Пыльные драпировки, мини-игра для Отражения

Агнесс исполнила ее просьбу - женщина принесла ей столько книг, что неделю можно было читать, не выходя из комнаты, и не прерываясь даже на обед.
И несмотря на то, что уже вечерело, из-за пережитых событий сон к ней никак не шел - и книги были тем более как нельзя кстати.
Время уже давно перевалило за полночь - весь дом спал, включая и Агнесс, и слуг прибывшего Мартина - в то время как сквозь полудрему до ее ушей снова донеслись знакомые звуки. И либо к ним снова на ночь глядя пожаловали гости... Либо то возвращался сам хозяин дома.

Сидеть одной в комнате было не так уж уютно. Новые воспоминания, мысли о том, что где-то там, в доме, находится Мартин, не давали сосредоточится на книгах.
Услышав же глухой ночью звуки, девушка хотела было отправиться туда, чтобы встретить хозяина дома лично, но мысли о госте заставили поёжится и забраться обратно под одеяла. Она боялась снова встретить Мартина. Боялась, что тогда действительно уедет с ним, так ничего и не узнав до конца. Нет, она лучше подождёт в комнате.

Приехавший действовал очень тихо. Клэр услышала негромкий голос Жана - кажется, тот подозвал мальчишку-садовника, а потом, судя по звукам, по дорожке от ворот поволокли что-то большое и тяжелое.
Затем, когда они дошли до дома, звуки пропали - и дом снова погрузился в тишину.

Некоторое время девушка металась по комнате, думая, как поступить. Потом она накинула платье, оставила туфли в комнате и вышла. Нужно прокрасться в комнату Жана и поговорить с ним. Он наверное даже не знает, что Мартин тут. Нужно ему всё рассказать!

В коридоре ей никто не встретился - и до комнаты Жана она дошла спокойно.
Только вот в комнате она никого не обнаружила - она сияла чистотой даже в темноте, но была пуста.

Клэр боязливо оглянулась и попыталась прокрасться на второй этаж в его кабинет.

А вот в этот раз она уже не прогадала - она появилась на втором этаже как раз в тот момент, когда Жан и Ренард, чуть ли не кряхтя, затаскивали в его кабинет огромный, и судя по стараниям обоих, довольно тяжелый сундук. Вид у Жана был не самый веселый.
Но когда он заметил девушку, на лице его появилось выражение немалого облегчения - несмотря на ту тяжкую ношу, что они в тот момент тащили.
- Я сейчас, - тихо, шепотом произнес мужчина, словно зная, что Клэр пришла к нему с разговором. Сундук был водворен внутрь, садовник - отослан прочь, а Жан, как следует заперев кабинет, направился к девушке.
- Я уже в курсе новостей, - негромко произнес он, - Поговорим в моей комнате.

Клэр только кивнула, а затем молча направилась в комнату Жана. Оказавшись же в безопасности, девушка обернулась к хозяину дома и отчаянно зашептала.
- Я ещё кое-что вспомнила, когда его увидела. Я знаю, что вы его не любите, но... Я помню, что мне было хорошо с ним... Что я была с ним, потому что сама этого хотела... А ещё... Ещё он говорит, что я ехала сюда, к вам, когда... Месяц назад... Я не знаю, зачем... Не помню... А он ничего не объяснил... Я... Если он опять меня обнимет, я не смогу снова от него убежать... - сумбурно пересказала она всё, что её тревожило.

Жан выслушал ее не без удивления. Да, пожалуй в этот раз удивление преобладало даже над неприязнью.
- Но если вам было хорошо с ним, - довольно спокойно произнёс он, - То почему вы рассказываете все это мне? И почему вы боитесь?

- Не знаю... Мне больше некому... - смутилась девушка. - Я... Я хочу сначала вспомнить, почему я оказалась в лесу... А потом уже... Вы же меня не прогоните?

В какой-то момент показалось, что именно это он и сделает. Внутренняя борьба, происходившая сейчас в этом человеке, отражалась на его напряженном лице.
На девушку он не смотрел - и взгляд его был направлен на ширму. Ширму, за которой находился портрет его почившей супруги.
- Разберитесь с Мартином, - наконец произнес он, и произнес довольно сухо, - И если вы не собираетесь кусать приютившую вас руку, мне нет причины вас выгонять.

