Пыльные драпировки, мини-игра для Отражения

- Кто же знает, - несколько отстраненно ответила женщина, - Несколько лет назад был один бедолага... Так после в округе слухи ходили, что он отсюда еле ноги унес, а потом и вовсе сошел с ума. Его же милость говорят, что им неизвестны причины тому, а Ренард... Этот только и умеет, что молчать да улыбаться. Как бы то ни было, с тех пор нога ни одного преступника не ступала на эти земли, а мы и спокойны.
Агнесс улыбнулась, и она увидела успокаивающую улыбку женщины.
- Да и драгоценностей у его милости не так много. Разве что и уносить, что столовое серебро да инструменты... Но брести ради этого в такую даль... Уж проще поживиться чем-нибудь в городах, право слово.

Интересно что и кто такое с преступником сделал, что так вышло? Не сам же по себе он перепугался.
- Так а то с госпожой вашей случилось?
Молодые женщины сами по себе не умирают.

Лицо женщины приняло скорбное выражение.
- Сгорела, бедняжка, - покачав головой, ответила Агнесс, - Прогневила чем-то Господа нашего, вот и ниспослал он на нее кару свою. Ведь иначе и быть не может, дитя. Не бывает так, чтобы молодая, прекрасная женщина так скоро превращалась в ужасный, пугающий скелет - разве только не кара то небесная...
Тарелка с жарким опустилась перед ней на стол.
- Его милость по сей день выясняют, что же то была за болезнь. Но разве найдешь объяснения тем наказаниям, что посылает на нас сам Господь?

Теперь ясно, почему господин во врачеватели заделался. Только смысл теперь то? Жену не вернуть. Разве что другим помочь.
- А почему Жан всех остальных разогнал? Они бы дом в порядке поддерживали.

- Его милость...
Агнесс замолчала. Лицо ее казалось совершенно мрачным - а на несколько мгновений даже пугающим, совсем как этот пустой огромный дом.
- Они тогда помешались совсем. Грозились сжечь здесь все - и дом, и книги, и себя, и слуг, коли те не уберутся куда им велено...
Женщина вздохнула.
- Это был тяжелый год. Но когда его милость пришли в себя - они уже не захотели ничего менять. Лишь только больше погрузились в это... врачевательство.
Служанка скорчила гримасу - занятие хозяина явно было ей не слишком по вкусу.

Да уж. Наверное это помешательство действительно было страшным. Хотя и горе Жана можно было понять. Вот только что его всё же остановило от последнего шага? Хотя об этом он наверняка вряд ли делился со служанкой.
- Так а кого Жан тут лечит? Здесь же нет почти никого.

- О, его милость разъезжают по округе. Как сегодня, - пояснила служанка. По ней было видно, что она колебалась, глядя то на большой дымящийся горшок, то на стол, за которым сидела их гостья, - Порой они могут уехать не на один день... Помнится, как-то его милости не было целую неделю, - добавила женщина, - Но больше времени они все-таки проводят в своем кабинете. И днем, и ночью...
Женщина вздохнула, сокрушаясь о чем-то своем, и все же присоединилась к трапезе, усевшись несколько в стороне от гостьи.

- Значит и меня он нашёл, когда так вот разъезжал?
Странно это. Она уже про Жана знает больше, чем про себя.

- Его милость любят охотиться... В одиночку, как бы я их ни отговаривала, - ворчливо ответила женщина, - Но вот уж, видать, Богу было нужно это их неразумное увлечение. Нашел вот вас. К счастью, безусловно, - добавила она, - Ох испугались мы, когда его милость привезли вас. Мы уж думали, это их ружьем вы были подстрелены... Но обошлось, обошлось.

- Так в меня всё-таки кто-то стрелял? - она отвлеклась от еды и внимательно поглядела на женщину.

- О, нет же, нет, - женщина уже сидя всплеснула руками, - Нет же. Но и его милость... Увы, даже с нами его милость не делятся тем, что же произошло там, в лесу.

Она вздохнула.
- Странно это, когда ничего не помнишь, - поделилась она. - Не знаю даже, что я люблю, а что нет. Или кого мне опасаться.
Ведь за ней кто-то гнался. Кто-то её почти достал. Так что же дальше? Подумали, что она мертва и ушли? Или Жан их прогнал?

