Потехе - час, Время развлечений!

Аха, недоверие перешло на этап "вытянуть что возможно, не обещая ничего". Увы, это было слишком явно.
Араш вздохнул. Он выглядел и чувствовал себя как человек, перестающим понимать о чем, собственно, идет разговор.
- Господин, я исходил всю исперию за последние четыре года и знаю, что ищу. Так же, я знаю кому служу - себе, поскольку мой Владыка так же мне недоступен, как вчерашний день. Да, многие вещи я не сообщаю, поскольку не вполне доверяю заключенным вне зависимости от цены их одеяний и количества стражи. Доверие вообще вещь обоюдная. В некоторой степени, господин, это я могу отсюда уйти по своей воле, завершив наш пустой разговор там же где он начался. А ты можешь проявить себя гаэтцем и проаерить меня делом. На твои вопросы ответ прост - соглядатай, пособный запомнить карту ценней того, который этого не может. Отсюда ответ на вопросы о письме - я расскажу тебе все, вплоть до расположения спрятанных ножей у управляющего, если получу от тебя обещание проверить меня делом. Обещание, данное не эркаратцем, а гаэтцем.

Гутлейф, Лорон, Эрик
Они редко видели своего предводителя таким серьезным, как сейчас, когда он разговаривал о чем-то с Инайа. Тот тоже не выглядел человеком, охваченным предвкушением праздника и встречи с красивой девушкой. Скорее, походил на того, кто должен был выбрать одно из двух зол и уже сделал выбор.
Бегущих к нему друзей Бьярте одарил недовольным взглядом: разговор явно не был предназначен для их ушей, но, выслушав новость о смерти Торольфа, не стал тратить время на лишние слова.
Вместо этого он подозвал конвой Инайа – троих, неотступно тащившихся следом на почтительном расстоянии.
- Возле Морской беседки найден убитым Торольф, начальник моей охраны. Ты! Доложишь Халлю, немедля. Ты, отыщи Барквида. А ты, рыжий, сообщи обо всем отцу, если он еще жив. А ну пошли! Инайа будет со мной до вашего возвращения.
Охрана гаэтского князя не подчинялась Бьярте, и приказывать им он не имел права, но не ошибся, рассудив, что услышав об угрозе жизни императора и его наследника, эти трое предпочтут забыть о субординации, и, может быть, чуть позже получить за это плетей, чем отвечать за преступное промедление или отказ действовать.
- Торольф был самым верным из людей, каких я только знал, - непривычно строго сказал Бьярте, когда конвой удалился. Конечно, неподалеку были несколько человек из его собственной охраны, но в первую очередь телохранителями здесь были Эрик, Лорон и Гутлейф. Взрослым предписывалось держаться в стороне и не показываться лишний раз на глаза. – Второго такого не будет, и предки встретят его как героя. Мы проводим павшего как должно. Позже. Сейчас есть дело, от которого зависят судьбы многих живых. Наш друг Инайа…
Правда заключалась в том, что другом Инайа приходился только самому наследнику. Не столько из-за происхождения из народа разбойников, обманщиков и неисправимых предателей – гаэтского в нем было только лицо и имя - сколько из-за своего задумчивого и замкнутого нрава. Всей молодой дружине Бьярте островитянин был приятелем, с ним можно было подолгу говорить о военном деле, истории, и бесконечно – о кораблях и лошадях, он участвовал во всех проделках и забавах, на которые был приглашен, но только будущий император мог знать, что на душе у этого странного, ни на кого не похожего человека.
Этого, однако, было достаточно.
- Итак, наш друг Инайа узнал о том, что на его брата составлен лживый донос с подложными доказательствами какой-то там измены. Конечно, императора нельзя обмануть фальшивкой, но прежде, чем будет установлен подлог, доброе имя архонта Демира изрядно изваляют в грязи. Должно быть, зачитают все это на сегодняшнем празднике.
Мы не можем допустить, чтобы кто-то играл в такие игры с нашими семьями. Поэтому вы трое должны выкрасть у Халля это письмо и принести его мне. Я не знаю точно, от кого оно. Возможно, придется вскрыть и прочитать чью-нибудь тайную переписку…
Как только тот долговязый добежит до своего командира и расскажет о гибели Торольфа, дом станет похож на разворошенный муравейник. Будьте готовы к тому, что вас вызовут на допрос. У вас мало времени.

Меланф
Меланф устало смотрел в окно...
- Гаэта - это империя, - привычно ровным, ничего не выражающим голосом отозвался Меланф. - Если ты жил здесь четыре года, то ты знаешь об этом не хуже меня, или моего господина...

