Риан



20 год от начала правления Дьярни Смелого, владыки Эркарата. Поздняя весна, 3 день 4 недели. Незадолго до заката.


Корабль шел на веслах, и судя по звуку барабана гребцы явно торопились для того, чтобы успеть дотемна. Закат сливался с горизонтом, золотил небо и землю, разливаясь нежным светом, готовясь сменить старый день на новый. Над безопасной гаванью не в первый, не во второй и даже не в третий раз проплыл тревожный зов рога, сзывающий стражу. И хотя все знали, что корабль свой, и не просто свой, а родича, просто было так заведено, что любой корабль может стать великой заботой. Как заведено, так и сработано: исправно горели маяки, передавая сигнал дальше на юг вдоль побережья, да домашняя стража при полном параде выстроилась на широком дворе, готовясь отражать возможного неприятеля. Промедление в таких делах не сулит ничего хорошего.

Из окон большого, внушительного, но мрачноватого дома, выстроенного ступенчато на крутом склоне горы, был виден весь залив, а чуть дальше, за хорошо видным сейчас отблеском костра на маяке в сизой дымке стоял город Столия — прежняя столица, ныне забытая всеми и всеми же заброшенная.
И все же «Аникит» ждали, как ждали до него многие другие корабли, стоящие в безопасной под разными флажками, но несущими один и тот же общий флаг — вздыбленного коня на алом поле, личный знак Демира Коварного.
Кораблей стояло около пятнадцати — у Филфрона был большой род, и не сегодня-завтра ему предстояло стать еще больше, когда в день имянаречения новые отпрыски гордо займут свое место рядом со старшими. И несмотря на всю непоседливость Филфрона, ему надлежало быть здесь, как бы он ни хотел отсутствовать по очередной государственной надобности.

Старик Филомен сощурил глаза, из которых течением лет вымыло прежнюю синеву, но не зоркость, о которой догадывался не всякий новый знакомец, глядящий на этого древнего деда. Пригляделся к фигуре, что стояла на носу корабля, и дал отмашку страже, а потом, не останавливаясь, залепил подзатыльник мужчине лет за сорок, что стоял рядом. Детвора — мальчишки, девчонки, подростки, сгрудившиеся у края пристани, прыснула во все стороны от двоих престарелых забияк.
- Гляди ж ты, какой у меня внук вырос! - с нескрываемой гордостью провозгласил старик, любуясь тем, кто плыл к ним на боевом корабле, не глядя даже, как ушибленный его все еще тяжелой рукой дядька обиженно потирает шею. - И стать при нем, и вид. Возмужал! Сразу видно достойного воина. Не то что ты, бездельник, только и способен, что детей плодить...
Ответом ему было многоголосое хихиканье младших детей Никодема, но когда тот попытался поймать хоть одного и надрать уши за насмешки над родным отцом, оказалось, что выловить одного из стайки ребятни не легче, чем поймать одну из юрких рыбешек в косяке.
А тем временем корабль подошел вплотную и загородил весь залив своим ярко расписанным дощатым боком. Кинули сходни, и едва хозяин судна ступил на причал, на него налетели гурьбой, вцепились в руки, в одежду, повисли на поясе братья и сестрички от мала до велика, и кто-то уже ловко вскарабкался Филфрону на загривок. Над водой, меняющей свой цвет из золота в багрянец, рассыпались колокольчики детского смеха и нетерпеливые крики: «Братик! Дядя! Где ты был? Братик вернулся! Фи-ил, а что ты нам привез?».
Отец и дед, забыв размолвку, глядели на своих детей, но кроме радости встречи и родительской гордости на их лицах сейчас, когда малыши были увлечены старшим братом, читалась тревога.
- Филфрон. Мы беспокоились...
Что ты не успеешь к празднику - быстро перебил сына старик Филомен. - Гонец от Демира не нашел тебя, приехал на родовую землю, чтобы узнать, где тебя носят вороны. Он ждет тебя пуще этих сорванцов. Ты что, и ему задолжал подарок на Имянаречение?

Они оба уже что-то знали, муж и старик, отец и сын, посвятившие себя служению одному и тому же роду. Знали, но медлили сказать; тень дурных вестей кружила над домом, полным беззаботно галдящих детей и женщин, занятых приготовлениями к празднику, над радостью и весельем самого главного события в жизни каждого маленького гаэтца.
Филомен был немного старше Архистрата и весь свой путь прошел рядом со своим владыкой, сперва с мечом, потом с картой в руках, пока годы и старые раны не вынудили оставить любимого князя на попечение сына. Никодем вырос и возмужал рядом с Архистратом, не мыслил себя без службы этому человеку, и должен был тогда плыть с князем в Мирринну, но приказ, срочный приказ задержал его в ДамиРиане... Лишившись хозяина, он служил его наследнику Демиру, пока старший сын не был назван Филфроном на вот таком же празднике и не сменил отца в заботах о стране и ее правителе. Тогда Никодем взял давно заслуженную отставку и занялся делами рода, больше не появляясь в столице севера. Он редко говорил о своей службе, а поскольку эта служба и составляла всю его жизнь, вообще редко говорил с домашними; чаще вел разговор с океаном, прохаживаясь в минуты отдыха по кромке прибоя.
И все же для этих двоих, давно удалившихся от дел, Демир, сын Архистрата, владетель севера Гаэты был ближе родича, дороже сына, потому что и судьбы сыновей они оба посвятили его делу, дому и жизни.
- Пойдем в дом, - медленно, веско проговорил Никодем, потеснив детвору, чтобы подойти к сыну и положить руку ему на плечо. - Есть о чем поговорить.

