Неспокойная ночь, играет Отражение

- Эстер... Мне нравится, - удовлетворенно выдал он свой вердикт, заглянув в почти опустевшую корзинку.
- Яйцо не хочу, - заявил он, скривившись, но живот удовлетворенно все-таки погладил, - Хватило мне яиц уже за последнюю неделю. Не представляешь, какое от них порой может быть несварение.
С этими словами он поморщился, и отставил корзинку с несчастным яйцом в сторону, после чего вытер кончиком "тоги" молочные усы и прочие остатки завтрака.
- Ты извини, что расправился с твоим завтраком, - добавил он, вставая с кровати, и направляясь в сторону к двери, - Ты не против, если я умоюсь? О, блага цивилизации...

Ещё и яйцо оставил. Как щедро с его стороны!
Вопросов впрочем становилось всё больше. Где он мог провести неделю, питаясь одними яйцами?
- Чувствуй себя как дома, - щедро разрешила она, вставая, чтобы добраться до второй части своего завтрака.
Кстати, воду из ванной нужно было бы вылить. А ещё лучше поменять и понежиться в ней пару часиков. А то после вчерашней внеплановой уборки она всё ещё чувствовала себя недостаточно чистой.

И он действительно почувствовал себя как дома - судя по звукам, раздававшимся из ванной комнаты, он там себе устроил туалет не хуже её собственного. Эдакая куртизанка мужского пола - было что-то схожее в его повадках.
Возился он там довольно долго. Вплоть до того, что старуха-привратница успела придти вновь, сообщив девушке, что швея появится, вероятно, через полчаса, забрав утреннюю корзинку, и отдав новую, с содержанием куда более аппетитным и многообразным.
И выдав Эстер сдачу в пятнадцать франков.
Зато в этот раз девушка поняла, на что косилась старуха - в прихожей по-прежнему стояли сапоги, достаточно драные и грязные, благо по цвету сложно было определить, являлась ли грязь кровью.

Мужские сапоги в её доме не были чем-то из ряда вон выходящим. Разве что такие грязные были впервые. Ну да не ей говорить гостям в каком виде к ней являться. Особенно, если господа платят золотом.
Швея должна была прибыть уже совсем скоро, так что стоило поторопить Максимилиана с завтраком. С корзинкой в руке Эстер и вошла в ванную, где плескался её гость.
- Швея будет уже через полчаса, - сообщила она. - Ты будешь ей показываться или мне просто передать размеры?

Голова ее гостя как раз показалась из воды - явно свежей, но совсем не горячей. Убрав с лица налипшие и потемневшие от воды пряди волос, Максимилиан со своей кошачьей улыбкой уставился на Эстер, сидя к ней в пол-оборота.
- Ты ведь не завтракала, - он кивнул в сторону корзинки, - Перекуси, а там уже поговорим. Полчаса хватит вполне. Или же ты можешь присоединиться, если хочешь, - совершенно серьёзно добавил он, - Вода вполне чистая.

Предложение было весьма заманчивым. Хотя Эстер не была уверена, что ей дадут спокойно помыться. Но хотя бы окунуться у неё получится. А завтрак... Завтрак подождёт. Она никогда не любила рано завтракать.
Девушка подошла ближе и попробовала воду рукой, решая, достаточно ли она тёплая для неё.

Вода была едва тёплой - ещё несколько минут, и она остынет окончательно.
- Значит, да, - вместо неё ответил Максимилиан, глядя на изучавшую температуру воды Эстер, - Забирайся, пока совсем не остыла. Думаю, места нам обоим хватит. Дверь входная, кстати, закрыта на замок?

- Разумеется. Хотя это не всех останавливает, - заметила девушка, ставя корзинку подальше от ванны и принимаясь быстро снимать с себя платье, чтобы забраться в воду.
И всё-таки вода. Эстер не понимала тех, кто опасался её. Или тех, кто принимал ванну раз в неделю, месяц. Сама она чувствовала себя чистой только если удавалось окунуться в воду. Если бы ещё не нужно было с таким трудом наполнять ванну, она могла бы принимать её несколько раз в день!

Пожалуй, это было одно из предубеждений, с которыми обществу ещё предстояло бороться. Как знать, быть может пройдёт лет двадцать, тридцать, сорок... и ежедневная ванна перестанет быть уделом одних лишь куртизанок.
Пока же её скорее опасались, чем любили - и лично Эстер с этим ничего поделать не могла. Впрочем, её гость разделял страсть к ванне. Страсть, пожалуй, не меньшую, чем к еде.
Как ни странно, когда она тоже оказалась в просторной ёмкости, мешать он ей не стал - расположившись напротив, он, полуприкрыв глаза, с улыбкой изучал Эстер, не предпринимая никаких действий.

