Гавель Терновник, игра Теодора

Вторым "испытанием", как и было сказано, стало испытание на память. Присутствующим в помещении выдали по табличке и дали две минуты, чтобы прочесть текст - этого с натяжкой могло хватить на то, чтобы прочитать текст ровно один раз. Двое не успели его прочесть и заявили о выбывании из этой части конкурса. Далее, еще через две минуты, нужно было по памяти переписать весь текст, как можно более точно. Гавелю это, как ни странно, удалось - текст был на религиозную тему и хоть относился к совершенно другому вероисповеданию, но до рези в глазах был похож на притчу из тех, которые Гавель читал десятки раз, что ему и помогло восстановить забытые части, которых было не так уж и много. Остальные же пропускали либо знаки препинания, либо предложения, либо целые куски текста...
-Ну что же, остается последний шаг. - сказал проверяющий, закончивший проверять правильность текста. - Когда будете готовы, мы начнем.

"Бесконечное множество миров, и всего лишь несколько мифологем. Нет уж - история у всех разнится. Именно ее следует..." - прервав очередную лавину теологических размышлений, Терновник заявил, что готов учавствовать в последнем "сравнении":
- Можно начинать? Участников ведь меньше...

-Участников не удаляли, диалог будет вестись со всеми. - Улыбнулся проверяющий. Затем он открыл дверь и в помещение вошли люди в количестве, равным количеству проверяемых. Вас вновь рассадили по столам, с другой стороны пристраивался соответствующий член "жюри". Гавелю достался немолодой мужчина, чье лицо пересекал шрам, идущий от левого виска к правой щеке, через нос.
-Ну что же, молодой человек... - он потер руки. - Как лично вы относитесь к войне?

"Интересно, откуда у него этот ужасный шрам. Пресловутая война, о которой он спрашивает, или стычка с пьяным отребьем в подворотне?" - послушник не стал мыслить на эту тему дальше, ибо нужно было отвечать проверяющему, да поосторожнее:
- Война, милсдарь, страшная штука. Независимо от того, как отношусь к ней я или кто-либо другой. Кровопролитная война, схватка не на живот, а на смерть. Ничто не оправдывает войну - мы можем судить лишь о благородности причин, которые стали искрой, возжигающей пламя. Правое дело, война идеологическая, война за выживание - еще полбеды. Маленькая войнушка за торговые пути, вдоль которых же распинают иностранных купчих вместе с семьями... Существует война честная и бесчестная, скрытая и явная, по военным законам, и по законам звериным (а их ведь придумал человек). О какой войне вы спрашиваете?

-Хорошее начало, молодой человек, - сказал человек со шрамом. - Меня интересует, что вы думаете о войне за освобождение, за освобождение из-под гнета тех, кто сильнее? - судя по морщине, пробежавшей по лицу, этот человек спрашивал о чем-то, что было ему близко, не по вере, но по духу.

- А кто выступает в роли освободителя? Извините, но для меня полбеды - это полторы беды, потому что к горю настоящему прибавляется горе несуществующее, гипотетическое. Некоторые воспринимают его, как благо... - ответил послушник. Сожгут так сожгут - нет, не сожгут, боюсь. А шрам, белый червь, извивается-то как...

-Избегаете неточностей, чтобы не ошибиться? - усмехнулся старик. - Если в роли освободителя выступает тот, кто был на стороне сильных, которому надоело смотреть на мучения слабых. - уточнил он, с лица его не сходила полуулыбка, а шрам застыл, словно ожидая.

- Ага. Точно. Избегаю неточностей. Потому, простите - на ваш главный вопрос я, наверное, уже ответил. Я страшусь войны, что тут говорить. Любой. Это страшно, не плохо, просто жутко. Люди звереют, вот что важно, но ведут войну по людским безжалостным законам. - Гавель расслаблено выдохнул.

Мужчина выдохнул.
-Как ни станно, но как человек военный, я с вами прав. - он сцепил пальцы. - Война страшная штука, что небыло бы ее целью. И даже там нужно знать меру между звериной яростью и искусством убивать... - он вздохнул. - Но в рукопашном блоюи те и те выпускают зверя. И мы, с нашими арбалетами и они с их магией... "Звери убивают, чтобы выжить. Если бы у тебя была их сила, ты бы понял степень их отчаяния", как говорил один мудрец. - он отряхнул голову. - А как же вы относитесь к холодной войне? - вдруг спросил он. - Когда каждая из сторон хочен изжить другую изнутри?

- Я хотел бы читать о таких войнах только из исторических трудов, а не видеть сие скрытое противостояние воочию. В прошлому ему место, не в грядущем. Но прошлое никак не вступить в свои права, как вы можете видеть сами.