Добавлено через 3 мин. 10 с.
kupazoid

Дом, милый дом. Все свое детство Филфрон провел здесь. Вон по той скале, которую в детве называли «собачьей» из-за того, что она немного напоминала голову пса, он ребенком ждал возвращения отца в самый важный для него день – в день «Имянаречения» . В то время он за неделю стал забираться на «собачью» скалу и ждать отца , а также встречать все приплывающие суда дабы своими глазами увидеть эти легендарные личности слава о которых уже давно долетела до Столии… В то время судов было поменьше и в нем жило поменьше людей и следовательно появление нового судна всегда являлось праздником... Путешественник вспомнил, что 7 лет назад он сразу заприметил парус отца и первым выбежал на пристань, встречая его. Вспомнил, как через пару минут услышал первый затяжной зов рога и как пристань стала скрипеть под тяжестью одоспешенных воинов. Вспомнил, как ловил на себе немного обиженные взгляды других 14-летних мальчишек, но ему было все равно – он привык быть победителем. А победители всегда получают свою награду… И как отец, спустившись с корабля, бодрой походкой направился прямо к нему и подняв его из подмышки громко сказал: «Хорошая замена мне растет! Я верю – ты никогда не подведешь наш род!»… Одинокая слеза прокатилась по лицу Филфрона. 

Сравнивая эти два времени капитан в душе улыбнулся, но его лицо оставалось ледяным. Жестокие времена они были и тогда и сейчас… Но род развивался и крепчал: тогда, хоть и было меньше народу, но столько же стражников всегда были готовы дать достойный отпор неприятелю. 

Пришвартовавшись, воин сразу заметил, что его большая семья очень рада его приезду. Естественно детвора всегда хотела получить подарочки от старшего братца и услышать истории о далеких землях… видно многие мечтали поскорее достигнуть четырнадцатилетия, но Филфрона беспокоило выражение старших, по их лицам было видно что они чрезвычайно рады, что он вернулся, что было странно, ведь войны никакой не шло и вроде про другие несчатья не шел слух. Надо поговорить, но сначала нужно дать нужные фразы: 

- Ей, маленькие братишки-разбойники, смотрю вы уже подросли – вас наверное специальной рыбой кормят, думаю через 2 года даже меня догоните по росту и по силе! Ой, сестренки когда нам ждать сватов, ой ну вы прямо как самые красивые представительницы континента, наверное вся Гаэта скоро приедет просить руки! Но сейчас мне надо срочно идти, кстати совсем забыл сказать, у меня в трюме завалялся мешочек с подарками, вам случайно не хочется их получить на праздник? – Морячок явно подмигнул в толпу и направился за своим легендарным дедом, жестом позвав капитана подойти к нему… и пройдя десяток шагов тот нагнал его. И Филфрон опять поменял свое выражение лица, если раньше он улыбался и радовался, то сейчас его лицо стало твердым и сосредоточенным и он стал быстро нашептывать ему на ухо: - Капитан, тут такое дело – возможно, скоро нам предстоит скоро опять отправиться в путь, не сильно распускайте народ на гуляние. Я скоро вернусь и получше скажу поконкретнее. 

И обычным шагом, чтоб не привлекать внимание, пошел в дом..

Риан


Отпрыски рода Филомена не намерены отстать от такого замечательного старшего братика, который не только служит в шаге от князя, но еще и привез им мешок подарков. Привез — и не отдает! Конечно, праздник только завтра, но ведь до завтра еще вечер, ночь да утро, то бишь целая вечность, а больше всех галдели и прыгали те двое, которым предстояло завтра стать взрослыми — Прот, первенец Гликерии, и близнецы, его двоюродные братья. Торопились вырасти всю жизнь, ждали этого дня, как самого важного, что может случиться на свете с маленьким человеком, а теперь на пороге спешили наглотаться последних часов своего детства... 
Их-то — Прота и одного из близнецов, и выдернули за уши из детской гурьбы все еще крепкие руки деда. 
- Вы двое, передайте матерям, что мы скоро будем, да пригласите гонца к столу. - Голос Филомена, каким Филфрон мог помнить его из раннего детства, бывал и сварливым, и веселым, и спокойным, но чаще всего в нем звучала привычка распоряжаться, за годы командования ставшая неотделимой от натуры старого воина. Он даже не приказывал, нет, просто его мнение о том, что должно быть исполнено, всегда было равносильно приказу. - Остальные — брысь немедля! 
Через пару ударов сердца взрослые остались одни у подножия длинной лестницы, что вела к дому, прилепившемуся к скальному уступу, как птичье гнездо. 

