Была чудесная майская полночь. Крупная белая луна величаво красовалось в небе, томно прикрывшись парой полупрозрачных облаков. Кусты жасмина и шиповника соревновались в благоухании и злословили на тему золотых шаров газовых фонарей, отбивавших у них легкокрылых посетителей.
Герр Штурм-Лиувилль неспешно совершал свою прогулку вокруг окрестных кварталов и маленького парка. Он был задумчив и погружен в себя – менее часа назад он вернулся с основательной беседы с Ньютоном. И дело было даже и не в том, что сэр Исаак оказался самодовольным индюком и только бутылка рейнского и копченые свиные ребрышки смогли придать беседе более дружественный характер. Анри очень долго ждал встречи с выдающимся светилом науки, готовил торжественные речи, а на деле они обсудили достоинства разных вин, хорошенький носик служанки, прислуживающей за обедом, позлословили в адрес Лейбница и обменялись большим количеством университетских анекдотов. И как-то мимоходом обсудили несколько забавных математических казусов. Однако после встречи Штурма-Лиувилля не покидало мучительное ощущение несбывшегося. Будто бы он не спросил или не увидел чего-то крайне важного. Он затосковал. Сэр Ньютон сейчас уже без сомнения видел сны и забывал подробности беседы с каким-то гостем из будущего – по законам природы ход истории менять нельзя, поэтому ни в одной из своих работ великий ученый не упомянет имя немецкого приятеля Анри. Но Ньютон навсегда останется в людской истории, хоть и вместе со своим дурацким яблоком – источником вечного раздражения и вдохновения. У профессора же не было ничего кроме коллекции бабочек и навязчивой мысли о «несбывшемся».
Он вдохнул полной грудью пряный майский воздух и залюбовался картиной небосвода. Тут его пересек ярким росчерком метеор – он летел всего лишь считанные мгновения, но в душе герра Штурма-Лиувилля родилась маленькая искорка надежды, что он успел…

Воздух вокруг заколебался, заструился чуть поблескивающим во тьме серебристым туманом и... снова стал прежним. Неприятный осадок после встречи с г-ном Ньютоном словно бы взлетел внутри брызгами разбитых песочных часов, и опал, перетасовывая мельчайшие частицы гнева и раздражения. Теперь они лежали в совершенно ином порядке... Возникло чувство утраты и нереализованной возможности, а с ним - ощущение предельной полноты жизни. Такого не бывает... Нет, точно не бывает! Разве что в минуту величайшей опасности, когда понимаешь, насколько дорога тебе жизнь. А таких мгновений даже в жизни профессионального циркача бывает не так уж много.

Затем... Нечто неуловимое задело по щеке, а из ближайшего куста дурашливо высунулась головка кенгуру и показала профессору язык. Почему-то красный и раздвоенный.

Спустя мгновение все было по-прежнему. Вероятно, показалось.

Анри вытер со лба выступивший пот - положительно, эти путешествия во времени изматывали не только физически, но и интеллектуально. Всякая ересь начала грезиться - не иначе, как на метеор засмотрелся. Зафантазировался, в его-то возрасте - профессор хмякнул под нос. Его наверняка бы застыдили его почтенные тетушки и высмеяли бойкие студенты - ему-то все равно. И тут он загрустил... Вечно быть не там и не здесь, душой - студентом, положением - уважаемым профессором, телом - пожилым, честно говоря, человеком, сознанием - проказливым мальчишкой. Это раздвоение его начало мучить - он не способен уже совершить все те поступки, о которых мечтает, например, станцевать сейчас вальс с невидимой партнершей, и не в силах отказаться от этих мечт. Замкнутый круг, ловушка для всех порывов души.
В молодости все было иначе - целеустремленный юноша, чуждый глупых забав современников, был уверен, что все открытия его жизни ждут его впереди. Прошло двадцать лет и он продолжал ждать, но сейчас его бы ни приняли ни в одной компании.
Он сел на ближайшую лавочку и тихо загрустил. "Несбывшееся" сидело рядом, с острой кенгуриной мордой - почему, кстати, именно кенгуру? - но он старался не смотреть на него. Увидишь ускользающее, силясь схватить призрак, раочаруешься навсегда в себе. Так, по крайней мере, он всегда думал.

Так и сидел он на лавочке, под серебристыми тополями, глядя на острые носы ботинок... Пока не понял, что совсем рядом с ним, на земле, что-то есть.

И это "что-то" таинственно мерцало в тишине - неощутимое, ненастоящее, неуловимое, но присутствующее. Стоило только оторвать от него взгляд, чуть приподняв голову, и... оно развернулось в длинную лунную дорожку, поднимающуюся вверх - к темному ночному небу. Гладкая и пустая, словно замощенная звездным булыжником. Плавный изгиб налево, сверкание - и направо, а оттуда опять налево в ослепительном блеске поворота... И ничего. Молчание. Кажется, будто Вселенная сделала вдох и замерла, ожидая. Даже луна скрылась за тонкой ширмой облаков. Попробуй, затаив дыхание, увидеть блестящую пыль - но ее нет, путь идеально чист, как не может быть выметена ни одна земная дорога. Небесный серпантин - наверное, это так называется.

Если кенгуруподобное создание лишь промелькнуло и его еще можно было обозвать галлюцинацией, то вот такое вот атмосферное явление было слишком масштабынм. Однако математик при всей своей романтичности - прежде всего, рациональное существо. Герр Штурм-Лиувилль медленно снял очки, тщательнейшим образом протер их - видение никуда не делось. Он зажмурился и снова вытаращил глаза, но лунная дорожка продолжала висеть в небе, нахально поблескивая.
- Была - не была, - тихо выдохнул он, тяжело поднялся - все-таки возраст и комплекция давали о себе знать, и сделал несколько неуверенных шагов по направлению к этому чуду природы. Поэтому аккуратно, затаив дыхание, потрогал пальцем материал пути сообщения с небосводом.

