Энтони Мастерс, 13 лет
Он не любил темноту. Ещё с малых лет он помнил, что когда солнце опускалось, позволяя ночи накрыть город, приходил Он. Мама очень Его любила. Настолько, что позволяля помыкать собой, бить себя и заставлять ублажать других мужчин за деньги. День выгонял Его из дома, словно злобного духа. Он поздно просыпался и уходил из дома, чтобы найти то, что Он называл Лекарством.
Энтони любил школу. Там его кормили и никто не обижал, хотя дружить с ним не очень-то хотели: из нищей и неблагополучной семьи, вечно грязная, залатанная одежда из богадельни, частенько немытый. Поначалу его дразнили, но учителя объяснили детям, что нельзя смеяться над теми, кому живётся так плохо. Обидчики оставили его скитаться по школе никому не нужной тенью.
Энтони знал, что у других детей всё иначе: им пекут на завтрак блинчики, их водят в зоопарк и на аттракционы, их никогда не бьют и целуют на ночь. Но, как ни странно, Тони никогда не завидовал им. С пугающей для ребёнка ясностью он понимал, что ЭТО его жизнь и другой у него быть не может. Его фатализм привёл его в кабинет психолога, но он не стал жаловаться консультанту, рассказывать о плохом обращении, хотя и знал, что детей бить нехорошо. Мальчик боялся, что тогда его заберут от мамы, и Он будет бить её чаще, а сейчас часть тумаков получал он, Энтони. Он был хорошим сыном и любил свою маму, он мечтал о том, чтобы вырасти, получить работу и забрать её от Него.
Он прилежно учился, имел хорошее поведение, но был отстранённым и мало общался с другими детьми. Учителя видели это, но ничем не могли помочь. Для вызова социальных служб было необходимо заявление ребёнка, а он всеми силами выгораживал свою маму. А заодно и Его.
Так он и проучился до десяти лет. Утром сам собирался в школу, съедал что-нибудь припасённое вроде куска хлеба или горсти сухого собачьего корма, усердно учился, оставался после занятий в библиотеке, чтобы сделать уроки, а затем возвращался домой в свой маленький ад. Иногда Он бил его, иногда только маму, но потом можно было уснуть. А наутро, когда Он ещё спал, Энтони собирался в школу.
Но в десять лет случилось то, чего мальчик никак не ожидал. Его маму посадили в тюрьму за занятие проституцией. Кроме того, у неё нашли следы уколов на внутренней стороне локтей. И Энтони остался один на один с Ним. В тот же день, как маму забрали в участок, мальчик не пришёл домой ночевать. Он слишком боялся. Ему удалось уснуть на чердаке их дома, чтобы утром, когда Он уже ушёл, забрать оставшиеся дома учебники. Но Он в то утро никуда не ушёл, а дверь открывалась и закрывалась за какой-то незнакомой женщиной, которую Он приводил на ночь.
Энтони очень сильно досталось. Когда Он ушёл, мальчик ушёл из дома и как в тумане добрёл до ближайшего полицейского, попросив довезти его до больницы, потому что у него "очень кружилась голова". Ссадины и кровоподтёки на лице ребёнка сильно встревожили полицейских, они привезли его в больницу, но мальчик отказывался назвать своё имя, чтобы они не смогли отдать его в приют.
Полиция проверяла все заявления о пропавших детях, но Он не заявлял о пропаже, опасаясь, что тогда его самого посадят за решётку. Зато к нему приходили другие семейные пары, которые искали своих детей и надеялись, что Энтони - их ребёнок, потерявший память, но нашедшийся. Энтони видел, что они в большинстве своём были хорошими людьми, они были словно распахнутые ворота в новую жизнь, в которой теперь так не хватало ребёнка. И впервые в жизни мальчик захотел другой жизни. Спокойной.
Он назвал полиции своё имя и рассказал, что его избил Он. Через неделю Он уже был за решёткой, а мать лишили родительских прав. Энтони попал в приют, где ему искали новую семью и продолжали давать ему образование.