- Вы можете выяснить все это и здесь, - улыбнулась женщина, явно обрадовавшаяся тому, что нет нужды продолжать говорить о том странном происшествии, - Как только как следует встанете на ноги. Особенно если его милость не откажет в приеме каким-нибудь родственникам. Вы кушайте, кушайте. Вам теплое есть нужно, а остывшее - оно совсем невкусное ведь.

- А как? Воспоминания возвращаются очень медленно. Я вот даже имени своего вспомнить не могу. Хотя уж это должна была, - она вздохнула опять. Аппетит как-то сам собой пропал.
Хотя конечно она не знала, кому она должна была. Но почему-то казалось, что имя это такая основа основ, которую вспоминают в первую очередь. А она не вспомнила. От этого было вдвойне обидно.

- Всему своё время, дитя, - мягким, и даже несколько убаюкивающим голосом ответила женщина, - Всему своё время. Ваше имя рано или поздно вернётся к вам, только наберитесь терпения. Как любят поговаривать его милость - "Терпение есть одна из лучших благодетелей нашего века", - говоря это, она выглядела как-то по-забавному напыщенно, и в какой-то момент даже напомнила Жана, - Не торопитесь. Позвольте всему идти своим чередом.

- Может вы и правы. Только кажется я не обладаю этой добродетелью, - она виновато улыбнулась. - Хочется уже поскорее найти себя.

- Научитесь, научитесь, - заверила ее женщина, - Торопиться вам некуда. А его милость наверняка попробуют узнать что-нибудь о вас, или хотя бы послать весточку... Но пока вы здесь, и пока раны ваши не заживут, торопиться вам действительно некуда.

Она вздохнула. Может и некуда торопиться. А может и наоборот. Всё равно она этого не узнает, пока не вспомнит.

Действительно, узнать что-либо без возвращения памяти было делом весьма затруднительным. Учитывая и то, что больше никаких просветов в памяти и не было. Кроме имени – которое возникло непонятно откуда, но возникло – и что-то подсказывало, что именно ее имя это и есть.
Жан, к удивлению Агнесс, вернулся в особняк поздним вечером того же дня – явно уставший после дороги, которая зимой находилась далеко не в самом лучшем состоянии. Но несмотря на это, вернулся он не в таком уж и плохом расположении духа – и хоть и не принес он с собой никаких касавшихся ее новостей, он словно был рад, что ему удалось избежать ночевки в тех угодьях, в которых давеча днем он был гостем.
Зимой всегда было скучно. Неудивительно, что любых гостей старались задерживать у себя на как можно более долгое время в надежде развеять скуку – но врачебный долг, ожидавший его в одной из спален, смог «вырвать его из цепких лап госпожи Лурье», и в какой-то степени за это он был даже благодарен своей гостье. Кажется, врать этот человек не умел – а если и умел, то не очень хорошо.
Занятия ее несколько разнообразились вышиванием да неторопливыми прогулками по саду, которые изредка устраивал ей Ренард в отсутствие господина. И несмотря на то, что собеседник он был крайне молчаливый, проходили эти прогулки не так уж и плохо – она и сама начала узнавать название тех или иных растений, а стоило поделиться этим с мальчишкой-слугой – как тот тут же подтверждал ее догадки кивком, и одними только жестами умудрялся разворачивать целые представления вокруг, казалось бы, порой совершенно невзрачных кустов.
Жан раз в два-три дня все так же уезжал куда-то – но увы, новостей о ней он так и не смог найти.
А через неделю... Ну, или может чуть больше – сложно было следить за ходом времени при таком образе жизни – Жан, проводя очередной вечерний осмотр, обрадовал ее прекрасной новостью – теперь она может спокойно ходить. И словно в подтверждение этой новости, он оставил рядом с возвышением кровати пару довольно симпатичных, и явно не ношеных еще туфель.
С одеждой к тому времени тоже стало разнообразнее. Агнесс как-то сняла с нее мерки – и где-то на четвертый день ее пребывания в этом доме она обзавелась и новой нижней рубашкой, и парой новых платьев – теперь уже впору ей. Правда, они отличались цветом от того, к котормоу она уже привыкла – новый гардероб был в выполнен в темно-зеленых и темно-красных оттенках, что в принципе ей было вполне к лицу.
Несколько почти затянувшихся следов осталось на тех местах, что прежде были перебинтованы – а чувствовала она себя прекрасно.Здоровье, определенно, шло в гору – что опять же, нельзя было сказать о памяти...
Но теперь, кажется, ее больше никто не собирался ограничивать в движениях.
И следующее утро она встретила уже с осознанием того, что свободы теперь стало намного больше.

