Тайное свидание, играет Кайрэ

- О. - только и ответил ей на это мужчина, переставая рыться в ящике, и задвигая его обратно.
Луи снова повернулся к девушке.
- Послушайте, - произнёс он, вновь медленно присаживаясь на край её кровати, словно Лорейн была диким зверьком, которого он боялся вспугнуть, - Я не мастер разговаривать с женщинами...любого возраста, а утешать не умею и подавно. Но выслушайте меня. Вы оказались в моем доме, вы каким-то образом замешаны в деле, которое вызывает у меня некоторые опасения. Скажу вам прямо, я не уверен в виновности Франсуа, но принимаю тот факт, что правда касательно этого дела может идти вразрез с моими желаниями. Состояние у вас было не лучшее пять дней назад, но пока вы идёте на поправку, хоть эти несколько дней и будете чувствовать себя ужасно. Де Жевр сюда не сунется... Так, что ещё? - задумчиво спросил он сам себя, ненадолго перестав перечислять факты, - Ах, да. Отсюда до Парижа - порядка десяти миль. Полиции пока не приходило в голову искать так далеко. Убегать не советую - слишком неспокойно...
Его снова прервали. Снова топот босых ног - и не дав Луи договорить до конца, в дверном проёме появился ещё более загорелый мальчишка лет десяти, не больше.
- Дядюшка Луи... - запыхавшись, произнёс он уже знакомым Лорейн голосом, - Там это... Госпожа Шарлотта... Очень хочет вас видеть, и кажется, очень рассержена, и кажется, опять на вас.
Перемена, произошедшая в лице мужчины, заставила бы Лорейн рассмеяться в иной ситуации. Ужас, испуг, нетерпение, досада - на пару мгновений смесь этих чувств исказило поросшее едва заметной щетиной лицо, и Луи снова поднялся на ноги.
- Простите меня, мадемуазель. Придётся немного отложить наш разговор... И я хотел бы попросить вас не покидать эту комнату в ближайшее время.

Лора только проводила Луи немного ошарашеным взглядом. Слишком много информации он так сумбурно на нее вылил.
- Мне больно, - призналась девушка. - Вряд ли я смогу...- призналась она наверное и себе в том числе.

- Мне жаль, что все так вышло, - произнёс перед тем, как покинуть комнату Луи, только добавив ей этой фразой ещё больше вопросов.
Мальчишка же, принёсший "благую весть", остался стоять у порога, не рискуя войти, но с любопытством рассматривая проснувшуюся.
Тяжёлые шаги ее собеседника затихли внизу, когда хлопнула одна из внутренних дверей.

Она провела тут пять дней. Ее нашли всю изломанную на винограднике. Наверняка у нее сейчас прежуткий вид, оставалось лишь надеяться, что более и менее пристойный. Вон и мальчишка пялиться.
- Прости... Не будешь ли ты так любезен принести зеркало?- попросила она парнишку.
Пока Луи отсутствовал она могла бы привести себя хоть немного в порядок, чтобы сохранить хоть остатки девичьего достоинства.

- А вы больше драться не будете? - спросил в свою очередь мальчишка, осторожно заходя в комнату, и направляясь к тому же столу, от которого только что отошёл Луи, - А то вы меня так приложили... у меня точно синяк уже там вырос, - заявил он, принимаясь рыться в ящике и чем-то там громыхая.
- Меня, кстати, Клодом звать. Вот, - представился он, протянув в сторону девушки небольшое, простое металлическое зеркало в грубой оправе.

- Прости... Я испугалась... И эта повязка еще на глазах... Я не хотела, честно, - принялась заверять его Лора.- Меня звать Лорейн, - представилась она и приняла зеркало. - Я правда не хотела делать тебе больно, прости, - еще раз извинилась она, села по-удобнее на кровати и заглянула в зеркало.
" Должно быть волосы совсем спутались,"- пронеслось в голове, прежде чем она сама могла оценить масштаб катастрофы.

