Дом, где остановилось время, игра по мотивам для Мантикоры

- Вот и славно, - Ловец улыбнулся в ответ и протянул ему руку.

Дальнейшие несколько дней протекали... странно. Марвина не покидало чувство, что за ним следят. Следит Ловец, следят мальчишки, следят невидимые уборщицы, оставляющие по утрам мокрые следы в коридоре, следят нарисованные на стенах тигры и антилопы, следят замочные скважины закрытых дверей. Причем, это не было тяжелым чувством, будто он находится под надзором, его в чем-то подозревают. Нет, просто он чувствовал, что до него есть дело всем вокруг. Это было не противно, не обидно, не приятно, просто - непривычно. Если раньше родители были рады, когда он почти не попадался им на глаза, то сейчас он был всем интересен.

Один раз он проснулся раньше обычного от того, что лежавший рядом Крестовик почти уткнулся лицом ему в голову.
- Ты чего? - испуганно спросил он спросонок, подтягивая край спальника поближе к себе.
Тот сразу же смутился, отвернулся, покраснел вроде бы и ничего не ответил. Притворился, что спит. Хотя днем он никогда не выказывал желания пообщаться поближе. Вежливый был при Ловце, порой говорил всякие гадости, будто он и не стоит тут рядом, но демонстративно сторонился. Чурбан тоже сторонился, но так, скорее невольно, чем из личной неприязни. Ловца все это едва заметно расстраивало. Было видно, что он старается заключить мир.

Дни проходили неспешно - они гуляли вокруг Дома, порой дурачась на спортивных турниках, играли в карты и шахматы, читали разные книжки, чаще всего по вечерам Ловец читал вслух, рассказывая множество занимательных вещей обо всем подряд. Хорошо рассказывал, увлекательно, Марвин слушал его, затаив дыхание, тихо злясь на Крестовика, который вечно встревал со своими дурацкими нелепыми вопросами.

Прошло дней... наверное, пять. Похолодало. Все как-то погрустнели, разговаривали меньше. Вечером, после ужина, они пошли на поляну за домом, где рос большой дуб. Под ним стояла лавка, но и на выползших из земли корнях было вполне удобно сидеть. Вот они и сидели, молчали, все трое...

- Лето кончается, - грустно вздохнул Чурбан.

Марвин брать руку не стал, просто взял спальник и ушел в комнату - устраиваться на ночлег. Поначалу он спал вместе с другими, но после истории с Крестовиком стал ложиться отдельно. В той же комнате, но в другом углу.

Внимание окружающих вызывало разные чувства. Сначала он просто старался не обращать на это внимания, потом оно принесло с собой много вопросов, которые он так никому и не решился задать, наконец, оно начало раздражать и пугать его. Подросток стал более замкнутым, перестал искать общения с окружающими (а зачем его искать, если остальные сами найдут тебя?) и все больше времени проводил на чердаке, созерцая с крыши окружающий ландшафт, или гулял на пустыре совсем один, вынашивая планы мести Пауку и понимая, что они никогда не будут воплощены в жизнь, если только не произойдет какой-нибудь "счастливый" случай.

Ловца Марвин слушал внимательно, но как-то... безнадежно. Ведь не было возможности его не слушать. Постепенно увлекался, но потом встревал Крестовик и мальчик начинал думать о чем-нибудь своем, начисто забывая об остальных. И на Крестовика он больше злился за то, что при Ловце как-то несподручно дать ему в морду - за ту сцену в столовой, а потом время проходило, Марвин уходил куда-нибудь один и мысли о драке забывались в мечтах о доме, о братьях, о том, как Уэйн вернется за ним... В этом месте он почти всегда плакал - украдкой и не слишком горько, чтобы никто не видел и не слышал.

Вот и сейчас он размышлял о доме - будущем доме, где они будут жить с Беатрисой, Диком и Кристианом, а когда-нибудь к ним присоединятся Триста и Меланта - это будет красивый, уютный дом. Маленький, всего с двумя спальнями, для мальчиков и для девочек, и одной гостиной - на случай, если гости приедут. "Нет, Уэйн, наверное, захочет жениться - значит, ему нужна отдельная комната. Интересно, какая она будет - моя новая сестра?.." Чурбан прервал мысли мальчика, и Марвин нехотя попытался вспомнить, чего ради он все еще торчит здесь? Почему не ушел, когда пришли эти двое? Их ведь сюда никто не звал. Видно, скамейка удобная, а Марвин замечтался и лениво было искать новое место.

