Ученица чародея (ч.1 "С корабля на бал."), тема для Сольвейг

- Надеюсь, какие-нибудь охотники не помешают нам. Впрочем, у вас ведь уже есть опыт встреч с инквизицией... Кстати, что же это за инцидент, о котором все болтают? Волконская говорила, что вы были там и лично всё видели. Кто тот человек, которого вы схватили перед домом Волконского? - продолжал расспрашивать Полежаев.

- Правда? И что же болтают... Сплетни, все сплетни, а Волконская - просто любит болтать длинным своим языком, как и все женщины. До меня дошли слухи, что она винит меня в сговоре с охотниками, - смеясь проговорила Сольвейг, - вот уж сущая нелепица!
На самом деле ничего забавного в словах не было, как хотела показать Соль. Просто смех чудесным образом снимал напряжение со всей обстановки. Врать по поводу ситуации не хотелось, однако излишки правды могли повредить. Самое лучшее решение - отвечать строго по существу, лаконично и коротко. И поскорее слинять от любопытного Полежаева. Вот уж правда: слово оружие, с чем нужно уметь обращаться, иначе и себя порезать лишь пара пустяков. Взгляд Соль уже начал прыгать с лица на лицо посетителей галереи в поисках снежно-белого затылка. Снежана могла более менее проинформировать по поводу всех этих личностей, а Виннесию... Похоже, она играла роль незаметного наблюдателя, не желающего внимания к своей персоне...

- Версия про ваш сговор с охотниками действительно звучит неправдоподобно. - согласился Полежаев. - Но пока их внезапному появлению не найдётся разумное объяснение... вы понимаете, слухи не утихнут. Вообще, Волконскую тоже можно понять - ваше появление в публичных местах, где бывает она сама, после всего что произошло, учитывая, к тому же, что вы гуль... Или вы действительно в некотором смысле бросаете ей вызов? Может и стоило бы. Мне кажется, ваш домитор бы это одобрил. А вы так не думаете?

Полежаев явно был не склонен прекращать разговор или переводить его в нейтральное русло. И Снежана и Виннесия были неподалёку, разглядывали картины, изредка обмениваясь фразами с прочими посетителями и старались не показывать своё внимание к разговору Сольвейг. Они стояли в разных концах зала и друг с другом не общались. Заметив, что Сольвейг ищет её взглядом, Снежана передала ей телепатически:
- Перехватывай инициативу. Спроси, какие он сам лично выводы сделал обо всём произошедшем. Намекни потом, что тебе известно, что кое-кто, ссылаясь на слова Полежаева, говорил достаточно провокационные слова. Потемни, пусть он немного смутится. Скажи, что на него ссылались так, что тебе было за него обидно. Потом сведи всё к тому, что ему нужно поскорее решиться, с кем он и кому верит и заканчивай разговор.

Не ожидавшая такого потока информации Сольвейг даже почувствовала лёгкое головокружение.

Сольвейг мысленно поблагодарила Снежану... Спасибо, выручила.
- Может и так. Может и вызов, - насупилась девушка, морща брови. Скорее от накатившей тошноты, чем реакцией на слова. Однако "подмастило". Выглядело это так, будто на ум Соль пришло нечто досадное.
- А сами вы как думаете? Если б факты, что вам известны, выложились перед вами, если б видели только часть карт - то что? Какова ваша оценка сложившегося? Сыграем в Шерлока Холмса: продемонстрируйте мне вашу консеквентность... А между прочим, мне больно от тех слов, что, я слышала, произнесли ваши уста. Кое-что весьма и весьма грязное и гадкое, образно говоря... - едко закончила Сольвейг.

После последней фразы Сольвейг настала очередь Полежаева смущаться. Очевидно, предположение Снежаны было не лишено толики истины. Покраснеть Полежаев, конечно, не мог, но глазки забегали.
- Не стоит верить всему, что говорят. Все могут ошибаться, ну или лгать. Увы, такова жизнь. Вот я, к примеру, после нашего разговора несколько изменил мнение о вас. К лучшему, разумеется. Мда, всегда важно увидеть лично прежде чем судить о чём-то. Хотел бы я знать, кто изволил болтать от моего имени всякую обидную ерунду...

"То есть таких могло быть много... " - додумала недосказанное Полежаевым Сольвейг.

