Дуэль

"Дык не только найти, а еще и прибить. Эта лиса будет насмерть драться, как пить дать. Помоги мне болт трухлявый, да глаз косой... у них что, своих не принято посылать за пропажей? Тьфу!.."
Стрелок от души сплюнул и решил, что задумываться над собственной несчастливой участью, когда по лесу бродит убийца, опасно для здоровья. Он по-быстрому подстрелит паршивца, коли Господь смилостивится, и поплетется в кабак... Отставить мечтания!
Повисс притих, стараясь максимально осмотреть поляну, на которой он оказался.

На поляне не обнаружилось ничего подозрительного - поляна как поляна. Разве что сломанные ветки на другом ее конце говорили о том, что беглец осатанело пытался скрыться и умчаться куда подальше.

Тио, скрываясь за деревом, осторожно наблюдал за тем, кого послали за ним. "Давай же, клюнь на наживку" думал он. У него руки чесались избавиться от преследователя, но тот был слишком близко к поселению и далеко от монаха - Тио мог серьезно пострадать, пытаясь избавиться от хвоста. "Сначала этот новичек-наемник, которого можно было нанять по дешевке, за ним пойдут более дорогие наемники, но к тому моменту сам Тио будет уже далеко и сможет скрыться. Беглец стал ждать следующего шага.

Повисс насторожился, увидев следы бегства преследуемого. Он взвел арбалет и направил его прямо на кучу сломанных веток, помалу подступая к этой самой куче. Или он спровоцирует монаха на атаку и успеет выстрелить, а может и отскочить, или уже ничего не почувствует...

Ничего не произошло - за кучей веток шла цепочка следов, уходящая глубже в лес - как сказали монахи, по ту сторону этого леса находился оживленный тракт, где беглец мог раствориться в толпе.

"Да, ты клюнул на мою наживку. Что же, посмотрим, что будет дальше..." пробежала шальная мысль у монаха и тот перебежал от дерева к дереву.

Монах наступил на веточку, отчего та тихо хрустнула. Беглец камнем упал на землю, ожидая реации стрелка и осторожно пополз к целевому дереву, не производя лишнего шума.

"Вот же тварь ты, Ганус, как был тварью, так ею и остался... На что зарядил мне в детстве по левому уху?.. Вот приползешь ты в охранники к нам, за все отмотаешь у меня!"
Стрелок развернулся кругом и начал вновь осматривать поляну, понимая, что на тракте он уже никого не найдет. И ведь специально же развернулся более чутким ухом, до которого его братец в детстве не добрался.

"Чертов наемник!" монах тихо ударил кулаком по дереву, так, что сам этот удар еле услышал. "Ты не даешь мне возможность избавиться от тебя без проблем! Черт подери, как он угадал? На пути дотракта он мог бы меня догнать - туда часы бегом... Черт!!!" мысленно ругался беглец, уже и забывший о своем церковном образовании - в катакомбах тихо возненавидишь родной орден. Жертва, ставшая охотников продолжила следить за стрелком, надеясь увидеть ошибку.

- Да вылазь же, мать твою так и эдак! - взревел стрелок и выпустил болт в кусты наобум, стараясь, впрочем, как можно быстрее перезарядить оружие.

У стрелка лонула тетива, рассекая губу. Тихая ругань, вот что он мог выразить - говорил же ему внутренний голос, что нужно подстаховаться! И тут, он услышал голос.
-Хорошего же наемника послали ловить меня, что у него лопает тетива. - беглец вышел со стороны, прямо противоположной той, в которую стрелял наемник.
-Что же ты теперь будешь делать? - язвительно спросил монах. СКЛАДВАЯ РУКИ НА ГРУДИ.

- Руками придушу, вот этими вот руками. Даже одной! - прошепелявил Повисс, зажимая рот уже порядком окровавленной рукой. Спелые вишни...
Но стрелок, конечно, не приступил к процессу удавливания монаха, он достал из сумки один болт и метнул его в сторону Тио, целясь язвительному беглецу в лицо. На войне, как говорится, все методы хороши.

Монах лениво поймал болт в руку и переломил его напополам, сжав кулак.
-Ты, привыкший стрелять, хочешь задушить того, кто этому научен? - спросил монах, делая первый шаг к жертве из необходимых шести.

Тогда Повисс взвыл и осыпал монаха проклятьями, среди которых самым безобидным было пожелание утонуть в нечистотах.
- ...и родню твою, ночью! А подходи, гадина, посмотрим, из чего сделаны монахи! Сколько там тебе еще шагать... - стрелок, верно, понял, что терять ему нечего.

-Отчего же ты не бежишь, солдатик? - продолжал язвить монах, делая еще два шага. Его руки поднялись в боевое положение - самому беглецу было глубоко наплевать на ругательства охотника за головами. Неудачливого охотника.

- А вот! - стрелок с силой метнул в монаха уже оружие, а сам рванул за ним, стремясь выдрать противнику с мясом глаза, ну или хотя бы смачно пнуть в пах. А затем уж схватка насмерть. "Дечка, я ведь тебя, дуру, любил." - промелькнуло в мозгу. Или печень врага, или великая пустота.

В ответ послышалась ругань ушибленного монаха, и за ощутимый удар деревянной конструкцией, тот сделал встречный шаг и ударил оппонента раньше.

Но оба бойца промахнулись, слишком уж сильно клокотала в них ярость, мешавшая сосредоточиться на главном - на победе.