Меланф резко развернулся, хлопнул в ладоши. Похоже, у него созрел план. Это конечно немного выходило за рамки его полномочий, и господин мог бы этого не ободрить, но в их положении надежнее было не поверить честному человеку, чем довериться неизвестности.

- Хорошо, слуга Араш, - начал Меланф. - Для слуги ты слишком дерзок, заставляя дважды повторять господина вопросы, обращенные к тебе. Ты хочешь доказать своё преданность, нет ничего проще. Прямо сейчас ты найдешь Халля, и передаешь ему следующее послание.

Посланнику Арашу не удалось получить доверие господ. Посланник Араш позволил себе дерзости, не слыханные для слуги, отделяя Гаэту от империи. Посланник Араш позволил себе насмехаться над законами империей и традициями Гаэты. Посланник Араш не собирался служить империи, ровно поэтому посланник Араш не может быть слугой наместника императора в Гаэте. Меланф, помощник господина Инайи, раскрыл неподобающее поведение посланника Араша, и просит принять меры по его наказанию.

Меланф остановился монотонно словно под запись зачитывать, и поглядел на Араша.

- Ты все запомнил, слуга Араш? Если Халль потребует деталей, ты передаешь ему весь разговор безо всех изменений, свидетелем которого ты стал сам. У тебя превосходная память, я не думаю, что тебя это затруднит.

Меланф скрестил руки на груди, показывая всем видом, что аудиенция закончена.

- Даже пёс не станет преданным за порку, господин. - вместо ответа получил Меланф. Мальчик точно оказался переоценен гонцом и оттого сейчас предстояло кое-что решить. Впрочем, решение далось легко. Это всё же будет очень забавным мероприятием - работа с человеком, начавшим знакомство с предательства того, кто ему предложил нечто весомое, а то, что переданное послание было для Инайа весомым, можно было не сомневаться. Доверие, господин, надо ещё заслужить, что уж тут говорить о преданности. Больше походило на банальный отказ, причем Араш должен был сам себя обвинить в покушении на государственный строй, чего, кстати, не было. План проглядывался достаточно прозрачный. Араш идёт, передает сообщение, Халль или приказывает казнить сразу или просит передать весь разговор. Интересует только второй вариант. Из него Халль узнаёт, что Меланф ошибся и ничего крамольного Араш не говорил, однако понимает, что курьер ввел его в заблуждение относительно собственной памяти и, самое главное, что Инайа теперь в курсе содержимого письма. Тут план, и без того не выглядевший продуманным и вовсе разваливался на куски. Передать такое будет обозначать явную подставу Меланфом интересов собственного князя, для курьера это смертная казнь, то есть, до этого этапа Меланф допускать явно не собирался. Следовательно, всё это блеф. Желание посмотреть, насколько гонец способен просто подчиняться приказу... в обмен на что? Защиту, покровительство, может быть, заботу и обеспеченность? Нет, нет, нет и.. тоже нет. Причин подчиняться нет, кроме демонстрации согласия с правилами игры. Меланф ждет таким образом, не искренней помощи, а блефа в обмен на его блеф? Что покажет такая "проверка", кроме того, что гонец стал считать господина не очень далёким?
- Как будет угодно господину, так и передам. - с лёгким поклоном ответил Араш, развернувшись к выходу. Что же, это будет очень интересной игрой.

Меланф

Меланф лишь кивнул, сосредоточенный на своих мыслях. Он видел гамму чувств и переживаний на лице Араша, но и не думал останавливать его. Он дождется, пока слуга выйдет из покоев, после чего убедиться в запертости дверей и подет в комнату для слуг. Ему было о чем подумать в течение нескольких минут.

Араш

На первый взгляд вокруг не происходило ничего, выходящего за рамки обычной суеты в большом и богатом имении, куда слетелась со всей страны целая стая гостей, но Араш знал, куда смотреть. Тут и там среди просто занятых своими делами слуг и просто несущих службу стражей он замечал тех, кто тщательно делает вид, что все в порядке, но на деле озадачен чем-то очень серьезным и происходящим прямо сейчас. Это происходящее не должно было напугать или взволновать гостей, о нем не должны были знать посторонние. Именно такими были те из стражи, кто при виде нового и явно чуждого здесь лица южанина таращились на него с внезапной надеждой, останавливали и устраивали небольшой допрос, интересуясь одним и тем же: кто таков, по чьему приказу и как давно здесь? Узнав, что Араш впервые пришел в дом Дьярни только сегодня в полдень и имя того, кто может это подтвердить, они сразу же теряли интерес к южанину.
- Халль уехал, - сказал Арашу один из них. – Если у тебя есть для него послание, можешь оставить в кабинете или надиктовать писарю. Но вот что, я помню, гаэтец по имени Инайа ушел с наследником Бьярте в сады Эйдис. Эти заросли – проклятый лабиринт, но ты небось не заблудишься, - почему-то мрачно пообещал стражник и отвернулся.