- Но раз вы просите, я скажу по существу. - продолжал Полежаев. - Корень зла в положении вашего домитора и его подхода ко всему. Господин Лейфсон силён и влиятелен, но слишком редко идёт на компромиссы и слишком мало уважения демонстрирует к тем, кто хотел бы это уважение видеть. Его попросту не понимают. А непонимание ведет к страху и ненависти. Я не знаю что действительно произошло, но я понимаю, почему все на это так отреагировали. Вам тоже не следует удивляться, учитывая особенно, что вы в считанные ночи появились из ниоткуда, оказались в центре кучи событий и ваш статус совершенно непонятен. Я готов утверждать лишь одно - правда - вещь слишком неоднозначная и зыбкая, чтобы быть главной. Думаю и тут она менее важна, нежели причины и мотивы событий и отношения между собратьями.

"Удобная позиция." - не могла не отметить Сольвейг.

- Говоря "уважение", вы имеете в виду себя? Однако, не пойму, к чему вам чье-либо покровительство. Вы и без того... - взор Соль восторженно заблестел, будто смазали его салом. Стоило ли вытягивать из Полежаева еще что-то, она не знала, но на всякий случай продолжила разговор. Вдруг в этой копилке завалялся еще пятачок?

"Не завирайся. Он не такой глупый, как выглядит. Заканчивай с ним поскорее." - телепатически передала Снежана.

Полежаев грустно развёл пухленькими руками в артистичном жесте "что поделаешь".
- Такова жизнь, дитя. Даже бессмертная кровь не избавляет от необходимости оглядываться на решения и мнения тех, кто как минимум старше. Если бы я не понимал этого, то не добился бы того, что имею. Ключ к высокому положению лежит в умении общаться и выбирать для себя правильный образ. Потому некоторые старейшины и теряют статус в пользу молодых, амбициозных и готовых идти на компромиссы. А другие старейшины только рады падению себе подобных, потому что их можно заменить удобными и непритязательными пешками, которые нуждаются в покровительстве.

"С радостью," - то было ответом на неслышный для других совет Снежаны. Несказанным счастьем было бы покинуть поле брани, если можно именно так назвать светлую галерею, непринужденную беседу, пусть даже если битва была и не сильно удачной. Во всяком случае, первый блин всегда комом, как говорят в народе. Осталось только прикинуть, выполнив нехитрый арифметический подсчет, сколько этих комов-то было. А всего и не упомнить... Что ж: теперь ученая, может и следующая дипломатическая стычка пройдет не в пример глаже. Не как нож сквозь масло, но и не вилкой по граниту...
Соль мысленно поблагодарила свою советчицу - ее комментарии внесли нужную последовательность в беседу, - даже улыбнулась. В голове, разумеется, но столь невинный искренний душевный порыв изобразился и на лице. Девушка неудержимо расплылась в "настоящей", спеша воспользоваться этим в разговоре.
- Не забывайте, что вокруг вас не только расчетливые эгоисты, стремящиеся во что бы то ни стало урвать свой кусок. Дружба может и стала пустым звуком, растеряв свой первозданный смысл в веках для бессмертных, но... Знайте, что она есть, - с улыбкой ответила Сольвейг.
В залог своих слов она протянула Полежаеву свою руку - для прощального пожатия.

- До встречи, не забудьте о моём приглашении. - Полежаев легонько пожал протянутую руку и отправился искать еще желающих поболтать. Как только Сольвейг осталась одна, Снежана отвела её в сторонку.
- Ну и запарились мы с Виком с вашим разговором. - тихонько пожаловалась Снежана. - Не люблю телепатию. Ты, кстати, зря пыталась со мной как по телефону общаться. Нам чтобы что-то рассмотреть или услышать нужно усилие приложить; мы просто так прочитать всё что ты думаешь не можем. Ты на будущее хоть знак подавай, когда пытаться тебя читать.

Снежана и Сольвейг подошли к большому арочному окну и глядя в ночь, сияющую огнями города, Снежана стала рисовать что-то пальцем на стекле. Что - Сольвейг разобрать не смогла.
- Сбежать бы отсюда, а Вик? Надоело. - продолжила малкавианка и обернувшись к Сольвейг спросила - А ты бы смогла этой ерундой вечно заниматься? Всё с кем-то договариваться, искать подвохи, заключать сделки... Улыбаться им и говорить такую приторно-липкую ложь, что аж противно? И выслушивать в ответ подобное же. Хотя за глаза эта продажная сволочь Полежаев наверняка поливал тебя грязью. И Эмиля тоже, хотя и осторожней. Эх, а еще ведь надо закинуть крючок Аманде Ричардсон. Виннесия вроде должна была тебе сказать. Только с Амандой не говори откровенную чушь. У неё с чувством юмора неважно.