Спутанные волосы не были той катастрофой, с которой ей пришлось столкнуться.
- Я вообще не ожидал, что в вас столько силищи будет. Вы ж почти неделю проспали, сударыня. А тут оооо.... Так кидануть! Но ничего, я крепкий. Вы не смотрите, что тощий...
Из зеркала на неё смотрела женщина. Женщина, которой на вид было, пожалуй, не меньше тридцати. Под глазами залегали тёмные круги, щеки и лоб были покрыты почти зажившими царапинами, но это лицо... Оно явно не принадлежало больше девятнадцатилетней девушке - а от того, что в глазах по-прежнему все двоилось, выглядело это ещё более ужасно.

Лора вскрикнула и отшвырнула зеркало на постель, словно увидела в нем самого дьявола.
- Мамочки!
Наврняка она еще больше побледнела, если не сказать, стала белее простыни.
Дрожащей рукой она снова взяла зеркало. Этого ведь не может быть. Это ведь невозможно. Девушка снова перевернула заркало и заглянула в него еще раз.
- Нет! Это не правда! Это не может быть правдой!,- по щекам снова потекли слезы, а зеркало с оббессиливших рук просто выскользнуло на кровать.
- Это невозможно...- Лора обняла себя за плечи, а потом потянула коленки к животу, уткнулась в них лицом и закрыла уши руками, сомкнув кисти за затылком в замок и стала чуть покачиваться взад и вперед. Девушка или теперь уж лучше сказать женщина разрыдалась.
- Мамочка! Я хочу проснуться! Пожааалуйста! Я больше не могуууу! Я больше не хочу этот кошмар!!!- совсем по-детски раздавались громкие рыдания.

- Сударыня... Что с вами? - услышала она испуганный голос Клода рядом, - Что случилось? Вы зачем снова плачете?
Судя по звуку шагов, мальчик отошёл обратно к дверному проему.
Сон не торопился заканчиваться, а комната не собиралась исчезать. И кровать, и чужая сорочка, и постаревшее лицо - все было ещё более реальным, чем вчерашний кошмар, и в этот раз бежать от происходящего было уже некуда.

Она словно и не слышала слов мальчика, продолжая рыдать и просить то Господа ,то Пресвятую Деву, то маму прекратить это и дать ей проснуться. Продолжала раскачиваться, убитая горем, не понимая, что происходит и как такое возможно. Было страшно, жутко и страшно.

Она не услышала, как напуганный непонятной картиной, оставил ее одну мальчишка. Не услышала, как несколько раз подряд хлопнула внизу дверь. Не услышала и женский голос, в исступлении обвинявший в чем-то голос мужской, не услышала, как заржали снаружи лошади, увозя кого-то прочь...
Она снова отключилась, сама того не заметив.
Только вот во сне лучше ей не становилось. Зеркала. Ее окружали зеркала, каждое из которых показывало ей неправильное, новое лицо - и подурневшую фигуру, которая должна была принадлежать уже шестидясетилетней старухе, не иначе. Тридцатилетнее лицо... Шестидесятилетнее тело... Тридцатилетнее лицо...
Следующее пробуждение случилось уже в настоящей темноте, но теперь - без повязки.

Лорейн проснулась тяжело дыша, как просыпаются после кошмаров. Девушка открыла глаза и осмотрелась. Неужели этот жуткий сон закончился? Никогда! Никогда она не позволит мадемуазель покинуть комнату ради тайного свидания! Чего бы это ей ни стоило! Запрет ее в комнатах и не будет выдавать ключь до приезда мадам! Это уж точно! И пусть думает и относиться к ней после этого как угодно!
Глаза стали потихонечку выделять из темноты предметы. Наверняка то ее привычная милая каморка. Хоть и тесная, но для нее одной больше и не надо.