Старик усмехнулся.
-Тут опять же правы, но поколение, не ведавшее войны, не изведает того, что такое выживание и раньше или позже загниет в собственной гордости. - он постучал пальцами по столу. Взгляд его, отслеженный Гавелем, упал на водяные часы - не прошло и половины от назначенного времени. - Может быть, вы хотите мне задать какой-либо вопрос, чтобы старый вояка не пытался подобрать красивые слова, складывая их в вопрос?

- Хочу. Если мирное поколение не может понять своего предназначения, не повоевав, то ради чего старалось предыдущее поколение? Ради того, чтобы их дети стали восхвалять врагов, побежденных ряд десятилетий тому назад? Ради мира? Я сам отвечу на свой вопрос - они просто делали это, не могли иначе. Если поколению суждено сгнить, то никакие войны его не спасут. Разве что оно исчезнет чуть быстрее в войне, а не в "мирной" разрухе с мародерством и насилием. Не нравятся мне такие разговоры, если честно. Даром, что ученый... Говорить о войне, это все равно что рубиться о богословии, перефразируя мыслителя Фьеррипио. - сколько клепсидр еще придется выждать Терновнику? Куда его примут с такими разговорами? А ведь этот торговец не простым купчим был, как пить дать.

-Да, и опять вы правы... - протянул солдат и провел рукой по шраму. - Его я получил во время одной стычки с магами. До сих пор шарахаюсь от груд камней, стоит им шелохнуться. - он тихо посмеялся, но, судя по голосу, нервно. Вдруг он переменил тему разговора. - А как вам мысль, в свободные от работы часы, заходить ко мне на стрельбище? Разминаться после суток за бумагами никогда не бывает вредно. А тут еще может защищаться научитесь... - сказал он, совершенно перестав стучать по столу. - Но я не буду вас считать за полноценную боевую единицу, которую можно мобилизовать в случае задания для подразделения. - поторопился добавить он.

- Я не смогу стать боевой единицей даже при жгучем желании с моей стороны. - улыбнулся Гавель. - Но разминки это и вправду хорошо. Буду вам признателен. Мы говорим так долго, что вода в часах уже на исходе, а я до сих пор не знаю вашего имени. Меня зовут Гавель. Терновником тоже иногда кличут.

-Офицер Антип. Называют Шрамом. - ответил солдат, улыбнувшись. - Наше время действительно истекло. До встречи. Вы сможете меня найти в казарме в паре кварталов отсюда. Дислокация третьей сотни второго Легиона. - сказал он, назвав примечательные строения - три амбара, напротив которых стоял кабак "Веревкой по Топору", рядом с которым и распологались казармы.
-Ну что же, пора подводить игтоги. - произнес проверяющий, подзывая к себе говорящих и записывая их слова о "кандидатах".

А Терновник тем временем оглядел упоминаемых кандидатов и стал ждать "приговора". И почему именно ему попался аристократ меча? Вон сколько разных профессионалов собралось. Правда, будь там местный богослов, то он бы вмиг раскусил Гавеля. И слышать бы тому дымный запах, и слышать веселый безжалостный треск топлива...

Вскоре, началось оглашение результатов:
-Ну что же, лучшим из вас можно признать Николауса Каррэля, как того, кто справился со всеми заданимями на уровне, соответствующим должности Секретаря. - Начал проверяющий. - Немного отставая от него идет Гавель Терновник, показавший хорошие навыки, но излишнюю поспешность. Он станет Старшим Скриптарием, будет вести записи о поставках на все склады, с которых к нему будет поступать информация... - дальше Гавель уже не слушал. Когда проверяющий закончил перечислять имена и должности, он сказал. - За подробностями по должности подходите в порядке очереди. - и опять наступило ожидание. Вскоре подошла очередь Гавеля. - Один серебрянный в сутки, сидячая работа, по семь часов. Задача - переписывать отчетные листы с полученных бумаг, сшивать их и хранить, при необходимости - отправлять секретарю. Свободного времени не так уж много во время работы, необходимо много писать. Вопросы? - спросил проверяющий, подняв глаза на Гавеля.

- Жилье, еда, переночевать? - вопросил послушник три заветных цели. - Может при скриптории есть заброшенный чердак или подсобное помещение? - конечно, под стенами заведения ночевать не хотелось. - Может, предоплата? Пойду в "Веревкой по Топору", если там есть ночлежки...

-Жилье в комнате 3 на пять метров в глубине здания, шкаф, кровать, столик и два стула. Чайный сервис и посуда прилагаются. Еда либо в общей столовой, либо на ваш выбор и за ваши деньги. - ответил он. - Аванс. - Он положил на стол три аккуратных серебрянных монеты. - Завтра в этом же здании, с рассветом, лучше не опаздывайте.