- А больше читать и не прийдется - теперь хочу сама, - неожиданно заупрямилась девушка. Для кого и неожиданно, но, к несчастью, к этому и шло. - Теперь хочу по хорошему, без лжи. Это мерзко! Хоть Полежаев тот еще скользкий тип, его можно понять. Хочется ему выше взобраться, а другой тропы он и не видит. Может и нет ее вовсе, вот он и проторил, как мог...
Понимаешь, Снежка, я не создана для всего этого - все эти светские слова, подножки, - оно не про меня. Я не ту дверь открыла, верно, - усмехнувшись, Соль продолжала крутить локон. - "Чижа захлопнула злодейка западня"... Нет, я не жалуюсь, просто сомневаюсь: у меня появилось подобие семьи, как я считала вначале. Потом оказалась, что не семья это вовсе, а воинский отряд. А я солдат. Так, теперь Аманда: что можешь сказать про нее? Чтобы не шла я, как на Полежаева, с голыми руками.

- Ладно, сейчас не время спорить. - Снежана отвела глаза. Она, наверное, и сама не рада была, что затронула такую тему, но, видать, ей все эти игры успели надоесть куда больше, чем Сольвейг. - А с Амандой не надо ничего придумывать. Просто скажи, что там Виннесия тебе говорила сказать... Ну, насчёт того, что выставка хорошая и тебе сказали, что это не в последнюю очередь её заслуга. Ну сделай аккуратный комплимент, только не перегибай. Я просто хочу посмотреть на её реакцию, когда она с тобой говорить будет. Можешь еще сказать, что очень хочешь, чтоб тебя Деньеру представили, но сама подойти боишься. Только не проси об этом. Если Аманда поинтересуется, зачем всё это гулю, говори, что очень хочешь заслужить большего статуса. Амбициозные ей по душе. Ну вроде и всё...

Снежана задумалась, что бы еще можно подсказать Сольвейг, продолжая пальцем выводить и стирать фигурки на оконном стекле.

Выслушивая наставления Сольвейг заразилась увлечением Снежаны - теперь две девушки стояли у окна. Одна белая, подобно снегу - почти тезка. Другая - тонкая, с огненной головой, удивительно напоминавшая спичку. Обе выводили фигурки. Одна говорила, а другая, стараясь запомнить каждое слово, внимала всему и изредка кивала головой в подтверждение слов своей подруги. К тому моменту, как белоголовая умолкла, Сольвейг уже дорисовывала лапу симпатичному кролику... Жаль, нельзя полюбоваться. Наклоняя голову то так, то этак, чтобы свет фонаря оказался прямо за спиной нарисованного созданья, пушистого по определению, можно было разглядеть только край ушка.
- Не вышло... - недовольно скривилась Соль, размазывая остатки зверюги по стеклу. - Ну что ж, я пойду. Ни пуха, ни пера!
Впрочем, путь ее лежал не напрямик к Аманде. Для вампиров галерея в первую очередь - место заключения сделок и их светского балалаканья. Что совсем не меняет дела, ведь в галерее, прежде всего, наслаждаются пищей духовной. Импрессионизм и абстракции не совсем во вкусе Сольвейг - рыжая предпочитала классическую венецианскую школу - но и Лентулов сойдет. Задерживаясь у каждой картины по паре мгновений, рассматривая каждую в отдельности, как целый мир, окно в оный приоткрывает строгая деревянная рамочка... В конце концов Соль поторопила себя, ведь она здесь для дела...

Сольвейг успела пересечь почти весь зал, рассматривая выставленные полотна, когда она наконец увидела Аманду Ричардсон. Та беседовала с двумя девушками, которые даже на первый взгляд выглядели близкими родственницами, возможно сёстрами. Обе тонкого, хрупкого телосложения, с длинными вьющимися каштановыми волосами, в весьма похожих светлых платьях. Они активно обсуждали одну из картин.

Одна из сестёр убеждала Аманду, что картина совершенно ничего не стоит и не несет ни идеи ни смысла, на что та возражала:
- Моду создаём мы. И абсолютно неважно, что есть в этой картине, а чего нет. Я также как и вы не нашла ничего интересного в этой картине. Но у написавшего её художника есть имя, а значит его работы будут расти в цене.