Вся загвоздка состояла в том, что лунная дорожка начиналась прямо от того самого места, где остроносые ботинки герра Штурма касались земли. Несколько неуверенных шагов привели его в состояние нахождения на лунной трассе - висящим на расстоянии 20 см от земли! При этом ногами он ощущал под собой материал никак не мягче замощенной кирпичом мостовой, но стоило ему потрогать дорогу - и рука незаметно ушла в сверкающий густой туман... Но еще больше внимание Лиувилля привлек факт несколько иной природы - его собственное отражение! Оно было хоть и размытым, но определенно неправильным! Да и поверхностное изучение собственного тела привело к тому, что с левой стороны объемистое брюшко обнаружено не было, да и левая рука казалась намного тоньше, крепче и моложе правой. Еще одним открытием этой ночи стала мелькнувшая впереди тень...

- Так, без паники, уважаемый коллега! - обратился Анри сам к себе. Когда он был взволнован, он начинал говорить сам с собой и желательно вслух. - Природа богата чудесами, далеко не все из которых были наблюдаемы наукой и тщательным образом исследованы. Поэтому мой долг - не игнорировать это фантастическое явление, а изучить.
Чем он и занялся, встав на четвереньки - провалиться на 20 см это не так уж больно, зато результаты опыта могут многое сказать. Он уже подумывал, как еще можно измерить плотность и прочность серпантина, например, с помощью шляпы. Внезапное изменение собственного тела он оставил пока без внимания - в мире зрительных иллюзий ни в чем нельзя быть уверенным, а наполнившую его тело легкость приписывал энтузиазму первооткрывателя. Но промелькнувшая тень его изрядно сконфузила.
- Простите, кто здесь? - он встал, сжимая шляпу в руках и думая, с кем же надо вежливо раскланяться.

Герр Анри встал на четвереньки. И никуда он, конечно, не провалился. Дорожка была твердой и гладкой на ощупь, чуть прохладной, как вода в жаркий день, но совсем не холодящей, а освежающей. Шляпа же немедленно потонула внутри "необычного природного явления". Причем наполнивший ее густой туман был в чем-то подобен воде - стоило приподнять шляпу вверх, и странной субстанции, из которой состояла дорожка, в шляпе становилось меньше, а при погружении головного убора в толщу пути - туман внутри шляпы значительно прибывал.

Мелькнувшая впереди тень не ответила и больше не показывалась, но, казалось, она заходит справа и сзади... Как раз с той стороны, где начинался лунный путь, но даже помолодевший левый глаз ничего такого не увидел - как будто никого и не было, но вместе с тем г-н Лиувилль был уверен, что там кто-то есть. Кто-то очень большой и далекий, но вместе с тем близкий - как в кошмарах. И лишь светящаяся в темноте дорожка сообщала чувство уверенности и защищенности - только сейчас герр Штурм заметил, что луна скрылась в плотном облаке и почти не дает света...

Оборачиваясь вслед за неизвестным, ученый заметил и еще одну странность - часть его собственного мира позади него размылась. Более близкие объекты все еще сохраняли четкость и определенность форм, а вот дальше - как будто художник, написавший этот великолепный пейзаж, вдруг смешал краски на холсте одним движением кисти. Это было не обычное оптическое явление, связанное с удаленностью предметов от точки наблюдения, - это было нечто новое, связанное с лунной дорожкой и явно неестественное. Стоило сделать пару шагов назад - и предметы родного мира снова обретали былую четкость, но движение вверх по звездному пути размывали пейзаж позади еще больше.

Когда все эти разрозненные явления и ощущения начали укладываться у Анри в единую целостную картину, он чуть было не лишился сознания от силы переживания. Он прижал обе руки к груди, чувствуя как сердце дрожит от непонятного напряжения - оно ждет, что прозвучит это фантастическое, невероятное, ослепительное в свое красоте признание, чтобы яркой кометой вырваться из груди. Ощущение благоговейного восторга, детского возбуждения обуревали его. Словно дырявый бумажный пакет, в которой налили воды, сначала медленно промокает и пропитывается ей, а потом неудержимо разрывается в руках, так и все спокойствие, собранность и объективизм профессора математики были готовы полететь к чертям собачьим под натиском "сбывающегося".

О, это было диковинное сбывающееся - он перепрыгивало планки самых смелых мечтаний, перечеркивало яркость самых красочных фантазий, оно безудержным ливнем лилось откуда-то сверху и Анри просто захлебывался им. Он стоял на лунной дорожке и улыбался, улыбался долго-долго, наверное секунд десять, а потом отбросив шляпу и сняв ставший таким душным пиджак и галстук, он стремительно пошел по лунной дорожке, не оглядываясь.

Он еще не очень отчетливо понимал, что же именно произошло, как соотносится его робкая догадка с реальной действительностью, и с какой из множества ее форм он умудрился встретиться. Это его не волновало - обдумать он успеет потом. Сейчас было важно постигать это "сбывающееся" со всей возможной полнотой и жадностью, страстью первоиспытателя.

Стоило принять решение - и снова все изменилось. Идти с каждым шагом становилось все легче, но мир вокруг постоянно менялся. Пропали фонари и тополя, на смену им пришли диковинные животные, провожавшие Анри любопытными взглядами - там были и фавны, и минотавры, и гигантские рептилии, и вовсе непонятные существа со множеством голов и ног, затем последовала долгая череда самых разнообразных замков, перемежавшихся то возделанными землями, то пляжами, то какими-то уродливыми строениями, на некоторых из которых можно было рассмотреть надписи "Mobil", "Shell", "Лукойл", "Fine", "Derv", другие же изобиловали множеством светящихся лампочек, перемигивавшихся то ли друг с другом, то ли с окружающим ландшафтом. Потом пошли горы - высокие, заснеженные, облитые розовым перламутром заходящего солнца, далеко за ними в туманном мареве угадывались поля и лес, а потом все как-то сразу кончилось.

...Анри проснулся. Лежа на мостовой. Вокруг было темно и относительно тихо, пахло свежим навозом и жженым сахаром, ванилью и свежими булочками. Но несмотря на несколько странное положение чувствовал себя герр Штурм превосходно - как будто стал лет на двадцать моложе, если не на все тридцать. Брюшка не было и в помине, как не было одышки, отеков на ногах и прочих неудобств, связанных с возрастом и сидячим образом жизни. Ученый чувствовал себя молодым и здоровым...