Каким бы просторным ни был дом, встретивший Филфрона вкусным духом праздничной снеди, жаром натопленных печей и многоголосым гомоном родичей, которым срочно требовалось рассказать друг другу все вести за полгода, здесь некуда было яблоку упасть, чтобы не быть пойманным детской ручонкой, некуда было глянуть, чтобы не наткнуться взглядом на женщин, суетящихся с плошками и горшками — от таких прятались по углам и прославленные воины, поскольку иная баба и самого Демира огрела бы полотенцем, кабы из-за него полетел на пол мясной пирог. Все они были нарядными и счастливыми от пьянящей радости встречи после тоскливой зимы, от того, что с каждым днем все выше поднимается прозрачное небо над головой, но пуще всех притягивала взгляды филфронова мачеха Гликерия, у которой пятнадцать лет замужества и восемь детей не отняли врожденной красоты. Даже гонец, Неолик (названный так за невероятное сходство со своим отцом Эвриликом) из Особой Сотни, будучи усаженным за стол на почетное место под красным углом, с усилием отводил взгляд от хозяйки дома и не сразу заметил Филфрона, чтобы встать, приветствуя старшего. 
Неолик, сам на пару лет младше Филфрона, не умел скрывать своих чувств. Как он ни старался не омрачать людям праздник, прочесть у него на лице о том, что случилась беда, мог любой, пусть даже и неграмотный. Но он медлил с вестями, говорил здравницы и нахваливал хозяев дома, как всякий порядочный гость, до тех пор, пока застолье из общего порыва не рассеялось на отдельные разговоры соседей и давно не видевшихся друзей. 
- Филфрон, - давно заготовленные слова не шли на язык здесь, среди смеющихся людей, когда с дальнего стола женские голоса уже затянули песню. Это жестоко — отнимать у человека те редкие встречи с родней, которые выпадают ему среди бесконечного круговорота служебных забот. - Демир велит явиться к нему в Дамириану без промедления. О причине знают почтенный Филомен и славный Никодем. Мне приказано вернуться, как только передам тебе весть. Спасибо вам, добрые хозяева, за кров и стол... 
Он раскланялся и поспешно вышел, сопровождаемый к конюшне Протом с братцами (кто ж упустит возможность повидать коня!), а Никодем отозвал сына в сторону, на воздух. Уже поднялись из моря густые сумерки, скрывая лицо отца полупрозрачной пеленой, но можно было угадать, что он взволнован и мрачен. В дверях появился дед, скрестил руки, встал послушать, что будет сказано и отвечено. 
- Беда, Филфрон, - заговорил Никодем. Таким Филфрон видел отца раз или два в жизни — против обычного взволнованным. Отец говорил быстро и сбивчиво, спешил высказать все, что так долго ждало своего часа у него в груди. - Напали на дом, невесть кто, прорвались через наших и через «Грифонов», что у князя гостили. До подкрепления бойцов дожило — по пальцам счесть... Мелину с детьми нашли порубленными. Аэлла была в отъезде, Демир проверял рудники — потому они еще с нами... Говорят, командиров убивали первыми, знали, кого бить. Оборону на себя взял некто Ифимах, из «Саламандр»... Положил свою сотню, кроме четверых. Дом защитил, а то, что в доме...

kupazoid


Филфрон замер. Со стороны могло показаться, что окаменел, только дыхание и быстрые движения глаз выдавали в нем живую личность. Таким его в жизни видели только пару раз. 
Впервые это было такой же весной семь лет назад... Тогда он, пройдя обряд Имянаречения, на корабле, который был для мальчишки огромным, как дом, направился к Демиру. Вокруг было много богатых людей, опытных воинов, везде была слышна музыка, и люди… тысячи людей ходили по своим нуждам: всё это быстро легло ему в голову и разнообразные мысли роились, когда понять что ему делать, как ему дальше поступать: прижаться к стенам и тихонько прогуляться, или растолкать всех локтями, обратиться прямо к Демиру... Тогда молодой Филфрон тоже оказался в позе статуи. И, как всегда, решил довериться инстинкту. Начистив морду одному перепившему воину попал на заметку к будущему командиру. 
Потом был случай с нападением: сопровождение обоза – нападение – все, кроме одного налетчика и одного своего бойца, убиты. Филфрон стоял перед выбором: вылечить своего человека или вылечить врага для расспроса и последующей казни... После этого его хотели прозвать Жестоким, но не назвали. 

Теперь в голове воина закрутились факты: удивленная радость рода, при его встрече, необходимость срочного возвращения к Демиру, праздник Имянаречения - семейный праздник, жуткая резня в доме князя, дом, родной дом… 
Что делать? Он прибыл после стольких лет разлуки и тут ему ставят выбор: Прот не поймет, если я сейчас уеду, семья огорчена, гости будут коситься… «не мог до утра подождать, выслуживается». Он привык сам решать и делать так как вздумается именно ему, а не так, как посмотрят на него остальные. 
И о перестал напоминать статую: его кулаки сжались, а глаза стали немного поблескивать на свету от излишней влаги. «Это ЕГО семья, это ЕГО родные, ОН должен был хоть 2 дня отдохнуть от службы – почему именно ОН должен быть оторванным от всего этого!» Он был хорошим исполнителем и воином, но он все равно оставался человеком и что-то внутри его кричало и терзало го душу, но он заставил себя замолчать это «что-то» и, повернувшись к любимым деду и отцу развел руки в стороны и с улыбкой сказал: 
- Я очень рад, что хоть ненадолго побывал дома и мне очень хочется обнять главных в моей жизни людей – и направился сначала к деду, который вырастил его в детстве и любил его больше всех, а потом к своему отцу, а потом сделал шаг назад и уже с уверенным лицом попросил их пройти в комнату, где их точно никто бы не услышал и там, направив глаза в глаза своим родственникам сказал: 
- Вы не дети, вы понимаете, что начинается война. Еще не понятно с кем. Еще не понятно как, но для меня важно, чтоб вы выжили. Из-за своей приближенности к Демиру я буду находиться под опасностью смерти каждый день. И я хочу услышать от вас только одну вещь: что вы хотите для нашего рода? Я уверен, что смогу добиться для семьи многого! - говоря эти слова он понимал, что на него могут взглянуть как изменника, он и чувствовал себя уже не таким преданным Демиру, но род –это главное! 
Он сделал паузу и продолжил: 
- Я пойду попрощаюсь… с нашими малышами, раздам им подарки, скажу, что должен покинут наш дом ненадолго, а потом расскажу про различные путешествия, потом подойду к вам и вы мне скажете свое решение и поплыву на службу, обдумывая все это…


