийка села и взглянула в сторону несчастного Отрина. Сердце снова сжалось. Что же заставило его вдруг изменить своим убеждениям и выпить содержимое того стакана? Это оставалось загадкой.

Андоран, открывший клетку, видимо проследил за направлением её взгляда. Он вошёл внутрь, держа в руках что-то поблескивающее, и кивнув в сторону её соседа, произнёс с легким оттенком сожаления.
- Жаль, ты не увидишь момента изменения, - произнёс он, скользнув взглядом обратно к Эш, - Этот процесс, такой удивительный... Он завораживает всей своей ужасностью. Ну же, поторопись. Не будем заставлять лорда ждать.
Вышеупомянутый лорд стоял позади, у самого входа в клетку, сосредоточенный и неподвижный. Взгляд его был в этот миг особенно пугающ - что-то решительное, невидимое прежде виднелось в его глазах, наводя ещё больше тоски на происходящее.
И Эшана вдруг ощутила... Что-то. Что-то, вынырнувшее из закромов памяти, что-то родное, близкое, и в то же время жутко опасное. Что-то, от чего волоски по всему телу сами по себе вставали дыбом.
Что-то холодное. Смертельное. Что-то...троллье.
Троллье. Эрджин, выбрав путь друида, довольно редко обращался к их богам в повседневной жизни - но посчитал нужным обучить мудрости древних и Эшану, и сына - та видела со стороны немало ритуалов как в его исполнении, так и в исполнении других троллей; а порой жизнь заносила и в такие передряги, что на её глазах разворачивались настоящие кровавые драмы, направляемые невидимыми руками древних Лоа, их кровожадных богов.
И присутствие этой чужой, незаметной тем, кто не сталкивался с ней, магии, она ощущала в этот миг.
Ощущала грядущую - неизбежную - смерть.

Встревоженный взгляд эльфийки сместился с лорда на Отрина, затем на Андорана и снова на Отрина. Нет, она не страшилась своей смерти, но сколько же можно было издеваться над несчастным вторым узником этой камеры? Конечно, смерть могла бы многим показаться милосердием, но не для нее. Сейчас это было бы просто завершением издевательств, финальной точкой в этом учасном действии, не более.
- Лоа...- произнесла эльфийка поднимаясь.- Неужели тебе еще недостаточно издевательств?
Впрочем вопрос был риторическим.
Что бы она ни сказала, это не изменит его намерений. Снова мимолетное потемнение в глазах. Когда черные точки перестали скакать перед глазами, Эшана взяла сумку и сделала шаг навстречу своему еще нынешнему заключителю.
- Надеюсь, древние боги заберут твою жизнь самым отвратительным и кровавым способом, - произнесла она на зандали, мрачно глядя снова потухшим за эти дни взглядом на Андорана.