- Очнулся! - проговорил кто-то сзади.
- У него хвоста нет, - скептически добавил второй голос.
- Сам вижу, - огрызнулся первый. - Но с ним надо что-то делать.
- Не ссорьтесь, ребята, у него могут возникнуть трудности... - еще один голос, совсем необычный, звонкий, словно колокольчик. - За ним шел Смотрящий.
- Тсс! Прячьтесь, он встает! - четвертый.

И топот нескольких пар ног - или лап?

Анри улыбнулся - сон, приснившийся сегодня был просто великолепен, даже не смотря на то, что он уснул на мостовой и в конце слышал какие-то непонятные голоса. Он же обещал как-то своей домохозяйке, что если она не перестанет ворчать на него за работу по ночам, то он уйдет и спокойно выспится на дороге. Теперь из словесной угрозы, эта перспектива стала вполне реальной альтернативой. По запаху он определил, что уснул у какой-то кондитерской, где ни свет, ни заря уже пылала печь и сладкие ароматы расползались по всей улицы, втекая в сны соседей.

И все бы было ничего, как... чувствовал он себя и вправду слишком молодым. Поднеся ладони к лцу и пристально ее разглядывая, он убедился, что кожа стала выглядить лучше. Так он провел некоторое время изучая реакции своего тела и приходя в восторг от их качества. "Возможно побочный эффект от путешествия во времени", - задумался он. Эта идея его взволновала - если использование машины времени омолаживает организм, то это открытие особой важности. С другой стороны, спешить в газеты было ни к чему - зачем всеми уважаемому профессору выставлять себя шарлатаном или становится подопытной морской свинкой?

Он встал на ноги и попытался определить, где же он все-таки находится. состояние его духа было столь бодрым и деятельным, что он даже не успел пожалеть о "несбывшемся", оказавшимся всего лишь сном.

Вокруг стояла непроницаемая ночь. Но даже в темноте герр Штурм понял, что здесь он впервые. Низенькие, словно кукольные, домики, украшенные странными необычными выпуклыми узорами, непонятно зачем сделанными по всей поверхности стен и даже крыш, отчего казалось, что Анри очутился в лесу из гигантских грибов, хотя это, конечно, было не так.

Никаких вывесок, которые бы свидетельствовали о том, что поблизости расположена кондитерская, не было. Запах постепенно проходил. На мостовой тут и там был рассыпан конский навоз...

- Кого-то ищете, молодой человек? - поинтересовались сзади глубоким, грудным голосом. Обернувшись, ученый увидел позади себя пожилую... медузу. Ровно такую, как их описывают в мифах: злобную каргу со змеями вместо волос, разве что говорила она очень вежливо. Одежда ее отличалась скромностью: сиреневое полупальто, недорогая белая шаль с кистями и немного старомодная шляпа... В одной руке она держала трость с набалдашником, а в другой - дымящуюся сигару.

Бывает в жизни иногда парадоксы - из-за какой-нибудь незначительной мелочи мы полностью выходим и зсебя, зато в форс-мажорных обстоятельствах на душу снисходит какое-то сверхестественное спокойствие. Анри сейчас в полной мере испытывал на себе влияние этого парадокса - он удивлялся с хладнокровием туриста, прогуливающегося по дрезденской галерее. Все совсем не так, как он привык, - значит, он был прав в своих первых догадках, и это был не сон, а кратковременная потеря сознания.

Появление медузы застало его врасплох. Он протянул руку, чтобы снять шляпу, но ее он отбросил еще давно. Оценив с каким вкусом одета странная собеседница, он резко устыдился отсутствия пиджака и поежился - тут был явно не май. Не став тратить драгоценное время на продолжение размышлений, он начал деловито отряхивать одежду от грязи, от всей души надеясь, что во время своего легкомысленного сна он избежал соприкосновения с навозом. При этом вежливо наклонил голову в знак приветствия:
- Спасибо за внимание, фрау. Но я ищу не кого-то, а скорее что.

- И что же Вы ищете? - как-то чересчур внимательно подхватила собеседница и, помедлив, продолжила: - Уж не хвост ли?

И она медленно обошла - или обползла? - Анри, словно желая удостовериться, что он на самом деле лишен этой, несомненно, очень важной части тела.

На улице был, конечно, не май, а, скорее, апрель - и довольно теплый, так что разницы почти не ощущалось, разве что ветерок был слегка промозглым, так что дело было, должно быть, в самой медузе.

- Хвост я искать не могу точно, потому что таковой части тела у меня никогда не было, - на всякий случай Анри неловко пощупал себя чуть ниже спины, чутобы удостовериться, что хвост не успел вырасти - мало ли что. - Ищу я, если вообще так можно выразиться - свое местоположение. Тут такое дело - я не очень хорошо помню, как я сюда попал, соответственно я не очень понимаю, где я и что же мне делать дальше. Может, вы просветите?

- А что Вы помните? - поинтересовалась медуза, с наслаждением затягиваясь. - Как сюда попали?

Анри мог быть спокоен: хвоста не было.

Анри этот вопрос немного смутил - будто бы его странная собеседница прекрасно знает, что сам он ничего не знает.
- Как бы это сказать... Я заметил уникальное атмосферное явление - что-то вроде лунной дорожки в воздухе, потянулся посмотреть - и вот я уже здесь, на мостовой этого.... кстати, а что это за город?

- Аха! Лунный путь, значит, - медуза с видом знатока покивала головой. - Ясно, ясно, молодой человек. Что ж, теперь мне все совершенно понятно! Город? Да обычный город - ничего особенного. Хвостовилль называется. Никогда не слышали?

- Мадам, может быть, вы и меня просветите, что вам понятно? Потому что мне вот ничгеошеньки не ясно из имеющихся фактов - явления подобного рода в моем мире наукой признаны паронормальными, и поскольку они появляются случайным образом и непредсказуемо действуют, то систематического подхода к их изучению еще не выработали. Все труды в большинстве своем, имеющиеся по этой теме, являют собой безграмотную писанину очевидцев. Кстати, извините за бестактность, мое имя Анри Штурм-Лиувилль и я преподаю математику в Гейдельбергском университете, в городе Хвостовилле я в первый раз - на территории какого государства он находится?