Добавлено через 3 мин. 46 с.
Риан

Отец и дед переглянулись, и после долгого тягостного молчания Филомен сделал сыну знак рукой: молчи, мол, говорить буду я. Против гаэтского обычая, что отдает право речи от младших к старшим, Никодем даже взглядом не выразил неудовольствия. 
- Прежде чем ты пойдешь к Демиру, внук, - старик говорил медленно, тщательно подбирая слова, - какое бы поручение он тебе ни дал, ты должен понимать. Сейчас между севером и югом царит равновесие. Хрупкое равновесие. 
Посмотри, Филфрон на известный нам мир. Кто-то может и клянет Стратарха с Архистратом, но те кто клянут, не помнят, что здесь было прежде. Ни один мужчина не мог уехать из дому и быть уверен, что вернется домой к семье. Убивали так часто, что само понятие «Жизнь» потеряло всякий смысл в нашем языке. Кто-то должен был положить этому конец. Кровавый, но конец. Вырезав всех выскочек, которые увидев слабину, собрали себе по маленькой армии и грабили всех — своих и чужих, превратив страну в разбойничье гнездо. Кого не могли ограбить — просто убивали. Если бы кто-то не прекратил это, мы перегрызли бы друг друга, как звери. 
Сейчас некогда дружное семейство, добившись своей цели, вновь готово сцепиться в гражданской междоусобице. И перевес любой из сил нарушит хрупкий мир. 
Дьярни Смелый, владыка Эркарата, далеко не дурак. Если он решит, что ему выгодно поддержать в сваре одного из правителей, Гаэта останется ни с чем. Потому что после победы, как это бывало уже не раз, победитель утонет, обопьется вином или с ним случится еще что-нибудь. А нам на шею посадят имперского наместника и вот тогда как раз взвоют все. 
Нам бы выгоднее на данный момент, чтобы Эркарат сгинул куда-нибудь лет на двадцать, и только после этого можно нарушать хрупкое перемирие на островах. Пока же империя в силе, делать это не резон. Поэтому Кратипп с Демиром ходят друг вокруг друга и огрызаются, не решаясь начать войну. 
Так что езжай, внучок, к Демиру. Но помни, что у тебя есть братья, сестры, родственники и славное имя. Не потеряй все это. 


Непонятно, почему предки Демира выбрали это место для устройства своего родового гнезда. Вся Гаэта живет морем, а тут до ближайшей гавани, в которую могли заходить тяжелые корабли, было не меньше полудня верхового пути, а до гавани, в которую могли зайти все прочие — добрые четыре часа пешком. И все же рядом с Дамирианой проходили сухопутные торговые пути из Миррины в бывший стольный город. 
Когда Филфрон сходил с корабля, его встретил верхом на лошади незнакомец в сером плаще полусотника с отметинами крылатого вздыбленного коня и саламандры. Вторую лошадь он вел в поводу. 
- Привет тебе, Филфрон. На конь! Демир собирается в дорогу, как бы не пришлось его догонять! 
Незнакомец не дал Филфрону времени на раздумье: сунул в руки повод солового коня и развернул свою лошадь в обратный путь. Он явно не хотел догонять князя. 


Когда до поместья оставалась едва четверть часа пути, Филфрону и его спутнику встретилась пара конников в шапках и с красными котомками верстовых. 
О больших переменах в родовом поместье князя Филфрон услышал, когда ветер донес до него запах гари, удары множества топоров, отдаленные крики и ругань. А вскоре увидел своими глазами, что от Стражницких ворот, где был прежде въезд для бойцов, осталось только два обгорелых столба, притом один из них деловито подкапывают рабочие. Частокол, прежде опоясывающий вершину холма, торчит редкими покосившимися бревнами, пригодными только как насест для воронья, и через щербины в нем видно, что парадный двор, примыкающий к самому хозяйскому дому, забит суетящимися людьми много больше, чем прежде можно было встретить на заднем, отданном под хозяйственные нужды. 
Сейчас двор был похож на разоренный военный лагерь: бегают и кричат военачальники, кто-то что-то поспешно тащит, кто-то строит, кто-то валит столбы и разбирает стены, сотня бойцов и посреди всего этого кипучего безумия одновременно пожара, переезда и сборов на войну в полной неподвижности и молчании возвышался, верхом на рыжем коне южных кровей, Демир, владыка севера Гаэты, взирая на все это с явным неодобрением. 

На вид он разменял четвертый десяток, уже далеко не юноша, но еще не растерял стати. Светлая кожа загорела, задубела так, словно этот человек с солнцем и ветром знаком больше, чем с крышей и постелью. Росту среднего, крепкий, как любой из его телохранителей, он среди прочих выделялся осанкой и какой-то привлекательной уверенностью в себе без надлежащей тому надменности и высокомерия. Черных волос, несмотря на возраст, не коснулась седина. Черты лица выдают упрямство и сдержанность характера: чуть сведенные брови, упрямо сведенная челюсть. Конь под Демиром переминался, чувствуя явное нетерпение хозяина, дергал головой, выпрашивая повод, и натыкаясь на жесткую руку, вскидывал морду вверх. 