- Ну и хорошо, - отозвался подросток. - Начнем учиться - хоть какое-то дело будет.

Весьма безразлично.

- Вернутся все, шумно будет, - то ли разочарованно, то ли с надеждой вздохнул Крестовик. - Опять переселять кого-то будут, еще новеньких привезут, наверное, не одним же обойдемся...

Он посмотрел на Марвина, будто впервые заметил его присутствие.

- А все же жалко, - задумчиво ответил ему Ловец. - Летняя спячка по-своему хороша. Дом спит, не подкидывает новых сказок и новых загадок, не воюет и не калечит... Спит и все тут.

- А расскажи сказку, - робко попросил Чурбан. - Особенную...

//я еще не совсем вернулась, но тут должно быть два больших скипа, поэтому торможу еще больше. Извини.... (((

Марвин пожал плечами. Какое ему дело до всего этого? Его жизнь не жизнь этого странного Дома. Даже если ему суждено покалечиться еще больше - что от этого изменится? Да, он может никогда больше не увидеть Уэйна, и Дика, и Криса, и Беатрис, и сопливую Мел, которая так смешно раскидывает ручки, когда спит. Это было грустно и неприятно, но потом Марвин подумал о том, что, возможно, старшему брату будет только легче, если ему придется заботиться только об остальных и не заботиться о нем, Марвине. "Конечно, им всем будет грустно, но Уэйну придется меньше работать, а это хорошо. Я присмотрю за ними с небес", - подумал мальчик и успокоился. Не совсем, конечно, не до конца, но настолько, насколько можно успокоиться в этой ситуации. Вздохнув, он понял, что им предстоит еще одна сказка и встал со скамейки. Не говоря ни слова, пошел прочь. Его не интересовали сказки Ловца. Ему хотелось побыть одному... возможно, снова залезть на чердак, пока никто не видит. Возможно, даже в последний раз.

// Ничего =)

Несмотря на то, что Марвин по-прежнему ощущал на себе пристальный взгляд невидимых глаз, он не мог утверждать, что кто-нибудь из этой троицы под деревом решил пойти и проследить за ним.

На чердаке было все так же пыльно и душно, хотя на улице зной и спал. Удивительным было то, что следов своего недавнего пребывания мальчик найти не смог. Все было покрыто тем же ровным слоем серой пыли, что и в прошлый раз.

Вздохнув, он с некоторым трудом улегся на матрас, вытянул больную ногу и крепко задумался...

//прошу прощения, мне сейчас сильно не до игр

Размышления получились невеселыми. Да и с чего вдруг? Нога после восхождения неприятно ныла, а все эта старая рухлядь, покрытая пылью, навевала мысли исключительно депрессивного характера. За все эти дни, проведенные здесь - почти две недели, из дома не пришло ни одной весточки. Ни открытки, ни письма, ни телефонного звонка. А скоро начнется учеба. Неужели мама даже не приедет, чтобы завезти ему форму? Хотя нет, вряд ли, у нее же еще есть Беатрис, Дик и Кристиан, а вот Уэйн уже пойдет в училище при заводе, совсем серьезным и взрослым станет братишка.

Внезапно Марвину показалось, что его отъезд - это навсегда. Потому что он уже не увидит как Уэйна проводят на первую смену, как пойдет в первые класс Мел, как будут праздновать День Рождения Кристиана, а потом и Тристы. Он, конечно, сможет отправить им открытку, но ничего не увидит. Вот будто бы раз - и он стал совсем чужим. Сохранится только на старых фотографиях в семейном альбоме. А если потом Мел будет смотреть и спрашивать маму: "А кто это?", а та будет отвечать "Это был твой старший брат, Марвин". И дело даже уже не в том, что он к тому времени умрет, хотя где-то в глубине души он и мечтал о таком трогательном конце его истории в духе Диккенса, даже если он будет жить, то будет жить здесь, а для них это здесь - как далекий пыльный чердак.

Размышляя таким образом, он сам не заметил, как уснул. Во сне он был маленьким пушистым зверьком, которых рылся в листьях, ища съедобные корешки. Листья пахли вкусно-вкусно, а корешков не было. Где-то над головой пролетела огромная тень, заслонившая луну. Марвину стало очень страшно и он юркнул под ближайшую корягу.

То, что не писали родители, - естественно, хотя и грустно, но почему не писал брат?.. Это по-настоящему тревожило. Впрочем, наверное, у него и так много дел, не стоит поддаваться эгоистичным желаниям получать все его внимание - с этим Марвин и заснул. Когда-нибудь он вырастет и перестанет быть той маленькой мышкой, станет большим и сильным... если вырастет.