- Мне понятно, почему у Вас, молодой человек, нет хвоста, - торжественно объяснила медуза. - Вы прошли по Лунному пути, а это что-нибудь да значит!

Она снова пыхнула сигарой.

- Паро... что? - уточнила она, вслушиваясь в речь профессора математики. - У нас только паровые котлы имеются, да и те только начинают испытываться, так что незачем забивать голову всякими глупостями. Государство? Королевство Эйдельмани, что означает "Королевство Густых Пчел", - дождавшись пока на лице Анри отразиться хоть что-нибудь в ответ на это название, диковинная собеседница пояснила: - То есть я хотела сказать "пустых"... или "полных"? Ну, не суть! Надеюсь, это не слишком важно для Вас, Анри Штурм-Лиувилль, преподающий математику в Гейдельбергском университете? Что касается моего имени, то оно не столь длинно и загадочно, всего лишь Гусыня Мэгги - так меня здесь зовут. Маргарет Крони, к Вашим услугам, - она присела в изящном неглубоком реверансе.

- Премного рад нашему знакомству, фрау Крони, - он снова попытался снять отсутствующую шляпу и снова пожалел, что ее выбросил сгоряча.

- Знать бы мне, что это значит - пройти по Лунному пути... - грустно вздохнул Анри. Он похлопал по карманам, обнаружил свою трубку, немного табаку - основной запас просыпался, и никаких спичек.

- Поделитесь огоньком? - спросил он, начиная забивать свою замечательную трубку вишневого дерева. Табак, стоит заметить, тоже был отменный, предмет особой гордости, выращенный на Кубе и привезенный в качестве презента одним из коллег по университету, что наполнило сейчас Штурма-Лиувилля радостью - не какой-нибудь он там оборванец, а вполне почтенный профессор.

- Забавные у вас названия, я, к примеру, живу в городе Хайделберге, который находится в великом герцогстве Баден. А вы здесь живете или, как и я, в гостях?

- О! Это великая тайна! - закатила глаза медуза. - Лунный путь... немногие по нему могут пройти без ущерба для собственной жизни и всего, что для них дорого. Огоньком? О да, конечно - прикуривайте. Какие гости! - Маргарет махнула рукой, затянутой в изящную кожаную перчатку. - Я здесь родилась и всю жизнь прожила, - в голосе появилась ностальгия... - Кстати, что же мы стоим? Так и замерзнуть можно. Не желаете ли пройтись? Я могу показать Вам город, Анри Штурм-Лиувилль - при луне он особенно красив.

Стоило медузе упомянуть ночное светило, как оно почти сразу же появилось из-за облаков и ровным светом озарило спящий ночной город. И далеко на востоке стала видна громадная тень - точь-в-точь такая, как Анри видел, когда только встал на Лунный путь.

- О, прогулка сейчас была бы очень, кстати, она согреет мое порядком затекшее тело - у нас в Хайдельберге в подобные ночи просто дивно хорошо, но я чувствую, что Хвостовилль может дать фору моему городу - одна здешняя архитектура чего стоит! Итак, какое же направление мы выберем, фрау Крони? Или вам больше нравится фрау Маргарет? - Анри с превеликим удовольствием задымил трубкой и несколько минут только тем и занимался, что пускал колечки да смотрел на луну.
- Странно, для меня прогулка по Лунному пути обошлась потерей шляпы и пиджака, да и то, потому что я их сам выбросил, находясь в величайшем волнении. Зато я, как бы парадоксаьно это не казалось, помолодел. И не только душой, но и телом. Понимаете, до того, как произошли все эти чудеса, я уже прошел земную жизнь наполовину, - перефразировал он Данте. - А сейчас я могу дать себе не больше двадцати. Это так удивительно!

- А чем Вам придется за это расплатиться, Вы знаете? - поинтересовалась фрау. - Вот то-то же. Все хотят быть молодыми и здоровыми, не все задумываются, что из этого может получиться...

Медуза не договорила. Из ближайшего переулка вышли четыре весьма необычных существа, лишь одно из которых смутно напоминало большого кузнечика, остальные были и вовсе в диковинку Лиувиллю.

- Вы не должны идти с ней, - мелодично произнесло хрупкое алое существо, напоминающее маленькое огненное торнадо, закутанное по самые глаза - если только они у этого существа были, о чем, впрочем, герр Штурм судить никак не мог - в алую газовую материю. По крайней мере, так казалось. По голосу профессор узнал "колокольчик", который говорил о Смотрящем.

Остальные существа поддержали его, медуза лишь загадочно улыбалась, но не спорила, видимо, предоставляя решение самому Анри.

- Знаете, в моем возрасте и при моем пложении перестаешь удивляться всяким перепетиям чьей-то бурной жизни, - как-т некстати брякнул Анри, во все глаза уставившись на непонятную компанию

- Вы кто такие? - удивленно спросил, усевшись на корточки, чтобы быть с ними на одном уровне. - И почему это я не должен идти с этой внушающей доверие фрау?

Такое поведение была очевидно не эталоном куртуазности, но раз уж Штурм-Лиувилль умудрился потерять свою шляпу, то глупо было не воспользоваться возможностью повести себя немного не так, как требовал этикет. К тому же он сбросил больше десяток лет - разве не повод сбросить и солидную долю накопленного за это время благоразумия?

- В Вашем возрасте! - с непередаваемым выражением засмеялась медуза, поблескивая глазами на появившуюся компанию.

Присаживаться не пришлось - достаточно было лишь слегка наклонить голову. Кузнечик был и правда большой - чуть ниже самого Анри, а маленькое торнадо было маленьким лишь по сравнению с настоящим - тоже где-то лишь на голову ниже профессора. Наконец, удалось рассмотреть двух остальных, державшихся несколько в стороне и косо и недобро поглядывавших на спутницу герра Штурма. Невысокие - по грудь Анри - и коренастые, заросшие мхом и водорослями, с парой десятков длинных темных конечностей, напоминающих не то ветки, не то корни, они больше всего были похожи на помесь медведя с вывороченным пнем. Профессору даже показалось, что где-то в глубине их не то крон, не то щупалец, не то волос прячутся миниатюрные колибри.