Клэр вздохнула и тоже кинула взгляд в сторону ширмы. А чего она хотела? Признаётся, что ей было хорошо с мужчиной, а потом проявлять симпатию к другому? Жан ей вряд ли поверит.
- А мы с Агнесс почти весь дом вымыли. Второй этаж не успели доделать... Хорошо. Разберусь с Мартином. Только... Мне было хорошо с ним тогда... А сейчас... Я кажется уже другой человек... Извините, что снова вас побеспокоила...
Клэр собралась уходить. В конце концов, Жану ещё нужно было отдохнуть с дороги.

Он не стал ее останавливать, не стал мешать ее решению. Разве что когда она дошла до дверей, он негромко окликнул её.
- Клэр... Зачем вы это делаете?
И тут же добавил, чтобы не быть неправильно понятым:
- Я говорю об этом доме.

Девушка остановилась, но оборачиваться не стала, боясь появления недоброй тени Жана.
- Я... Ну... Я хотела сделать что-нибудь для вас... И я больше ничего не умею... Только приносить неприятности...

- Хотел бы я, чтобы это имя никогда не всплывало в вашей памяти, - устало произнёс Жан, словно и не слыша ее ответа, - Отдыхайте. Завтра вас ждёт нелёгкий день - вы должны разобраться с тем, что вас связывает с этим человеком.

Клэр кивнула и вышла. Разобраться с тем, что её связывает с Мартином... Как она может разобраться, когда воспоминания, жаркие объятия да и сам мужчина - заставляют её забыть всё на свете, особенно то, как думать. Разве что кроме Жана. И что ей делать, если она действительно любила этого Мартина? И если он действительно не имеет отношения к произошедшему в лесу? Но уезжать из этого холодного пыльного дома всё-таки не хотелось.
Клэр вернулась в комнату, разделась и забралась под одеяла. Нужно было поспать. Жан дома, а значит, ничего плохого произойти не может. Кроме воспоминаний...

Ночь прошла почти спокойно. Короткие обрывки воспоминаний не давали полных картин, а из них удалось вытащить только одно - она сама уговаривала Мартина позволить ей поехать сюда. Вот только зачем?
Утром она была разбужена Агнесс. Выражение лица женщины было сочувствующим, и помогая ей одеваться, она сообщила девушке не самую приятную новость.
- Завтрак будет подан в обеденную залу. Его милость настаивают, чтобы вы отзавтракали втроём, вместе с нашим гостем.

Утро было полно разочарований. И вчерашнее явление Мартина оказалось не сном. И ночь новых внятных воспоминаний не принесла. И ещё прямо сразу предстояло нырнуть с головой в разбирательства.
- Агнесс. А вы... Вы будете рядом?
Хотелось надеется, что при служанке эти двое будут более сдержаными, а не рваться спустить друг с друга шкуру. Впрочем... Кажется Жан ничего такого делать не собирался, в отличии от Мартина.

- Я буду неподалеку. Зависит от его милости, пожелают ли они допускать к их беседе лишние уши, - вполне откровенно ответила ей женщина, поправляя на ней платье и принимаясь за волосы, - И да прибудет с вами Господь, несчастное дитя. Чувствую я сердцем, не заслужили вы всего этого, ох не заслужили. Оказаться вот так, меж двух огней - право же, врагу подобного не пожелаешь. Но вы не волнуйтесь уж слишком, - тут же добавила она, - его милость все же на редкость великодушны.

- Спасибо, Агнесс. Вот если бы ещё господа думали так же, - она вздохнула. Очень хотелось, чтобы женщина не заканчивала с прической. И чтобы не нужно было идти на завтрак.