По сравнению с родным краем Араша, да и с тем, что он видел при домах властных особ в здешних южных провинциях, просторный и залитый солнцем сад, хоть и разбитый затейливо, не впечатлял, но для здешней скудной земли и суровой погоды он был, пожалуй, настоящим уголком уюта и живой красоты. Тем более неуместным здесь было оцепление, с непроницаемым видом заворачивающее назад всех, кто был намерен просто прогуляться по саду.
Араша пропустили после десятого подряд рассказа о себе и своих приказах, и конце концов он увидел того, кого искал.
Инайа стоял рядом с молодым и богато одетым эркаратцем, которого со спины можно было принять за земляка из-за таких же светлых волос. Оба молча глядели на мертвое тело, перепачканное в земле поверх голов парочки открытых подручных Халля, которые внимательно изучали мертвеца.
Он был крупным мужчиной, убитым на середине пути от зрелости к старости простым и неизящным способом: кто-то сломал ему шею. Это было видно, даже несмотря на то, что покойника аккуратно разложили на ткани – будущих носилках – поскольку его голова все норовила повернуться под каким-то нелепым углом. Сделав поправку на местные холодные ночи, Араш мог бы сказать, что этот человек успел увидеть последнюю полночь своей жизни, но точно не застал восхода солнца.
На какое-то мгновение посыльный успел заметить по-детски искреннее сожаление на лицах обоих парней. Можно было подумать, они стоят над телом если не отца, то любимого дядюшки.
Заметив Араша, Инайа сказал что-то своему спутнику, тот кивнул и направился к стоящей невдалеке беседке. Махнув гонцу рукой, князь отвел того немного в сторону. Охраны, которую Араш видел у двери комнаты, поблизости не было, равно как и других людей ближе, чем в семи шагах.
- Говори, если есть, что сказать, - негромко велел Инайа.
Гонец видел, что происходящее вынуждает господина прямо сейчас перекраивать все планы и заново взвешивать риски перед принятием каких-то непростых решений. И его, Араша, весы, еще раскачивались, как тот торговый кораблик на штормовых волнах, который стал первым воспоминанием посыльного об этих северных землях.

Трин Халонен

События вокруг беседки Трин начали развиваться с пугающей быстротой. Трое парней собрались в кустах, задержались там всего на несколько мгновений, чтобы тут же убежать прочь со скоростью дичи, загоняемой на Охоту Равноденствия.
Сад пустовал недолго, но вместо ожидаемой госпожи Илвы или хотя бы еще одной служанки Трин увидела стражников.
Они появились словно бы одновременно, заранее окружив большое пространство и сжимая кольцо. Разыскивали что-то, шарили во всех окрестных кустах, заглядывали в кроны деревьев, распугивая птиц. Один заглянул в беседку, убедился, что Трин здесь одна и исчез, извинившись перед госпожой за беспокойство. Затем большая часть стражей разошлась, а оставшиеся зарылись в те самые коварные кусты, чтобы вскоре вытащить оттуда нечто тяжелое, длинное, уложенное на носилки из ткани. Когда их опустили на дорожку, Трин увидела, что внутри человек, рослый и крепкий мужчина, который не показался ей знакомым. Никто не пытался оказывать ему помощь или хотя бы подложить что-нибудь мягкое под голову.
Когда со стороны дома подошли двое одинаково белобрысых парней в богатой одежде, суета немедленно прекратилась и началась снова не раньше, чем старший из присутствующей стражи доложил обо всем молодому господину. Эти двое не мешали взрослым работать, но зачем-то стояли над мертвым, раненым или пьяным телом до тех пор, пока их не отвлекло еще одно новое лицо. Это был слуга средних лет, низкорослый, худощавый и с такой темной кожей, словно не мылся с рождения. Оставив своего спутника разговаривать с этим трубочистом, один из господ уверенно направился к беседке, словно знал заранее, что там найдет.