- Замечательно, спасибо. - Гавель уже предвосхищал ломящую боль в крестце, тянущую боль в кистях и гудение в висках после монотонной работы, но альтернатива представляла собой нищенское существование. Послушник попрощался с проверяющими и, не без труда отыскав свою комнату, так и свалился спать на пустой желудок. Завтра первый день его работы в новом мире, мире войны магии и технологии... Но пока Терновнику - борьба со свитками. С такими мыслями он и заснул.

Спал Гавель спокойно, а его внутренние часы его разбудили за час до рассвета. Скоро выходить на работу, но тут он услышал то, что его разбудило - по помещениям ходил человек с колокольчиком и говорил:
-Ранний завтрак,желающие - подъем, остальные - спите, но помните, что у вас только час... - говорил человек тихим, шелестящим голосом, который, тем не менее, можно было услышать даже через пелену сна.

Продираясь сквозь пресловутую пелену и нежелание бодрствовать, послушник выполз из комнаты и пошел вслед за звуками колокольчика. По утрам в ордене никто не ел, но Терновник не ел уже почти сутки. Так что живот, при упоминании такой вещи как "завтрак", начал ворчать и скручиваться в узел.

На завтрак давали неплохого качества овсяную кашу, которую почти никто не ел - видимо, меню здесь не менялось совершенно. Набив живот порцией овсянки, куском хлеба с сыром и стаканом чая, Гавель отправился на рабочее место. Им оказалось обширное помещенеие, обставленное стеллажами, полными свитков. Посреди всего этого стоял стол, усталвленный стопками бумаг, и окруженный подсвечниками, в которых были свежие свечи. Как смог прикинуть по их толщине и высоте маг - они были заодно и таймером рабочего времени.

Осталось превозмочь лень и призадуматься о плате. Гавель вздохнул, буркнул и уселся за стол, готовясь к началу нудного переписывания. Непыльная работенка, шрамов не предвидится.

Сев за работу и увидев колонки цифр, Гавель взял в руки перои начал писать, предварительно зажигая свечи. За этой работой он умудрился не заметить, как пролетело время - когда он опомнился, свечи уже потухли. В кистях немного ломило, как и в спине, но это была знакомая боль. Расфасовав бумаги в соответствующие ящики, он дождался прихода проверяющего, который просмотрел все бумаги и отдал Гавелю его дневной заработок - еще одну серебрянную монету.

Послушник присовокупил монетку к авансу, и, ожесточенно растирая спину, двинулся на улицу - окинуть взглядом ближайшие достопримечательности, а если таковых не обнаружится, то отправиться искать ту самую третью сотню офицера Антипа. За свою жизнь он еще вообще не держал оружия в руках, что уж говорить о его применении против кого-либо.

Ничего особенного он отсюда не заметил, помимо купола храма, у которого все началось.
Казарма нашлась быстро, но встретили его там не самым лучшим образом. Правда, помогло имя Шрама, которое магическим образом разогнало солдат-горланов. Прийдя в его кабинет, он застал Шрама, сидящим за столом и что-то записывающим.
-О, вчерашний библиотекарь! - сказал он с заметной улыбкой. - Как я вижу, мое предложение вас заинтересовало очень быстро. Готовы к боли в мышцах наутро? - просил он, не скрывая огонька, зажегсегося в его глазах.

Послушник сглотнул и молча закивал, не выражая словесно свое отношение к подобной боли. Но пару фраз он все-таки сказал:
- Крестец. Крестец уже болит. И глаза. Работа бумажная, знаете ли... Не способствует сохранению здорового тела. И духа, следственно.

-Не волнуйся, им работать серьезно не придется. Сегодня будет просто разминка. - ответил офицер. Тремя часами позже, когда Гавель, слегка прихрамывая, уходил с полигона казам, он понял, почему солдаты расступились, когда он упомянул Шрама - тот загонял мага до такой степени, что у того сейчас все болело настолько сильно, насколько сильно болело только после мальчишеских драк толпа на толпу, о которых он уже успел почти позабыть.

- Познакомился на свои мятые бока! - хотел сказать Терновник, но вместо этого лишь застонал и заохал. Все, чего ему хотелось сейчас, так это дохромать до своего убежища с благословенно мягкой койкой. Гавель решил, что ежедневные тренировки станут для него сущим адом, потому он будет ходить на них через день-два. Три... Если он сможет завтра нормально передвигаться, то совершит прогулку по городу, или нечто в этом роде.
А еще Гавель изрядно проголодался. Мысль о том, что придется отложить сон, удручала.

Деньги: 4 серебряных монеты