...Попробовав на вкус листья, зверёк фыркнул и отряхнулся, и тут - тень! Мальчик вздрогнул, но не проснулся и сидел под корягой и трясся, пока тело, сведенное судорогой, не вернуло его к реальности. Сколько он спал? - спохватился Марвин, спросонья пытаясь определить время суток. Ужин проспать никак было нельзя!

Ужин он все-таки проспал, правда, ему стащили булочку и котлету, предложили чашку чая. Правда, Марвин не мог отделаться от ощущения, что это не дружеская услуга, а скорее подаяние. В комнате было тихо и людно, мальчики сосредоточенно собирали свои вещи по всему полу и аккуратно паковали их в рюкзаки: у Крестовика рюкзак вышел чуть ли не в половину его роста, а Чурбана - раза в два поменьше да и потщее. Ловец сосредоточен писал что-то в большой тетради, периодически заглядывая в своб записную книжку.

Котлета была проглочена в мгновение ока, булочку Марвин жевал чуть дольше, запивая ее чаем и размышляя о том, почему все собираются. Но тягостной тишины не нарушал. Ему было не по себе от этого дома и его обитателей, хотелось... куда-то, мальчик и сам не знал толком - куда, но исправно находился там, где положено. И иногда тихонько вздыхал.

офф

До середины марта могу нехило подтормаживать.

К слову, собираться Мартину особо и не приходилось. Привезенные из дома вещи он почти не трогал, а новыми обзавестись не получилось.

Крестовик трижды перепаковывал свой рюкзак, каждый раз совершая вокруг него несколько кругов почета и кропотливо завязывая все веревочки единственной рукой, по-прежнему ревниво оберегая вторую от посторонних глаз. Наконец он удовлетворился результатом и подергал Ловца за плечо.

- Ты скоро? Пойдем к полуночи в часовню?
- Ммм, почти. Уже все собрались, да? Завтра рано приедут.

Часовня. Наверное, это что-то магическое. Как чердак. Спрашивать Марвин не стал, но запомнил: к полуночи в часовню, вслед за двумя заговорщиками. Напрашиваться подросток не собирался - еще чего! - а поиграть в шпионов было бы очень даже весело! Мальчик сделал вид, что не слушает - смотрит в окно на первые, срывающиеся с веток листья.

Впрочем контрразведки не наблюдалось - Чурбан собрал рассыпавшиеся крошки хлеба и высыпал их на балкон, привлекая стаю воробьев, потом развлекался тем, что кидал кусочки хлеба в самую гущу, каждый раз производя смятение и переполох в птичьем обществе. Крестовику не сиделось на месте, он вертелся около Ловца, периодически заглядывая ему через плечо, но там, видимо, не видел ничего интересного, принимался катать карандаш по столу. Наконец воспитатель закрыл свою тетрадь, потер виски и оглядел трех мальчишек, напряженно смотрящих на него.

- Все, пойдем. Ты пойдешь с нами? - обратился он к Марвину, доставая откуда-то из недр письменного стола несколько маленьких обгрызенных свечек, которые обычно втыкают в торт.

Мысли Марвина заметались. И зачем он только снова посмотрел на Ловца?! Или все же поиграть в шпионов? Или...

- Пойду! - с готовностью кивнул. - А что там?

- Часовня, - многозначительно сказал Ловец, словно в этом небольшом слове была заключена и тайна, и разгадка. Да еще и лицо сделал соответствующее.
Мальчишки смотрели на него с надеждой и полным пониманием.

Поход в Часовню был ритуально обставлен - Крестовик шел на шаг впереди, вытягивался вперед, внимательно слушал, а потом перебежками двигался до следующей обзорной точки в метрах от первой, хотя они всего лишь вышли в коридор и спускались по лестнице. В какой-то момент он фыркнул, вернулся обратно на этаж выше и минуту полторы они простояли в тишине. Чтобы Марвин не шаркал своей больной ногой, Чурбан почти взвалил его на плечо, предупредительно приложив палец к губам. Самое абсурдное было то, что Ловец вел себя не лучше, чем мальчишки, более того, в темном углу под лестницей он прятался наверное старательнее всех них вместе взятых.