Куртизанка тоже устроилась поудобнее и стала разглядывать Максимилиана. И откуда ему в голову только такое смешное имя пришло? Нет, имя не было смешным само по себе. Но к ситуации совершенно не подходило.
Девушка улыбнулась озорной улыбкой ребёнка, задумавшего пакость. Её детство закончилось очень рано, но маленький ребёнок, которому не дали разгуляться, периодически поднимал голову и тогда...
Эстер потянулась руками к пяткам мужчины и принялась их щекотать.

Да уж, Максимилианом скорее мог бы стать некто более...высокородный и манерный. Из какого-нибудь знатного дома. Ну или революционер, раз на то пошло. А не вот этот неизвестный с повадками уличного мальчишки, от которого за милю несло странной смесью разврата и невинности.
Через воду она видела, как пересекает его грудь и живот шрам явно не сильно большой давности.
Только вот шалость ее не удалась - едва пальцы принялись исполнять задуманное, как буквально в пару мгновений она оказалась перевёрнута, и скручена крепкими конечностями - злополучные пятки скрестились замком вокруг её бёдер, а руки, подхватив её под грудью, прижали к раненой некогда широкой груди.
- Шалости оставь на потом, дорогая Эстер, - с лёгким укором в голосе произнёс он, чудесным образом не уходя под воду в столь неудобной позе, - Я предпочитаю наслаждаться каждым из своих увлечений в полной мере. Но не соединять их.
Произнесено это было внезапно серьёзно - тон этого человека давал ей понять, что он совсем не шутил.

Эстер только и успела испуганно ойкнуть, оказавшись внезапно скрученной. Очень хотелось спросить, кто он всё-таки такой, но она сдержалась.
- Как скажете, господин, - не стала возражать куртизанка.
Она чувствовала, когда можно капризничать и настаивать на своём, а когда лучше подчиниться. И сейчас показывать характер явно не стоило.

Он ослабил хватку - одна рука свесилась с ванной, помогая ему удерживать равновесие.
Ноги он тоже расслабил - по-прежнему не выпуская девушку из хватки, он позволял ей как-никак, но все же сменить при желании положение.
- Не люблю это слово, - произнёс он, и медленно выдохнул, - Давай без вот этих господ и прочего. Думаю, мы вполне можем относиться друг к другу на равных. У нас ведь уже это начало получаться, не правда ли?
Лёгкость вернулась в его голос - а сталь, прозвучавшая какие-то мгновения назад, исчезла.
- Впрочем... - добавил он, недолго подумав, - Если такое обращение позволяет мне получить все, что я захочу - то я не так уж и против.

Общаться на равных с женщиной? С куртизанкой? О, месье большой знаток извращений. Впрочем, это льстило, даже если было просто словами.
- Что ещё ты хочешь получить от меня, мой милый, чего не можешь взять сейчас? - Эстер повернула голову вбок и вверх, чтобы хоть краем глаза увидеть лицо своего гостя.

- Об этом я хотел бы ещё подумать, - ответил Максимилиан, задумчивое лицо которого было обращено в сторону небольшого окна. Почувствовав движение Эстер, он переместил взгляд на неё - правда вид снизу вверх открывался, все же, весьма специфический. Было хорошо видно чисто выбритый подбородок.
- Для начала, хочу получить женщину, которая не будет играть. Сумеешь?

Не будет играть? Он настолько уверен в своих силах? Что ж, это будет любопытно.
- Я постараюсь, - честно ответила она. В конце концов, она и сама уже не знала, какая она на самом деле. Она слишком привыкла подстраиваться под мужчин так что это наверное уже стало её натурой.

- Да не принимай ты так все всерьёз, - рассмеялся её гость, - Просто не напрягайся, и мы прекрасно поладим. А пока - мыться. Времени у нас не так уж много, - заявил он, словно его ждала биржа или какое-нибудь заседание в конторе стряпчего. Впрочем, руки у него не походили на руки завсегдатаев кабинетов - достаточно грубые, не лишенные мозолей, они несколько не вписывались в его женственный образ.

Эстер взяла своими ладошками руку мужчины и принялась изучать, водя тонкими пальчиками по линиям жизни и мозолям. Может он действительно сбежавший каторжник? Стянул у кого-то мешок золота и теперь скрывается. Но спросила она совсем не это.
- Так портнихе ты не хочешь показываться? Мне самой ей мерки передать? И какое платье ты хочешь?

