«Пятёрка» проводится по оригинальным правилам. Участники последовательно проходят три уровня конкурса, на которые присылают сначала только название рассказа и короткую аннотацию, потом небольшой отрывок и в конце – рассказы целиком. Если не прошли в финал, то и рассказ писать не понадобится.
Конкурс анонимный, тематический. Жанр – любая фантастика.

Тем традиционно три: одну предлагает оргкомитет, одну какой-нибудь известный человек (или пароход) и ещё одна выбирается голосованием на форуме. Темы будут объявлены 23 января 2022 года.

Каждый участник может прислать до 5 (Пяти) заявок на участие. Заявка состоит из названия рассказа (до 5 слов) и короткой аннотаций (до 300 символов без учёта пробелов).
Соавторство считается полноценным участием для каждого из соавторов. Управляет судьбой заявки тот из участников, с чьей почты она прислана.

Дедлайн для заявок – 13 февраля 2022 года, 23-59. Без заявки дальнейшее участие в конкурсе невозможно.
Конкурсная почта: 5@fancon.org

Система судейства – самосуд. При этом никаких заранее установленных групп, никаких чтений десятков рассказов. Вы сами выберете 15 названий рассказов, отрывки из которых будете читать. Каждый отрывок – не более 2000 символов. Финальное голосование – по желанию, и там будет всего пять рассказов.

Призы
4000 рублей победителю
3000 рублей автору рассказа, занявшего второе место.
1000 рублей автору рассказа, занявшего третье место.


Участие в конкурсе абсолютно бесплатное.

Конкурсная почта: 5@fancon.org

Заявки на участие принимаются с 23.01.2022 до 23-59 13.02.2022 года по московскому времени.

Участие бесплатное.

Призы:
1-е место – 4000 руб.
2-е место – 3000 руб.
3-е место – 1000 руб.

Требования к заявке:
1) Каждая заявка оформляется отдельным письмом.
2) Тема письма должна быть такая: Пятёрка_название рассказа_автор.
3) В теле письма должна быть информация: фамилия, имя, населенный пункт проживания (если меньше областного центра – еще и область, республика, край и т.п.) автора, название рассказа.
4) Файл может быть в формате docx, doc или rtf. Без архивирования. Имя файла = название рассказа (и больше ничего).
5) В файле должно быть только название рассказа (не более 5 слов) и текст. В зависимости от уровня конкурса текст следующий:

Аннотация – не более 300 знаков;
Отрывок – не более 2 000 знаков;
Рассказ – от 5 000 до 20 000 знаков.

6) Знаки считаются по счётчику Word без учёта пробелов. Название рассказа при подсчёте размеров аннотации, отрывка и рассказа не учитывается. Аннотация не учитывается при подсчёте размеров рассказа. Союзы, предлоги, междометия, частицы при подсчёте слов в названии не учитываются.
7) Название рассказа должно быть во всех файлах.
8) Никакой иной информации (в т.ч. имени автора, года написания, колонтитулов, фона, водяных знаков, картинок и т.п.) в файле быть не должно.
9) Из отрывка должно быть понятно, что это фантастика. Аннотация не должна противоречить отрывку и полному тексту рассказа.
Отрывок должен входить в текст рассказа полностью, без изменений. Название после его публикации менять нельзя.
10) При отправке рассказа финалисты указывают, на какую тему (темы) написан рассказ.
11) Не принимаются ранее опубликованные тексты.
12) Аннотация, отрывок и рассказ должны быть написаны участником конкурса. Название рассказа может быть цитатой.
13) Нельзя манипулировать псевдонимами (напр. присылать заявки под разными псевдонимами в одном сезоне).

Авторские права на рассказы-финалисты аналогичны авторским правам «Пролёта Фантазии»: неисключительное право на публикацию на сайте fancon.org, rpg-zone.ru и в группах конкурса в социальных сетях. Заявки, не прошедшие в финал, удаляются после объявления победителя конкурса. Имя автора указывается в обязательном порядке только для финалистов.
Любому рассказу (названию, аннотации, отрывку) может быть отказано в участии, если организаторы сочтут его незаконным, аморальным, провокационным или отвратительным.