Дни текли однообразно и Клэр стала уже привыкать к такому их распорядку. Привыкала она и к немногочисленным обитателям дома. Хотя где-то внутри неё гнездилось шило и продолжало требовать активных действий. Вот только каких?
Новые туфли привели Клэр в полный восторг. Она даже забывшись хотела было обнять Жана за такой подарок, но вовремя опомнилась, просто подбежала к мужчине и смотрела на него восторженными глазами, как будто он только что подарил ей самый желанный подарок. Впрочем, так оно отчасти и было.
Утром же девушка оделась, обула свои новенькие туфельки, походила в комнате из стороны в сторону, проверяя ощущения, а затем отправилась исследовать первый этаж дома, особенно те комнаты, где она раньше не бывала. Раз уж Жан сказал, что ей можно ходить, нужно этим пользоваться.

Новые туфли немного жали - скорее с непривычки, ведь она всю эту неделю фактически проходила в чулках. Но и это не являлось большой проблемой - туфли разносятся... А не касаться подошвами холодного пола стоило этих маленьких неудобств.
Со стороны кухни уже доносился шум - наверняка завтрак скоро будет готов.
Приятный утренний свет проникал в дом, делая его не таким мрачным.
Наконец, впервые за последние несколько дней, выглянуло солнце, и свет его был тёплым и ласковым, и именно это тепло словно наполняло собой весь дом.
Она наконец-то добралась до второго крыла дома - впервые её нога ступила в третий коридор, являвший собой практически полную копию первого - там, где жила она сама.
Она оказалась практически напротив больших незапертых дверей, которые легко подались внутрь от несильного толчка.
То была жилая комната. Огромная - пожалуй, раза в два больше её спальни. И здесь не было ни намёка на пыль.
У правой стены, совершенно далёкой, она увидела большой, но пустой камин, неподалёку от которого стоял небольшой квадратный стол, рядом - массивный стул с высокой спинкой, и неширокая скамья, ножки которой скрещивались в занятную форму, составляя собой несколько сплющенную букву "х".
Над камином, закрыв собой дымоход, был выстроен полукруглый выступ, на котором мозаикой была выложена вполне себе пасторальная картина, уровнем выше переходя в нечто более религиозное; длинные полосы картин самого разного содержания проходили под самым потолком, выглядя в общем виде весьма гармонично.
Помимо этих картин были здесь и толстые гобелены, и ковры на стенах. Там же, неподалёку от противоположной стены стояла огромная кровать на деревянном приступке. Не кровать даже, но целое ложе.
Длинные штыри, торчавшие высоко из стены, и подвешенные за свои концы к потолку, играли своеобразную роль балдахина - и сейчас висевшая на них плотная, тяжёлая ткань была присобрана к стене. Кровать фактически располагалась между окнами - и помимо защиты от насекомых, ткани эти вполне могли предоставить и укрытие от солнечного света.
Постель выглядела свежезастеленной.
Чуть дальше влево от кровати, у стены располагался и длинный деревянный стул-кресло с высокой спинкой, обшитый тканью, с несколькими разложенными на нем подушками. Напротив, у ближайшей к Клэр стене стояли довольно просторная ширма, и низкая скамья. Там же - пара немаленьких сундуков, на которых так же можно было сидеть, и довольно массивный комод - на котором стояли какие-то непонятные сосуды и лежали небольшие мешочки. Там же лежали какие-то непонятные штуки, рассмотреть которые на расстоянии не представало возможным,
Пол был начисто выметен.
На крюках неподалёку от двери висела мужская одежда, а ещё какая-то ее часть была свалена в кучу на небольшой короткой лавке, не отличавшейся искусной отделкой - в отличие от остальных предметов достаточно многочисленной мебели.
В комнате было довольно светло. И комната эта казалась самым чистым помещением из всех, что ей приводилось видеть. Более того, казалось, что попав в эту комнату, она попала в другой мир,такой, в котором явно нет места мрачности и тоске, что наводил на неё порой этот огромный полупустой дом.

