Кровь за кровь, сон Панды

Ненависть, страшная ненависть и злоба управляла им, пока он беспощадно расправлялся с молодой парой, которая до последнего защищала своего маленького ребенка, еще не умеющего ни говорить, ни ходить. Пол комнаты был залит кровью, изуродованное полуобнаженное тело матери в неестественной позе полулежало на кровати, её муж, на котором почти не осталось неизрезанного куска плоти - был пригвозжен к стене напротив.
Он упивался кровью, упивался этим убийством - и уже занес нож над рыдающим и вопящим младенцем, как оно вдруг прошло.
Прошла злоба, прошла ненависть - словно все эти чувства и эмоции принадлежали не ему, а кому-то другому.
Умирающая женщина издала хрипяще-булькающий звук и окончательно затихла.
Ребенок зашелся в еще более диком плаче.

Чувство удовлетворения от пролитой крови сменилось на неудовлетворение, а после и на переудовлетворение. Алекс точно помнил, что должен был убить их всех, пока они не.. А что они "пока не" - этого Алекс не помнил. Когда убивал женщину, точно знал, зачем это делает, когда терзал мужчину и когда поднял его за шею одной рукой а другой одним ударом прибил к спине - тоже знал, зачем все это. И даже когда собирался убить младенца - было понимание, зачем.
Мужчина медленно вытер чужую кровь с лица рукавом своей кожаной куртки и отошел на шаг от ребенка. Опустил нож и попытался вспомнить. Очень важно было вспомнить, зачем он здесь и зачем так жестоко расправился с этой семьей. Не просто же так? Нет, просто так не мог. Единственное в чем сейчас был уверен Алекс - он не маньяк. Черный маг? Сатанист? Культист? Кто угодно, но не маньяк. Одержимый? Может быть он одержим демоном, и этот демон, вволю напившись крови и эманаций умирающих, насытился и уснул? Ну, вполне сойдет за рабочую версию.
Сделав пару шагов по комнате в одну сторону, он развернулся, сделал три шага в другую сторону, снова развернулся и остановился. Нужно было решать, что дальше, но ребенок своим криком не давал ему этого сделать. Убивать его уже не хотелось, но убрать хоть как-то раздражающий фактор нужно было.
- Ну и чего ты орешь? Скажи еще, что понял хоть что-то из того, что здесь произошло.. Нет, не понял? Ну, я так и думал. - Наклонившись над кроватью, он некоторое время гипнотизировал пупса взглядом, затем поднес нож к его лицу и капнул на губы ребенка несколько капель крови с лезвия.
- Ты не голоден?

Как бы то ни было, ничто, породившее такую внезапную и неугомонную жажду крови, не подавало никаких признаков жизни. В одном можно было быть уверенным - в забытьи он не был, и помнил все, более чем подробно.
А младенец... Успокоенный, было, долгим взглядом, от кровавой кормежки пупс зашелся новыми рыданиями - еще более сильными и стеносотрясательными. Вопил он так, что оставалось только удивляться - откуда в таком маленьком комке из плоти и костей может быть столько вопительной силы. Он рыдал и бессмысленно махал в воздухе маленькими пухлыми ручками, и было непонятно - не то он отбивается от чего-то невидимого, ни то пытается надрать убийце задницу, не то... Кто ж их, этих младенцев знает. В любом случае, на вопрос он не отвечал. Не мог - стоило полагать.