Вблизи юноша оказался статным, как молодое дерево, и был довольно хорош собой. Был бы, если бы не такое очевидное сходство с Дьярни Смелым, владыкой Эркарата и подвластных земель. Взглянув ему в глаза, можно было увидеть там знакомо опасные искорки, которые любое дуновение ветерка может раздуть в пламя гнева.
Он учтиво поклонился.
- Моя любезная супруга просила передать госпоже Трин свои извинения насчет того, что она не может пройти сюда из-за этого неприятного происшествия, - сообщил он, продолжая разыгрывать из себя посыльного. Представление было так себе, поскольку о прислугу с такой гордой осанкой и явной привычкой командовать местные должны были уже переломать все палки. И вдруг, не успела Трин опомниться, как парень подхватил ее за талию, без труда вытащил из беседки под солнце и аккуратно поставил на дорожку спиной к странной находке, улыбаясь до ушей. Радость была искренней, но не полной. Разглядывая ее, наглец думал о чем-то еще, явно непредназначенном для хорошеньких девичьих ушек.
- Кто мог подумать, что если старого Кеттлбьорна сослать в Эльдьярн с орущим свертком на руках, он вернется с такой красавицей? Ха! Мне повезло, мне досталась сразу готовая взрослая сестра! Впрочем, - парень хитро усмехнулся, - если хочешь понаряжать моих солдатиков в цветочные венки или пригласить их на кукольный пир, это можно устроить.

Письмо...
Гутлейф потёр лоб, провёл рукой по волосам:
- Я видел только одно письмо, которое может быть нашей целью, в кабинете, от Ксанфии. Это его надо достать?
Гутлейфу было стыдно, стыдно от своего поведения, и такое чувство посещало его не единожды. Родители до своей смерти успели сделать из него прилично воспитанного человека, и даже половина жизни, прожитая в окружении Бьярте,не смогла поменять его.
Он снова протёр рукой по волосам.

То что началось как шалость, сейчас уже принимало оборот по настоящему шпионских игр. Бедняга Торольф убит, на Демира готовят поклеп, а в посреди этого юный господин, готовый идти против Халля основываясь на одной любви к Инайа.
Еще один приказ от господина и ощущение того что сегодня друзья выполняют работу посыльных только усиливается. Красть у Халля - последнее чем бы Эрик хотел заниматься. Конечно надежда на то что в общей суматохе им все сойдет с рук оставалась, но сейчас миссия больше походила на государственную измену. Что ж, посмотрим что из этого выйдет.
Эрик кратко уточнил приметы письма, чтобы иметь возможность отличить его от прочих не вчитываясь в каждое и рванул в кабинет Халля. Конечно не хотелось оставлять молодого господина без присмотра, но попытка умыкнуть письмо еще до того как дом закипит как муравейник того стоила.
Для Эрика гаэтский язык был все еще далек. Нет, он был в состоянии прочитать нечто не слишком витиеватое, но до полноценного чтения ему было еще слишком далеко. Именно по этому Эрик надеялся найти письмо не вдаваясь в текст.

С тех пор, как Владыка совершил то, что совершил, что-то явно пошло не так. Лишившись, как и все вокруг, трёх четвертей своих инструментов, только Араш понимал, насколько ущербен он сейчас по сравнению с собой пятилетней давности. Остальные даже не догадывались о том, чего у них никогда не было. И всё же, всё же... надо дело делать, а не грустить по былому великолепию. Взгляд курьера мельком скользил по встречаемым людям и он всё больше склонял голову, чтобы эти северные и невероятно мужественные люди не решили, что слуга слишком дерзок, чтобы бросать вызов на ровном месте. У него, гонца есть куда более важные поручения, причем часть из них он умудрился дать себе самостоятельно.
Общая скрытая суета, этакое затишье перед ураганом было уже знакомо и тонкий аромат чьих-то дорогих духов, спустившийся даже на служебную часть дома, неуловимо напоминал совсем другую столицу и совсем другое сборище власть имущих. Когда деньги и драгоценности ходили сами по себе на ездовых из плоти и крови, отчего-то считавших себя хозяевами жизни, а на деле бывшие ничем иным, как недолговечным придатком к своим сундукам с добром и власти. Чем всё закончилось в тот раз, Араш тоже прекрасно помнил, равно как и то, что в тот раз найти убийцу ему не удалось. Судьба даёт шанс исправить ход вещей? Возможно.
Снова короткий и вежливый поклон господину Инайа и вдумчивый ответ:
- Получено поручение от господина Меланфа, исполнение которого вынудит меня покинуть дом. Исходя из того, что поручения обоих господ я должен исполнять, мне следует осведомиться, есть ли у тебя, господин, что поручить?
Гонец скосил взгляд на поломанные кусты боярышника, в которых, наверное, пара быков и один слон, тут неизвестный, играли бегемотом в ручной мяч. Долго играли, с удовольствием.
- Если господин позволит, я мог бы помочь разобраться с этим делом. К сожалению, смертей мне довелось видеть немало и этот опыт к твоим услугам, господин.