Подтверди он ее догадки - и было бы не так уж и удивительно, поскольку единственное, что отличало его от бывшего каторжника - так это его поведение. Мало кого каторга после себя оставляла такими же полными жизни... нет, не жизни даже, но жизнелюбия. Во-первых, с каторги редко возвращались законным путём, что означало пожизненный страх перед очередной поимкой, а те, кто и возвращался... Каторга часто превращала даже самых безобидных и благополучных людей в угрюмых чудовищ, которые прежде если и не способны были на по-настоящему тяжёлое преступление, то после каторги - вполне.
- Не хочу, - уверенно ответил Максимилиан, - Подумай, предстань я перед ней совершенно голым... Не то, чтобы это доставило лично мне какие-то неудобства, но вот выглядеть это будет точно подозрительно. А мне лишняя подозрительность ни к чему, моя дорогая. Ты ведь понимаешь меня?
Он скрестил свои пальцы с её в замок, и повертел из стороны в сторону, рассматривая.

- Понимаю, - серьёзно кивнула Эстер. Хотя она хотела бы понимать гораздо больше. - Тогда скажи, кем тебя нарядить. Дворянин? Купец? Рабочий?
Так она разумеется не узнает, кем он является, скорее, среди кого он хочет замаскироваться.

- Студент, - недолго подумав, ответил он, - Идеальнее не придумаешь. В графов я уже наигрался. Да и не так дорого выйдет. Все равно одежда - это, в конце концов, бесполезные тряпки, которые в итоге либо в печь, либо в котёл... Вы, женщины, исключение.
Он усадил её перед собой спиной к себе, принимаясь с осторожностью заправской служанки поливать ей голову, распутывая сбившиеся пряди волос.
- Женщина должна быть красивой. И в одежде, и без неё. Тебе бы, кстати, пошёл лёгкий загар, ведь эта ваша болезненная бледность... Кто её только придумал? Впрочем, вы ещё ничего. Видела бы ты японских женщин - вот уж приведения по плоти, не иначе.

Значит, принимать чужой облик ему не впервой. Аферист? Странствующий актёр?
- Ты много путешествуешь, - заметила Эстер. - Япония - это же ужасно далеко.

Или же просто бандит, усыпляющий бдительность женщин и выносящий из из домов все ценное? Впрочем, тогда он бы ей столько золота не отдал.
- Нет-нет, в Японии я не был, - рассмеялся Максимилиан, - Впрочем, там и до Японии было не сильно далеко... Но знаешь, куда ни отправься, на родной земле и сама земля кормит. Приняла бы меня вот так какая-нибудь испанская синьора? Да зарезала бы прежде, чем я смог хоть что-то сказать. Да и правда, чуть не зарезала, скажу тебе по секрету. Левой рукой тогда есть пришлось не один день. Но думаю, здесь мне такой приём уже не грозит, не так ли? Эстер, - повторил он её имя с певучестью музыканта, и от волос перешёл к плечам. Только вот на мытьё прикосновения этих рук, хоть и мозолистых, но достаточно чувственных, не настраивали совершенно.

И тогда он мог вынести всё ещё ночью. Эстер спала так, что не услышала бы этого. Впрочем, ещё одна ночь впереди.
- Я не имею привычки калечить моих гостей без их желания, - заметила девушка, стараясь не очень то распыляться от прикосновений. Он же не собирался смешивать. К тому же уже скоро встречать портниху. - Но ты пришёл вовсе не к сеньоре. Если бы ты оказался в доме какой-нибудь графини, вряд ли бы она была так же рада тебе.

- Как знать, - неопределённо ответил её гость, и все его внимание действительно переключилось на процесс мытья. Он-то может и не собирался смешивать - но либо он в то же время издевался над Эстер, либо просто не умел по-другому - отчего ещё больше закрадывались мысли, что молодой человек, скорее всего, был типичным аферистом, весь доход которого проистекал из щедрых рук женщин, чьё одиночество он умело скрадывал.
Отдых от этой странной игры наступил не раньше, чем ей удалось покинуть остывшую, но в то же время горячую ванную, и накинуть на себя полотенце. Воды они набрызгали на пол изрядно - каждый шаг девушки сопровождался тихим шлепком. Слава богу, что корзину с завтраком она отставила в сторону - иначе он давно бы уже превратился в хлебно-мясной суп.
Максимилиан вылез следом, и потянувшись так, что захрустели косточки, остановился лицом к небольшому окну в ванной, разглядывая кипевшую на улице жизнь. Одеваться, вытираться он не торопился - учитывая что подобие его "одежды", небрежно брошенное на пол, полностью пропиталось водой.

До прихода портнихи оставалось совсем мало времени, так что девушка подхватила корзинку с завтраком и поспешила в комнату одеваться. Всё же встречать гостей голой было бы неприлично. Максимилиана она предоставила самому себе. В конце концов, она уже предложила ему чувствовать себя как дома, а если начнёт заниматься ещё и его благоустройством, не успеет привести себя в порядок.
В поднявшейся суете Эстер даже думать забыла о странностях своего гостя. Какие уж тут странности, когда нужно разобраться в кипе тряпок, лент и кружев?!