- Мы те, кто пришел за Вами, - прозвенело торнадо. - Потому что Вы принадлежите нам! И мы должны позаботиться о Вас, чтобы с Вами не случилось ничего непредвиденного. В нашей стране, - существо сбавило тон и заговорило тихо, как журчит ручей, - не слишком жалуют людей, если Вы не будете находиться под нашей защитой - Вас могут выкинуть обратно, но сами Вы не сможете найти путь обратно в свой мир - Вам нужен Ведущий.

Торнадо покосилось на медузу.

- Больше я ничего не могу сказать Вам - до тех пор, пока мы не окажемся наедине, - печально закончило существо.
- Вам лучше поверить нам, - посоветовал "кузнечик", перебирая в воздухе передними лапками. Надо сказать, что держался он очень прямо, касаясь земли лишь мощными самыми нижними лапами, средняя пара конечностей была засунута в карманы светлых коротких штанишек, а верхними он активно жестикулировал - даже когда не говорил, подтверждая слова товарища. Вернее, подруги. Все больше Анри казалось, что торнадо - женского полу, наверное, из-за этой чадры, которая на самом деле была вовсе не чадрой, а частью самого существа.
Медвежеподобные пни закивали.

Медуза фыркнула, явно относясь к этим словам как к хорошей шутке, но словно бы говоря: "Все хорошо в меру".

Анри немножко опешил. Все это было бы очень очаровательно, занимательно и удивительно, если бы так сразу не начались трудности. Он уже был расслабился и считал все это легкой и приятной прогулкой, как тут стали пугать всякими угрозами и проблемами выбора.
- Знаете, господа, вы очень любезны и предупредителньны, но ваша таинственность кажется мне немного непонятной. Признаться, я вас совсем не понимаю. Но верю, что вы действуете из лучших побуждений, поэтому... - он выдержал театральную паузу, - фрау Крони, я вынужден ненадолго покинуть ваше общество. Я уверен, что мы с вами еще встретимся, но эти ребята так настойчивы, что отказывать им право стыдно. От всей души желаю вам приятной прогулки по лунному Хвостовиллю.

Что подтолкнуло поступить его именно так - Анри не знал, может, его помолодевшую личность больше тянуло к этой странной веселой компании, чем к пожилой даме.

- Ну что же, - любезно ответила медуза. - Вот мой адресок - заходите, если передумаете или если Ваши новые друзья разочаруют Вас, - изящным жестом она протянула Анри визитку. По толстому желтому пергаменту вился темно-коричневый, как будто выжженный, контур широкой ленты, заключавшей в себя готические буквы того же цвета: "Маргарет Крони. У коричневого фонтана, второй проулок слева, зайти со стороны набережной, 115".

Ответив вспыхнувшему вдруг торнадо улыбкой острой и чуть жесткой, Маргарет неторопливо удалилась, попыхивая сигарой.

Проводив ее взглядом, "кузнечик" вздохнул:
- Она будет ждать, - не с сожалением, не то с досадой произнес он.
- Ну и пусть, - громыхнул один из пней. - Это ее дело, ее проблемы. Пошли, - кивнул он Анри.

Торнадо заалело пуще прежнего, рядом с ним - или все же с ней? - стало очень жарко.
- Идемте, - резко отрезало оно. - У нас мало времени.

Второй "пень" только обреченно вздохнул - видимо, он и не ожидал другой реакции ни от торнадо, ни от медузы.

- Она всегда была такой, - пробормотал он себе под нос, и Штурму показалось, что в его голосе промелькнуло что-то, что очень сильно напоминало грусть.

Новые приятели вели профессора долгими путаными улицами, часто пересекавшими друг друга, петлявших самым причудливым образом и то взбиравшихся на очередной пригорок, то весело и разухабисто ухавших вниз под самыми невероятными углами. Поначалу Лиувиллю показалось, что его специально хотят запутать, но через некоторое время он стал понимать логику этого странного места. Казалось, если по одной и той же улице пройти три раза, но всякий раз в новую сторону, то можно попасть совсем в иное место, чем если пройти по ней всего два раза и оба - в одну сторону. Имело значение очень многое - и направление, и ближайший дом, от которого начинался поворот, и даже число спутников. Несколько раз приходилось разделяться - всякий раз в новых комбинациях, но наконец все было позади. Они находились на окраине города, за которой густой стеной вставал дремучий лес, а торнадо кивнуло "кузнечику". Тот кивнул в ответ, и постучал условным сигналом. За дверью немного помолчали, а затем стукнули в ответ - перестукивание продолжалось минут десять, а затем дверь открылась и маленький хафлинг, которого впору было назвать вовсе не хафлингом, а квортерлингом - то бишь не половинчиком, а четвертинчиком - пустил всех в дом.

- Поздновато ты сегодня, - принялся он распекать посеревшее и посмурневшее торнадо, а то - к удивлению Анри - и не возражало. - Кого привели-то? Его? Неужели! - четвертинчик всплеснул руками и тут же пригласил всех в гостиную: - Проходите, проходите, в прихожей Вас неудобно разглядывать. Ну-ка покажитесь... Красавец, ну чисто красавец! Где такого нашли?
- Хватит! - оборвало торнадо. - Принеси нам поесть и попить, а потом присоединяйся к разговору.
- Слушаюсь, госпожа начальница, - четвертинчик скорчил недовольную гримаску и вперевалоску куда-то утопал.
- Проходите, - снова зазвенело торнадо.

Гостиная была просторной, но вместе с тем уютной. Резные деревянные панели на стенах, коричневые бархатные шторы - наглухо задернутые по случаю позднего часа, желтые лампы под зелеными абажурами, только вместо лампочек там матово светились язычки пламени. Ковер на полу, камин, несколько кресел качалок, вместительный диван и много пушистых клетчатых пледов. На полу разлеглась большая собака с умным, почти человеческим взглядом, лениво обернувшая морду к вошедшим...

Вся эта прогулка показалась Анри ужасно головокружительной. его периодически подмывало не самым вежливым образом поинтересоваться, а не пора ли закончить эти бестолковые мотания-шатания, но каждый раз что-то его останавливало, может быть, мысль, что не все то бестолково, что им кажется. Странная компания, больше напоминающая, героев сновидений была суетливой, какой-то.... ну как бы это сказать... ну чисто книжной, в то время как медуза просто была овеяна ореолом реальности.