- Я ждал тебя много раньше, Филфрон из рода Филомена, заговорил Демир не раньше, чем тот спешился и поприветствовал князя. Пристальный, цепкий взгляд, обращенный на воина, проникал в самую суть, словно для Демира каждый из его людей был открытой книгой. - Ты знаешь, что две недели назад здесь, в Дамириане, в моем доме был учинен разбой. Помимо моих людей здесь погиб Экрет, славный воин и доверенное лицо Кратиппа, вместе с ним и его «Грифоны», кроме четырех человек. Слава Жрице, жена Экрета, гостившая у меня, осталась жива. Возьми людей, сколько потребуется, чтобы доставить Кратиппу тело Экрета, его вдову и оставшихся бойцов. И чтоб все это выглядело так, словно лучший из людей покинул этот мир. Запомни, я дал слово чести о том, что все эти люди доедут до дома невредимыми. Если кто-то не доедет, ты лишишься головы. 
Помимо всего, помимо всего, передашь Кратиппу пакет. И вот еще, это путешествие может оказаться более опасным, чем ты представляешь. Почему так — поймешь, когда прочитаешь то, что написано в пакете, на котором написано твое имя. Вопросы, Филфрон?

kupazoid


Долгая дорога (если тебя ждет господин, то любая дорога будет долгой) дала достаточно времени осознать сказанное мудрым дедом. Если изначально он считал, что парочка отличных операций в тылу у Кратиппа может сильно повысить его престиж в глазах Демира и увеличить шансы на резкое увеличение своего авторитета в Гаэте, то уже после нескольких часов обдумывания было решено, что быть из ближнего круга князю, у которого после войны останутся только враги –глупо. Соответственно единственные успешные операции могут быть только при защите Гаэты от междоусобиц. Эти мысли немного остудили пыл холодного воина, но с другой стороны немного и обрадовали его т.к. эти мысли спасли его от попыток внести раздор. 
После этого он подошел к капитану и уверенно посмотрев в его глаза, не как равному, а как к человеку, который должен выполнять его слова и после полуминутного молчания сказал: «Из-за срочности я не смог побыть даже со своей семьей и отпраздновать Имянаречение –не думаешь же ты, что теперь я должен терпеть, что наша лодка без особого энтузиазма идет по волнам. Если произойдет беда, то и меня и каждого из команды Демир серьезно накажет, я то знаю! Используйте все возможные способы быстрее добраться до него! – после он направился на нос корабля и молча стал ждать приближение нужного порта… 
Впечатление от увиденного в поместье князя с одной стороны вызвало в голове у воина отрицательные эмоции: многие женщины не дождутся своих мужей домой. Причем это были хорошие воины абы кого не поставят на защиту князьего рода и посланника. Пираты не способны нанести такие потери, это в море они волки, а тут – только могут и пошакалить. С другой стороны положительных эмоций было больше и подъезжая к господину его верный пес еле смог прикрыть воодушевленную улыбку. «Да, все произошло как нельзя лучше! Демир остался один - без наследников. Теперь у нашего рода больше шансов подняться ввысь! Люди погибли, но Демир остался цел и он готов теперь раздавать привилегии не тем, кто больше налогов заплатит, а тот, кто принесет голову заказчика! А я это умею! В хаосе моя надежда!» - и на лице Филфрона появилась полуулыбка-полуоскал. 
Спокойно, но с сочувствием выслушав своего господина, немного опустив голову в качестве уважение, но не сильно – он не был солдатом и заслужил лучшего отношения. Видно, что Демир был очень расстроен, но он вел себя как настоящий князь и это нравилось Филфорону. 
И, выслушав до конца речь, воин в голове прокрутил сказанное и понял, что Демир дает ему 2 задания: одно явное – довезти в целостности тела мертвых и живых до Кратиппа, и второе – которое будет в конверте и скорее всего связанно с дипломатией или шпионажем. Дабы повысить отношение господина воина уверенно скзал: 
- Как я получил весть о необходимости добраться до вашего поместья, то в тот же миг отправился в путь, хотя меня очень ждали на празднике – голос Филфрона был четкий и уверенный – но я ни жалею об этом! Не стоит задерживаться, если льется кровь – он сделал паузу и посмотрел в глаза князю, стараясь, чтоб слеза не выдала его переживаний. Потом улыбнулся, показывая, что он уверен в своих словах на все 100 и продолжил: - Я выполню любое ваше задание и рад, что вы даете мне возможность взять людей и я выберу необходимых людей. Но хотел бы попросить у вас еще одно: чтобы произвести на Кратиппа и его приближенных впечатление, что мы очень сочувствуем произошедшему и соболезнуем ему мне кажется, что будет полезно взять второй по великолепию и скорости корабль, после вашего и снабдить путников всем необходимым для комфортного плавания. Я могу на это рассчитывать? 
В душе у воина немного все сжималось, ведь он внес свою лепту в выполнение задания и Демиру ничего не стоит, особенно в текучем состоянии – отрубить ему голову за наглость. Но он заставил себя поднять взгляд до груди своего господина.

