Духи смерти (тема - Голос тех, кого нет) (Автор: Largo von Decken)
Духи смерти (тема – Голос тех, кого нет)
Запахи...
Запахи...
Запахи...
В дерюгу реальности вплетены они мохеровыми нитями. И кто сказал, что ароматы не украшают нашу жизнь. Слепцы! Что им известно!?
Запахи...
Как пахнет воздух после дождя?
О! Восхитительный аромат озона наполняет воздух свежестью и мощью. Яркий, как синева утреннего неба.
Запахи...
Но разве может быть у запаха цвет?
Запахи...
Как пахнет израненная копытами лошадей степь? Какого цвета этот дух? Скажите – чёрный и жирный – и будете правы... Или нет?
...Но что это... на благоухание земли лёг флёр ковыля. Какого цвета нидор растоптанной травы? А цветущей полыни?
Запахи...
Что знаем мы, – зрячие, – забывшие, что у всего есть свое амбре: у утра и вечера, у правды и лжи, у отваги и страха, у рождения и смерти.
Запахи...
Они проникают глубоко в мозг, западают в душу. И если отбросить все лишнее, расправить плечи и вдохнуть полной грудью, то фантолид наполнит все твое естество и ты...
...пробудишься...
Запахи...
Фетор проник в легкие Арчибальда, и рисовал в мозгу картину произошедшего: страх, боль, удивление и отчаянье. Какие только миазмы не испускает человек перед лицом опасности, в преддверии гибели. Арчи учуял Жака. Юноша и не догадывался, что помнит дух однополчанина.
Жак погиб, но в букет смерти вкрадывался незнакомый фимиам. Нет, это не девять грамм свинца, что пробили правое легкое. Это что-то иное – пряная смесь сушеных трав и бумаги.
Арчибальд вдохнул глубже.
Запахи...
Они стали ярче и разнообразнее. Душок маиса соседствовал с перегаром ружейного масла и пороха. Животный страх бегущих коней, смешивался болью и ужасом умирающих людей.
Но вот, как и в оркестре, первая скрипка – амбре мести и злорадного торжества, и опять этот фимиам сушенных трав и бумаги... Такой знакомый, и такой ускользающий из памяти...
Что это за вонь?
Трава...
Бумага...
Огонь...
Понимание пронзило как молния небеса.
Так же благоухал Тиллерсон, втягивая в себя отравленный дымок после плотного ужина в гарнизонной столовой. Смрад девяти грамм свинца смешанный со сладковато-медным амбре печени поведал о смерти капрала.
В этот хаос миазмов ворвался соленый аромат утреннего моря. Арчибальд размазал его по щекам...
Гончие смерти не должны проявлять слабости, ведь только они знают о силе запахов и их цветах. Втянув в себя воздух над полем битвы, Арчи увидел, куда тянется нить цвета колорадо, поправил карабин на плече и побежал навстречу неизвестности...
А ведь у нас могла быть любовь! (тема – Голос тех, кого нет) (Автор: Ирбис)
А ведь у нас могла быть любовь! (тема – Голос тех, кого нет)
- Я отрежу тебе яйца, Тупой Джо, и заставлю их съесть! Дотянусь и с того света!
- Живучий, сучёнок, - крякнул Джо и налёг на рукоять. Нож вошёл глубже. Сучёнок захрипел в конвульсиях. Попытался вырваться, хотя это бы уже его не спасло.
Джо изо всей силы провернул нож. Наконец бычье сердце Грязнули Тода не выдержало. Ублюдок сдох.
"Отрежу яйца", - гудело в ушах у Джо. Он высвободил нож и стал вытирать кровь о рукав покойника. Вдруг остановился, лицо тронула ухмылка. Похоже, Тупого Джо осенила мысль, что с ним случалось не часто.
- Отрежешь яйца, ублюдок? Мне? - Джо расхохотался. Стащил с Грязнули штаны, - Фууу! - приставил нож, отчекрыжил лишнее и швырнул мёртвому Тоду в лицо. - Достань меня с того света, вонючка! Руки коротки!
Светили звёзды. Джо на радостях приложился к фляге. Оставалось на самом донышке, но настроение приподнималось, а донышком и не пахло. "Девка заждалась, небось. Сегодня пусть ублажает по-особенному. Я завалил Грязнулю! Два года гонялся за гадёнышем..."
