- И как тут можно жить?
Этот вопрос застал его врасплох, когда он вернулся в свою каморку. На его спальном месте (назвать это кроватью было бы слишком громко) нагло расселась незнакомая ему невероятно красивая темноволосая девушка. Она сидела, заложив ногу за ногу и распушив девять хвостов, и рассматривала небогатое убранство. Не брезгливо, как мужчина, приходивший месяц назад, а скорее с некоторым сдержанным любопытством.

Войдя в каморку, Кихашой направился к сундуку, который был единственным предметом мебели в комнате помимо спального места, и содержал в себе почти всё его имущество - от нехитрой одежды и нескольких кусков начинающего черстветь хлеба до хозяйских садовых инструментов. Присев перед этим сундуком, положив принесённые с собой довольно большие ножницы по правую руку, он откинул крышку и начал рыться внутри. Параллельно с выполнением этих действий, занявших у него не больше чем секунд пять, он успел рассеянно ответить: "Ну... так, нормально. А что?". На нежданную гостью он особенно и не смотрел, только мазнул взглядом при входе.

- Не самая вежливая манера поведения, - заметила девушка, - Обычно так ведет себя только высшая аристократия... Ну, из тех, кто поглупее.

"Хорошо, не вежливая, как скажете, - покладисто согласился Кихашой с девушкой, без спроса заявившейся в его дом, и успевшей раскритиковать как и этот дом, так и самого Кихашоя; учитывая всё это, юноша искренне не понимал, что он сделал не так, но у него не было никакого желания препираться с незнакомым человеком, - Тогда простите. Если я Вас раздражаю, я могу сейчас уйти". Рыться в сундуке он не перестал.

Девушка внимательно посмотрела куда-то ему за спину, и ее губы расползлись в ехидной усмешке.
- Уйти? Интересно, как?

Отбросив прядь волос со лба, Кихашой бросил взгляд назад через плечо.

И увидел на месте двери, через которую только что вошел, глухую стену.
- Так что придется тебе таки меня выслушать, - сделала вывод девушка.

Юноша же сделал для себя ещё некоторые выводы: а) эта девушка. видимо, волшебница, б) так как им уже интересовались в академии, она, видимо, оттуда же и в) судя по тому, что дверь превратилась просто в стенку, а не во что-то вредоносное, его не хотят убить как непокорного потенциального ученика.

Выудив, наконец, какую-то тряпочку из сундука, Кихашой закрыл крышку, обернулся и сел на пол, облокотившись спиной на сундук и глядя девушке в глаза снизу вверх. "Ну выслушать - значит выслушать", - согласился он. Руки его при этом машинально протирали принесённые ножницы выуженной из сундука тряпочкой.

- Месяц назад к тебе приходил мэтр Райкер, - начала девушка, - Он предлагал тебе пойти с ним в Академию. Ты отказался. Почему?

"Ну... А зачем мне оно?" - ответил Кихашой риторическим вопросом.

- Зачем люди учатся? - задала риторический вопрос незнакомка, - Чтобы чему-то научиться!

-Так себе самоцель, - ответил юноша.

- Почему самоцель? - осведомилась девушка, - Никто из нас не станет диктовать вам, чего добиваться в жизни. Знание - лишь инструмент. Целитель, останавливающий эпидемию чумы, отшельник, изучающий тайны мироздания в своей башне, и некромант, стремащийся к власти, - разве они преследуют общие цели?

-Так я доволен тем, что у меня есть, и не имею никаких целей ничего менять, - улыбнулся Киашой, - а для текущей моей жизни мне хватает вот этого инструмента, - указал он на ножницы.

- Когда-то тебя устраивала и жизнь дворянина, - указала лиса, - И все же, ты через многое прошел, чтобы отказаться от нее. Почему?

- А... Ну... Не знаю... То есть, я думал об этом... Но... Это было импульсивное решение подростка четырнадцати лет, в конце концов. Мне было больно, да, я думал, папа умер, а потом он на меня кричит... Плюс ощущение открытия истинных ценностей впридачу... Короче, мутно всё это, странно... Мне уже всё равно, по сути. Я пытался одно время в этом копаться, но... Зачем? Есть более интересные вещи - тут юноша приостановил полировку ножниц, более внимательно посмотрел на незнакомку, и спросил, - Оно Вам правда надо? - Всё это время интонация его была довольно ровная, будто он вспоминал сюжет какой-то давно прочитанной и не впечатлившей его книги.

- Надо, - уверенно ответила лиса, - Я Хранитель Двух Миров или хрен собачий?

-Не знаю... - уныло протянул юноша. - Ой, то есть, я не это хотел... То есть это, но не вам. В смысле, не на тот вопрос. - Кихашой закусил губу, и невпопад добавил, - Которого не было. - Тут он приложил ладони к вискам и сообщил - Так, простите, я сейчас соберусь с мыслями и отвечу связно.
Посидев так секунд пять, он начал отвечать связно:
- Когда мне было лет четырнадцать, я был у папы оруженосцем. Ну, оружие носил. И чистил ещё. Но главное, он меня драться учил, на ятаганах, чтобы я тоже потом путешествовал и дрался. Вот. А в потом мы ели, и к нему стали приставать. И называть плохо, как Вы сейчас себя назвали, только хуже. А, ну, в смысле, не назвали... Так вот, он же не мог стерпеть, стал отвечать. А они - за ножики. Мне он велел улизнуть незаметно, так им не до меня было. Я думал, они его - всё. Ну, там жара стояла, и я бежал быстро из того места, по улицам, и, хотя вечер был, тоже довольно тепло. А потом я вдруг на берег озера выбежал. И оттуда холодно. И звёзды в воде. А в таверне душно было, и ссора та была душная. И рядом с тем озером мне эта папина идея что нельзя честь оставлять поруганной, мелкой показалось. Ну, озеро большое, а идея мелкая. А его спасли и я ему это сказал. Не про озеро, а про идею. Мы поссорились. И вот тогда я не знаю: то ли папе хотел доказать, то ли себе, то ли боялся, что когда та каша случилась, мне тоже больше всего хотелось - с папой спиной к спине и с ятаганом. Против трёх дюжин. А может - просто слишком много странного случилось, и меня повело. И я, значит, решил, что так жить нельзя, когда тебе очень хочется следовать идее, которую ты у озера считаешь мелкой. И решил её раздавить. С хрустом. Напоказ. Такие дела - Кихашой опять поднял взгляд на девушку - Ещё что-нибудь?

- Ну что ж, начнем со страха, - хмыкнула "Хранитель", - Скажи, чего конкретно ты боишься? Смерти?

-Ну, если будет какая-то прямая опасность, то испугаюсь, понятно. Ну, собака на меня нападёт, или человек, или тонуть начну... А бояться таких общих, абстрактных вещей вроде смерти и страха - как-то повода не возникает.

- Опять же, что значит прямая опасность? - спросила Хлоя, - Где проходит грань? Допустим, если на тебя замахиваются мечом, это очевидно прямая опасность. А если ты знаешь, что кто-то злоумышляет против тебя? А если ты смертельно болен?

Я не философ, - пожал плечами садовник, - я не знаю правильного ответа на вопросы, начинается ли утро в 6:02 или в 6:03.