Риан

Демир глянул на подчиненного долгим внимательным взглядом. 
- Делай то, что считаешь нужным для выполнения моего приказа. Жду от тебя только хороших вестей. А доставлять вести будет человек, в котором я уверен так же, как в себе и в тебе. Кирик! 
Услышав зов князя, один из верстовых, молодой рыжеватый парень, бросил поводья соседу по строю, подошел спешным шагом, склонил голову, ожидая приказа. 
- Кирик подчиняется тебе, Филфрон, на время посольства, но главная его задача — вернуться живым с вестями о вашей судьбе, какой бы она ни была. С своим приказом ознакомишься в пути. Сейчас собирай людей, время не ждет. 
Филфрон знал, что задавать вопросы о своем поручении можно только один раз. Теперь ему предстояло набрать себе отряд из свободных от приказов воинов, выбрав среди них знакомых или просто изловив первого попавшегося десятника; встретиться со вдовой Экрета и помочь ей собраться в дорогу; позаботиться обо всех нуждах посольства — и управиться со всем этим как можно скорее, ибо Демир не терпел промедлений.

Кирик

После привселюдной похвалы от самого Демира гонец не знал, куда деться — и радостно, и непонятно, чем заслужил этакую почесть. К счастью, устав решил этот вопрос за него. 
- Твоя воля, Демир, - ответил он князю, склонив голову, и тут же принялся выполнять приказ: подошел поближе к тому, кого назвали Филфроном и уставился на него, ожидая поручений. 
Этого Филфрона Кирик видел впервые в жизни. Их разница в возрасте была заметно ниже разницы в положении, но гонец испытывал не зависть, а сочувствие: он должен был заботиться только о своих нуждах, тогда как этой птице высокого полета предстояло устроить морской поход десятка бойцов, вдовицы и покойного полутысячника. А главное, главное, он должен был довезти и передать Кратиппу тех четверых «Грифонов», что всем здесь успели стать едва не братьями. Гонец не знал, что стал бы делать, получив приказ отдать четверых братьев по оружию на верную смерть, выбор между верностью и совестью представлялся ему неразрешимым. Глядя на Филфрона, Кирик видел, что тот стыдится своего промедления, видел, как лестно ему получить от князя в знак доверия такое важное дело, и думал, что для командира этот выбор окажется ничуть не легче — ведь это ему, в конечном счете, принимать решение и держать ответ. Про себя гонец уже решил, чем может помочь бедолагам, осталось только дождаться поручений и дозволения идти.


kupazoid


В голове у Филфрона оставалась радость т.к. ему доверили почетную дипломатическую миссию в сопровождении «Грифонов» и в вдовы убитого и не просто так сопроводить… Такими темпами он быстро добьется намеченных целей. Но появление в его рядах человека от господина внесло некий конфуз в его планы: с одной стороны, если его представил сам Дамир, то он скорее всего очень надежный человек и искусный гонец – хорошо бегает, скачет и на узкой дороги может уйти от трех разбойников, но с другой – возможно князь хочет, чтоб он приглядел за ним - Филфрона такой расклад не устраивал и он сжал левый кулак за спиной. Хотя и оставалась возможность, что у него и какая-то третья миссия… В любом случае этот – воин вспомнил имя и «попробовал его на язык» Ки-рик – его имя его не дало подсказок о его способностях, другое дело, если б его звали Ксантген. 

Ситуация «говорила» о том, что нужно что-то делать и воин повернулся к своему господину и, взяв сообщения для себя и для Кратиппа, выпрямился в «струнку» и уверенным голосом сказал: 

- будьте уверены, всё будет выполнено в лучшем виде! – и сделав жест рукой Кирику, чтоб он пошел с ними направился в сторону от Демира и его приближенных… 

Отойдя на 50 метров в место, где не было лишних глаз и ушей и, пропав из вида у князя, старший по званию остановился и протянул руку Кирику: 

- Приветствую тебя, меня зовут Филфрон – он протянул руку для рукопожатия и после рукопожатия и повторного представления продолжил – мне очень приятно, далеко не о каждом человеке Дамир может сказать то, что сказал о тебе. Мы отошли, так как наш господин любит когда его приказы исполняются без промедления и не хотелось играть на его нервах тем более после того, как произошла такая чудовищная ситуация на его поместье – говоривший посмотрел на место битвы и его взгляд вернулся к гонцу – если тебе доверяет князь, то считаю, что и я могу высказать тебе свои мысли. Во первых, на посетил с посольством Экрет и его сотня – теперь они почти все мертвы. Во вторых, те, кто остались сильно раненными после боя – мертвы, те четверо, что выжили – конвоируются на казнь. В третьих, конвоируются мной и сотней людей Демира. Понимаешь, тут возможны и провокации, и нападения каких-то новых «пиратов» или же просто Кратипп захочет отомстить. Зачем я все это говорю? Я считаю, что в любом случае князь должен будет узнать о том, что тут произойдет. Возможна будет даже ситуация, что мы совместно с другими воинами будем прикрывать твой отход. Поэтому подумай кто тебе нужен для того чтоб ты смог добраться обратно. Я прикреплю тебе этих людей. Подумай, а я пока прочитаю сообщение Демира… 

Филформ отошел на пару шагов от Кирика и открыл письмо князя и прочитал его и убрал обратно в сумку. После чего вернулся и обдумывая написанное обратился опять к гонцу: 

- И перед тем как мы пойдем к жене погибшего Экрета… кстати где ее можно найти? … мне хотело бы услышать твою точку зрения на произошедшее и ближайшее будущее, – он улыбнулся и внимательно посмотрел на подчиненного.