Марша поджидала. Уперла руку в бок:
- Где ты шлялся, Тупой Джо? Ты нажрался!
- Не называй меня Тупым Джо! – он, шатаясь, добрался до Марши. Умудрился приноровиться к ней и схватить за талию. - За это я сейчас отлюблю тебя дважды! - Джо хмыкнул своему остроумию и нежно срыгнул Марше в лицо.
- Фу! Свинья! Если ты был с девкой... - она попыталась отпихнуть Джо, но он уцепился мёртвой хваткой. - Если ублажал другую, я отрежу тебе яйца, Джо!
- Святые черти! - Джо покатился с крыльца. – Сгинь, Грязнуля ублюдок Тод! - Джо завизжал, замахал руками: - Убирайся в преисподнюю со своими яйцами!
Голос Марши стих, а Джо всё бежал. Пока не свалился и не заснул.
Его пробудило противное урчание в животе. Он поковырял грязным ногтем мизинца в зубах. Извлек что-то оттуда, сплюнул, облизал ноготь.
- Да уж... - произнёс Джо вслух, вспоминая вкуснейший соевый соус, который Марша готовила. - Хорошая была детка! - причмокнул. Припомнил тушеную крольчатину со сметаной и аппетитную Маршину грудь, торчащую из-под тугого суконного платья, как два спелых яблока. Облизнулся: - А ведь у нас могла быть любовь!
Джо закряхтел, заворочался. От воспоминаний о Марше пробудилось что-то, захотелось чего-то... Джо взглянул на свое хозяйство, пощупал:
- Нет, яйца дороже! А сучка всегда найдётся.
Джо облизнулся еще раз, вспоминая, сколько их было, этих сучек - хорошеньких и не очень. Довольно крякнул и захрапел.
Над пропастью во лжи (тема – Голос тех, кого нет) (Автор: Somesin)
Над пропастью во лжи (тема – Голос тех, кого нет)
Бизон вовремя заметил обрыв и повернул, поскакав вдоль края.
Бизону страшно хотелось найти реку, попить, освежить искусанную слепнями шкуру. Может, немного попастись. Бизон до одури опасался найти реку, оказавшись вовсе уж на виду, как только выберется из высоченной жёсткой травы, да вдобавок и птицы старались держаться таких открытых мест.
Только из-за этого он не сразу понял, что влетел на пустынную улицу, окаймлённую двумя рядами дощатых развалин, стоявших по пояс в густотравье. Пропасть когда-то рассекла поселение пополам, часть домов стояли, наполовину обвалившись вниз. Бессильно колыхался изодранный в полоски флаг на площади. Подобное место ловушкой было без тени сомнений; вот только откуда ждать удара?
Бизон встал и наклонил голову, тряся бородищей. Как-то внезапно он разглядел, из чего именно торчит местная колокольня, и мучительно решал, как сподручнее обогнуть площадь.
Часы принялись бить полдень.
Колоссальный шар, который бизон счёл было скопищем ремезов, распался, обернувшись торнадо из пернатых. Бизон слегка присел, но тут же устыдился и отважно метнулся к краю обрыва, рассчитывая, что мог остаться и незамеченным, коль скоро птиц разбудил колокол. Он, однако, разглядел оперение и на удачу полагаться не спешил.
Странствующие голуби. Птицы мира, как они сами называли себя, украшая головы повязками с прядями человеческих волос. Эти имели крючковатые клестовьи клювы: апачи, припомнил бизон, вбежав на самый край.
Вниз было далеко. Очень. Отсюда бизон разглядел даже пустоту между дном Вольной Прерии и золотистыми полями Старого Запада, связываемыми только ниткой дыма из паровоза, ковылявшего вдалеке.
Бизон вздохнул, распахнул пасть и вытошнил себя наизнанку. Встал на ноги. Огляделся, увидел громадную стаю, несущуюся прямо на него. Зажмурился. Открыл глаза и увидел скалящегося Джона Ирода. Покосился вверх, но, конечно, уже не разглядел Вольной Прерии. Жаль, подумал бизон.
— Давай, Роланд! — крикнули за спиной, и бизон положил ладонь на рукоятку револьвера.
Вернуться в общую тему: Чертова дюжина