Обеденная зала, вычищенная ими накануне, своей чистотой совсем не радовала - и то было вовсе неудивительно. За накрытым всего на четверых человек длинным столом, созданным для куда более пышных пиров и угощений, сидели люди, испытывавшие друг к другу симпатии ровно столько же, сколько высушенный голодом да нуждами крестьянин и вполне себе сытый аристократ, в бессильном исступлении отмахивающийся от уже надоевших попрошаек, замедляющих ход его экипажа. Проще говоря, ни о какой симпатии, ни о каком-либо проявлении дружеских чувств здесь не могло быть и речи. Те чувства, что неустанно посылали друг другу две пары глаз, были схожи - но проявление их несколько отличалось. Жан, одетый строго и теперь уже совершенно в траурные цвета, источал вокруг себя ореол настолько ощутимого холода, что словно бы даже чувствовалось его ледяное покалывание, стоило только бы пройти мимо него. Впрочем, даже проходить было необязательно - в глазах льда было не меньше.
Сидевший же напротив Мартин внешне был похож на разозлённого падшего ангела - уже покинувшего небо, но еще не потерявшего своей ангельской внешности и прекрасных крыльев, в то время как душа его уже обратилась к огню. Ярость, клокотавшая в нем подобно лаве в вулкане, выплёскивалась наружу с каждым движением - возьми ли он прибор, или просто поправь ставший вдруг тесным воротник... От такого несоответствия его внешности и состояния души покоробило бы любого.
Ни слова не было произнесено никем из них - а диалог, случившийся между их взглядами, все же был достаточно очевиден даже для зрителя непосвящённого.
Но они чего-то ждали. Вероятно, прибытия Клэр. Вероятно, каждый раздумывал о том, что сказать оппоненту - и скорее всего, именно так дело и обстояло, ведь прибытие девушки они и заметили не сразу, продолжая оставлять друг в друге дыры от невидимых снарядов.
Перед ней предстало два места, на которые было уже накрыто. Одно находилось по левую руку Жана - другое же, по правую руку Мартина. Агнесс, приведшая ее в эту комнату, ничего не сказала ей - а через несколько мгновений, когда мужчины все же заметили появление Клэр, удалилась к дверям, повинуясь одному короткому жесту своего господина.
Оба взора повернулись к ней. Взгляд Жана, суровый и серьёзный, и взгляд второго человека - взгляд, в котором теплились надежда и немое ожидание.
- Мы ждали вас, - подобный грому прозвучал голос Жана в пустой зале, - Присаживайтесь, милая Клэр.

Мужчины выглядели так, что подходить не хотелось ни к одному из них. Клэр даже вздрогнула и отступила на шаг назад, когда те обратили на неё своё внимание.
- Д-доброе утро, - пробормотала она, продолжая топтаться на месте. - Я... Ночью ещё немного вспомнила... Я действительно сюда сама ехала... Уговорила Мартина меня отпустить... Но не помню, зачем, - она нервно теребила платок в руках и смотреть предпочитала на него же.

В глазах Мартина возникло полное непонимание - которое, впрочем, быстро спряталось за напускным спокойствием, укрывшим под собой в том числе и клокочущую ярость. Эта перемена произошла так резко, что проще было бы поверить в подмену целого человека, нежели только его настроение.
- Что ж, - произнёс тем временем Жан, - Вы были и остаётесь моей гостьей, специально вы прибыли сюда, или же нет. Присаживайтесь же, - вновь повторил он, так и не указав, куда же ей должно присесть.
Мартин сжал в руке салфетку с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Клэр надеялась, что Мартин тут же объяснит, зачем она сюда ехала, но... Вышло иначе. Девушка снова поёжилась от взглядом обоих мужчин. Как же хотелось убежать и забраться под одеяло!
Девушка помедлила ещё несколько мгновений, а затем всё-таки села посреди стола там, где накрыто не было, и где она находилась бы на равном расстоянии от обоих. Интересно, долго ей позволят так сидеть?

Во взгляде Жана появилась настороженность – а на лбу Мартина залегла глубокая морщина, словно он нахмурился от головной боли, и он тут же поднялся на ноги, потянувшись к пустым приборам рядом с собой.
Качнулось – и все словно помутнело.

