Театральный роман

1 июня 1680 года, 12 утра

Если кто-то думает, что работа в театре легкая, сильно заблуждается. Да, конечно, есть некое удовольствие во всех этих аплодисментах, цветах, толпах поклонников и всем таком прочем. Но есть и оборотная сторона - жизнь в разъездах, необходимость всегда выглядеть хорошо, даже когда тебе плохо, боли в горле по утрам, вечный страх оказаться чуть хуже, чем соперница и потерять все...

София проснулась в своих апартаментах, когда солнце уже начинало склоняться к вечеру. Проснулась, конечно, не сама - кто-то барабанил в дверь. Судя по звукам это Адри, мальчишка, сын хозяина театра. Наверняка его послала эта старая фурия Камилла.

- Госпожа София, госпожа София!! - доносится из-за двери мальчишеский голос. - Госпожа Камилла приглашает Вас спуститься.

София поморщилась: ох как же она ненавидела просыпаться «не сама»… Девушка запихнула голову под подушку, в надежде, что все о ней забудут и уйдут, но видимо, что-то этой вредной старой гадине понадобилось, раз парнишка в такой панике в дверь стучит.

Девушка кое-как поднялась с кровати, швырнув небольшой подушкой в несчастную дверь и в сердцах прошептав нехорошее ругательство, которое некогда в детстве слышала от Матео…
София нехотя встала с кровати, нашла свой обожаемый халат, после чего быстро привела растрепанные рыжие волосы в порядок и со степенным видом открыла дверь:
-Передай, госпоже Камилле, что я выйду, как только буду готова,- ответила девушка мальчику немного надменным и громким голосом, -Да…И позови Франческу!- чуть смягчившись попросила София пацана.

Ожидая появления служанки, София все таки решила прочесть письма, присланные после концерта вместе с цветами. Собственно большая их часть опять окажется на кухне в печке, но зато как приятно читать комплименты… Девушка невольно расплылась в довольной улыбке…

Вскоре, наконец-то появилась Франческа:
-Где ты ходишь? Почему я должна ожидать?- возмутилась София, но прочитанные письма улучшили ей настроение настолько, что теперь ничто и никто не смог бы его испортить. Девушка умылась, после чего следовала укладка волос певицы в прическу.
Франческа долго и упорно затягивала на девушке корсет и помогала надеть одно из великолепных платьев, недавно подаренных ее обожаемым благодетелем.

Когда, наконец София была готова, она, не спеша, направилась вниз. Интересно, старая гарпия тут или ей еще и в театр в такую рань ехать?

Старая фурия была тут как тут, внизу. Она, судя по виду, сильно злилась: расхаживала из угла в угол, держа в руках листок бумаги. Не успела София сойти с лестницы, как госпожа Селина подскочила к ней, потрясая этой самой бумагой:
- Вот значит как! Романы заводим на стороне, да? Кто это "Ж", отвечай? Ты подумала, что скажет господин де Жоре, если узнает?!
Картину дополнял огромный букет белых лилий, который, судя по всему, принесли уже поздно вечером, после того, как София ушла спать.

Гнев госпожи Селины вполне понятен: она боится, что покровитель Софии, барон де Жоре, откажется оказывать знаки внимания ей и, заодно, труппе, если узнает, что у Софии появился новый кавалер. Письма София не видела, но, скорее всего, это такое же письмо от поклонника, каких она только что прочитала несколько. Только оно пришло чуть позже и, видимо, случайно попало в руки старой ведьмы.

София поприветствовала старую ведьму небольшим реверансом, обошла управительницу и направилась к букету:
-Какая прелесть!- восхитилась девушка, улыбаясь во все лицо.

София терпеть не могла лилии, к тому же их запах был слишком уж резким, и, скорее всего, после ухода управительницы данный букет будет выкинут, но упустить случай позлить госпожу Селину, девушка ну никак не могла.

Повздыхав с восхищенным видом над букетом, София вернула внимание на управительницу, а точнее на записку, которой та так активно размахивала:
-Милейшая, я не знаю что скажет господин де Жоре, потому что он не узнает, -спокойно ответила девушка, -Ну во всяком случает от меня так уж точно,- девушка немного задумалась,- Хотя…Но это уже не ваше дело…Будьте любезны отдать мне записку,- потребовала София и протянула руку.

Госпожа Селина, кажется, на несколько секунд даже опешила от такой наглости. Ей понадобилось время, чтобы перестать таращиться и вновь обрести дар речи.
- Вы... Вы... Я для театра... А Вы...
Еще секунда и польются слезы: она оскорблена в лучших чувствах. Вообще эти пожилые дамы, кажется, слишком много времени уделяют приличиям и всему такому прочему. Но с другой стороны орать на Софию не очень-то в ее интересах. Благополучие труппы ох как сильно зависит от щедрости господина де Жоре. В общем, безвыходная ситуация, из которой госпожа Селина вышла единственным известным ей способом: обратилась в бегство.
Развернувшись на каблкуах, она направилась к двери:
- Надеюсь видеть Вас на дневной репетиции, госпожа Сальваторе, - донеслось от двери. - Как обычно, в два часа пополудни.

Неожиданно раннее пробуждение предоставило госпоже Сальваторе аж целых два часа свободного времени. Такого ранее не наблюдалось, поэтому девушка отчаянно не знала чем эдаким себя занять.