Сознание долго не хотело признавать несоответствие обстановки в памяти и в реальности. Не было ее небольшого сундука для вещей, не было маленькой табуретки и столика...
Зато был все тот же рабочий стол, все тот же стеллаж с книгами, все та же кровать, и все то же окно - ныне открытое настежь, пускавшее в комнату яркий лунный свет, выхвативший из темноты лежавшее на полу зеркало.

Когда же Лорейн осознала, что все произошедшее не было сном и темнота не возвращает время вспять, а лишь укрывает очевидное, наступиило отчаяние и пустота. Слезы уже не стеклами по щекам, казалось, они вовсе закончились. Девушка сидела на кровати и пялилась в одну точку перед собой. Если ранее у нее еще был шанс, то теперь... если ранее мадам могли дать ей рассчет или даже простить. Она все еще могла бы найти работу, пусть даже в менее знатной семье, пусть даже на кухне. То теперь она лишилась даже этой маленькой возможности. Ее никто не узнает, даже родная мать. Ей никто не поверит. На нее теперь никто не взглянет, даже тот самый повеса-садовник Жером, пройдет мимо, не заметив. Она словно перестала существовать. И конечно же ее никто не примет на работу. У нее нет рекомендаций, она не сможет доказать, что работала в услужении хоть где-нибудь. Ее просто посчитают сумасшедшей, если она хоть кому-нибудь попытается рассказать правду. И это даже далеко не самое страшное. Скоро зима. И она попросту обречена на гибель. Она попросту умрет от голода и холода, без денег, что остались в поместье, без связей, работы и даже без шанса снова увидеть мать. Вся ее жизнь больше не имела смысла. Она закончилась там у беседки с жизнью юной госпожи Анриетты.

Однако же мысли, насколько бы они ни были ужасными и безнадежными, ничего не могли сделать с происходящим.
На дворе, кажется, стояла глубокая ночь. Девушке... Нет, пожалуй женщине в двойном окне был виден яркий, ослепительно яркий двойной диск полумесяца, и такие же раздвоившиеся звезды вокруг. Впрочем... картинка двоилась уже не так сильно.
И не так сильно болели царапины, которые с утра... или же днем - ведь неизвестно, когда она проснулась в прошлый раз - давали о себе знать весьма заметно. Что же до тошноты - пока она ещё не успела вернуться к Лорейн в полной мере.
А в конечностях даже появилось немного сил.

Лучше бы ее убили там, рядом с несчастной мадемуазель. Лучше бы в парке нашли два женских трупа. Но это чудовище поступило куда более жестоко. Этот ужасный человек обрек ее на мучительную долгую смерть. Конечно же это сделал он. Теперь та ужасная картина не казалась ей игрой шокированного произошедшим воображения, он действительно имел власть над временем. О, он непременно был самим дьяволом! И это он забрал у Лорейн годы жизни и обрек ее на голодную смерть. И ведь ей никто не поверит. Ее просто посчитают умолишенной.
Неизвестно как долго Лора сидела вот так. Вскоре мысли перетекли от обдумавания произошедшего к фллегматичным размышлениям о том, от чего она умрет быстрее: от голода или холода, а потом и вовсе затихли, в то время как девушка продолжала сидеть и пялиться на кровать перед собой. Затекли ноги, наверняка затекли, но это, как и вся она, не имело никакого значения более.

Время, по-странному и по-страшному изменившее свой ход, кажется, потеряло своё значение.
Впрочем и ощущение его пропало. Минута ли? Час ли? А может месяц сидела она вот так, на кровати, не чувствуя уже своих конечностей?
Ночь шла своим ходом. Шла, завершалась. Светало. Ощущение голода появилось в желудке - но и оно было не слишком заметно на фоне повторяющихся, безвыходных мыслей.
Давно отпели уже своё петухи.
Давно уже рассвело.
Давно уже с улицы послышалось, как весело переговариваются между собой...кто-то. Кто - уже не имело значения. Все равно она не знала здесь никого, как никто и не знал её.
Они и не заметила, как в дверь постучали. Как дверь эта отворилась, и в комнату кто-то вошёл.
- Давно проснулись? - как ни в чем не бывало поинтересовался знакомый ей голос, принеся с собой в этот раз запах не вина - но обеда.

