Неспокойная ночь, играет Отражение

Лион. Осень 1830 г. Квартира одной куртизанки.


Скучают ли куртизанки, когда пороги их квартир не переступает нога очередного благодетеля? Маются ли они одиночеством в одинокие вечера, когда в иные дни гостиные их квартир полны смеха и кислого запаха вина?
Нет.
Особенно когда им посчастливится найти очередного благодетеля, согласного взять на себя все расходы, оплатить жилье, обеды, швею, прачку... В таких случаях – подобные вечера для них скорее за счастье. Ведь у них бывает не так много свободного времени, что они могли бы посвятить полностью своим собственным мыслям, своей собственной персоне – как бы ни были уверены в обратном обыкновенные обыватели, прибегавшие к услугам этих продажных женщин – или же никогда не имевшие с ними дело.
И пусть ситуация у Эстер была не настолько прекрасной, чтобы расслабляться по вечерам в одиночестве – но сегодня все же был один из тех вечеров, когда она могла позволить себе отдохнуть дома, в полном одиночестве. Ведь изначально она ждала, когда ее ненаглядный Поль заедет за ней, увозя в наемном фиакре на очередное представление в театре – но ее незадачливый не-совсем-благодетель вместо своей персоны прислал ей письмо, в котором, рассыпаясь в извинениях (что вполне свойственно было хоть немножко влюбленному лионскому мужчине), сообщал девушке, что проиграл очередную битву с отцом, и вынужден нынче отправиться вместе с ним в Марсель по каким-то торговым делам. И быть может, она и расстроилась бы – если б не приложенный к письму банковский билет в пятьсот франков. Пятьсот, черт их побери, франков! О, это было слаще любого подарка, подари он ей хоть личную карету, хоть ожерелье из чистого золота. Слаще по той простой причине, что теперь эти деньги были в ее личном пользовании, и она, наконец-то, могла сама решить, на что их потратить.
Мужчины порой бывали непроходимо глупы. Вот к чему ей эти серебряные подсвечники, или вон так картина якобы одного из самых известных ныне художников? Подсвечники не обуешь на ноги, картину не наденешь вместо платья, и не отдашь прачке платой за стирку тончайших сорочек, в которых мужчины так любили видеть своих содержанок.
Нет, деньги, определенно, были лучшим подарком. Ее квартира, состоявшая из гостиной, просторной спальни, туалетной комнаты, небольшой прихожей и маленького чулана, обставленная довольно дорогой и красивой мебелью, обходившаяся ей (ныне ей, а до того – покойному уже банкиру) в шестьсот франков в год, была оплачена еще на семь месяцев вперед – как и завтраки, что каждое утро приносила ей привратница. А вот прачка, уборка, дрова для предстоявшей зимы... Да и слишком уж давно она не обновляла свои платья – что простительно было бы даже светской даме, но никак не куртизанке, желающей добиться определенных успехов на любовном поприще.
Короче говоря, присланный Полем банковский билет был как нельзя кстати. Как можно было шиковать на эти деньги – не стоило и упоминания. Долой обеды за полтора франка, от которых потом урчит живот. Долой дешевых извозчиков в поношеных сюртуках. Долой экономию – смешно подумать, как девушка, окруженная таким количеством самых разных предметов роскоши, вынуждена думать каждый день о том, как бы сэкономить на стирке и обеде, если в очередной раз день выйдет совершенно без клиентов.
Но сегодня... Нет, сегодня она заслуженно могла отдохнуть – деньги были тому свидетелем.
Эстер скучала. Но скучала не так, как маются от тоски богатые аристократки, не зная, чем занять себя – эта скука была блаженной и долгожданной. Ей не нужно было отправляться на охоту – как в шутку она сама это называла; она могла провести весь вечер в кровати – в полном одиночестве! Могла и расслабиться в ванной – не затем, чтобы смыть с себя запах ушедшего клиента, а просто для души...
Это ощущение было просто волшебным.
На дорогих часах, явно привезенных из-за границы, и стоявших теперь в ее богато убранной гостинной, пробило полночь – а сна у Эстер, по привычке, было ни в одном глазу. Она давно уже осталась в одной лишь тонкой сорочке, куда менее развратной, чем все те, что так любили приходившие к ней мужчины, но все же достаточно откровенной, чтобы, глядя на себя в зеркало, восхищаться своей же красотой – и безмолвно по ней же скорбеть.
На столе горела свеча, дававшая немного света. За окном было почти тихо – Леон, не настолько живой и бурлящий, как Париж, засыпал раньше, и только грохот колес редких колясок нарушал ночную тишину – да пьяная болтовня очередного загулявшего работяги вторила этому грохоту.
Дом, квартиру в котором снимал для Эстер ее почивший благодетель, погружался в сон. А может и не погружался – в то время как девушка занимала второй этаж, квартиры на первом этаже, сделавшиеся уже комнатами, сдавались молодым девушкам, выбравшим стезю труда иного рода – ткацкие фабрики, и молодым людям, что посвещали большую часть своего времени университетским занятиям. И если первые действительно наверняка давно уже отошли ко сну, не желая тратить драгоценные свечи – то вполне могло статься и так, что вторые попросту даже не вернулись со своих гулянок.
Часы добили полночь – и в доме стало тихо.