- Твою мать, ну что ты так орешь? - резко спросил Алекс, мельком взглянул на его мать, раздраженно дернул уголком рта и убрал нож от младенца.
- Не хочешь есть, так и сказал бы.. Чего орать то? Ты прикинь, малой, если я начну орать, каждый раз как чего-нибудь захочу. А? Что тогда выйдет, представляешь? - Алекс, продолжая нести какой-то бред на тему, что было бы, если бы он орал, когда чего-то хочет, придвинул к себе ногой табурет, уселся на него и положил локти на край кровати.
- Ты мне лучше скажи, почему ты жив, а они нет? Нет, я понимаю, что первый вырубил мужика, чтобы не мешал.. потом девку прикончил, чтобы не орала.. потом вернулся к мужику и долго с ним разговаривал. Разговаривал и нарезал на мелкие кусочки. Вот так же спокойно разговаривал, как с тобой сейчас. Только тебя я не режу. Спасибо сказать не хочешь? Нет, не хочешь? Ну ты, брат, совсем неблагодарный.
Когда Алексу надоело "разговаривать" с ребенком, он встал, еще раз оглядел комнату и пошел на кухню, собираясь там попить воды и покурить. Как бы там не было, но сигаретный дым детям вреден.

Кухня была слишком чистой по сравнению с тем, что натворил Алексей в комнате. Только вот теперь взял, да наследил красным по чистому паркету...
- Такая забота с твоей стороны - это очень мило, - услышал он голос позади себя, половую принадлежность которого идентифицировать было довольно сложно.
- Я бы на твоем месте взял ребенка и смылся отсюда нахрен. - добавил голос, - кстати, у них вон в том шкафу есть отличное вино. Можешь хлебнуть для храбрости, когда накроет пониманием произошедшего. Я бы тоже хлебнул... Но поздняк метаться.
По тону голоса можно было очень явственно представить, как он разводит руками, произнося эту фразу.

- Не уверен, что мне это нужно, - пожал плечами Алекс, но шкафчик открыл и бутылку вина достал. Откупорил, приложился. Прислушавщись к собственным ощущениям, он обнаружил в крови весьма приличное количество адреналина, в кончиках пальцев легкое покалывание, в пищеводе и желудке зарождающееся приятное жжение от выпитого и скользкую рукоять ножа в руке. Чувства раскаяния он в себе не обнаружил, как не старался. Но, по еще пока трезвым размышлениям, вполне могло статься, что это адреналин совесть глушит, как глушилка сигнал мобильника.
Сделав еще пару глотков из бутылки, он неторопливо повернулся.
- Нафига мне этот нытик сдался? Я же не за ним пришел? Можешь ответить на этот вопрос, не? - голос сам по себе получился немного хамоватым, слова слегка тягучими, выражение лица не обещающем ничего хорошего.

- Да чёрт его знает, зачем. Но они тут между собой говорят, что младенец кому-то зачем-то нужен. Мое дело - маленькое, в подробности меня не посвящают, - ответил голос по-прежнему за его спиной. - А ты не оборачивайся, всё равно ни черта нового не увидишь.

И правда - не увидел. Кухня, как кухня, следы, как следы. Крови не прибавилось и не убавилось, людей - тоже. О, кажется, младенец наконец замолчал.
Ветер ворвался в открытое окно, растрепав занавески - свежий, по-летнему теплый. Ляпота... И время то еще раннее, до вечера далеко.

- Нового черта не увижу? - не без веселья в голосе переспросил Алекс и убрал нож в ножны на поясе, предварительно обтерев его о свои черные джинсы. Немного небрежно обтер, явно машинальным, а не продуманным движением.
- Тут ты наверное прав - ничего нового в чертях я не увижу. И если Они хотят этого младенца, то и мне зачем-нибудь пригодится, - уже немного задумчиво добавил мужчина, допил в несколько глотков остатки вина из горла, недовольно поморщился и сплюнул на и без того уже загаженный кровью пол густую вязкую слюну.
- И чего хорошего они находят в этой кислятине? Лучше бы ром пили или на худой конец виски. - С этими словами он швырнул бутылку в тёплую открытую летнюю ляпоту и направился в комнату за младенцем. Он помнил, как пришел в эту квартиру и помнил, как из неё уйти. Нужно было только завернуть малька в какую-нибудь тряпку и свалить отсюда, пока Они за ним не явились. Оставалось только надеяться, что хоть где-нибудь в этой хате еще остались чистые тряпки. О том, что он сам весь в крови и еще черт знает в чем, Алекс даже не задумался.