Первым делом София позвала Франческу, а когда та таки явилась, приказала:
-Пожалуйста, уберите данный букет настолько далеко, чтобы я его более не видела,- девушка манерно указала богато расшитым кружевным веером на букет лилий. После этого София отдала записки от поклонников все той же служанке, чтоб она их сожгла. Хотя Софии было приятно иногда позлить управительницу театра, но все-таки госпожа Селина была права: не стоило копить у себя макулатуру, компрометирующую Софию перед господином де Жоре.

Отдав все приказания, девушка оказалась предоставлена сама себе, начался длительный процесс безделья, впрочем, этот процесс доставил девушке немало удовольствия: София с помощью Франчески пересмотрела(и перемеряла) все свои новенькие платья. Остановив свое внимание на темно-бордовом платье с довольно открытым вырезом, София решила, что именно в нем и отправится в театр. Далее девушка выбрала несколько колец в тон платью, а также неизменную легкую шляпку. Приведя в порядок прическу и водрузив на законное место шляпку, София Сальваторе была готова ехать на репетицию…

Правда времени было уже около двух, но верный Матео, предвидя такую нерасторопность хозяюшки уже подготовил экипаж, поэтому не медля более ни минуты, София отправилась в театр, прибыв ровно на полчаса позже, назначенного времени.

1 июня 1680 года. 14-30. Помещение театра

Репетиция в театре – совсем не то же самое, что спектакль. Вместо грандиозного действа, разворачиваемого на сцене, здесь – его изнанка. Нет роскошных декораций, костюмов, причесок, фейерверков. Не приведены в действие все эти хитроумные механизмы, позволяющие актерам летать по воздуху и в мгновение ока переноситься из одной эпохи в другую. Нет и зрителей, способных оценить старания актеров.
Зато есть само это старание. Только трудясь до седьмого пота сейчас, можно явить восхищенной публике зачаровывающее действо потом. Причем трудятся не только актеры. Костюмеры, декораторы, гримеры, осветители, механики бегают вокруг, примеривая, прилаживая, приглядывая.
Здесь же носится и режиссер – маэстро Энрике Кавалли, самый знаменитый постановщик опер в Италии. По крайней мере, по его словам. Впрочем, словам итальянцев мало кто доверяет, особенно когда они говорят о себе.
Приметив Софию, маэстро Кавалли немедленно направился к ней своей подпрыгивающей походкой, столь характерной для людей нервных и чувствительных.
- София, душа моя, ну где же Вы пропадаете? Мы не можем начать работать третий акт! Паблито уже весь извелся в ожидании!
В этот момент кто-то из деораторщиков уронил нечто тяжелое на сцену. Раздался оглушительный грохот. Маэстро Кавалли подпрыгнул на месте, а когда через секунду пришел в себя, разразился трехэтажными итальянскими проклятьями в адрес «этих французских болванов». Все это сопровождается бурной жестикуляцией, иногда непристойной.
Подошел Пабло, держа в руках бокал вина. Судя по блестящим глазам – не первый.
- Приветствую, душа моя. Разрешите Вас поздравить – Вы прекрасно выглядите сегодня в этой шляпке. Миии…миии… миии…
Последнее было проблеяно классическим тенором. Разминается.
Все это время в том же помещении занимается группа танцоров, отрабатывая какие-то сложные фигуры и перестроения. В отдалении помощник маэстро Кавалли занимается с хористками, добиваясь слаженности пения. Лючии не видно.

София просияла от полученных комплиментов, пусть уже ежедневных и практически одинаковых, но все равно приятно. В честь приветствия девушка одарила и режиссера и Пабло своей великолепной улыбкой и добавила к ней реверанс:
-Господин Энрике, господин Пабло, я надеюсь, вы простите мне мое небольшое опоздание,- практически пропела девушка милым голосом.
Ну, как такое создание можно не простить? Конечно же, простили, как всегда в принципе! Никто как-то и не ожидал, что София соизволит вовремя явиться на репетицию. Это был ее малюююсенький недостаток.
Девушка немного осмотрелась…Да. Пожалуй единственной любовью всей ее недлинной, но насыщенной жизни был именно театр! Тем более театр, где отсутствует Лучия Риджи.

Однако, долго размышлять о жизни великий маэстро как всегда не дал, вручив девушке текст арии и тактично погнав ее на сцену вместе Паблитто, который как всегда не дал отобрать у себя бокал вина. Начался долгий и упорный процесс репетиции арии. Однако, позади вечно что-то бухало, и София то и дело сбивалась с взятой ноты. Через час мучений девушка не выдержала:
-Да что это такое? Неужели невозможно заниматься более тихой работой? Я что настолько плохо пою, что можно вот так мешать репетиции? Я не могу петь в такой обстановке, не могу!- возмутилась девушка на чистейшем итальянском языке, глядя точно на великого маэстро разъяренным взглядом.
Ответа девушка как всегда не дождалась, отдав текст арии Пабло, София направилась к спуску со сцены.

- Стойте, душа моя, стойте, умоляю Вас!
Маэстро, подрпрыгивая, припустил к Софии, одновременно проклиная "этих французских болванов" еще пуще чем прежде.
- Не уходите, на коленях прошу! О, что за день, что за страна! Нет, нет я уволюсь и уйду жить в монастырь. Меня давно приглашали руководить церковным хором в Милане. София, ну не уходите, мы все просим!

- Про - Сииии - Сииии - Сииим! - пропел Пабло на сцене и подставил стакан лакею для очередного бокала.
Парик певца к этому времени уже существенно сполз на бок, угрожая упасть, явив миру редеющую шевелюру.