Эстер

Эстер осмотрела в зеркале своё отражение. Она не знала, от матери ей досталась эта красота или от отца - их лиц она уже не помнила. Но это было и не важно. Она знала точно, что в её распоряжении сильный инструмент для влияния на мужчин. И беззастенчиво этим пользовалась. Впрочем, недостаточно.
Маленькая квартира, хоть и уставленная дорогими подарками, вечные тяжбы с прачкой, швеёй и уборщицей, которые всегда хотели от неё денег, ненавидели её за её род деятельности, но никогда не показывали этого, чтобы не терять клиента. Вечные мысли о том, что она будет есть и не окажется ли она завтра на улице. От этого она ужасно устала. Мужчины, приходящие в её дом, шумные компании, вино и горячие ночи - это её не утомляло. Это было весело. Но вот все эти серые утра, которые она встречала в одиночестве в мыслях о деньгах, были невыносимы.
а, сейчас она могла забыть обо всём и разгуляться на все пятьсот франков. Но потом?.. Деньги всегда заканчивались быстро и неожиданно. Подумать только, когда-то она была рада всего нескольким монетам, которые оказались в её ладошках.
Сейчас же Эстер хотела большего. И пока её красота в самом расцвете ей стоило бы поискать себе нового покровителя. Кого-то, кто сможет оплачивать её ежедневные счета, перевезёт её в квартиру попросторнее и не будет скупиться на подарках. Она готова была даже оставаться верной одному единственному мужчине, если он будет за это платить.
Конечно, она в глубине души подозревала, что куртизанки более высокого уровня, чем она, тоже порой задумываются о том, что они будут есть и чем платить по счетам, но... Но это знание она закапывала глубоко-глубоко, чтобы оно не портило всей картины красивой жизни.
Итак, завтра она отправится к швее и закажет какое-нибудь безумно дорогое платье, несколько тонких сорочек, накупит лент, шляпок и туфлей, чтобы не стыдно было показаться в каком-нибудь шикарном месте. О выборе этого места тоже стоило бы подумать. Где она сможет найти себе достаточно богатого покровителя, который бы сумел удовлетворить её аппетиты? Поль конечно был милашкой, но слишком часто оставался совершенно без денег. Если его такое положение дел нисколько не напрягало, то вот Эстер порой доходила до отчаянья.
Сейчас же Эстер решила принять ванну. Немного понежится в тёплой воде и помечтать о временах, когда ей не нужно будет ни о чём переживать - что может быть лучше?

Принятие ванны было приятным вдвойне оттого, сколько сил нужно было потратить на то, чтобы приготовить воду. Завершив все приготовления, и наконец, расслабившись, она даже задремала в тёплой воде, ставшей в этот миг ничуть не хуже мягкой постели.
Разбудил же её звук ключа, поворачивавшегося в замке. В замке её квартиры.
А поскольку ключи были только у неё и у хозяина дома, а ныне - у привратницы... Звук этот был слишком странным для такого времени. Если только старуха-привратница не совсем ещё выжила из ума, решив принести ей завтрак в первом часу ночи.

Во внезапное сумасшествие как-то верилось с трудом, по сему от этого странного визита Эстер не ждала ничего хорошего. Вряд ли Поль решил разыграть её и устроить сюрприз.
Девушка выбралась из ванны, накинула на плечи пеньюар и выглянула в щель двери, пытаясь оценить обстановку.