- Попался Петросян на мою голову, - проворчал голос, и на остальные вопросы не отвечал - обиделся, что ли.
Проблема с тряпками решалась легко - этого добра на любой вкус и цвет (включая чистую одежду невинно ...или не очень невинно убитого хозяина дома) было навалом в другой комнате, на которую не распространились кровавые действия.
Интересный момент заключался в другом - когда Алекс вернулся в комнату, где происходила резня, он обнаружил, что трупов там уже не было. А младенец был - причем наконец успокоился и спал крепким сном.

Алекс немного нервно огляделся, затем заглянул в шкаф, под кровать, но трупов не обнаружил. То ли сами ушли, то ли младенец не так прост, как хотел показаться, когда нос от свежей крови воротил.
- Ты что, сожрал их что ли? - очень тихо, стараясь не разбудить крикуна, спросил мужчина, наклонившись над кроватью и примериваясь, как бы половчей завернуть малька в красное платье, которое чуть раньше выудил в шкафу с тряпьём. Почему именно такой выбор? Ну, наверное потому, что на красном кровь не так заметно, а отстирываться в ванной лень и скорей всего некогда. Тоже логика, хоть и немного странная.
- И куда в тебя столько влезло.. - Алекс шепотом хохмил, но на самом деле ему уже не до хохм было. Трупы реально пропали, а куда - неизвестно. Сами ушли? Если сами, то плохо - зомбей мы не любим. А если утащил кто или того хуже, реально схарчил? Совсем плохо - с трупоедами да еще такими шустрыми лучше не встречаться.. это может нести угрозу не только моральному, но и физическому здоровью..
Закутав малыша в платье его матери, мужчина очень осторожно вытащил получившийся глазастый кулек из кровати и замер? Проснется и заорет? Или ничего не почувствует? Если не заорет, то пора сваливать. А заорет.. все равно пора сваливать.

Ребенок мирно спал - более того, в своем младенческом сне он чему-то счастливо улыбался. Даже когда Алекс взял маленького засранца на руки, тот не проснулся, а только пошевелил губошлепами, наверное поедая во сне мамкино молоко.
Квартира была на шестнадцатом этаже - вылезать через окно было не вариант, пожарных лестниц тоже не было, поэтому единственный выход был - через дверь, откуда и пришел. Не заметили бы соседи...

Лишь бы соседи не заметили, а так - прорвемся. Впринципе, как вариант, можно было бы сунуть этого губошлепа в большую спортивную сумку и спокойно спуститься, чего-нибудь насвистывая. Но. Но, если он заорет в сумке - будет жопа. Младенца на руках завернутого в красное платье ще как-то можно объяснить, а младенца в сумке не стоит и пытаться.
Алекс некоторое время размышлял, стоит ли рискнуть и запихать малька в сумку, но в конце-концов передумал и пошел так. Убедившись с помощью дверного глазка, что на лестничной площадке никого нет, мужчина открыл дверь и вышел.

На лестничной площадке было тихо. Очень тихо. Более того, и с нижних площадок не раздавалось никаких звуков - полная, в своем роде, мертвая тишина. Два лифта стояли в тишине - и оба табло с числами, указывающими этаж, не горели, из чего можно было сделать вывод, что оба лифта были сломаны. Впрочем, это потверждалось и нажатием на кнопки.
Подъезд в глазах Алексея внезапно стал похож на игровую локацию. Нет, он не менял своего вида, не произошло ничего странного - просто было ощущение такой чрезмерной тишины и чистоты, что кроме вируальной реальности в голову ничего не приходило. Голова даже закружилась слегка.