- Идеи глупее этой я в жизни не слышал! – выпалил ее собеседник, поспешно подходя к дверям, в которые только что она вошла, и закрывая их, дабы никто – ни случайно, ни нарочно не смог подслушать их, - Клэр, ма шери, неужели и в этот раз мне не удастся тебя переубедить? Святая Дева, зачем я вообще посвятил тебя в эти дела...
Мартин быстрыми шагами промаршировал от дверей к своему письменному столу. Даже в том, как теперь он запустил пальцы обеих рук в свои тяжелые золотистые волосы, было что-то такое, что заставило бы любого, даже погрузившегося в отчаяние художника вновь взяться за кисть и запчатлеть этот ангельский образ, воплотившийся в человеке далеко не самом чистом – но и не худшим из тех, с кем он разделял это время. Две женщины занимали его ум в прежние дни – жена и кузина, и обоих больше не существовало в этом мире. Третья женщина ныне заняла пустующее место – теперь ей доставалось все то, что прежде принадлежало другим, но какая бы история ни произошла с Кэтрин, Мартин смог отпустить её – чего не смог сделать с не менее драгоценной для него Адели, в смерти которой он обвинял ее собственного мужа.
«Даже если я хоть на миг поверю его трауру, - говорил он одним из вечеров, сидя у холодного камина с не раз уже опустевшей чаркой вина, - То в его причастности к ее смерти у меня нет ни малейших сомнениий.»
Тогда он был пьян. Чертовски пьян, в то время как сама Клэр вовсе не притронулась к своей чаше. В тот вечер он рассказал ей то, что ей и в голову не пришло бы, увидь она снова того нелюдимого, но все же желанного во многих домах доктора, с которым она пересекалась лишь пару раз – и то всколзь, еще будучи лишь служанкой, на которую и смотреть бы никто не стал без повода. Мартин называл его отродьем самого Диавола, последним безбожником, не имеющим в этой жизни ничего святого. Дьявольскими были его снадобья, которые хоть и ставили на ноги, но для которых, поговоривали, использовались такие ингредиенты, что ужас брал за душу – исчезновение множества людей приписывали этому человеку, поговаривая, что кровь несчастных была самым безобидным составляющим его отвратительных лекарств.
« - А слышала ли ты о том, как нашли близ его владений небрежно зарытое платье одной из пропавших девушек? И я сам! Сам, черт возьми, знаю, как исчезла одна из тех девушек, что он тайно привез к себе домой! Ма шери, понимаешь ли ты, почему он не пускает никого в свой дом? В котором, я уверен, да-да, уверен абсолютно, наверняка пол уже пропитался кровью настолько, что отмыть его нет никакой возможности! Будь он женщиной, Святая Инквизиция давно бы зажарила его на костре, - уже почти бессвязно бормотал он, - Но Диавол его забери, где же мне взять доказательства... Где же мне взять все эти доказательства...»
Мартин не сомневался – зелья, лекарства, снадобья, вышедшие из под рук Жана, стоили жизни другим людям. Одним из которых и стала его кузина, которую дьявольское отродье, не убоясь самого Бога, даже несмотря на связывавшие их узы само загнало в могилу своими чудовищными опытами... А быть может и вовсе не случайно.
Что он и собирался сделать с ним самим. Но нет, вовсе не убийства жаждала душа этого человека. Месть, отомщение, праведная кара – вот о чем грезил он в своей непоколебимой уверенности в черной сущности мрачного доктора. Вывести это существо на чистую воду, открыть ужасные грехи, выдать демона Церкви – о, это вполне можно было назвать его помешательством, которое он долгое время держал в себе, и высказал лишь сейчас.
А она... Ей, смелой, да к тому же еще и потерявшей голову от чувств к этому боготворившему ныне ее человеку, не могло придти в голову ничего лучше, чем поехать в пещеру чудовища самолично. Черт побери, она же прекрасно фехтует! И яд может с собой взять. И уж защитить себя сможет точно, а уж управиться с лошадью в трудный момент – и упоминания не стоит. А разыграть перед доктором какую-нибудь комедию, втереться в доверие, и узнав все необходимое доставить нужные доказательства Мартину... Разве это будет не лучшим доказательством ее к нему чувств! И ее знания об опасности этого человека обязательно помогут ей не пропасть так же, как пропали те бедняжки, о которых говорил Мартин. Помочь возлюбленному, изобличить чудовище, раскрыть правду... Ради этого стоило рискнуть всем. Даже если бы она не была служанкой, даже если бы было чем рисковать...

Мартин снова повернулся к ней.
- Я боюсь, что если ты уедешь к нему, я потеряю и тебя, ма шери - негромко произнес он, затем так же торопливо снова подошел к ней, взяв ее горячие руки в свои холодные, вспотевшие от волнения. Во взгляде серо-голубых глаз читалось отчаяние – и просьба. Просьба не делать того, что она задумала. Не ехать.
Но вряд ли теперь кто-то знал Клэр лучше, чем он.
Мартин понимал, что переубедить ее было уже невозможно – и после долгих уговоров, нередко заканчивавшихся ссорами, ему не оставалось ничего, кроме как сдаться – и позволить им продумать все так, чтобы Клэр оставалась в безопасности, что бы ни случилось. Только вот как именно...
Попытки зайти в воспоминаниях дальше отозвались ужасной головной болью.
Кольцо. Был порошок яда в кольце... которого не было на ее пальце уже по пробуждению в этом доме.
Ее тайный побег из дома госпожи Лурье, у которой был на приеме Мартин отдельно от Жана.
Слежка. Преследование... И уже затем волки. Только вот кто преследовал ее? Она видела силуэт вдалеке... Но даже когда на миг открылось ей лицо, оно по-прежнему было ей незнакомым. Мужчина, направлявший что-то в ее сторону. Грохот... Волки... И снова темнота – после которой память возвращалась к тому самому дню, когда она проснулась в этом пыльном, мрачном доме.

Мужчины говорили о чем-то – но она не понимала ни слова, едва вернувшись из воспоминаний. Только вот в обеденной стало на одного человека больше – кажется, между ней и Мартином стоял теперь еще и Ренард, словно разделяя их друг от друга.