Добавлено через 4 мин. 30 с.
Кирик


Когда командир протянул ему руку, Кирик растерянно поглядел на свои пустые ладони, потом вопросительно заглянул в глаза Филфрона, пытаясь понять, чего от него хотят. Свою верительную бирку гонца он сдал, возвращаясь в лагерь, по заведенному порядку... Да и зачем она, ведь Демир представил его лично? Или... Вдруг Кирика осенило, и, горестно вздохнув, он вытащил из-за пазухи маленькую плоскую фляжку с вытравленным рисунком коня, и вложил ее в руку командира. Как от сердца оторвал. Ох и тяжко будет нам с тобой, дядя, ох и тяжко... Хоть и щедрое предложение, насчет отряда. Ничего не скажешь. 
- Меня звать Кирик, из рода Схенея. В помощь, командир, никого не надо. Я, что твой кот, всегда домой возвращаюсь. 
Приказа идти не было, гонец стоял и ждал, пока Филфрон снова обратит на него внимание, смотрел, как тот читает письмо. Ишь ты, пакет! Ему-то Демир все словами сказал, по-простому... Заданный вопрос поставил Кирика в тупик, он поднял на командира непонимающий взгляд. Точка зрения? То есть, что он думает? Гонец сосредоточился. Он думал о том, что каждый должен сперва сделать свое дело, а потом занимать голову мыслями не по званию. Кирик помрачнел, потому что догадывался, чаще всего, что хотят от него услышать люди, а что их разозлит (и его мысли явно тянули на пару крепких затрещин!), но не умел врать. Точнее, он умел, но ему никого не удавалось обмануть. 
- Лиха беда начало, командир, - проговорил он, наблюдая за Филфроном, чтобы все-таки понять, что же тот хотел услышать. - Кто сказал нам «раз», скажет и «два». Когда, где и как? О том не мне знать, мое дело маленькое - вовремя доставить вести. Пусть князь их читает и думает о будущем, а я буду думать о том, чтобы лошадь не захромала и что когда с куста запросто так вспархивают птахи, след поворотить коня и ехать другой дорогой. От этого выйдет больше пользы, чем если я стану судить да рассуждать. Вот навестить вдову — это понятное дело. Она в гостевом доме, живет по соседству с нашими жрицами, что за ранеными ходят. 
Возвращаться под крышу Кирику не хотелось — здесь, в шуме и гаме, в суете большой уборки перед большой стройкой как-то легче было не думать о смерти, навестившей родной дом. Он отлично помнил рассказы выживших, помнил пятна на полу и, приглядевшись, мог отыскать зарубки на стенах, оттого в тишине и дали от людей перед глазами тут же вставала картина затяжного кровавого боя. В хозяйские покои, туда, где был убита Мелина и мальчишки, он не ходил, не нашел в себе смелости пойти, даже если б пустили. Каково бедной вдовице жить здесь постоянно? Лучше бы забрать ее поскорее, дорога и общество людей помогут развеяться, вот о чем теперь думал гонец, но эти мысли он не собирался открывать незнакомцу. Не умея врать, Кирик отлично выучился молчать о том, что хотел сохранить в тайне, и его разговорчивому командиру еще только предстояло узнать об этом.


Риан

В пакете, запечатанной личным знаком Демира, Филфрон нашел не только письмо, но и серебряную бирку с отчеканенным крылатым конем — свидетельство того, что ее владелец послан говорить от имени князя. 




Скрытый текст (kupazoid)
Полусотнику Филфрону от Демира, владыки Гаэты. 
Помимо основного поручения тебе надлежит выяснить, причастен ли Кратипп Жестокий к смерти жены моей и детей. Следствие проводить скрытно, ничем себя не обнаруживать ни под каким предлогом. Учитывая двусмысленность произошедшего, когда находясь у меня в гостях погибло доверенное лицо владыки Кратиппа, а также его воины, и все это закончилось известными событиями, переговоры следует проводить так, чтобы избежать взаимных упреков и взаимной же ненависти. 
Если расследование покажет и докажет вину Кратиппа во вреде мне и моему делу, возьмешь у Кирика два именных пакета. Сперва вскрой свой, вторым распорядись согласно указаниям. 
Во всем остальном предоставляю действовать на твое усмотрение и под твою ответственность.


Кирик

Кирик вдруг охнул и вытаращил глаза, как будто его ударили палкой, и сам же себя стукнул по лбу в полнейшем отчаянии. 
- Вот я дурак, командир! Совсем запамятовал. Что до вдовы, утром один из рабочих, что в гостевом доме, принес мне пакет навроде твоего, только со знаком Кратиппа. Нашел, говорит, в комнате покойного Экрета. Я его той вдове и отнес. Пакет, то есть... - гонец совсем сбился и замолчал, виновато глядя на Филфорна: ну как можно быть таким растяпой - сперва все забыл, а теперь еще двух слов связать не может!

