[attachmentid=12374]

Аритмичные рассветы и закаты все же давали влаге возможность собираться на поверхности валунов, причем, в больших количествах. Эта вода и восприняла воздействие силы. Эксисларт увидел как влага начала собираться в огромные капли, а цепи таких капель спиралями устремлялись вверх, всё выше и выше (но с какой-то чрезмерной скоростью и подергиванием). В этом тихом море валунов таилось что-то усиливающее пляску, нечто, придающее воде свои особенности.
А затем на сухой песок и гладкие спины валунов обрушился дождь, прямо-таки ливень.
Вдруг все водные потоки обрели четкую форму - они были похожи на гладких, медленно рассекающих воздух червей. Черви переплетались между собой, потом взмывали вверх и так же быстро устремлялись к камням с различными начертаниями. То, что скрывалось под валунами, обрело новую форму жизни.
Часть червей направилась к Эксисларту.
Количество воды продолжало увеличиваться; из ранее недвижимого песка пробивались уже грязновато-рыжие фонтаны.

По пустыне прокатился ликующий вопль, перешедший в высокий, если не сказать, высокочастотный, крик.
Шаман чуть присел, разведя руки в стороны, позволяя червеобразным водяным потокам приблизиться к себе. Затем снова взмахнул посохом, пытаясь закрутить их вокруг себя наподобие водяной воронки.
Так продолжалось минут двадцать, после чего шаман улегся на валун, лицом к небу, отдавая себя на волю Силе.

Стрелы ответили на призыв Эксисларта, повторяя движения посоха - до тех пор пока не образовали вокруг камня, на котором располагался шаман, водоворот. И все же краем глаза он смог заметить неподалеку от себя три странных изваяния: они, разной высоты и композиции, словно наблюдали за пляской шамана и ответной пляской вновь пробужденной стихии.
Это было последнее, что увидел Эксисларт, перед тем как взор его, небо и окружающие валуны оказались закрыты непроницаемой водной стеной. Воронка начала суживаться.

Шаман пребывал в состоянии полной отрешенности, позволяя воронке сомкнуться вокруг него. Он находился в глазу этого вихря, а в глазу любой бури, как правило, тихо.
На момент, когда на его тело обрушатся потоки воды, сознание шамана устремилось к изваяниям и дальше, в надежде обнаружить разбуженные стихией живые души в этой пустыне.

В этот момент душа самого шамана отделилась от тела и воспарила над долиной валунов. Бренная оболочка Эксисларта затерялась где-то внизу, меж водными стенами и переплетениями прозрачных червей. Душа почувствовала, что разбуженные ею (ими?) сущности содержатся в валунах и в изваяниях, но если из первых их можно было извлечь, то души в статуях только лишь немо кричали, навечно плененные камнем.
Сущности в валунах медленно ворочались, *постанывая* от долгого сна. Водная же стихия бесилась, словно боялась умереть, исчезнуть навеки. Это была мертвая вода.

Шаман летел над пустыней, едва не касаясь валунов, все дальше, вглядываясь и вслушиваясь. Его интересовало, насколько далеко эта пустыня простирается, и обитаема ли эта планета вообще. Одновременно он впитывал в себя все увиденное и услышанное, подобно этой пустыне, впитывавшей воду. Эти знания, которые он сейчас собирал, помогут ему позже, когда он вернется в тело.

Дальше, насколько мог уразуметь дух, простиралась безжизненная пустыня. И только ощущение чего-то незримого, вечного, подземного и надземного давало Эксисларту понятие о том, что это место на краю мира было не так мертво, как казалось на первый взгляд.
Что шаман понял в точности - территория пустыни не замыкалась в шар. На границе же его духовного взора пески бороздили гигантские многоярусные города-кочевники. Некоторые из них останавливались на миг, и этот миг казался авродианцу вечностью. Некоторые продолжали ход к внезакатному закату, ко тьме, которая начала устилать все сущее, и рассыпать на чужом небосводе жалкое подобие звезд - только рваные их клочья.
Что-то гулко ударилось о валун. Еще раз. Связь с телом прервалась.

Шаман хотел, было, прогуляться по городу, но тут потерял из видимости собственное тело. Так было пару раз - когда он пытался найти учителя. Он думал, что смерть учителя наступила именно в результате разрыва связи между душой и телом, и, к моменту, когда канал Аэны восстановился, тело впало в глубокий анабиоз, из которого не выйти без посторонней помощи, особенно, если прошло много времени. Только так можно было объяснить внезапное исчезновение учителя. Но, тем не менее, это не было смертью, и Эксисларт не терял надежды найти его душу в Аэне.
Сейчас же он стремительно понесся к месту, где оставил свою оболочку - в застилающем пустыню мраке сверкнула тонкая блеклая молния.

Знаки. Знаки.
Он нередко наталкивался на значения, в которых не мог проследить закономерности из-за странного начертания этих знаков. Тут же то, что ему попалось, скорее напоминало импульсы для машин.
Надвигающаяся сущность, кажется, не собиралась его пропускать. А времени оставалось все меньше.
Молния не стала метаться из стороны в сторону, как это могло бы показаться по сложившейся ситуации. Она продолжала двигаться в проложенном направлении, собираясь, видимо, пробить гигантскую сущность насквозь, если ее и дальше будут теснить.

Времени оставалось предостаточно, а может быть и совсем не было его теперь.
Молния пробила облако навылет - очевидно, тысячепалый выполнил свое предназначение и не посмел более задерживать духа. Вместо этого гигантская сущность грузно развернулась вокруг своей оси и направилась в сторону, где дух Эксисларта наблюдал мигрирующие города.
Вновь стало ясно, жарко и ветренно. Дух почувствовал тело. Вот оно, лежит внизу меж камней, далеко от того места, где всё началось. Осталось лишь спуститься и войти, постучать в родную дверь.