Короче говоря, ему было немного неуютно - он совершенно не понимал, по каким правилам играют эти малыши - он не мог избавиться от ощущения, что они дети - и это его порой злило. Еще бы, он прибыл сюда в таком радужном настроении, полон сил и жажды приключений, а тут приходиться бегать на поводу.

Когда они наконец-то добрались до дома, он с облегчением вздохнул. По крайней мере, сейчас должно хоть что-то проясниться. Он бесцеремонно (как самому показалась) уселся в кресло качалку, правда, предварительно разувшись, и блаженно потянулся, нежась в окружаюшем его тепле. Начинать разговор не хотелось, было ощущение, что чтобы он не спросил, вопрос все равно прозвучит глупо.

- Не сюда, на диван, - произнесла собака, указывая мордой, куда, по ее мнению, должен был сесть Анри. Остальные не обратили на эту выходку внимания - то ли собака пользовалась здесь большим уважением, то ли они были согласны с ее высказыванием, то ли настолько привыкли к ее замечаниям, что не обращали внимания.

...Вообще, остальные немного внимания уделяли герру Штурму - тут же принялись бурно обсуждать что-то, что настолько не соответствовало представлениям Лиувилля о них, что почему-то не укладывалось в сознании. Смутно казалось, что время от времени разговор все же заходил о нем, но тут же уходил куда-то в сторону. Анри явно не был главным действующим лицом в этой истории.

Наконец, на журнальном столике перед диваном появились принесенные четвертинчиком кушанья - дымящийся вареный картофель и тосты с сыром и чесноком, все это было густо посыпано какой-то пряно пахнущей приправой, в центре стола была поставлена солонка и бутылка с вином. Вся компания расселась и принялась есть, время от времени провозглашая тосты за здоровье присутствующих. Анри пришлось пересесть на диван...

...И только когда с едой было покончено, торнадо, все время недовольно хмурившаяся, обратила внимание остальных на профессора.

- Друзья, пришло время познакомить нашего гостя с правилами этого места.

Остальные поддержали ее, только кузнечик высказался насчет того, что, мол, зачем тратить время - может, сразу пойти на место? Но на него не обратили внимания.

- Не ходите по городу в одиночку - это первое и самое главное правило. Даже, если Вы не запутаетесь и сможете вечером вернуться туда, откуда вышли утром, Вы можете встретить кого-нибудь, с кем Вам лучше не встречаться. Например, та же Мегги. Вы знаете, чем она известна? Она связана с тайной полицией! Ее дело докладывать обо всех, кто не обладает магическим даром - мы не знаем, что бы она предложила Вам, если бы Вы пошли с ней, но немногие из прибывавших и беседовавших с ней, оставались в Хвостовилле. Многие бесследно исчезали, и мы до сих пор не знаем куда. Так что будьте с ней осторожны.

- Теперь о том, почему мы заявили на Вас права. Последнее время к нам редко попадают люди из внешнего мира, так что Ваша раса сделалась среди нас почти мифом, но согласно легенде, лишь человек может править пути Хвостовилля, если они испортятся.

Торнадо многозначительно замолчала, изучая реакцию Анри.

Анри расслабился в уютном тепле и решил, что удивляться ему уже надоело. Это вообще свойственно человеческой натуре - удивляться лишь до какой-то степени, а потом воспринимать все, как само собой разумеющееся. Адаптивная способность, кажется, так это называется.

С особенной радостью и как само собой разумееющееся был воспринят ужин. От всех этих путешествий и новых встреч он изрядно проголодался, и вид горячей картошки, ароматно приправленной, заставил его желудок и все его самое возликовать. Аппетит, видимо, тоже вернулся вместе с молодостью, из лихих и непритязательных студенческих лет, когда лишний перехваченный на кухне у сердобольной хозяйки кусок хлеба с сыром был предметом радости минут на пятнадцать. Вино, то ли по той же студенческой привычке, то ли и в самом деле было таковым, казалось редкостной вкуснятиной.

"Нет, мне определенно здесь нравится" - благодушно подумал профессор, но вслух не сказал, потому что чувствовал в этом суждении нечто снисходительное, а снисходительность в сложившихся обстоятельствах могла бы показаться оскорбительной. Особенно с такими серьезно настроенными собеседниками.

- Господа, минуточку. Все, что вы сказали, конечно, очень интересно, занимательно и, я не сомневаюсь, жизненно необходимо. Но давайте начнем с более приземленных и полезных вещей. Например, как вас всех зовут, чтобы я знал, как к кому обращаться. Меня, например, зовут Анри Штурм-Лиувилль, я профессор математики Гейдельберского университета. Специализируюсь на теории комплексных чисел, а также немного - в области топологии, - он сделал паузу. - Впрочем, меня можно называть просто Анри, я не обижусь, если опустите всякие вежливые приставки. Кстати, а какие приняты у вас? Ну просто чтобы знать...

Он замолчал и широко улыбнулся. Вино развязало язык и придало его речи непринужденность и некоторую развязность, но это ему нравилось. Он чувствовал себя свободным и даже - о чудо - слегка эксцентричным. Еще бы - живой миф!

Все шестеро, включая собаку и четвертинчика, напряженно переглянулись.

- Он не понял! - разочарованно воскликнул "кузнечик".
Собака фыркнула, четвертинчик досадливо махнул рукой и ушел на кухню за сладким, до "пней", казалось, суть речи не дошла, а торнадо серьезно произнесла:

- Он прав. Мы слишком торопимся. Меня можно называть Мара, того, кто ушел, - Миде, это, - она указала на "кузнечика", - Яри, а эти двое - Филур и Форан. А это... это просто Юкки, - торнадо кивнула на собаку. - Он у нас самый умный, - она улыбнулась.* - Не знаю, что Вы имели в виду под "вежливыми приставками", но особ королевской крови среди нас нет, Хвостовилль управляется господином мэром, за пределы же города почти никто из его жителей не выходит. Только Филур и Форан жили раньше в лесу, окружающем город, но и они далеко не уходили...

