0.4. Nomen est omen, Прелюдия Рональда Синамиана

Пепельница была полна окурков. Тяжёлая, гранёная, выполненная из какого-то жутко дешёвого стекла она была здесь сколько себя помнил Рон. Стол, правда, тоже был ей под стать. Кусок древесно-стружечной плиты на пяти ножках. Блин,что за придурок додумался делать стол на пяти ножках? Когда-то он с Генри видал такой и спорили они в основном о том куда же предстоит засунуть засунуть детородный орган создателю этого стула.
В пепельницу бросили ещё один окурок.
- Большой, а куда здесь вообще ноги девать-то? - пробурчал один молодчик. Ему было лет двадцать на вид и моча в его голове тянула непоседливую жопу на всё новые подвиги. Имевший когда-то все шансы стать прекрасным бегунком в этом дранном бейсболе, хлопец завалил тест на травку и вылетел из колледжа и получил крест на всю жизнь.
На нём была потёртая кепка с растрёпанным козырьком. Бита и перчатка лежали в пакете на подоконнике.
- А зачем подоконник в подвале? - не мог никак угомониться парень. Он ещё не понимал,что здесь задаёт вопросы не он, а ему.

Сегодня у Рона "Сессия". Правда, экзаменатор только один. Хватит ли пороха в пороховницах у старикана Синамиана?
Барни любезно предоставил подвал своей гостинички. Уютный номер в котором можно было поворковать без свидетелей. Вот только почему старый хрен не выбросил окурки из пепельницы? Зачем оставил на стене...Что? Где этот пройдоха откопал эту фотографию?
- Большой, это Вы? - воскликнул парниша. - У Вас тут волос побольше да и на гитаре или на чём это Вы дрынчите?
Чуть ниже мишени от дартс(правда, самих "крылатых иголок" нигде не было видно) расположилась пластинка под стеклом без каких-то опознавательных знаков.
- Вы что были музыкантом? Ну Вы даёте! - залепетал парень, пытаясь съехать с двух основных тем сегодняшней ночи. Во-первых, этот полудурок подвёл себя и своих родителей. Во-вторых, он поставил крест на своём будущем. В-третьих, он утверждал, что не имел дел с шыревом-пыревом и что его в гостиничке поцеловала в шею весьма и весьма аппетитная дама.
Что же ты будешь делать, Рон Синамиан?
Барни Вайт был тем ещё козлом и из динамика в углу комнаты. Штукатурка на четырёх стенах уже посерела и едва-едва не обваливалась кусками. С потолка свисала старомодная лампочка накаливания, а таких ужасных полов из деревянных досок Большой Рон не видел уже очень давно.
Очень было похоже то ли на пыточную, то ли на комнату для допросов в этих модных сериалах про копов.
Так куда же девать член за столом с пятью ножками?

Большой Рон не очень это любил. Не любил фамильярность, не любил парней с шилом в жопе, приносящих проблемы. Не любил, когда безалаберность портила кому-то жизнь. Не любил вспоминать старое - если, конечно, не под выпивку с друзьями. Не любил объяснять всё "с нуля" тем, кто сам того не очень то желает... Большой Рон много чего не любил. К счастью, Профсоюзу было насрать на то, что любил Рон, а что нет. Срать на его желания хотели и те твари, что поджидают беззащитных людей в темноте - и старик-Синамиан хорошо об этом знал, а потому мог заставить себя упрятать свою "нелюбовь" под исподнее и заниматься делом со всей ответственностью. Как будто в последний раз. Как будто от этого зависит его собственная жизнь.

- Эй, малой... - "Как же его зовут? Вагнер? Вольф? А, Вернер, точно. Вернер Мейснер - сын Алекса Мейснера, моего товарища по игре в бейсбол в День Независимости... И как можно было всё так угробить?.. С тебя должок, Алекс." - Большой Рон прокашлялся и, захватив внимание наконец притихшего парня, принял максимально "открытую" позу переговоров. Лицо смягчилось, очки лежали на столе, руки были разомкнуты, повернуты к парню... Всё, чтобы вызвать в нем симпатию.

- ...Знаешь, Вернер - мы с тобой раньше были плохо знакомы... - начал Рон, изображая хорошего полицейского. - Я неплохо знаю твоего отца, ответственного, видного человека. Твою мать - порядочную, умную и заботливую женщину. Многие люди Итарспилля мне знакомы, а часть их них я даже мог бы назвать друзьями. Знаешь, как мне удалось этого добиться?
Одна его рука задумчиво потирала короткую бороду, а глаза пристально изучали Вернера... Рон сделал короткую, едва ли секундную паузу, точно давая парню время ответить, но когда тот уже начал открывать рот, продолжил сам - всё тем же добрым, проникновенным тоном:

- Я давно обнаружил, что гораздо проще находить контакт с людьми, если задавать им вопросы о них самих... Вот, например: тебе нравилось играть в бейсбол? Кем ты себя видишь через 5 лет? ПОТОМУ ЧТО Я ВИЖУ ТЕБЯ В ТЮРЬМЕ! - Почти крикнул Рон и аж поднялся с сидения, резко ударив ладонями по столу, так что пепельница слегка подпрыгнула, жалобно звякнув при приземлении. Совсем другой облик - иной взгляд, безапеляционный голос, резкие, грубые движения руками, точно замахи для удара... Рон перегнулся через стол, тыча Вернеру пальцем в направлении лица. - Я вижу тебя законченным наркоманом, ворующим вещи из дома ради очередной дозы! О чем ты только думал? О чем?!