И она все так же продолжала сидеть, молчать и смотреть перед собой. Все было словно в воде и не было одновременно, проходило мимо нее, проплывало. Жизнь и ее радости теперь были просто не про нее. Скорее бы, скорее бы отмучиться...

Судя по стуку, поднос с едой опустился на стол.
- Я должен возвращаться к работе, - донеслось до неё сквозь туман, - пообедаете... Этот этаж, в принципе, в вашем распоряжении. Можете попробовать походить, если захотите. Иначе мне вас, неходячую, сложно будет взять с собой в столицу.

Девушка никак не отреагировала на слова.

Человек постоял ещё недолго в комнате - неизвестно зачем, и устало что-то сказав, вышел, закрыв за собой дверь.
Время продолжало течь. Лорейн продолжала сидеть на кровати. Обед давно остыл, тени в комнате тоже сменили своё положение - солнце клонилось к закату. То ли устав сидеть, то ли просто ведомая непонятным порывом, она в итоге все же покинула комнату - но ее выход, совершенный шагами безжизненными и безвольными, ничего не изменил в ее безвыходном положении. Холодное, немного грязное дерево под ногами. Нечесаные волосы, периодически падавшие на лицо... Кажется, даже двоиться уже перестало - впрочем, она толком этого не видела.
За окном стемнело. В коридоре, по которому она бродила без цели, кто-то зажег масляные лампы. И когда только успел? Она никого и не увидела даже. Впрочем, просто не смотрела.
Шаги в один конец.
Шаги в другой.
Ещё в один...
Что-то остановило ее очередной круг. Что-то смутно знакомое, находящееся совсем рядом.
Ее собственные шаги остановились, словно выключенные кем-то извне. А она стояла перед окном, за которым была темнота, и в котором, подсвеченное светом ламп, смотрело на неё ее собственное отражение. Обычное отражение, не имевшее никакого отношения ни к мурчавшему ее всю ночь кошмару - ни к тому, что увидела она накануне в зеркале.
Наверное, увидела.

Лора схватилась за щеки. Неужто привиделось? Ее щеки, ее нос, ее глаза. Да вид все же был уставший, но это была она! Девятнадцатилетняя она! Лора нервно рассмеялась, сначала тихо, а потом все громче, прислонившись к окну лбом. И снова потекли слезы, но на этот раз от счастья. Не все потеряно, хоть маленький, но у нее есть шанс, что все образуется.

Надежда появилась - и вместе с ней чертовски заболел желудок от голода. Да так, что хотелось сесть прямо на месте - и не двигаться, до тех пор, пока еда сама не дойдёт до места назначения.

Девушка еще немного постояла, смотря на свое отражение в окне и прошлепала обратно в комнату. Кажется, там стоял остывший обед, ведь к ней никто не заходил, о ней вероятно забыли. Или все же заходил? В любом случае это было единственное место, где могла бы быть еда. Идти самовольно хозяйничать на чужой кухне было бы верхом неприличия.

Видимо, все же заходили - слишком уж тёплыми были ароматные морепродукты и мясо, которых, помимо овощей и фруктов, лежало на этом подносе такое огромное количество, что можно было накормить целую ораву детей-сирот.
В дополнение же к ужину на столе появилась ещё и бутылка вина, которой прежде там не было. Это было не единственными следами присутствия других людей в этой комнате за это время - появившаяся на стуле стопка, кажется, одежды, говорила ей о том, что скорее всего, про ее существование все же не забыли.

Первым делом Лора села за стол. Она не ела столько, наверное, никогда. Но все же она была девушкой приличной и не набрасывалась на еду словно дикарка, а использовала приборы. Утолив голод, Лорейн подошла к стопке с одеждой и стала одеваться, тщательно и аккуратно, как и подобало личной горничной, чтобы даже самый цепкий глаз, самой сварливой госпожи не смог ни к чему прицепиться. Одевшись, девушка поискала глазами зеркало и гребень, стоило привести в порядок и волосы.