Ванная располагалась так, что в неё можно было попасть из прихожей - в которой теперь была абсолютная темнота. А потому лишь по тихому скрипу двери Эстер поняла, что та открылась... И кто-то, почти бесшумно, пробрался внутрь, закрыв за собой дверь, и с прерывистым вздохом осел на пол.
- Ушёл ... - услышала она чей-то шёпот, перемежавшийся тяжёлым, немного хриплым дыханием.

Вряд ли её навестил один из её любовников. Да и от того, кто тихо прокрадывается в чужой дом вряд ли можно было ждать чего-то хорошего. Эстер предпочла бы запереться на всякий случай в ванне, но её смущала мысль, что в спальне остались деньги. Конечно, она успела убрать их с тумбочки, но...
Девушка прислушилась, стараясь понять, где её гость и не выдать при этом себя.

Она прислушалась - и услышала, как ее гость шумно втянул носом воздух.
Затем она услышала тихие шаги - ночной гость, видимо, направился в ее сторону - да больше и некуда было направляться, ведь все двери вели в прихожую. А учитывая то, что свеча до сих пор горела, освещая слабым светом ванную комнату...
Ночной гость остановился прямо перед дверью, которая отделяла его от Эстер.
- Не могли бы вы уступить мне ванную, сударыня? - негромко поинтересовался гость, и голос выдал в нем совершенно молодого мальчишку, не перешагнувшего, наверняка, даже порог совершеннолетия, - Плачу за ночь. Столько хватит?
В щель двери просунулись четыре золотые монеты, ярко блеснувшие в полумраке. Четыре золотых наполеондора, по двадцать франков каждый, мальчишка явно переоценивал стоимость услуг куртизанки, которые за иную ночь не достигали и половины наполеондора.

Но он явно знал, к кому шёл. Хотя кажется его целью была совсем не ночь любви. Скорее он собирался просто где-то спрятаться. Интересно, чем это грозило ей? Если просто ещё одной ночью с клиентом, за 80 франков можно было бы и потерпеть.
- Вода уже остыла, - ответила Эстер, отходя от двери, чтобы мужчина мог открыть её. - Я погрею свежей.
Пока она не поймёт, насколько опасен её гость, лучше показать себя радушной хозяйкой.

- О, это будет очень...любезно с вашей стороны, - выдавил из себя ночной проходимец, но заходить в ванную не собирался, - Я подожду здесь, если вы не против. Только вот... Не могли бы вы затушить свечу?
Эстер показалось, словно последние слова дались ему с большим трудом. Гость продолжал говорить с ней через дверь - и кажется, он снова уселся на пол, поскольку звук теперь доносился скорее снизу.

- Вы боитесь быть узнанным? - весело рассмеялась Эстер, лихорадочно соображая, что делать.
Если свет - единственная преграда от ночного гостя, она не хотела её терять.

Гость ничего ей не ответил - только какой-то глухой стук раздался в прихожей, словно набок упал плохо поставленный мешок картошки.

Эстер распахнула дверь, чтобы посмотреть, что её незванный гость принялся рушить.

Разрушений в темноте видно не было - зато во мраке она заметила очертания ночного гостя, лежавшего теперь прямо на полу - на боку, спиной прижавшись к стене.
Рядом с распахнутой дверью, со стороны прихожей растеклась небольшая тёмная лужица, а запах ванных принадлежностей начал перебивать запах крови.
Гость не шевелился.

Вот только трупа ей в квартире и не хватало!
Эльза испуганно метнулась к входной двери и проверила, заперта ли она.

Дверь была заперта - гость как отпер ее своим ключом, так же благополучно и запер.
Ее босые ноги в темноте наступили во что-то сырое и вязкое. Неприятное.

Зря только мылась. Эстер поморщилась, вернулась к гостю, аккуратно присела рядом, подобрав полы пеньюара, попробовала разобраться, жив он или нет.

Радоваться, или же расстраиваться - вот какая мысль промелькнула, когда она услышала слабое дыхание скорчившегося на полу гостя, которого она до сих пор не могла толком рассмотреть в темноте. А вот приближение к нему снова окунуло ее ноги в тёплую жижу - впрочем, оно уже не играло никакой роли.
Послышавшийся тихий голос от того, кто казался ей без сознания, заставил ее вздрогнуть.
- Ванна готова? Помыться бы...