Они спустились на три пролета вниз, потом в подвал, темный-темный - только слабые лучики света проглядывали сквозь маленькие окошки под потолком. Тут можно было вести себя спокойнее, поэтому Крестовик зажег фонарик и повел их уже без разведывательных операций. Они прошли по коридору, где пахло сыростью и плесенью к маленькой дверце, которая была по плечо Марвину. Синия краска почти вся облупилась, доски разбухли и пучились по стыку, а петли и замок покрыты ржавчиной.

Вперед вышел Чурбан, который аккуратно подцепил дверь, просунув пальцы у петель и целиком снял ее. Фонарик высветил небольшую нишу, едва ли три фута глубиной, в которой поднимались водопроводные трубы, приходя слева и справа. Чурбан забрал фонарик у Крестовика и пошел налево, тот протиснулся за ним и Ловец подтолкнул Марвина.

- Да, очень понятно, - с едва скрытой иронией отозвался мальчуган и отправился вместе со всеми.

Все эти игры... - во что? - очень озадачили Марвина. Они ведь не могли знать, о чем думал Марвин, так ведь? Или могли? Что жуткое было в этом предположении. Жуткое и неестественное. Когда Чурбан взвалил мальчика на плечо, тот лишь покрепче ухватил трость, чтобы не потерять.

- Зачем? - полузадушенно проскрипел он. - Я и сам...

Нет, ничего бы он не смог, и теперь болтаться ему мешком на чужом плече. Tак ли уж это необходимо? От обиды и унижения защипало в глазах. Но он сдержится, он обязательно сдержится!

В махонькую дверцу, навстречу водопроводным трубам Маврин протиснулся уже без возражений, запыхавшийся и усталый, он слишком удивился тому, что увидел за ней, чтобы протестовать или даже спрашивать.

Некоторое время он лез в полной темноте, периодически натыкаясь лбом или плечом на холодные склизкие трубы, но наконец уткнулся в теплую и относительно мягкую спину Крестовика, за которым светлое пятно от фонарика высветило небольшое помещение - едва ли 5 квадратных метров*, противоположная стена которого была расписана самым диковинным образом, оставляя пустую бетонную стену под яркой лазурной аркой. Это было похоже на окно в богатейшей раме - вокруг чинно шли златогривые львы и тонкие олени, росли цветы и деревья, колыхались волны морские и рыбы. Затейливо, как в средневековой хронике, были украшены все стены.

Марвин почувствовал легкий толчок сзади - это согнувшийся в три погибели Ловец просил дать дорогу. Наконец они все четверо оказались внутри, и лица у троих заговорщиков были необыкновенно торжественны. Свечи были расставлены на кусок большого пористого камня, зажжены. Фонарик погас... Их робкое трепещущее пламя едва освещало комнатку, образуя жуткую игру теней.



*понимаю, что не аутентично, но переводить туда-сюда муторно

Марвин обиженно пискнул на тычок, протиснулся внутрь и замер в уголке... Красиво... очень... Но что такого в этой росписи, чтобы так волноваться? Мальчик недоумевал. Потирал больную коленку и уже готов был жаловаться на жизнь, когда фонарик погас, уступив место живому огню свечей.

...Казалось, олени оживали, чтобы поглодать кору и внимательно взглянуть на пришедших, львы величаво выискивали добычу, цветы медленно раскрывали лепестки, рыбы выныривали из глубин. Марвин замер. Такой красоты, соединенной с таинственностью, он еще не видел в своей жизни, но ему все еще казалось, что Ловец и остальные насмехаются над ним. Жестоко и некрасиво. Но и спорить с собой он не мог - сердце таяло от увиденного и хотелось плюнуть на все и наслаждаться, не помня себя от радости.

Марвин забился подальше в уголок и завороженно следил за тенями, боясь и в то же время безнадежно желая спросить у старших товарищей: что это? Куда его привели?!

//пиши "ярд" вместо "метр" - особой погрешности не будет:)

Кажется, он заснул прямо за партой. В классе было пусто, только закатное солнце заливало все фиолетовым пурпуром, а холодные тени скреблись по углам, ожидая своего часа. Он еле-еле встал, ноги болели в узких ботинках и с трудом повиновалась, каблуки неприятно цокали по полу.
Он вышел в коридор - тут царил искусственный голубой свет и сигаретный дым, выползающий из каждой подворотни. Он шел и не смотрел по сторонам - повсюду были они, те, то здесь жили всегда, чужаки, не желающие принимать его. Бледные, худые, в оборванных джинсах и линялых футболках, из-под которых торчали изломанные перья. Они тоже отворачивались, смотрели в зарешеченные окна, рисовали ногтем поверх облупившейся штукатурки, мяли в сизых от дыма пальцах еще теплые, бережно хранимые окурки. Эти лица могли принадлежать как юношам, так и девушкам - нечесанные волосы, заострившиеся скулы, мутные, блестящие глаза, взгляд которых колол и обжигал холодом. Ему было очень-очень холодно...