Несмотря на то, что туфли немного жали, топалось в них очень легко. Возможно виной тому была вновь обретённая свобода или выглянувшее солнце, или просто радостное настроение. Об этом Клэр задумываться не хотела.
А вот комнатой она восхитилась. Вот значит как выглядит спальня Жана. Ну а кого ещё? Ренард спал рядом с кухней. Агнесс наверняка тоже где-то неподалёку. Впрочем, на комнату слуги это помещение и не подходило.
Девушка хотела было выйти обратно. Всё-таки находиться в мужской спальне было бы неприлично. Но... Её заинтересовали мешочки и какие-то непонятные штуки на комоде. Ничего ведь странного не случится, если она на них посмотрит. Девушка осторожно, стараясь не топать громко, прошла вглубь комнату к комоду.

Звуки шагов все же раздавались - но слишком громкими они не были. Несколько легких шажков - и она уже у комода, у той цели, ради которой она задержалась в этой комнате.
Мешочки были почти невесомыми - внутри них явно была еще ткань... Или, скорее же, бумага - они тихонько шуршали, стоило только прикоснуться к ним. Каждый из них чем-то пах, и пах незнакомо - разве что, улавливались едва-едва легкие травяные нотки, но и то не везде.
Инструменты же... То были какие-то слишком уж диковинные штуки, о предназначении которых оставалось лишь догадываться. Они не были похожи ни на что-либо, виденное ей прежде, но почему-то подумалось, что нечто подобное скорее уместно было бы в мастерской ремесленника, нежели в спальне хозяина дома, будь тот хоть десять раз доктором.
Впрочем, взгляду открылась еще одна примечательная деталь. Та ширма, что он уже заметила, едва войдя в комнату, была придвинута практически вплотную к стене - той самой, у которой стоял комод - по назначению ей явно давно не пользовались, но вот между ней и стеной явно было еще что-то. Что-то в три-четыре пальца шириной, то ли висящее на стене, то ли прислоненное к ней- но за ширмой и за комодом это было совершенно непонятно.
Где-то в коридоре застучали по каменному полу каблуки.

Любопытно было неимоверно. Но звук шагов заставил Крэр вздрогнуть. Девушка попыталась оценить, успеет ли она заглянуть за ширму и остаться незамеченной прежде чем каблуки остановятся рядом с входной дверью.

Шум раздавался из конца второго коридора - кто-то, видимо, шел со стороны кухонь - но куда именно, непонятно. С другой стороны, если этот кто-то уже вошел в коридор - то даже выйди она из комнаты сейчас, то обязательно попадет в поле зрения идущего - ведь двери эти просматривались фактически с самого начала основного коридора.

Наверняка не было ничего страшного в том, что она вошла в эту комнату. В конце концов, она не знала, что сюда нельзя входить. Но... От чего-то стало неловко, если её увидят в хозяйской спальне. Там ведь наверняка Агнесс идёт её искать, она наверное слышала, как Клэр сюда прошла. А если не найдёт, быстро уйдёт.
Как-то так размышляя, девушка шмыгнула к портьерам, намереваясь там спрятаться. Надеясь, что её размышления верные и долго тут торчать не придётся.

Несмотря на то, что в этой комнате убирались вполне тщательно, в толстых складках ткани все же жила пыль.
Пыль залезала в ноздри, щекотала, вызывая чуть не невыносимый зуд - и войди кто в комнату, рано или поздно о ее присутствии стало бы известно наверняка.
Но в комнату никто не заходил.
Шаги не дошли даже до этого коридора - они свернули где-то посередине, словно шедший, кто бы то ни был, направился в гостиную, а может и на улицу через неё.

Клэр выдохнула, чихнула и выбралась из-за портьеры. Очень хотелось заглянуть за ширму, ну а потом быстрее из этой комнаты! Куда-нибудь... В гостинную или на кухню.

Все звуки стихли - не звучало ничего, кроме ее собственных шагов.
В несколько шагов преодолелось пространство между портьерой и ширмой - та оказалась весьма увесистой, и чтобы рассмотреть хоть немного то, что было за ней, пришлось ее слегка отодвинуть. Это произошло с не очень приятным деревянным скрипом - но дело было сделано, и теперь, со стороны, даже несколько с угла, можно было увидеть висевшую на стене довольно картину. За ширмой было темно, света не хватало, но в том, что на картине была изображена женщина - сомнений не было.

Женщина. Наверное, молодая хозяйка... Рассмотреть что-то было сложно. Нужно было больше света. Но откуда его взять?
Клэр приставила ширму на место, сняла обуви и постаралась тихо проскользнуть в другое крыло здания.