Алекс дернулся, как от зубной боли, помянул черта и осторожно пошел вниз, стараясь наступать только на четные ступеньки и только на темные квадраты кафельной плитки. Он не думал о том, зачем так делает и как смотрится со стороны. Он сосредоточился на выполнении поставленной задачи - спуститься вниз по четным ступенькам, не наступая на светлую плитку. Казалось бы, ничего сложного, но на руках младенец, которого нельзя будить, а плитка не орнаментом уложена, а хаотично.
- Ты, мелкий, главное - не сцы. Прорвемся, и не в такие передряги попадали..

Младенец снова что-то прогубошлепил во сне, и отвлекшийся на него Алекс едва не навернулся.
Хотя, едва не навернулся он по другой причине.
Лестница внезапно обрывалась - он уже дошел до одиннадцатого этажа, когда перед ним образовалась зияющая дыра на несколько метров вниз. Ступеньки обрывались очень резко, без какого-либо заграждения, а железяки от перил еще продолжались немного вниз и торчали там в разные стороны. Словно здесь что-то взорвали.
Где-то далеко внизу лестница продолжалась. Но прыгать, перелезать... Даже перелетать было чистой воды самоубийством, из-за самоубийственного количество непонятно откуда взявшейся и торчавшей в разные стороны арматуры.

- Твою мать, - буркнул Алекс, посмотрел на младенца, вспомнил, что сделал с его матерью и отступил на пару шагов от провала. Жутковатая дыра, страшненькая арматура. Почему-то вспомнилось, как в детстве напоролся голенью на старую дедову косу. Насквозь голень пробил. Не так больно было, когда напоролся, как - когда её из него вытаскивали. Это ощущение ржавого криво заточенного железа разрывающего плоть и скребущего по кости.. Он передернулся и решил не представлять, как его будут снимать с арматуры, если он на неё напорется.
Оглядевшись по сторонам, Алекс развернулся и пошел на предыдущую площадку. Большой жизненный опыт и дикая интуиция дружно утверждали, что нужно попробовать вломится в одну из квартир и поискать там чего-нибудь полезное. Например - верёвку. Перила есть, веревка будет, младенца как кутенка застегнуть под молнию кожанки и спускаться вниз, до следущего неповрежденного пролёта. Еще бы узнать, кто тут так набедокурил, а то, блин, любопытство замучает.

Он вернулся на площадку выше, и тут его поджидал сюрприз - квартир не было. Были голые стены - наверное, спускаясь, он просто не обратил на это внимания.
Хотя, это был не единственный сюрприз. Лестница, только что целая и невредимая, вверху так же обрывалась на полуслове. Только здесь не было никаких "взрывов" - она просто медленно и красиво висела одним концом в воздухе, оставляя за собой пустое пространство этажа в три.
Младенец на руках Алекса весело рассмеялся во сне.

До Алекса начало доходить, зачем Им понадобился этот младенец. Если научится использовать такие способности не спонтанно, а направленно - страшно представить, что тогда будет. Не факт, конечно, что жто он устроил, но если вдруг..
- И всё-таки, малой, ты не так уж и прост.. - негромко сказал мужчина, немного подумал и осторожно пощекотал шею малька, помня, что у большинства детей это место наиболее уязвимо к щекотке.
- Давай, ты сейчас проснешься и немножко исправишь то, что натворил. Ну, и пока не натворил чего-нибудь еще, - уже нормальным голосом(не шепотом) сказал Алекс и вдруг вспомнил пропавшие трупы. Прямо интересно даже, куда этот мелкий снуль их заснил.

От щекотки младенец моментально проснулся, и хотел, было, зареветь снова - но не заревел, а просто уставился на Алекса своими огромными голубыми глазами, полными какого-то неведомого Алексу понимания. Он так и замер в таком состоянии - казалось, что даже дышать перестал. О чем этот снуль думал - непонятно. Непонятно было вообще его состояние. С другой стороны то, что он не заревел - было уже чем-то впечатляющим.
Только вот лестницы не восстановились. Ни вниз, ни вверх... Квартир не появилось тоже. И крылья у Алекса не выросли, и тросы откуда ни возьмись не появились.
Тишину нарушило мерное гудение лифта.