- Мы и сейчас там живем, если ты забыла, - проворчал один из них, кажется, Филур.
- Да, просто на время наших... гм... поисков переселились к Миде и Юкки, как и вы с Яри.

- Я вообще нигде не живу, - проворчал "кузнечик". - Давайте уже к делу!

-...Существуют легенды, будто бы за лесом есть целый мир - холмы, леса, совсем непохожие на наш, поля и даже горы, и в них обитают народы, похожие на Вас, Анри, и среди них есть короли и королевы, принцы и принцессы, трубадуры и бродяги, но увы, это только легенды. Вот уже десять тысяч лет никто не покидал Хвостовилль, лишь иногда появлялись здесь существа, лишенные хвоста.

- Никакие это не легенды! - возмутился четвертинчик, ставя на стол миску с замороженным десертом. - Мой дед пришел из Холмов, что за Лесом - из деревни с неблагозвучным называнием Старое Корыто, но и то лучше, чем этот ваш Хвостовилль!

Юкки подтвердил слова товарища, пару раз ударив хвостом о пол.

- Потише, Миде. Моя защита не всесильна - нас могут подслушать.

Все как-то разом замолчали.
___
*Кстати, как это происходило, было совершенно непонятно. Лица Мары Анри не видел, но почему-то возникало ощущение, будто торнадо как бы расцветает, что и наводило на мысль об улыбке.

Анри мысленно еще раз повторил все имена и оглядел всех присутствующих. На собаку он поглядел с большим уважением - вот, оказывается, кто самый умный в этой компании, оттого и самый немногословный, наверное.

- Все это слишком запутано, чтобы я мог так сразу все понять. Вы говорите, что нельзя покинуть Хвостовилль? А есть ли у этого города окраины? Тот же лес, о котором вы говорите? А что будет, если попытаться найти выход?

Поймите меня правильно, у нас, то есть, в моем мире, если нельзя покинуть какое-то место, то это выражается в физическх преградах передвижению - решетках, замках, огромному морскому пространству вокруг. Но я уже успел понять, что у вас это как-то все иначе.... совсем иначе....

Он смущенно посмотрел на собравшихся, досадуя на свою непонятливость и узость мышления.

- Окраины есть, - терпеливо пояснила Мара, - и мы сейчас с Вами находимся на одной из них, но нет границ. Нет стены, которая ограждает город - по крайней мере, ее никто никогда не видел. Если знать путь - можно выйти в лес или же к набережной, а с набережной доплыть до островов - на каждом из них располагаются такие же Хвостовилли, как наш, только поменьше и зовутся немного иначе. Я была в четырех из них, но, думаю, есть и другие. Но дальше этого никто не уходил. И никто не проходил Лес - считается, что это невозможно. Те, кто пытался, говорят, что рано или поздно все равно приходишь обратно. Мэр говорит, что это и есть наша страна, наше государство и называет его Эйдельмани. На древнем наречии это означает "замкнутый круг", а на современном - то, что сказала Вам Мэгги. Мы считаем, что раньше было не так - поэтому мы и ищем тех, кто мог бы починить пути Хвостовилля и открыть нам путь наружу. Большинство жителей довольны существующим положением вещей, но я уверена, что есть и такие, кому хочется побывать во внешнем мире, а не прозябать всю жизнь на одном месте. Например, Миде - он хочет жить вместе с родней в Холмах, а Яри хочет путешествовать и увидеть мир. Он уже исходил весь город вдоль и поперек, рассказывает о 12 островах по ту сторону набережной, хотя мне что-то сомнительно такое число. Все они похожи друг на друга, как две капли воды - может быть, это даже тот же самый Хвостовилль, только выглядит немного по-другому...

- Бррр, это же ужасно, - поморщился Анри. - Лента Мебиуса какая-то... А с чего вы решили. что только люди, сиречь, создания бесхвостые, могут исправить существующее положение дел? Я, конечно, попытаюсь помочь вам, чем могу, в конце концов, за свою жизнь я привык задачи, которые обычным людям кажутся абсурдными и нереальными... Но...

Он тяжело вздохнул. Все это было как-то странно. Он явно находился внутри ситуации и поэтому не мог все адекватно оценить, расставить приоритеты и начать мозговой штурм. С другой стороны - он улыбнулся своим мыслям - может, это и есть задача всей его жизни. Похлеще, чем какая-нибудь теорема Лапласа...

- Мы не знаем наверняка, - огорченно покачала головой Мара. - Но таковы легенды... Если Вы нам поможете - мы сможем проверить, правы ли они, если нет - нам придется ждать следующего или изыскивать другие способы решить ту же задачу.

Юкки отвернулся.

- Не бесхвостые, - пролаял он. - Люди.

- А что, кроме людей, других существ без хвоста не наблюдается? - Анри внимательнее присмотрелся к окружающим. Вроде бы кузнечики - не совсем хвостатые, а уж про торнадо и говорить не приходилось. К тому же у двух лесовичков трудно было разглядеть ярко выраженные...эээ... пятые конечности. Миде был вполне человекообразным, но вроде бы его предки и были пришлыми.

- Я думаю, что самый простой способ проверить ваши гипотезы и старинные легенды опытным путем. Мы просто прогуляемся по окраинам и понаблюдаем, насколько эти окраины сохранят свои повадки. Ярре, насколько я понимаю, успел их хорошенько изучить, в смысле, окраины и их привычки.

- Наблюдается, - печально отозвалась Мара, - но лишь человек может править пути Хвостовилля, если они испортятся.

Присмотревшись к окружающим, Анри не смог установить, есть ли хвост у торнадо и Яри - так как в данный момент все сидели, - но в конечностях лесных братьев можно было запутаться. Там были не только пятые, но и 174-ые и 268-ые конечности, а если начать подсчитывать - так и вовсе можно было потратить на это суток двое, не меньше. Однако, подумав, герр Штурм обратил внимание на одну особенность торнадо и вспомнил кое-что. Рук у Мары не наблюдалось, но время от времени, когда ей нужно было что-то - от тела как бы отделялась часть и брала предмет, а когда она наклонялась, то позади - словно бы для равновесия - возникало нечто, что можно было с натяжкой назвать хвостом. На самом деле - лишь еще один подобный отросток, исчезавший, когда торнадо снова принимала вертикальное положение. У "кузнечика" же его "крылья" сходились позади и тянулись за ним на добрые полметра, если не больше, что тоже создавало иллюзия хвоста. Хотя... были ли это "крылья"? Яри лишь напоминал внешне кузнечика, но, вне всякого сомнения, не был им.