- Что ж, потакайте и дальше этой жалкой пародии на искусство. Уж лучше бы присмотрелись к работам Альберта Меженина. Он - l'essence, сама суть сегодняшнего авангарда. Вот увидите. Я не приобретаю авангард для личной коллекции, дело вкуса. Но я рекомендовала многим его картины.

Аманда поблагодарила собеседницу за совет, еще минут пять поболтала с девушками ни о чём и они попрощались.

Как кстати! Вот прекрасный случай!
Сольвейг решительно направилась к Аманде. Приблизившись, девушка чуть замедлила шаг, стараясь не слишком звонко чеканить шаг каблуками - не каждому понравится, когда в его мысли вклинится не слишком приятный перестук. Остановившись на почтительном расстоянии, девушка осторожно заметила:
- Мода изменчива и капризна, а художники умирают, их имена стираются из памяти. Важно лишь то, что можно почерпнуть из чаши его творчества. А это... пародия на личность, не иначе. Изнанка выражается через видимое. А еще тюльпаны так нежны, что малейший жар убивает их. Как вы считаете, госпожа Ричардсон?
Виновато хлопающие ресницы будто бы говорили:"Простите за вмешательство, я тут мимо проходила"...
И девушка сама не замедлила с легким кивком объясниться:
- Прошу извинить мое вмешательство, я совершенно случайно услышала обрывки небезынтересного для меня разговора....

- Думаю, лишь самому художнику известно, что он хотел сказать этой картиной. Но учитывая, что господин Деньер к нему благосклонен, думаю, ему удалось это сказать. Что бы не говорила по этому поводу госпожа Беломлинская. Мы с вами знакомы? - Аманда Ричардсон говорила не столь холодно и высокомерно, как Карина Росси в Элизиуме, но и от показательного добродушия Полежаева её тон был далёк. Несмотря на иностранное имя, её русский был превосходен. Ни малейшего акцента.

- Нет, мы не знакомы. Я, минуя правила приличия, забыла представиться. Возможно, вы слышали обо мне, - учтиво изъяснялась девушка, вежливо шаркая ножкой по паркету. - Я Сольвейг, новоиспеченная подопечная Эмиля Лейфсона.
Еще один шаг, несмелый и робкий, в сторону Аманды. Девушка чувствовала гораздо большую уверенность в общении с ней - это вам не елейная ложь и не чванливое отрицание.
- Осмелюсь заметить, выставка безукоризненна. Слышала, во всем этом, - Соль обвела рукой зал, - чувствуется ваше вмешательство. Выставка Деньера... Любопытно, кто же этот таинственный Деньер, хочу лично выказать мою благодарность.
В который раз Сольвейг стояла вот так перед personne"старше и монарше". И, как обычно, либо пан, либо пропал...

- Подопечная? - улыбнувшись переспросила Аманда, видимо, найдя формулировку забавной. - Ну будем знакомы. Аманда Мэй Ричардсон, Вентру. Я и правда принимала весьма активное участие в организации выставки по просьбе как раз таки господина Деньера, примогена клана Тореадор. Но позвольте полюбопытствовать в ответ, с чем связан интерес "подопечной" регента Тремер к этому мероприятию?

"Боже, примоген... Скорее всего нечто primo, то бишь "первый". Иначе, что бы это значило", - незнание иерархии бичевало мысли, настойчиво предлагая догадаться самой, что за звание у этакой птицы. Однако, догадаться о высоте его полета не так уж сложно - хотя бы по размаху выставки.
- Тут ничего секретного, - повела плечами Соль, - мой субъективный взгляд на действительность. Сама выставка привлекла мое внимание, как преданного ценителя. И не в последнюю очередь желание стать persona grata, грубо говоря. Не в моих планах прозябать, смотря на мир снизу вверх: ведь если не ты, то кто-то другой схватит кусочек не по своему горлу. И немедленно подавится...