Она... Она приехала сюда, чтобы... Она вдруг почувствовала, что предала свою заботливую тень. Ведь он спас ей жизнь. Выслушивал её истерики, успокаивал. А она отплатила ему тем, что собиралась шпионить за ним и... Хотя это было до того, как, она всё равно не могла простить себе этого.
Ах, если бы Мартина не было в её воспоминаниях. Она бы могла остаться в этом доме, вымести всю пыль и может быть даже вернуть Жану любовь к жизни.
Или если бы не Жан и вся эта история с потерей памяти, она бы спокойно и счастливо жила себе с Мартином.
Но сейчас её разрывало на части от невозможности объединить эти два осколка жизни в один.
А тут ещё эта слежка, побег, волки...
- Волки... - пробормотала она. - Волки... - повторила она, с трудом понимая, на каком свете находится, а затем испуганно схватила Ренарда за локоть, как за первого попавшегося живого человека. - Что... Что здесь происходит?

Ренард обернулся, внимательно посмотрев на девушку. Что-то непривычно серьёзное и непоколебимое отразилось на миг в мальчишеских ещё чертах - а затем скрипнул стул, с которого попытался подняться Мартин. Только попытался - неожиданно оказавшаяся сильной рука садовника удержала его на месте, не позволив встать. Гость выругался, и продолжил попытки подняться, в то время как хозяин дома, хмуро посмотрев на всю эту картину, пришёл на помощь своему садовнику с другой стороны - без особых усилий он оттащил от него Клэр и усадил на стул по другую сторону стола, не обращая внимания на раздававшиеся со стороны Мартина угрозы переломать ему руки, если он тронет ее хоть пальцем.
Несмотря на что, холодная, даже ледяная рука коснулась её лба. В обеденной зале стало совсем холодно.
- Вы вся горите, - несколько мягче, чем минуту назад произнёс доктор, - Вам не следует так переживать. Мы лишь пытаемся выяснить, что произошло. Что бы ни случилось, вы все можете рассказать мне, - едва не заглушаемый вознёй со стороны Мартина произнёс Жан, снова становясь тем привычно-заботливым существом, рядом с которым бояться было нечего.
- Мы уезжаем, Клэр! - донёсся до неё и голос Мартина, - одно только твоё слово, и я заберу тебя отсюда. Все закончится, и мы вернёмся домой. Он не сможет запереть тебя здесь.

Она как-то даже испугалась этого нового Ренарда, но Жан вовремя пришёл ей на помощь.
- Волки... Там было много волков, - пожаловалась она, затем поглядела на встревоженного Мартина.
А ведь если она останется здесь, у Мартина вообще никого не останется. И он рано или поздно найдёт способ обвинить Жана в колдовстве. Но если она уедет с Мартином, Жан вряд ли будет предпринимать какие-то нехорошие действия касательно их. Просто останется тут совсем один среди пыли и воспоминаний. И может быть даже найдётся какая-нибудь девушка, которая захочет его вытащить из этой пыли.
- Мартин, помолчи, пожалуйста. Мне нужно кое-что сказать, - попросила она, затем снова обернулась к Жану. - Я вспомнила, зачем хотела сюда приехать. И... Я ехала совсем не с добрыми намерениями. И я слишком долго незаслуженно пользовалась вашим гостеприимством. Мне жаль, что так всё получилось. И жаль, что я не могу исправить своего прошлого. Но сейчас мне стоит покинуть вас. Я не хочу больше мешать вам или доставлять ещё какие-нибудь неудобства.

Жан выслушал её молча, и во взгляде его не было осуждения - только мрачная, печальная отрешённость. Зрачки его расширились на несколько мгновений, когда Клэр сказала, что собирается уехать, и затем он медленно кивнул, словно давая ей на то разрешение.
- Благодарю за честность, - негромко произнёс он, пока притихший Мартин во все глаза наблюдал за ними обоими, - Не смею чинить препятствий вашему отъезду. Но перед тем, как вы покинете мой дом, я бы все же пожелал поговорить с вами наедине. Вы не откажете мне в подобной просьбе?
Со стороны Мартина ей достался предостерегающий взгляд - он, готовый в любой момент вновь попытаться вырваться из цепкой хватки садовника, слабо помотал головой, явно не одобряя эту идею.

- Конечно, - несмотря на предостережение Мартина, кивнула она. - Это меньшее, что я могу для вас сделать.
Хотя она бы предпочла уехать прямо сейчас. Что если Жан попросит её остаться? Она же не сможет ему взять и отказать.