Марвин открыл глаза, скорчившись под тонкой белой простыней. Его бил жуткий озноб.

- Где это я?.. - вслух просипел он, приподнимаясь и оглядываясь. Что пошло не так? Они ведь только что, мгновение назад, были в часовне, с замиранием сердца и обидой, наблюдали за распускающимися в дрожании свечей цветами... чего-то ждали... чего-то волшебного... чудного.. удивительного, и вот - нате. Сны, да еще такие чудаковатые, а потом озноб и кровать... И эта простыня! Его, что, не могли нормально укрыть одеялом, раз уж заболел и снова загремел в больницу??? А еще врачи называются!!!

Выпрямившись на кровати, он заметил, что одеяло валяется на полу, а простыню он содрал с кровати. Даже под одеялом было холодно. Больница была белой, холодной и пахла больницей. Пока он ворочался, выяснилось, что у него еще пяток крупных синяков на здоровой ноге, разодрана костяшка кулака и разбиты губы.

- Ясно...

Марвин нагнулся и затащил одеяло на кровать, как мог - расправил, накрылся им с головой и принялся думать о свалившихся на него несчастьях... Хватило его минут на двадцать, а потом он со вздохом встал и, нехотя подойдя к окну, выглянул на улицу. Где он? В том странном доме?.. Или?..

Окрестности были затянуты серебристым туманом, они были пустынными и плоскими. Конечно, это место быть в любом другом месте, очень-очень похожем на странный дом, но скорее всего, он все там же. Неутешительное открытие. Послышались шаги по коридору, дверь приоткрылась и вошла аккуратная, немного полная женщина в белом халате. Медсестра наверное.
- Уже проснулся? - удивилась она. - Как ты себя чувствуешь, Марвин?

Марвин обернулся.

- Хорошо. А что произошло?

Наверное, он имеет право знать. А может, нет... Какое это имеет значение? Мальчик не знал, как не был уверен, что Крестовик, Ловец и Чурбан ему не приснились.

- Я здесь надолго? - странный вопрос, но что, если это всего лишь сон?

- В смысле, что произошло? Ты что же - ничего не помнишь? - на лице проявилось заметное беспокойство. Она подошла поближе, потрогала его лоб. - Жар еще есть, ложись поспи еще несколько часиков, пока не придет доктор. Что-нибудь принести - воды, например?

Значит, надолго.

- Да, воды можно... спасибо. Мы куда-то лазали... а потом не помню, - признался мальчик, послушно ложась в постель и накрываясь одеялом до самого носа. Он не был уверен, что все это ему не приснилось. И все же... все же... жаль, если это всего лишь сон. Интересно, если закрыть глаза, он увидит их снова? Чурбана, Ловца и загадочных павлинов... или не павлинов? Они отвратительны, но Марвин немного тосковал по ним...

- Сейчас, - она подошла к столику у окна, который он сразу не заметил, налила воды в стакан и протянула ему. Медсестра внимательно смотрела на него, будто бы ожидала чего-то. - Через час придет доктор. И еще, двое твоих друзей хотели повидаться, как только тебе станет получше.

Выпитая вода была холодной, но Марвин уже потихоньку согрелся под одеялом. Стало спокойнее, уютнее что ли, привычней.

- Спасибо, - рука воровато высунулась из-под одеяла и нерешительно сцапала стакан. Марвин сел, стараясь не высовываться из спасительной теплоты и одновременно не разлить драгоценную жидкость. Зубы стукнули о край стакана.

Марвин пил долгими, задумчивыми глотками, цедя воду сквозь зубы. "Чего она ждет? - думал он, изредка решаясь заглянуть медсестре в глаза. - Я что-то сделал не так?.." Кивнул на слова о докторе.

- Друзья? - удивился и обрадовался он, но тут же сник. У него нет друзей. С робким любопытством: - А кто?

- Ребята из твоего класса. Роберт и Альфи. Могут прийти перед завтраком. Что мне сказать им?

- Ааа... - Марвин допил воду, поставил стакан на пол и съежился под одеялом, накрылся им с головой. - Хорошо. Пусть приходят...

Разочарование.