- Вижу, вы амбициозны. - отметила Аманда. Из её уст это звучало как похвала. - Вот только для успеха мало одних амбиций. Надеюсь, для вас не секрет, что господин Деньер весьма переборчив в тех, кому позволено с ним общаться. Хотя, несомненно, его общество сулит престиж и успех, добиться входа в этот "элитный клуб" может далеко не каждый собрат. Для вас же это задача и вовсе фантастическая. Особенно в свете последних слухов. Но я не привыкла полагаться на слова, тем более, чужие слова. Я могу помочь вам показать себя в наилучшем свете перед господином Деньером. Дать ряд советов. Поправить те маленькие ошибки, которыми вы полностью дискредитируете себя, реши вы подойти к нему самостоятельно. Но в ответ мне бы хотелось увидеть вас, так сказать, в деле. Заодно, вы сможете оказать мне некоторую услугу.

Аманда умолкла и неторопливо пошла в один из отдалённых залов галереи, жестом пригласив Сольвейг следовать за ней. Снежана и Виннесия остались сзади и только проводили их глазами.
- Я считаю вашего домитора собратом в высшей степени рассудительным и уверена, что если он оказывает вам доверие, то на это есть веские основания. - продолжала Аманда по дороге. - Думаю, вы заслужите еще больше доверие с его стороны, если добьётесь видимых успехов. Причём под "вы" я имею ввиду вас, Сольвейг, а не кое-кого, кто весь сегодняшний вечер следит, чтобы вы не сделали чего-либо самостоятельно. А если и сделаете, в этом будет их заслуга, но не ваша.

Похоже, Снежана или Виннесия, а может и обе были замечены внимательной Вентру. Сердце Сольвейг забилось быстрее. Аманда сделала паузу, позволяя Сольвейг переварить услышанное и, при желании, вставить фразу.

- Вы считаете? Я бы не назвала это амбициями, - возразила Сольвейг. - Скорее я могу соотнести свои возможности, в том числе потенциальные и нераскрытые, со своими желаниями. И не вижу в этом ничего сверхъестественного...

Тут девушка робко умолкла, не считая возможным настаивать и напирать дальше. Переборщить было бы ошибкой, поэтому она проследовала за Амандой уже молча, обдумывая по дороге слова Ричардсон:"Неужели все мои действия контролируются? Моя воля, хоть и разумно, правильно, но ограниченна? Да я... Да я... Сама могу! Зря они считают меня чем-то вроде совсем маленькой легкомысленной девочки - такие опытные, а разглядеть не смогли..."

- Позвольте спросить, куда именно мы направляемся? - нарушила Соль тишину, заговорив, правда, шепотом. Сердце прыгало, чуть было не вырываясь наружу - девчонка не понимала, в чем же собственно причина ее беспокойства, от того еще больше внутренне холодела.

Аманда понимающе кивнула в ответ на возражение Сольвейг и ответила:
- Я хотела продолжить разговор в менее людной обстановке.

Выйдя вместе с Сольвейг в зал, не задействованный в сегодняшней экспозиции и оттого безлюдный, Аманда остановилась и обернулась к Сольвейг.
- Тут мы сможем поговорить спокойней. Итак, вы хотите, чтобы вас представили господину Деньеру и, что более важно, чтобы это имело благоприятные для вас последствия? Хорошо, я помогу вам. О том же деле, в котором вы могли бы оказать услугу - вы ведь слышали наш разговор с Беломлинской. Меня, скажем так, не устраивает успех Альберта Меженина. Он мне не нравится по ряду личных причин, в частности, из-за обиднейшей карикатуры в мой адрес, которую он когда-то нарисовал. Но мне не хотелось бы смешивать его с грязью лично. Тогда его карикатуры могут быть восприняты светом всерьёз, а это плохо для репутации. Я хочу чтобы вы дискредитировали его, лишили имени, сделали persona non grata. Как только Альберт будет изгнан обществом, вы в него войдёте. Альберт ведь, кажется, заинтересовался вами? Воспользуйтесь этим. Ах, вот еще, Альберт периодически общался со Снежаной Зиминой, хотя друзьями они не являются. Вполне возможно, она останется недовольна тем, что произойдёт с Альбертом. Но тут всё зависит от того, как вы устроите дело. В любом случае, она пешка на побегушках у вашего домитора и ничего вам сделать не сможет. Да и не захочет. Этот смертный не настолько важен. И, разумеется, это никак не затрагивает интересы вашего домитора.

Аманда взяла Сольвейг за локоть и глядя в глаза добавила очень серьёзно:
- Но никто не должен узнать о нашем разговоре и о моей роли в будущем превращении Меженина в ничтожество. Разумеется, вы не сможете утаить что-то от хозяина. Этого я не требую. Я верю, что он не заинтересован вредить мне, тем более, я и ему могла бы кое в чем помочь. Но кроме него никто не должен знать. Иначе, поверьте, для вас всё обернётся плохо.