Навострив уши, Алекс быстро вычислил откуда шел звук и метнулся на перехват, сунув свою странную голубоглазую ношу подмышку. Неправильный, конечно, способ переноски младенцев, но сейчас на сюсюканья не было времени.
- Ну ты и нубяра, - уже набегу проворчал мужчина, - я с такими как у тебя возможностями нам крылья выростил бы или тросы. Ну, как минимум лестницу восстановил бы или мостик какой соорудил.. А ты, блин, лифт вызвал..

Малыш, видимо, нашел это замечание забавным - он зашелся диким хохотом из подмышки. Заливистым хохотом, очень свойственным малышам его возраста. Заливался громко - и ровно до тех пор, пока Алекс не подбежал к лифту. Судя по табло, лифт был на семнадцатом этаже - там, откуда изначально линял сам Алекс.
И похоже было, что лифт, вроде как, исправно работает.
Малыш снова зачавкал чем-то у Алекса под мышкой.

Ну, лучше пусть ржет, чем орет. Все-таки, ржущие младенцы не так сильно раздражают, как орущие. В других обстоятельствах может даже и компанию ему составил бы. Остановился, пнул ногой двери в шахту и посмотрел наверх. Платье он там что ли жрет? Или он как корова? Чего-то сожрал, отрыгнул и опять пережевывает? Алекс чуть постоял, прислушиваясь к лифту, затем ткнул сразу три раза в кнопку вызова. Ну, так, на всякий случай - вдруг с первого не дойдет, а на двух останавливаться - плохая примета.
- Чем ты там чавкаешь? - Алекс взял малька двумя руками поднял его перед собой так, чтобы удобно было смотреть в голубые глаза.
- Тебя мама не учила, что чавкать не вежливо?

Малыш рыгнул, икнул, пукнул, и, похоже... Неважно, лучше было об этом в данный момент не думать, слишком время для этого неподходящее.
А потом он икнул снова.
Что-то срыгнул на себя и на платье.
А потом открылись двери лифта, на первый взгляд самого обычного и ничем не примечательного. Самый обычный, здоровый, человеческий лифт с кнопками от 25 до -2.

- Вот ведь, гад! - от душы выругался Алекс, перевернул мелкого и принялся трясти, чтобы стряхнуть на пол все, что из него вывалилось. Руки мужчины хоть и были покрыты уже подсыхающей корочкой крови, но пачкать их в детской отрыжке ну совсем никак не хотелось.
- Чего ты там хоть сожрать успел? Неужели предков своих? - проворчал он, снова сунул мелкого подмышку и зашел в лиф. Привычно огляделся по сторонам и нажал кнопку "1".
- Поехали, мать твою, мелкий, мать твою..

Лифт загудел вниз, когда Алекс обнаружил себя стоящим на кое-как сколоченных досках. Несколько досок перекрещивались внизу, образовывая пол в дырочку, а стены больше походили не на стены, а на прутья клетки. Широкие деревянные прутья. На лифт это место походило мало, но оно двигалось. Или падало? Сквозь отверстия между досками вся шахта была как на ладони, и что-то подсказывало Алексу, что летят они слишком быстро.
Десятый... Пятый... Первый... Минус второй... Лифт, видимо, вовсе не собирался останавливаться там, где было нужно Алексу. Особенно когда замерев на уровне минус черт пойми какого этажа, он резко дернулся и поехал по диагонали вверх, прокладывая какой-то новый и не совсем подходящий лифту маршрут.
Хлипкие доски покачивались.
Младенец затих.