Запрещены какие-либо манипуляции с судейством, псевдонимами или текстами с целью исказить результаты конкурса.

Если нарушено какое-либо из условий, заявка (либо все заявки участника) снимается с конкурса.

Система оценки: самосуд.
1. Судить на первых двух уровнях должны все участники. Кто не прислал оценки в срок – выбывает. В финале судейство для участников по желанию, однако даёт преимущество: при полном (т.е. распределены все места, голос засчитан) голосовании участника финала (в случае соавторов - того соавтра, кто прислал рассказ) его собственный рассказ автоматически ставится на первое место в своём топе.
2. Голосовать за свои названия/отрывки нельзя. В финале если участник проголосовал, его рассказ автоматически ставится на первое место.
3. На первом уровне каждый участник по названиям и аннотациям выбирает 15 заявок, которые он будет оценивать, и таким образом формирует свою группу. На второй уровень выходят заявки, набравшие хотя бы 5 голосов. Организаторы сообщают авторам количество голосов, полученных каждой из заявок (чтобы участник мог оценить шансы на выход в финал).
4. Каждый участник выбирает пять лучших отрывков из своей группы и расставляет их по местам с первого по пятое, отрывки при этом получают соответственно 5-4-3-2-1 баллов. Если в результате отсева на первом уровне в группе оказалось менее пяти заявок, места присуждаются начиная с первого. В финал выходят 5 отрывков, набравших наибольшее количество баллов. При равенстве баллов дальше проходит отрывок, который короче. Если отрывки одинаковые, проходит тот, у кого короче аннотация, а затем – короче название (считаются символы без пробелов). Голосуют только участники, чьи заявки прошли на второй уровень.
5. В финале судят участники «Пятёрки», а также все желающие, кто хотя бы раз участвовал в «Пролёте Фантазии», «Штрихах Пролёта», «Пятёрке», Открытом конкурсе в любом качестве или кто дополнительно приглашён организаторами — «Большое жюри». Баллы 5-4-3-2-1.
6. Соавторы на всех уровнях имеют один голос на двоих (или сколько там есть соавторов). Он должен быть прислан с той же почты, с какой прислана заявка.
7. На любом уровне, в любой момент автор вправе снять свою заявку. Если это происходит в финале, в первый день после объявления финалистов, организаторы заменяют финалиста на заявку, занявшую шестое место на втором уровне. Если финалист снимается позднее, замена не производится.
8. Ограничение на количество заявок по уровням от одного автора: 1-й уровень — до 5 заявок; 2-й уровень — до 3 отрывков; финал — не более 1 рассказа. Если по результатам голосования на следующий уровень должны выйти больше отрывков/заявок от автора, автор сам выбирает, какие отсеять. При этом ему сообщается количество баллов каждой заявки/отрывка. Если автор не сделает выбор до времени старта очередного раунда, на следующий уровень выходят заявки/отрывки по количеству баллов. Учитываются все рассказы автора, в том числе написанные в соавторстве, причем управляет судьбой заявки тот из соавторов, с чьей почты она прислана.

Все результаты нокаут-конкурса будут опубликованы одновременно (или почти одновременно) с победителем. До объявления победителя публикуются только главные результаты — выход в следующий этап. Также авторам будет сообщено индивидуально количество набранных баллов на каждом этапе.

На каждом этапе будут публиковаться счётчики различных показателей (количество заявок, участников и т.п.). Как это выглядит — см. в https://fancon.org/forum/index.php?showtopic=19764.

Названия, аннотации и отрывки, не вышедшие в финал и потому не ставшие рассказом, после конкурса будут удалены с форума (на сайте и публиковаться не будут). Авторство раскрывается исключительно по желанию авторов.