Аманда отпустила локоть Сольвейг и вновь стала дружелюбна.
- Не подведите меня. Это в ваших лучших интересах, если вы желаете чего-то добиться в обществе. Договорились?

Сольвейг опешила, услышав столь жесткое, расчетливое предложение - на первых порах и не предполагаешь, что путь к вершине тернист. Судя по всему, все они шли так, не видя ничего в этом ужасного. Ведь такова сдешняя фауна со всеми ее видимыми и невидимыми несправедливостями. И, поставив флаг на вершине, прийдется искупить все, подавая руки тем, кого растолкал по пути. Итак, номер один - Альберт. Задумчиво перекатываясь с носков на пятки - нехитрое действие стимулировало процесс мышления, - Соль подняла глаза, на Аманду, уточняя:
- Под изгнанием вы подразумеваете что-то конкретное? Мне прилюдно его опозорить или полить грязью в индивидуальной манере?
Она уже жалела застенчивого юношу, заранее предсказывая способ, заботливо приготовленный для него, да и кто мог понять, чего ей стоили эти слова. Внутри она все более плакала, кололась, но продолжала жрать кактус ненавидела себя. Себя, поддавшуюся правилам этой игры, малодушно соглашаясь с сильными, грубо попирая слабых. Одно утешало - Эмилю могут оказаться полезны старания его "подопечной".
- С чего вы, однако, решили, что каррикатура сделана на вас? Меженин не настолько, я считаю, дурак, чтобы так себя подставлять, - все еще старалась поправить ситуацию Сольвейг, упорно не желая видеть единственный выход в изгнании художника. - И все же, раз таково условие вступления, я готова. По рукам! - глухо заключила она.

- Вот и замечательно. - подвела итог разговора Аманда, проигнорировав попытку Сольвейг копаться в причинах её решения. - Что вы скажете или сделаете не суть важно. Важно, чтобы после этого ни господин Деньер ни кто иной уважающий себя не пожелал его и на порог пустить. Пускай "быстрые портреты" летом на набережной рисует. Могу лишь сказать, что это должно быть что-то серьёзное. Плагиат, зоофилия или жестокое убийство ребенка подойдут. Если он описается на людях - тоже ничего. К примеру же хамство , педерастия, воровство или наркомания будут едва достаточны чтобы его скомпрометировать, если он, конечно, не сядет в тюрьму или не обидит кого-то влиятельного.

Аманда говорила обо всех этих вещах совершенно спокойно, как о меню в ресторане. Она не казалась ни злой, ни жестокой, скорее... деловой. Хотя кое-чем она обнадёжила Сольвейг. Урон имиджу по её словам мог значить столько же, сколько и самые жуткие преступления. Это давало надежду обойтись "малой кровью".

Плагиат и жестокое убийство ребенка в одном ряду в циничном мире вампиров - отметила для себя Сольвейг и ужаснулась. Это был дьявольский клуб и вход в него стоил души. Захотелось убежать к Эмилю, отгородившемуся от этого мира неприступными стенами своей волшебной крепости и собственной холодностью, расплакаться и закричать: "Почему ты ничего не меняешь? Разве нельзя ничего изменить? Ты же сильный!" Но Сольвейг слишком хорошо представляла ответ домитора: "Это неразумно. Нерационально." И от этого становилось еще страшнее.

- Видимо, некрофилией здесь мало кого удивишь! - гнусно захихикала Сольвейг, давая волю воображению...
- И все же: что было изображено на картине? Чем она вам не угодила? - упорствовала Соль в попытке узнать больше. - Вы же тоже должны понимать, что я вовсе не "торпеда". Чем вы докажете, что мои старания окажутся билетом, а не пустышкой?
Руки, скрешенные на груди, взгляд изподлобья - все выдавало недоверие к такого рода авантюре, и к Аманде в частности. Но, раз обещала, пойдет до конца!...
Теперь она понимала, какую цену пришлось заплатить Эмилю, поднявшемуся так высоко. Да и нет ни у кого, попавшего в этот адский котел, в котором и варились их души, ни выбора, ни лишнего шанса. Иди вверх и будешь вознагражден... Тем, что тебя не отбросят. И как тяжело нести такую ношу, при том показывая всем своим невозмутимым, уверенным видом, даже улыбкой, что все хорошо?!? "Нерационально", - отрицает он, не показывая своих взаправдашних мыслей. Так мать, сама еле сдерживающая слезы, вынуждена отвечать детям, что умерший отец "уехал недолго"...