Рон вышел из-за стола, угрожающе прошагиваясь по подвалу. Он казался довольно внушительным мужчиной, особенно когда находился в дурном расположении духа, или когда старался это показать.
- Видишь это? - ткнул Большой Рон в свою фотографию на стене. - Это я в детстве. Далеком, глупом детстве, как ты сейчас. Где мои родители? Где сестры? Умерли? Самое дерьмовое, Вернер, в том, что я этого не знаю. Вообще не знаю! Будучи отморозком, помешанным на травке, из-за свой лжи я потерял семью, дом, друзей. Ты хочешь так же?! - не давая парню осмыслить и придти иному ответу чем "нет", Рон подошел к ниму ближе и положил руку на плечо. Теперь он снова был "хорошим полицейским".

- Так зачем ты врешь, парень? Зачем врал комиссии, что не курил? Зачем наплел историю про какую-то девку в гостинице? А?

Это было довольно странно. Такой молодой человек и так холодно прореагировал. Возможно слишком много в последнее время по ТВ крутят фильмов и сериалов про работу органов правопорядка, а может быть сказывается уже въевшаяся в шкуру привычка к агрессии и насилию. Единственное чего добился Рон Синамиан своими угрозами и жалкими похлопываниями по столишнице так это широко распахнутых глаз парня.
- Не шути, дядя - горько проговорил хлопец, бросая суровый взгляд из-под бровей,которые как-то враз стали гуще, пустили морщины вверх по лбу да состарили молодого, собственно, пацанёнка лет на десять-пятнадцать.
Он потянулся в карман и ту-то старикан Большой Рон мог бы попрощаться со своей жалкой жизнью. Что он видел в ней? К чему стремился? Чего достиг? Всё это не имеет смысла, если ты уже отправляешься на клабище с "пером" в боку иль пулей-дурой.
Но не таков был Вернер Мейснер. Подающий надежды бегунок от бейсбола не был ублюдком с улицы,который чуть что хватается за пику или палит без разбору в добрых людей.

Из карману молодчик вытянул пачку мятных леденцов в жестяной коробочке. Кажется, там ещё был какой-то патриотический рисунок да милейшей внешности дамочка, но Большой Рон не успел заметить.
- Я прихожу к тебе как к отцу - проговорил Вернер, отправляя за щеку две-три мятные конфетки. - Каюсь, делюсь своими проблемами, а что ты?

Мейснер отпустил штучку,которую видел в фильмах. Конечно, нынешняя молодёжь даже жеста собственного выдумать не может! Он зло выдохнул сквозь ноздри, поджимая одновременно губы. Звук получился отвратительным. Не поперхнулся леденцом да и то неплохо!

- Мой старик мне тоже не поверил. Говорит,мол, я просто ленивая задница и не хочу бегать за мячиком. Да это моя жизнь, ёпта! Все пацаны ходят, чпокают тёлочек, тусят на диско, а я тем временем прихожу домой, залипаю пяток минут за компом и ложусь баиньки. Мышцы болят и гудят, а с утра ещё на грёбанную учёбу. Я заслужил спортивную стипендию!
Не без гордости в голосе вещает юнец.
- Вы думаете я хотел бы это всё закончить? Сорвать сраный сук на котором сижу? Зарезать драную курицу, которая могла мне принести золотой курятник?

Вернер покачал головой.
- Нет, дядя Барни Вайт ошибся. Вы просто старый наркоша-музыкант и вы нихрена не понимаете в этой жизни...

- А если не хотел, то что? - Синамиан опять уселся за стол, закуривая свои любимые сигареты. "Послать бы этого сорванца к черту. Ни мозгов, ни логики - одни эмоции..." - подумал про себя Рон, который и сам только что дал лишку. Определенно, ему нечего было опасаться - Барни не тот парень, что отправит к нему на разговор какого-нибудь отморозка с ножом, у Барни и так хватило бы способов испортить Рону жизнь без этой банальщины, но тем не менее Вернер всё ещё был для Рона загадкой. Выбирая между самомнением и будущим этого молодчика, Рон в иное время выбрал бы первое, но уже давно он не принадлежит самому себе, а поэтому результат был важнее его желания выставить парня вон.

Он проигнорировал его оскорбление, точно оно не звучало и, затянувшись ещё раз, подтолкнул по столу пачку Lucky Strike к Мейснеру.
- Хочешь сказать, комиссия тебя оклеветала? - нахрапом этого парня взять не удалось, поэтому Большой Рон перешел на другой способ. - Сфабриковала анализы, лишь бы выкинуть тебя?

Он кинул взгляд на тот карман где был пакетик леденцов, затем на всё ещё хмурившееся лицо собеседника.
- Да, это "твоя" жизнь - каждый распоряжается ей так, как хочет. Вот сейчас, например, ты можешь остаться уверенным в том, что мне ни черта нет до тебя дела. Что я просто старый пердун, решивший прочитать тебе мораль... А можешь подумать, зачем мне это? - Рон сделал небольшую паузу.

- Да, мне есть дело до тебя. Есть до твоего отца и до целого города. Но если ты не расскажешь всё по порядку - я ничем не смогу тебе помочь, таковы правила игры. А знаешь что... - это всегда срабатывает на молодежь. - Давай так - ты говоришь мне правду, как на духу, а я отвечаю тебе тем же. Любой вопрос и абсолютно честный ответ. И я рассчитываю на взаимность в том, что эта информация не покинет стен этого дрянного подвала. По рукам?