Для участия в «Пролёте Фантазии» и Открытом конкурсе выставление названия/аннотации/отрывка в «Пятёрке» не является препятствием, если отрывок после конкурса удалён, а автор не раскрыт. Другими словами, можно написать рассказ в «Пролёт» или Открытый конкурс по своему отрывку из «Пятёрки», но надо предварительно удалить отрывок.
Это не относится к финалистам. Для них и авторство будет раскрыто, и рассказ останется опубликованным.

Финалисты вправе выставить свои работы на «Штрихи Пролёта».

[attachmentid=30122]

Мне попался конкурс Классики и современники, там 4 конкурса по очереди на все сезоны, но участие платное. Я так понимаю, такие конкурсы вряд ли стоит рассматривать.
И в Сибирский альманах сейчас идёт приём. Я смотрела, смотрела на их сайт - не внушает доверия... но хоть бесплатный

Интересно. А только я прочитала название "Чайный тлен" как "Тайный член"?

[attachmentid=30141]

[attachmentid=30142]

[attachmentid=30143]

К тому же у меня у самой-то было не самое хорошее настроение: Роми, та самая, от которой не было ни весточки два месяца кряду, наконец-таки соизволила объявиться. Неважно – что в письменном виде. Роми стоит того, чтобы простить даже банальную и глуповатую открытку; но отделываться писулькой наподобие…
Вдобавок дождь, и слякоть, и длинные прозрачные потеки на стекле. Снова западный ветер. Снова ненастье.
Ирма развалилась на диване, полулежа на круглом мягком поручне, определенном в изголовья – слабо розовеющая кожа на коричневой коже, коричневые пуговки, смятый, сбитый в изголовья плед. Узкие ладошки сложены под впалой щечкой, губы скептически искривлены: "мы-смотрим-телевизор", а надо еще сказать, что с телевизором у Ирмы отношения запутанные, страстные и нервные… я говорила: "сложные"?.. отношения, гораздо более пылкие и многогранные, чем со мной, ведь меня гораздо проще классифицировать по нехитрой шкале "опасен-вреден-фуфло, он же бесполезный человек-полезен", и я подозреваю, что внутри, за этим бледным высоким лбом уже лежу на какой-то пыльной полке рядом с кофемолкой и утренней пробежкой.
Телевизор же для Ирмы – существо непонятное, многогранное, а оттого где-то коварное, а где-то попросту пугающее: вот сегодня с утра "стеклянному болвану" было объявлено, что он враль и пошляк, а потом на плоскую черную поверхность долго поглядывали искоса, пока не смилостивились, щелкнув пультом – позволив говорить и развлекать: служить. Но, опять же, детская недоверчивость все еще нарисована на небольшом аккуратном личике, и сразу ясно, что речь идет уж никак не об амнистии, а, самое большее, об испытательном сроке.
Я отворачиваюсь, чтобы потянуться за письмецом, но столик, на котором оно тосковало с утра, пуст и безвиден. Глупое выражение, но вот сейчас первое, что приходит в голову, и отчасти именно из-за него я и начинаю закипать.
"Ты не видела письма?" – "От Роми?" – "Ну, а от кого еще? Не от Германа же! Где оно?" – "А что такое с Германом, почему ты о Германе так говоришь?!" – и вот уже в воздухе пахнет полноценным тайфуном. Нет, я, конечно же, считаю себя старшей, а может быть, так оно и есть, - но "старшая" не является синонимом "многотерпеливая", "невозмутимая", "более мудрая", и никогда не понять мне, почему по-другому считают посторонние. Подобные вещи делить нужно пополам и поровну.
Пока Ирма сжимает кулачки и что-то яростно тараторит, я понимаю, что мне так же больно думать о Германе. Вечера с розами, плещущими в лицо густым ароматом, с тортиком, с зеленым чаем, пахнущим несбывшимися надеждами и пошаливающим сердечком. Вечера, от которых лично я отгораживалась книжкой, газеткой, замызганным журнальчиком, - чтобы не смотреть, не подглядывать, не нарушать уединения, пусть и такого относительного.
Поначалу он, впрочем, мне не понравился.