- Конечно, - кивнула Мара. - Я рада, что Вы готовы помочь.

- Если вы не возражаете, то мы займемся этим как только, так сразу... Ну, в смысле, хоть сейчас вообще-то можно, но я просто уже очень давно на ногах, у меня был насыщенный день и в сто крат более насыщенный вечер, множество новых впечатлений, голова идет кругом и все такое.... - он почти что жалобно посмотрел на компанию и, не удержавшись, зевнул. Мозг у него вроде бы начал работать, но как-то... вхолостую что ли... с проскальзыванием.

[off]Мастер, давайте отмашку по времени. Или мучайте профессора дальше[/off]

- Хорошо, поговорим обо всем завтра утром, - решила Мара. - Миде покажет Вам Вашу комнату.

Четвертинчик быстро проводил профессора в чистенькую комнату с тремя горшками герани на подоконнике и принялся стелить постель. Спустя четверть часа Анри мог лечь спать на свежих простынях, пахнущих лавандой...

Наутро его разбудили не слишком рано - ближе к полудню, забеспокоившись, отчего это гость так долго спит. За окном стоял солнечный погожий день, по двору бродили куры, где-то сосредоточенно хрюкала свинья. За небольшим заборчиком проглядывалась дорога, а за ней - пустырь, поросший бурьяном и чертополохом. Дальше снова виднелись крыши домов - одна над другой, восходили они на соседний холм.

Герр профессор проснулся в удивительно благожелательном настроении - еще бы, никакой изжоги после плотного ужина, по утру кости не ломит и одышка не мучает. Косые солнечные лучи пробивались в комнату и словно бы приглашали на прогулку. Скромный провинциальный пейзаж города, казавшегося ночью таким таинственным и полным тайн, теперь внушал лишь умиление да благостное состояние духа.

Анри с наслаждением потянулся, одел рубашку, согретую лучами солнца. Казалось, что все страшные истории рассказанные про милый городок - не более, чем приснившаяся чепуха. А, может, оно и вправду так и есть?

Увы, за дверью его ожидала Мара - еще более встревоженная, чем когда-либо.

- Идем, поешь - и в путь! Гусыня нажаловалась - теперь тебе еще и с мэром придется разбираться. Предлагаю оставить это на потом - после того, как посмотришь пути, а то все эти разбирательства могут тебя занять надолго. Не уверена, что ты вообще после них будешь свободен что-либо делать.

Торнадо нахмурилось.

- В путь, так в путь, - легко согласился Анри. - Уж что-то, а бюрократическую волокиту никогда не любил. Тем более, когда у меня имеются и более заманчивые перспективы. А в чем, кстати, меня обвиняют?

Про себя он подумал, что если они хотели оклеветать в его глазах фрау Маргарет, то попали в точку. И это попадание наводило на определённые размышления. Возможно, они просто подсмотрели его антипатии. А возможно эта пожилая дама и вправду была недружелюбно настроенной.

- Хвоста нет! - как-то очень вяло фыркнула Мара и горестно добавила: - Этого следовало ожидать, у нее работа такая - ничего тут не попишешь. Я же говорила: она связана с тайной полицией. Я одного не понимаю: почему так быстро? Обычно она все же ждет хотя бы несколько дней - иногда даже пару недель...

Торнадо поколебалось.

- Ну да ладно, идем. Узнаем все, наверное, когда-нибудь.

После сытного завтрака Анри покинул гостеприимный дом Миде и Юкки в сопровождении Яри и Мары. "Пни" куда-то исчезли - еще до того, как Лиувиль проснулся.

Первые пару часов Анри казалось, что они кружат по городу безо всякой цели и даже крепкая математическая голова отказывалась понять принцип их передвижений, но, наконец, его привели к очень странному месту. Искореженные дома, растрескавшаяся мостовая, лопухи, растущие вверх тормашками, паутина между листьев на деревьях... Все было как-то неестественно. Дорога делала изгиб, и - становилась нормальной, но на самом повороте творилось что-то невообразимое.

- Здесь нельзя пройти, - грустно пожаловалась Мара. - Те, кто пытался, исчезали навсегда. Некоторые считают, что там, - она кивнула на излом, можно умереть, другие - что это переход в другой мир, но в любом случае, это мешает городу и его жителям, не говоря уже о том, что, возможно, именно из-за этого город закрыт, хотя в этом нет уверенности. Смотрите!

Она подобрала с дороги камушек и швырнула его в сторону изломанной части пути. Весело проскакав пару метров, камень исчез. Просто испарился в воздухе, коснувшись какого-то особенно извращенного растения, напоминающего помесь чертополоха и ежевики.

Увиденно порядком озадачило Анри. Ставить эксперименты с такой аномалией было чрезвычайно опасно.
- А почему вы считате, что я могу вам помочь?

- Ты человек, - грустно пояснила Мара. - Если не ты - то кто же?

- Скажите, а в чем эта странная связь человека и его бесхвостости и запутанности путей Хвостовилля? Я, конечно, могу попробовать здесь пройти, но кто может поручиться, что со мной не случится то же, что и с предыдущими смельчаками - я переправлюсь в другой город или просто бесславно погибну?
Почтенному профессору математики явно не улыбалось оканчивать свои дни на пустынном повороте, да еще в мире, где он только-только начал осознавать радость бытия.

- Я... не знаю, - в голосе Мары слышалось отчаяние. - Я не предлагаю Вам пройти здесь, я прошу Вас разобраться - в чем дело. Возможно, одного места недостаточно - надо показать другие, но они все одинаковы! То есть очень, очень похожи!

Анри смущенно потупился - на него возлагают отчаянные надежды, а он стоит как нерадивый студент и ноет, что ничего не понимает. Нет, так дело не пойдет. Он подобрал с дороги камушек средних размеров и запустил его в поворот.

Камушек почти сразу ухнул в черную глубину одной из трещин на мостовой.

То есть он просто упал или как-то аномально?