- Твою мать! - в который уже раз выругался Алекс, просовывая пальцы левой руки в щели между досками стены. Правой он держал притихшего младенца, чью мать уже устал поминать. Кстати, после всего этого можно будет и помянуть невинно убиенную. Если не забудется...
Лифт летел вниз, затем его изрядно тряхнуло, Алекс снова вспомнил мать, покрепче перехватил красный кулёк и.. и поехал куда-то по диагонали вверх.
- Понастроили, блин. Вот скажи мне, мелкий, мать твою, нахрена они эту клетку запустили по такой странной траектории?

- Да черт их пойми, - раздался вновь знакомый голос за спиной, - ты, кстати, аккуратнее, тут, как мне кажется, еще и не так вихлять будет.
И словно в подтверждение словам невидимого собеседника, лифт резко рванул вверх, после чего он вылетел наружу. Подобно разогнавшемуся одноместному монорельсу, теперь они летели куда-то вперед по, почему-то, безлюдным улицам. "Клетка" лифта сейчас могла дать фору любому спорткару - неслись они с такой скоростью, что ветер не давал нормально дышать.
И что-то было не совсем так. Младенец не только переставал издавать звуки и хоть как-то шевелиться, так еще и потвердел.
Наверное, потому, что держал правой рукой Алекс пластикового маленького манекена с нарисованным лицом.

- Ну и пойми их, чёрт, - огрызнулся Алекс, даже не пытаясь оборачиватся. Помнил, что этого чёрта хрен увидишь. Ну, а дальше разговаривать не было уже никакой возможности. Только крепко хвататься за прутья клетки и пониже опускать голову, чтобы ветром рот не порвало. В какой-то момент младенца подменили куклой, тогда Алекс в осередной раз помянул мать, но уже мать черта, а не ту, которую убил. Правда, вышло это у него хоть и громко, но как-то очень невнятно. Черт его знает, понял ччерт или нет, что его чертову мать помянули.. всуе, мать её.
Мимо с огромной скорость проносились пустые улицы, кукла валялась на полу, обе руки Мужчины крепко держали прутья, ветер развивал черные немного слипшиеся от крови волосы, а на лице медленно расплывалась широкая, но очень плотно закрытая улыбка. Вот так же на своём байке по таким пустым улицам пронестись - мечта...

О, это вполне могло стать долгожданной минутой отдыха... Или двумя минутами... Или сколько длился весь этот полёт. Было немало поворотов, взлетов и падений - казалось, конца и края не будет. Но конец был - за пару секунд до него, Алекс сообразил, что они с лифтом на полной скорости несутся на стеклянные витрины высотного торгового центра. Осознание - все, что успел сделать Алекс, и вместе с на редкость крепким деревянным лифтом они вошли в стеклянную стену, словно горячий нож в сливочное масло. Грохот, поплывший горизонт... Стекло, доски... Все перемешалось.

Пять минут.. Ровно пять минут длился офигенный, мать его, полёт. Алекс успел досчитать до двести девяноста семи, когда понял, что вот прямо сейчас счастью придет конец. А вместе со счастьем вполне возможно и ему самому. С трудом перебравшись к задней стенке, он схватился за неё обеми руками и очень громко заорал. Странно наверно, но в его крике восторга было больше чем страха. Так орут люди на американских горках от восторга смешанного со страхом. Ну, или от восторга вызванного страхом - кому что.
- Маааааааать!
Грохот выбитого стекла, кувыркающаяся клетка-лифт с кувыркающимся и орущим Алексом внутри.
- Нихерасе прокатился, - окровавленными губами прошептал мужчина и выдернул из под глаза длинный и узкий кусок стекла. Он лежал на куче хлама, что какое-то время назад был бешенной клеткой, стеклянной ветриной и еще чем-то неизвестным. Ноги его чем-то придавило, но руки были свободны. Правда, правая отзывалась резкой болью на попытку ей пошевелить, зато левая вполне функционировала, хоть и была изодрана почти до костей. Выдернув из себя еще несколько осколков, Алекс попытался приподняться и освободить ноги.