Спустя два года их приют закрыли, и всех детей распределили в другие детские дома. Энтони попал в католический приют-лицей для тех детей, которые хорошо учились и в которых руководство лицея "видело потенциал". Это было заведение с жёсткими правилами и применявшимися телесными наказаниями.
Энтони старался вести себя хорошо, но его постоянно наказывали то за немытую голову, то за плохую осанку, то за развязавшиеся шнурки. По нескольку раз за день его наставник перекидывал мальчика через колено и как следует прикладывал ладонью. Но Энтони не боялся, это было не так страшно, как Его удары. И однажды Энтони провинился особенно тяжело: потерял доверенный ему учебник, собственность лицея. Хоть сам мальчик и помнил, что клал его после урока на полку в аудитории, именно его книги не хватало на месте. За это ему пообещали серьёзное наказание. После ужина отец-насоятель привёл его в свою комнату, долго ругал, а затем велел стать на колени и молить о прощении. На полу была рассыпана крупная соль, что больно впивалась в голые коленки одетого в шорты мальчика.
То, что происходило дальше, было страшным сном. Сном, от которого Энтони не проснётся. Настоятель вдруг стал очень похож на Него: подвыпивший, краснолицый, с прерывистым дыханием и жёсткими руками. Он насиловал мальчика и зажимал его рот большой, крепкой ладонью. Он не заметил, что закрыл ему и нос. В тот миг, когда Энтони умер, настоятель всё ещё продолжал пыхтеть над обмякшим телом подростка. Но в этом подростке уже не было души ребёнка. Её место занял Мелахель.
Внешность.
Каштановые волосы большую часть времени выглядят как тёмно-шоколадные из-за редкой помывки. По той же причине они висят слипшимися прядями. Раньше его стригла мама, получалось у неё кое-как, зато волосы не лезли в глаза. Однако, с момента последней стрижки прошло уже много времени, а потому нечёсаные и немытые лохмы уже лезут в глаза, и Тони привычным жестом откидывает их то вправо, то влево, однако длины волос не хватает, чтобы упрятать концы чёлки за уши, так что очень скоро волосы вновь падают на лицо.
Кожа чуть смуглая, быстро схватывается загаром и с большим трудом обгорает. Кожа на тыльных сторонах рук, на щеках и шее обветрена и немного шелушится. На лбу словно мифический "третий глаз" видна небольшая родинка. От прошлых синяков на теле не осталось и следа, зажили все шрамы и ссадины.
Глаза с короткими ресницами, блёкло-зелёного оттенка, при ярком освещении кажутся ещё более светлыми, едва ли не серого с зеленоватым отливом. Взгляд обычно меняется очень часто, от живого и доброго до тусклого и безжизненно-меланхоличного. Редко смотрит в глаза, но если встретится взглядами, то будет смотреть пристально, участливо, "заглядывая в душу".
Часто во время размышлений или "погружения в себя" покусывает тонкие губы, так что они зачастую имеют яркий розовый оттенок. Улыбаться Энтони привык не обнажая зубов, а словно поджимая губы и растягивая их в стороны, что придаёт подобной улыбке то ли виноватый, то ли извиняющийся оттенок. Когда же Мелахель превозмогает автоматизмы тела, то получается создать и более искреннюю версию улыбки, но это даётся мимике с трудом.
Роста он небольшого, обычного для детей 13 лет. Угловатая фигура, не отличающаяся крепостью сложения, но и не вызывающая безусловный рефлекс накормить этого мальчика. Одет в обтрёпанный джинсовый комбинезон, пожертвованный одним из прежних "прихожан"-подростков, и в так же подаренную клетчатую рубашку. Кроссовки на ногах тоже довольно старые, но ещё держатся.
Во время ветра ёжится и запахивается поплотнее в рубашку, но в то же время вытягивает шею и с наслаждением втягивает носом дыхание этого поветрия, словно принюхивается к чему-то в воздухе, принесённом этим порывом.