kupazoid


Первое впечатление после Кирика и письма оставалось странноватым. С одной стороны выдавал себя как преданным слугой Демира, а с другой его поступок с пакетом, отданным жене Экрета был достаточно странным. Также было странно, что он выдавал себя за простого гонца, но его поведение и действия выдавали в нем скрытую душу. Опасный человек, будет лучше если он будет на нашей стороне. 
Проанализировав сообщение присланное господином Филфорон еще раз удивленно посмотрел на гонца и тихо сказал: «даже так!?». После чего аккуратно посмотрел на фляжку и осторожно убрал ее в сумку. 
После чего посмотрел на серебряную бирку: она выглядела для него как свидетельство власти, уважения и одновременно пьянительно ответственным символом его теперешнего состояния… внутри его вскипела радость за это событие, но он так долго не мог стоять – его ждали. Поэтому Филфрон осторожно убрал ее во внутренний карман и даже почувствовал как она там жгёт грудь. 
Выслушав ответ подчиненного гонца по поводу жены Экрета полусотник задумался и внимательно посмотрел на Кирика и добрым командным голосом сказал ему: 
- Ты очень хороший воин и гонец! Ты необходим в нашем путешествии – далее полусотник пододвинулся ближе к гонцу и шепотом сказав, - прочитав сообщение Демира я только подтвердил свое мнение, что нам необходимо беречь не только наших достопочтенных гостей, но и тебя. Поэтому мне нужно будет подобрать тебе 2-х воинов, которые и днем и ночью будут защищать тебя и твое имущество. Они будут очень проверенными людьми и в нужный момент будут готовы отдать жизнь на тебя и Демира. Это необходимая мера защиты всех наших жизней: и твоей, и моей, и всего корабля и даже Демира! Поэтому надеюсь ты не станешь пытаться обмануть или скрыться от преданных Демиру людей. – После чего воин отошел и уже обычным голосом продолжил: я рад, что понял твою важность и решил пока не напрягать тебя лишними заботами по поводу общения с вдовой. Если я правильно понял, то ты вырос при этом дворе и нападение на него затронуло твоих родственников. Сочувствую: - лицо полусотника выразило скорбь за случившееся, но потом оно опять стало жестким – это, друг, война. Тут убивают. Пока я сдесь, возможно произошло нападение и на мой дом. Никто не застрахован. Но у каждого есть ответственность перед убитыми. Помоги семье подготовиться к ритуалам. Выполни свой долг перед родом. Завтра с утра жду тебя на пристани на нашем корабле: «Богатая невеста». А я пока подготовлю плавание. Желаю удачи. 
Попрощавшись с гонцом Филфрон направился к вдове Экрета. Уверенно войдя в ее палаты, естественно удостоверившись, что это возможно и не нарушит этикет. Подойдя к ней на расстоянии двух шагов полусотник посмотрел на нее с сочувствием: 
- Мне жаль. Это нападение лишила многих людей своих родственников. Более двух сотен элитных воинов погибло при защите поместья. Полусотники. Сотники. И даже полутысячник! - полусотник сжал свои кулаки в злобе и с огнем в глазах выдал – мы обязательно найдем и уничтожим тех, кто сделал это! Всех! – руки расслабились и он продолжил уже более спокойным голосом – Меня зовут Филфрон и Демир назначил меня главным в сопровождении вас и 4-х «грифонов». У нас на завташнее утро намечен выход в море на одном их самых лучших кораблей Гаэты – «Богатая невеста». Я должен. И мое уважение у твоему погибшему мужу вдохновляет меня на помощь вам при подготовки поездки домой. Поэтому скажите мне, что нужно для ритуалов доставки вас домой? Скажите мне – и я организую все как надо. 
Филфорн вопросительно посмотрел на вдову…


Кирик

От слов командира у Кирика сжалось сердце и все другие его слова тут же вылетели из его головы. Проводив Филфрона взглядом, гонец отправился разыскивать кого-нибудь из тех солдат, что приписаны к посольскому отряду, но мысли, неподвластные воле человека, занимали все его существо, оставалось ровно столько, чтобы не пройти мимо нужного человека. Он видел тут вчера новенького, своего одногодка, как же его звали... Неважно. Если солдат не занят делом, то его следует искать на кухне, и Кирик направился туда, позволив своим думам течь вольно — лучше сейчас, чем ночью перед трудной дорогой. 

Он не знал, откуда Филфрон мог слышать о его семье, тем паче, что все родные братья верстового на счастье служили далеко от хозяйского дома, но человек всегда верит дурным вестям быстрее, чем добрым, а у Кирика не было причин не верить старшему по званию. Но как он мог вернуться домой, если к рассвету должно быть на пристани, а до отцовского дома только в один конец четыре дня пути? Невозможно. И невозможно было окликнуть, остановить Филфрона, чтобы узнать у него все точно, расспросить наверняка: накрепко вбитый в голову порядок не допускал и мысли о том, чтобы обратиться к командиру после того, как тот ясно показал, что разговор окончен. 
Придется ждать другой возможности поговорить с ним, ждать и хранить надежду, что Филфрон в чем-то ошибся... И позаботиться о тех, для кого никакой надежды нет. О «Грифонах», виновных, по разумению не только Кирика, но и всех знакомых ему людей Демира, лишь в том, что не совершили чуда и посмели при том остаться в живых. Они нашли в себе смелость не покончить с собой, не сбежать, не сменить сторону — вернуться к своему людоеду-Кратиппу, но это не значит, что в ожидании мучительной казни есть что-то приятное. Спасти их Кирик не мог и отлично понимал это, но с кое-чьей помощью ему было по силам немного облечить «Грифонам» пытку ожиданием. Этим-то он и собирался заняться.