- Какое тебе дело до картины? - раздраженно спросила Аманда. - О ней и не думай даже, сейчас не о ней речь. Я своё обещание выполню. Моя репутация строилась не на пустом месте, а моё слово дорого стоит. Если этого тебе мало, то с регентом я ссориться не собираюсь точно. Ладно, давай возвращаться. А то кое-кто, наверное, уже беспокоится, не съела ли я тебя.

- Ладно, ладно. Раз вам не хочется... - пожала плечами Сольвейг. - Я все равно уже согласилась, по рукам ударили. Я свое слово держу крепко, а вы ждите результатов.
Девушка бодро отсалютовала и пулей вылетела из пустынного зала. Такую прыть вполне можно было бы объяснить готовностью выполнить задание и получить за него обещанное вознаграждение. Кому-то показалось бы разумным такая экономия времени - ночь поди коротка, а успеть нужно многое, еще большее из которого делается не за "пять минут". А некоторые списали бы скорость, с какой Соль вынесло из коридора, на природную горячность рыжей девицы. Но это было все не то...
"Таааак, таааак, Меженин, значит?" - лихо цокала Сольвейг к картинной галерее. Тут не Третьяковка, да к тому же искала она не абы что для личной коллекции - ее интересовала работа Меженина. Именно та, вызвавшая бурю отрицаний у Аманды. Если эта работа вообще существует где-то, кроме воображения оскорбленной вампирши, хотя Сольвейг терзали сильные сомнения, что она ее обнаружит - по ряду причин. Кроме того она совсем не представляла, что-то должна найти в феерии абстрактных полотен...

Сольвейг хорошо помнила, где висели картины Меженина, но беглый осмотр выделенного ему угла зала ничего не дал. Там не было ничего, в чём Сольвейг могла бы увидеть карикатуру на Аманду Ричардсон. Пока Сольвейг поспешно искала картину, к ней подошла Виннесия.
- Вижу, что-то случилось. Отойдём. Расскажешь. - произнесла она тихонько и чуть громче добавила. - Да, и правда талантливый художник. Хотя и эксцентричный.

"И чем он ей не угодил?" - недоумевала Сольвейг по поводу картин. То так, то этак раз сто просмотрела каждую вдоль и поперек, по горизонтали, вверх ногами, для чего пришлось слегка наклонить голову, минуя удивленные, если не сказать возмущенные взгляды других ценителей искусства. Но глаза упрямо отказывались видеть хоть что-то кроме красочных мазков и довольно режущей глаз композиции.
- Что ты?! Нет! - резко отпрянула от Виннесии Соль, зажала рот ладонями. - А, прости, я не могу. Увы, обещание, - виновато оправдалась она, поспеша, все же, заверить подругу таинственным шепотом, - у одной из картин Меженина нежелательное ухо. А ты не заметила? И я... А? Что там по расписанию дальше? В смысле, куда колеса правят? Мы ведь все здесь сделали? И картины я уже все по раза два осмотрела: этакая квинтэссенция футуризма не по мне, как ни крути... Как ни крутись...

- Говори понятней. Я, конечно, психолог, но сейчас у меня нет ни малейшего желания угадывать, что ты имеешь ввиду. Рассказывай, что за беда с картиной Меженина и что ты наобещала Аманде Ричардсон. - приказала Виннесия тоном строгой школьной учительницы. - Только не надо патетических жестов, они привлекают ненужное внимание.

- Я же говорю, что не могу... - отнекивалась Соль. - Я дала слово и намерена его сдержать.
Заметила Виннесия или нет, но ей очень настоятельно и упорно с видом заговорщика мигал глазок.
- Оп... Ау, в глаз что-то попало, - нетвердо объяснилась она, пальцем трогая веко - точь-в-точь выуживает соринку. Если не присматриваться, ничего особенного в ее поведении не было - эка невидаль, пылинка в ресницах застряла! Проморгав больше для порядка, чем это действительно было необходимо, Сольвейг, нетерпеливо переминаясь с носка на носок, вновь повторила свой вопрос:
- Ну так, какой пункт следующий?