Ирма это хорошо знала с первой же минуты и запомнила навсегда. Так удобно при случае иметь солидный повод для народных гуляний "помашем руками", "поорем", "побросаемся вещами". Мол, ты старая гадина, не умеющая сочувствовать нежным росткам светлой и святой любви. И все такое.
Вроде бы они познакомились через Сеть… Теперь-то мне кажется, я уже видела то самое лицо на очередном сайте знакомств, такое себе спокойное мужское лицо, одно из сотен внушающих расположение, мужественных, правильных, за которыми нередко скрываются бабы-извращенки или же прыщавые и отвратные на вид пацаны – причем отвратные не от прыщей, это было бы еще полбеды или даже четверть, а от выпученных глаз, отсутствия подбородка или перекошенной челюсти эт цет. И как обычно – так вот чудится – мы только посмеялись над сугубо позитивной анкетой, над такими романтичными и яркими ответами ("сочиняли всем ПТУ, шпанята!"). Но Ирме все ж что-то приглянулось.
Хотя, может, я и придумываю…
Во всяком случае, он пришел к нам месяца три назад.
Позвонил в дверь. Звонил долго и терпеливо, словно решил остаться у дверей на долгие недели, не меньше; звонил много-много раз, и Ирма уже растаяла, уже вся летела, рвалась, чтобы через неполных две секунды с ужасом смотреть в зеркало, бледнеть, закатывать глаза… да за одно это – не считая того, что у меня начинала болеть голова от резкого терзающего уши трезвона, - хотелось ушибить гостя домашней утварью потяжелее.
Потом мы к нему вышли – я героически старалась отодвинуться в тень, сделать так, чтобы меня не заметили… насколько это возможно.
"Ирма – это я", - по-детски пропищала сестра, отыскав в глазах Германа среди вороха, да что там!... шквала, урагана эмоций нечто, что сочла растерянностью.
Орлом повел себя тогда Герман – не отнять у него лихости и бравости, не столь уж важно, напускных или внутренних. Какая красота, восхитился вслух и пал на колено, протягивая немалый букет бордовых роз. Руки у Ирмы дрожали, и я почувствовала новый укол неприязни, потому как и у меня они тоже подрагивали, точно мелкие голенькие щенки.
Им было хорошо вдвоем. Целую неделю, а потом вторую, третью. Он приходил спокойный, улыбчивый и уверенный за всех троих сразу, легко и непринужденно вызвавшийся помогать нам по кухне, приправляя мытье посуды легкими и вовсе не тупыми шутками. За ужином Ирма с Германом каждый раз много говорили, общались на самые разные темы, находя общий язык с уверенностью старых знакомцев, и я почувствовала, что ревную к этому чужому парню сестру, самого родного на свете близнеца.
Или даже не ревную. Просто злюсь. Притом – не на него.
Я очень скучала без Валеры. Очень. В свое время Ирма пообещала наложить руки на него, если только я посмею "изменить дружбе". Она шипела, как кошка, угодившая в капкан, очень злая и крепкая кошка, готовая ощетиниться острыми когтями… жаль, что я ей не поверила тогда. Все могло обернуться по-другому. Да и Валерку, глядишь, миновала бы та пневмония… Но вчерашним ветром не наполнишь парус, и в конце концов в квартире остались снова только мы. Вдвоем.
Теперь я с удивлением ощутила, как на душе становится теплее всякий раз, стоит только Герману позвонить или прийти. Мне необязательно было даже говорить с ним. Но внутри, в душе, в сердце, в мозгу – везде сразу – меня наполнял тихий уют и легкая прохладная печаль о том, чего у меня так и не было. Вряд ли я чем-то выдала это, но Герман все чаще с неясной тревогой косился на меня, словно что-то чувствуя, а Ирма – та вообще просто сходила с ума: решила, что старшая сестра вознамерилась взять реванш за свою похороненную любовь.