Эстер постаралась не сильно подпрыгивать на месте. Живой. Ну по крайней мере не нужно будет думать, как вынести труп из квартиры.
- Может... - девушка постаралась, чтобы её голос не сильно дрожал. - Может вам вызвать доктора?

- Ванны хватит, - ответил молодой бродяга, и показалось ли девушке, но в ответе этом так и слышалось безграничное самодовольство. Ночной гость что-то прокряхтел, и принял все же сидячее положение - но и это не помогло Эстер увидеть его лица. Голова человека была наклонена к груди, а довольно длинные волосы, слипшиеся не то от пота, не то от крови, благополучно это самое лицо закрывали.
- Я там... наследил немного. В коридоре. Вытри, пожалуйста...пока не заметили. - добавил он, и принялся медленно подниматься, продолжая упираться спиной в стену. Выпрямившись же, даже со склоненной головой и опущенными плечами, он уже был выше девушки - что опять же, не позволило его рассмотреть, поскольку он сразу же поплёлся в ванную, не говоря больше ни слова, и весьма заметно прихрамывая.

Похоже, ночь любви ей всё-таки не грозит. Вместо этого ей придётся быть поломойкой, сиделкой и чёрт знает кем ещё.
Впрочем, почему-то очень не хотелось, чтобы этого типа застали у неё дома. А кровь в коридоре действительно могла привлечь ненужное внимание.
Эстер взяла в прихожей половую тряпку или то, что можно было ей назначить и не жалко потом выкинуть, вытерла насухо ноги, затем осторожно выглянула в коридор. Если там никого не было, девушка принялась вытирать кровавые следы. Нужно было ещё и у себя в прихожей всю кровь вымыть. Главное, чтобы новой не натекло.

В коридоре действительно обнаружились следы. Странные - они появлялись посреди коридора, словно оставивший их в буквальном смысле вывалился из воздуха. Зато отмылись они так же просто, как и следы обычные. Ну, насколько просто было оттирать кровь.
К тому времени, как пол снаружи был начисто и насухо вытерт, и она вернулась в прихожую, в квартире было тихо... Почти тихо. Разве что, слышно было негромкое посапывание, раздававшееся из ванной комнаты.

Ещё не хватало, чтобы он захлебнулся в ванне! Она хотела было зайти в ванну и спросить, всё ли у него в порядке, но решила, что раз человек сопит, значит жив. От доктора он сам отказался. Хотя Эстер и не подозревала, что должна сказать доктору, которого поднимет посреди ночи.
Куртизантка только посмотрела краем глаза не соскользнёт ли мужчина в воду. И за одно на месте ли золотые, которые он оставил.

Ее гость, вроде как, устроился весьма неплохо, уперевшись руками в края ванной, он действительно клевал носом прямо в воду, которая, определенно, потемнела.
Золотые лежали там же, где и прежде - на полу рядом с ещё не вытертой лужицей крови.
В судя по сопению человека - спал он очень даже неплохо.
На полу рядом с ванной валялась новая куча тряпья.

Что-то ей подсказывало, что этим тряпьём не получится вымыть пол - оно уже всё пропиталось кровью. Интересно, в какую такую переделку попал этот мужчина?
Нет! Не интересно! И будет здорово, если он побыстрее уберётся из её жизни!
Эстер принялась мыть пол в прихожей, чтобы избежать утром неудобных вопросов привратницы.

