Картина, как компания горбатых, к тому же вечно сутулившихся, отчего напоминавших улиток, чуть ниже человека ростом четырёхруких тварей с головами без челюсти и глаз, у которых я успела побывать и понять, что они кровожадные, яростные пираты, штормами рейдов проходящие через маленькие селения, встала у стеночки, перебирая в руках свои побрякушки и оружие, забрала остатки надежды.

Не помню, как мы добрались до порта, весь путь через город, что мы преодолели, спускаясь вниз по длинному проспекту, я будто плыла, зазернившись в единственной мысли о том, что меня ожидает нечто страшное, причём не какие-то там заурядные муки, последних, как телесных, так и моральных я натерпелась столько, что границы первых, казалось, раздвинуты настолько, что ещё немного и я начну получать удовольствие.

Я зевнула и попыталась отвлечься, но ничего кроме ничем не занятого пола на пару метров перед собой во мраке было не различить, а в помещении к тому же было очень тихо.

А повод паниковать был очевиден: мы заперты на корабле, возможно летящем вблизи опаснейшего атмосферного явления этого мира, хотя и без последнего не многим легче бы стало, где лютует или какая-то диковинная, конечно же, только для меня, тварь; или целая банда, тех же биомеханизмов, только спятивших или вообще объявивших «Viva la resistance!»; либо тот же скелет.

Я уже была в ужасе, но моё тело реагировало по-прежнему неадекватно ситуациям, вместо того чтобы солидарно трястись со своей, видимо теперь номинальной хозяйкой, раз уж бежать отказывается, оно напряглось, слегка опуская голову и выгибая спину, и немного присело, согнув ноги в коленях.

Однако металлическое щупальце, появившееся из ниши и обвившее перила с правой стороны, заняло первое место в списке моих беспокойств. Я уже была в ужасе, но моё тело реагировало по-прежнему неадекватно ситуациям, вместо того чтобы солидарно трястись со своей, видимо теперь номинальной хозяйкой, раз уж бежать отказывается, оно напряглось, слегка опуская голову и выгибая спину, и немного присело, согнув ноги в коленях. Щупальце двигалось странно, оно не заползало дальше, а продолжало держаться за погнутый поручень своим концом, при этом заваливаясь на пол серединой. Когда же вслед за вылетевшими, сначала одной, затем второй половиной знакомого кадавра, из ниши показалось туловище с руками, то я поняла, что это не щупальце, а хвост! Существо медленно вылезло из проёма, смотря на меня и, что неудивительно, нисколько не опасаясь; основную часть его тела составлял длинный, покрытый подогнанными друг к другу кольцеобразными доспехами, хвост. На широком надетом наискось ремне, визуально разделявшем закованный в металл хвост и голое туловище, висели гвозди с моё предплечье размером, именно они больше всего нарушали тишину звуками соударения друг о друга. Поверхность тела покрывали чешуйки крупного размера преимущественно дымно-чёрного цвета с редкими вкраплениями тусклых жёлтых полос. Лицо мне напомнило сплюснутую по вертикали морду каймана, только взгляд куда более разумный, но это впечатление от поведения существа, а не констатация каких-то объективных деталей внешности. Исключая хвост и четырёхпалые руки, так же полностью закованные в металл, существо было голым; видимо эти части тела важнее головы и, например, печени, если последняя вообще имеется. В остальном, по размерам головы, длине шеи, толщине и длине рук, насколько можно судить из-за доспехов, объёму грудной клетки, ширине плеч и прочему, туловище по пропорциям было равно параметрам самца человека. Хвостатый выполз на центр и медленно приближался ко мне, разглядывая с явным любопытством; полагаю что он, как и большинство аборигенов, впервые увидел человека, а я представляю, насколько диковинный вид имею. Это нам, землянам, кажется, что среди гуманоидов и близких к ним человек выделяться будет, но не больше прочих, покрытых чешуёй; горбатых; с огромными стопами, но ходящих на цыпочках; с массивными челюстями, полными клыков и поверхностью тела, заросшей шерстью; а также многих других. Но нет, если посмотреть отвлечённо, то человек: лысый, при этом покрытый тоненькой кожей; с узкоспециализированными кистями, предназначенными эволюцией, прежде всего, для удержания овального камня и нанесения им ударов по куску кремния, а тонкие операции требуют много тренировок и по большей части являются заслугой мозжечка; хрупким лицом, на котором всё скучено в условиях маленькой головы, а потому у человека комичные зубки в тонкой челюсти, посредственные обоняние и слух, более-менее зрение, но то заслуга опять же мозга. А наши обширные животики, хранящие многие метры кишочек, тоже производят соответствующее впечатление, заставляя местных представлять барабан. Кстати, лучше бы мне было не вспоминать о кишечнике; ох, как же я настрадалась от биоты этого мира, она в первых строчках моего персонального списка мучителей, доставивших больше всего страданий. Но перечисленное уступает моей груди, она чаще всего вызывала у многих местных гуманоидов аналог смеха; я поначалу обижалась, но представив макаку и тигра, перестала. В общем, обитателям этого мира было на что посмотреть и удивиться, созерцая меня; исключения, конечно же, встречались, но среди существ внешне схожих со мной, например те же метровые хронические рабы, составлявшие мне компанию почти на любой работе.