Еда уходила в неё, словно в бездонный колодец. Чувство голода все не уходило - и она подчистила в итоге большую часть подноса, прежде чем живот ответил девушке благодарной сытостью. В неё никогда столько не влезало - да и она до последнего момента представить не могла, что в неё столько всего способно поместиться.
Зеркало с пола перебралось на стол - что же до гребня, его явно упустили из внимания. Зато его все же удалось найти - в выдвижном ящике стола, полном бумаг, письменных принадлежностей, старых запонок, каких-то непонятных железяк... Старый, весьма скромный гребень, принадлежавший прежде точно не какой-нибудь городской моднице.
Свет от двух масляных ламп освещал комнату. Кто, когда зажег их - опять же, оставалось загадкой, но зато их, если что вдруг, можно было взять с собой.
Одежда оказалась довольно скромной, но добротно пошитой. О роскоши в доставшихся ей платье и нижней рубашке не шло и речи - но зато они сидели более-менее по фигуре, и были явно лучшим решением, чем бродить по дому в одной лишь сорочке, что была для неё слишком большой.
Обуви, правда, в комнате не оказалось.

Лорейн привела волосы в порядок, посмотрелась в зеркало. Теперь она снова была похожа на личную горничную, даже в этом платье. Было у них, у горничных, нечто такое в манере держаться, что отличало их от любой другой девушки их круга.
Довольно посмотрев себя в зеркало, девушка вернулась к вещам менее приятным. Она видела письменные принадлежности. Надо было наконец-то написать письмо виконтессе. За него Лора и принялась.
"Даже, если бы я отказалась учавствовать во всем этом, мадемуазель все равно бы нашла путь в этот злосчастный лес, так сильно она была поглащена своими чувствами к этому страшному человеку. Мне не оставалось ничего,кроме как следовать за ней и постараться не допустить, чтобы молодой человек перешел за рамки. Я и подумать немогла, что унего были такие ужасные намерения по отношению к невинной душе вашей несчастной племянницы."
Она честно описала все, что произошло, не утаив ничего.
" По словам Луи, меня нашли в тот же день всю изломанную в винограднике этого святого господина, в десяти милях от Парижа. Я не могу знать, почему этот страшный человек не убил меня там же на месте и как я оказалась там, где оказалась. Я не приходила в себя пять дней, и вот, когда я наконец-то смогла добраться до стола, я пишу вам это письмо, в надежде, что вы будете справедливы к моей судьбе, как были всегда, ведь теперь она всецело в ваших руках.
Ваша Лорейн"
Лора сложила письмо, написала адрес и задумалась. Может быть в доме еще не все спят? Может быть она успеет отдать это письмо экономке или, ну кто тут вместо нее и оно уедет в Париж с утренней почтой? Девушка взяла письмо, свечу и выглянула из комнаты, в надежде увидеть отблески света хоть где-то в доме.

Второй этаж был освещен весь - но две комнаты, что имелись здесь помимо той, в которой находилась сама Лорейн, были пусты. Сам дом был устроен так, что от лестницы коридор отделяла ещё одна дверь - которая сейчас была закрыта.
Закрыта, но не заперта - как выяснилось после первой же попытки ее открыть.
Взгляду девушки открылся мрачный лестничный проем, уходивший вниз, в темноту нижнего этажа... Но Лорейн так же смогла заметить и две едва заметные полоски света - вероятно, тянувшиеся от одной из неприкрытых дверей. От одной - поскольку полоска была одна, и просто двоилась, как и все остальное.

Вот к ней-то девушка и пошла. Экономки обычно сложились позже всех, проверяя все ли в порядке и закрыты ли ставни, а так же не использует ли кто попросту дорогие свечи. Лора шла на свет, совсем как мотылек и дойдя до двери постучалась.
- Прошу прощения,есть тут кто?