- Аррр, вражина! - кулак Повисса вновь полетел в смуглое, как показалось стрелку, лицо.

Тио отвел удар противника в сторону, в ответ нанося свой. Лицо его выражало безмятежность, словно он не дрался, а танцевал. Отчасти так и было...

Повисс почувствовал, как что-то внутри хрустнуло, но боли он, одурманенный схваткой, не почувствовал. Выхватив позабывшийся кинжал, стрелок попытался остановить танцора, пырнув того в брюхо.

Слегка ударив противника по ладони, тем самым отведя удар, монах нанес легкий удар по руке противника, пытаясь ее обезвредить, но безуспешно.

Кровь из губы растерлась по подбродку, усам и правой щеке. Повисс, держась за бок, нанес монаху еще один колющий удар, с надеждой попасть в неуязвимого противника.

Кинжал, которым сделал выпад уже начинающий отчаиваться стрелок, рассек левую руку соперника, открывая кровоточащую рану. Сам Тио, пытаясь нанести удар после столь серьезной раны лишь смог неопределенно махнуть рукой.

- Я тебе по-троха-пущу! - нечленораздельно рявкнул Повисс, снова целясь беглецу в живот. С холодным оружием в руке он почувствовал себя малость увереннее, но обдумывать это не было времени. На самом деле, дело проходило в считанные десятки секунд.

Видимо, монах терял силы - второй удар поставил ему на животе глубокую зарапину. Сам беглец только и смог, что ударить раскрытой ладонью по ребрам противника, слабо толкнув его.

Стрелку ничего не оставалось, кроме как кромсать ослабевшего Тио до победного конца - каким бы тот не оказался. Повисс согласился бы и на мировую. В его понимании мировая означала пленение монаха и получение награды за возвращение его в катакомбы монастыря.

Монах попытался обезвредить вооруженную руку противника, но кинжал, рассекший ему кисть, заставил его отступиться от этой затеи. На его лбу начинала проявляться морщинка недоумения.

В очередной раз стрелок пырнул противника ножом. Как-то раз они с соседом резали хряка. Щетинистый никак не хотел подыхать, и бегал по всему двору с заточенным "дырявилом" в груди, орошая землю и агрессоров своею кровью, диким визжанием и нечистотами. А ведь потом еще были улицы, мостовые, пустырь, поросший полынью... Почему-то теперишняя ситуация напоминала Повиссу ту самую "казнь".

Монах уже начинал медленно терять силы - сейчас его с трудом хватило только на то, чтобы с сибой отбросить в сторону руку с кинжалом, едва не выбив последний из руки воителя.

Повисс, тяжело дыша, отскочил, и спросил монаха, направив на него острие ножа:
- Ну что, сдаешься на милость патера, или тебе еще жилы на ногах перерезать нужно, а? - стрелок сопроводил предложение небрежным взмахом оружия, так, для эффектности.

Беглец, только услышав о возможности того, что его упрячут за решетку, собрался с духом и изо все своих сил ударил противника по ребрам, на мгновение сбив воину дыхание. Но и порез, оставленный на щеке, грозил запоминться монаху.

Полосование продолжилось. Вскорости, Тио можно было бы назвать "Тио Разрисованный" или "Тио Бритый", или еще как-нибудь - люд в камерах зело изобретательный. Повисс чувствовал себя так же неважно, как и его противник. Неизвестно, чем закончится их схватка, несмотря даже на то, что в руках у стрелка холодное оружие.

Тио, обнадеженный эффективностью предыдущего удара, попытался перехватить руку с оружием вновь, но его хватило только на легкое отторжение ее от себя.

А Повисс ответил сему воодушевленному стремлению уколом кинжала. Все заправду, никаких тренировочных ограничений. Стоило это осознать, и мир будто бы по мановению волшебной палочки стал терять краски. Осталась лишь концентрация на цели. Удар.

Монах опять начал сдавать позиции. Еще одна попытка, вспоротый правый рукав, царапина на правом локте... Но его стойка говорила, что сдаваться он не собирается, а глаза говорили лишь о смятении.

Повис продолжал методично - с результатом и без - тыкать во врага кинжалом. Все это превращалось в балаган.

Тио смог ударит, но его пробила дрожь.
-Пощади!.. - вырвалось из его рта. Истощенный, он упал наземь. И тут же стрелку вспомнилось, что за живого монаха давали большую сумму, нежели за мертвого. Примерно в четыре раза. - Я признаю, что впустую сомневался в твоих способностях...

"Интересно, значит ли что-то состояние живого пленника или нет." - хмыкнул про себя стрелок и ударил еще раз, наотмашь.

- Вот так-то, беглый ты лис. Пшел обратно! - Повисс указал ножом направление, но еще раз наносить удар не стал. Его и самого изрядно потрепало. Хватило бы той учетверенной суммы на лечение...

Пленник, еле плетясь с тщательно связанными руками и ногами, молчал. В такой тишине, один вернулись в обительно ордена, где стрелка тут же отвели в лазарет, как и беглеца, лишь бы успеть обработать раны. Когда Повисс отлежилался, покрытый бинтами, в комнату зашел отец-настоятель.
-Ваши 20 серебрянных, молодой человек, с учетом моей лично добавки за потерянное оружие. - сказал он. - Надеюсь, что наш воспитанник успел за эти годы подзабыть былые навыки, иначе бы вам так легко, увы, не отделаться было бы.