Любое дело имело свойство завершаться - приятное ли, или же самое отвратительное. Впрочем, то, чем занималась Эстер на данный момент, не подходило ни под ту, ни под иную категорию. Да, работёнка была не из лучших... Но и в принципе, ничего особо отвратительного ей делать было не нужно. Вытереть кровь, избавиться от этих кровавых тряпок - клиенты, особенно те, что посещали публичные дома, требовали порой от девушек вещей куда более худших, нежели немножко кровавая, небольшая уборка.
Правда, девушка устала. И так время было уже позднее, а носиться ночью по квартире с тряпкой оказалось занятием несколько более утомляющим, чем любовные утехи, которые, в меру возможности выбора клиента, нередко проходили с обоюдным удовольствием и куртизанки, и ее клиента.
А потому когда она снова вернулась в ванную комнату, "присмотреть" за своим посетителем, у неё самой уже закрывались глаза, а размеренное сопение постороннего человека и саму ее склоняло ко сну.
Правда, в этот раз ей удалось рассмотреть своего гостя. Пожалуй, в первый раз она ошиблась в возрасте "клиента" - на подростка это лицо не тянуло. Молодой мужчина. Красивый - не стоило и говорить, но уж кто-кто, а Эстер была более чем в курсе, насколько губительна бывает для своего обладателя подобная красота. Мягкие, немного женственные черты лица, пушистые ресницы, несколько пухлые губы - ее ночной гость обладал красотой женской - и в плане внешности, и в плане того, что у молодых (да и не очень) француженок к таким "нежным" юношам-ангелам была своя, не слишком объяснимая страсть. Именно такие красавцы, не желая зачастую жить честным трудом, уходили либо в бандиты, заканчивая свою жизнь либо на каторге где-нибудь в Тулоне, либо в вечных бегах с зависшим над ними ножом гильотины; либо же становились любовниками знатных дам, обчищая последних до нитки - и находя затем себе новую покровительницу. Если муж такой покровительницы, конечно же, будет достаточно слеп, чтобы не заметить нового увлечения жены - или же достаточно влюблён, чтобы позволять скучающей женщине маленькие шалости подобного рода.
И вот такого бандита-любовника и занесло к ней в дом на ночь глядя. И судя по тряпью, и лужам, что он за собой оставил, принадлежал он скорей к разряду первых, нежели вторых.
Ибо если у вторых дело доходит до кровопролития...шанс выжить становится крайне низким.

Да, хорошо же она сегодня отдохнула! Хорошо, что Поля не будет несколько дней. У неё будет время привести руки в порядок. Хотя и про новую охоту стоит забыть.
Сейчас же хотелось забраться в кровать и забыться сном, но... Если бы в её ванне не сидел нежданный гость.
Эстер всё же нагрела немного воды и добавила в ванную, как и обещала.
- Господин, может быть вы переберётесь в кровать? - громко поинтересовалась она.

- Я присоединюсь чуть позже, - ответил ей человек почти сразу же, моментально проснувшись от её вопроса, и добавил, с ленивой вальяжностью, - Иди спать, дорогая. Не волнуйся...
Он звучно зевнул.
- До утра я тебе докучать не буду.

А что будет утром? Впрочем, задавать этого вопроса девушка не стала.
- Главное, не утоните в моей ванне, - заметила она и, развернувшись, отправилась в спальню.
Пеньюар кажется тоже придётся выбросить.
Эстер чувствовала себя потной, грязной. Хотелось вымыться до того, как лезть в чистую кровать. Но ванна была занята. Так что девушка просто разделась до гола и легла в постель. Не хотелось пачкать ещё и сорочку. А простыни завтра нужно будет отдать в стирку. Впрочем, деньги на это у неё есть.
Что же до нежданного гостя... Эстер была настолько уставшей, что ей было уже всё равно. Если он не окочурится до утра, там видно будет, что с ним делать.

Она была настолько уставшей, что отключилась сразу же, как только голова коснулась подушки.
Провалилась в сон без снов - уютный и прекрасный. Сны зачастую не дают отдохнуть ночью, оставляя после себя ненавязчивую, но все же усталость - а ночь без снов порой способна поставить на ноги и больного. Не сделать его здоровым, конечно... Но сил придать основательно.
Пробудилась она от тепла. Тепло проникало сквозь слегка зашторенные окна, вместе со светом, который теперь наполнял комнату - а другое тепло обнимало ее со спины, захватив в кокон конечностей, из которых выбраться было бы крайне сложно.

Просыпаться в объятиях мужчины было всегда приятнее, чем одной. Какой бы это ни был мужчина.
Впрочем, Эстер вспомнила о своём полуночном госте, и улыбка померкла.
Значит, в постель он всё же добрался. И если тёплый - значит ещё живой.
Куртизанка не могла разобрать, рада она этому обстоятельству или нет. Наверное всё же да. Ведь выпроваживать из квартиры живого мужчину всяко приятнее, чем мёртвого.
Эстер постаралась перевернутся на другой бок, чтобы убедится, что именно вчерашний гость обнимает её, а не какой-нибудь новый незнакомый тип.