Смешно было ее видеть в такие минуты. Ирма не находила места рукам, стреляла в мою сторону прозеленью взгляда, едва думала, что я не смотрю на них, а затем ночью горько всхлипывала в подушку – чересчур громко и горько, конечно, чтобы хоть кто-то мог поверить. Тогда передо мной вставало бледное лицо Валерки, постепенно темневшее и превращавшееся в гротескную посмертную маску; на самом деле я не видела его после смерти, и даже на похороны нас с Ирмой не пустили доктора. Что поделать – сердечницы… но с той поры лицо Валерки в моих кошмарах превращалось в чуждые, нечеловеческие почти обличья.
И однажды я узнала в новом лице Валерки – Германа.
Той ночью Ирма и вовсе не уснула. Вертелась, мялась, сопела, пока все же не решилась и тихо шепнула мне, к чему у них с парнем дело пошло.
Я переспросила, уточнив, верно ли я поняла, что она хочет "изменить нашей дружбе". Я спросила, неужели она считает, что ее счастью как-то могу помешать я – и вообще кто угодно? Нет же! Только то, что она сама посеяла в прошлом. Я не была образцом доброты и благонравия, в общем-то. Под гул машин на проходящей в отдалении улице и в свете мертвенно-лилового сияния фонарей я воскрешала ее жестокость – и отвечала тем же.
Ведь мы не просто одинаковы; мы с ней – одно целое.
"Надо было думать", подытожила я, отворачиваясь. "Жизнь дается раз, и по-другому быть не может. Теперь ты поняла." Ирма горько рыдала. По-настоящему.
Герман часто звонил в следующие дни, но мы не брали трубки.
Мне не хватало его не меньше, но речь шла о чем-то большем, чем любовь. О мести, обряженной в одежды справедливости. Моя злоба отражалась на сестре, вялой, словно растоптанной, и мучавшейся от головной боли.
А потом я проснулась ночью и увидела, что Ирма держит в руках любимую чашку, с голубками – она редко пьет из нее, потому что ведь это же подарила я, а значит, надо беречь и сдувать пыль, и… вот эту чашку сестра держала, как змею, и бледной была, словно луна, заглядывавшая в окошко. Меня что-то ожгло изнутри.
"Спасибо. Так что-то пить хочется", сказала я, легко взяв чашку из ее руки. И поднесла край к губам. Ирма не колебалась и секунды. А потом мы молча смотрели на половик у постели, на краю которого остановилась уцелевшая чашка. Мокрый половик. Усыпанный светлыми пятнышками таблеток, так и не растворившихся до конца.
Не хочу говорить о том, сколько мы говорили с сестрой в ту ночь.
Не хочу.
А после второго случая – с бритвенным лезвием – я сдалась.
Письмо Германа пришло к нам на следующее утро после того, как мы решили позвонить и написать, и… Оно было в длинном белом конверте, сиротливо жмущееся к руке Ирмы, и мимоходом подумалось, что внутри полно краски – так побелела сестра. Я поняла сразу.
Ее… нет, не так. Нас бросили.
Мы стояли у большого зеркала в прихожей и смотрели на себя – таких несчастных и гордых, с одинаковыми парами рук, глаз и плечей, с одинаковыми душами… а в пояснице и ниже мы один человек. С двумя ногами и единственной…
Единственной жизнью.
"Мальчик хотел бы знать, как ему считать нас во время секса?", - говорю я, отлично понимая, что пожалею и буду сама же ночью тихонько выть в подушку. Чуточку помолчав, краснею и бормочу: извини, просто… я… он…
"Неважно", - говорит Ирма, пока узкие ладошки рвут конверт на клочки. – "А раз уж он так, то и подавно не о чем тужить."
Я смотрю на нее, чувствуя, как что-то тяжелое, неровное, колючее отрывается от сердца и рушится вниз, вниз, вниз. Больно, но с такой болью можно жить.
"Жизнь – она ведь одна", - добавляет Ирма, трогая мою вялую ладонь. И решительно произносит то, что побоялась даже подумать я: "Одна на двоих".
Но то было раньше. Давно. Сегодня – мы ищем писульку от Роми.
Куда же она запропастилась?

30.09.2007. т.е. Кодификатор данного тропа))

"Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Разольется в шумном беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря"

[attachmentid=30147]

[attachmentid=30165]