Араш

Почтительность и вежливость отлично делали свое дело вплоть до последнего предложения Араша: забраться в кусты и осмотреть место, где нашли тело.
- Пусть тайная стража занимается своим делом, Араш, - ровно ответил ему Инайа, однако, встретив колючий взгляд темных глаз князя, гонец вполне мог догадаться, что эта идея не понравилась ему чем-то большим, нежели нарушением заведенного порядка, при котором убийства расследуют одни люди, а полы метут совершенно другие. – А ты займешься своим. Посыльный, ведь так? Нужно доставить пару сообщений.
В саду царил порядок, не было обломанных сучьев и даже сухих листьев на дорожках. Поэтому Инайа отломил веточку от ближайшего куста, в два движения ножом очистил ее от листвы и черенков и, присев на колено, принялся быстро чертить знаки в мелкой рыжеватой каменной крошке.
Послание было коротким, но заняло много места, вдобавок, приходилось постоянно оглядываться по сторонам. Конечно, за ними наблюдали и сейчас, но не с такого расстояния, чтобы прочесть гаэтские закорючки, написанные на дорожке.
- Передашь это Меланфу, немедля, - велел Инайа, закончив письмена. Дал Арашу время запомнить рисунок и растер его сапогом. – Затем поступаешь в его распоряжение. Приказы выполнять с умом. Мел, бывает, неудачно шутит…
Заметив краем глаза приближение одного из стражников, Инайа тут же напустил на себя недовольный вид и громко сказал:
- Что за проклятье над домом моего владыки? Неужели во всем Кригъяре не найдется хоть одного сообразительного слуги, который не терял бы моих писем и не задавал глупых вопросов? Убирайся с моих глаз. Поедешь с Меланфом, может быть, это научит тебя думать и шевелиться быстрее. Пошел вон!

Этот беспорядок полностью проявил тот факт, что её жизни в данный момент ничего не угрожает. Трин уже собиралась правильно и по-военному расспросить забежавшего солдата о событиях вокруг, но слишком долго подбирала нужные слова и раздумывала, правильно бы было упоминать имя Дьярни, которое теперь близко связанно с ней, если тот откажется. Страх перерос в маленький, но горячий гнев, созданный слишком долгим ожиданием, мыслями о покушении на себя и теперь этой беготнёй. Приближающийся юноша был очень кстати.
Замешательство от бестактной фамильярности прошло быстро, как только Трин опознала в нём сына Дьярни.
Похоже, Бьярте действительно удалось своим предложением развеять тяжелый солдатский дух, который давил на Трин и не покидал её с самого прибытия в столицу. И ей пришлось даже частично сдерживать смех, сменивший напряжение, чтобы держаться достойно.
-Эта идея великолепна! Угрюмым лицам косички в цветах и пышные платья пойдут только на пользу.
Было очевидно, что в горячей императорской крови нет ни капли стыда, потому она уже приготовилась иметь с пошлыми взглядами дело повсеместно. Отсмеявшись, она продолжила в той же игривой интонации.
-Значит, от скуки и военной суеты меня сегодня спасает сам принц, - по невольной инерции импровизированного юношей танца Трин взяла руку Бьярте, словно так удобнее было его рассматривать, и принялась изучать его одеяние – уверяю тебя, данное событие лучше любых извинений, мой дорогой брат Бьярте. И я знаю, что Илве точно ни к чему лишний раз волноваться в ближайшее время.
Девушка слегка повернулась, сделав попытку посмотреть за спину, а затем со всей серьёзностью - в глаза Бьярте – судя по всему, события совсем не благоволят тихим прогулкам в саду. Скажи, если девушка, приехавшая издалека и не знающая всех местных правил, может чем-нибудь быть полезна, в Эльдярне я уж точно достаточно насиделась. Ну и сделай намёк, что же случилось сегодня, чтобы я не утонула в своём собственном любопытстве.

Лорон стараясь вникнуть в ситуацию, понял что их ждет еще одна тайная операция, но теперь он был уверен, ведь с ними Гутлейф, а он в этом разбирается хорошо.
-Итак у нас есть маленький шанс, что пока будет идти переполох со смертью Торольфа мы сможем выкрасть письмо, но сейчас можно сказать что весь город беззащитен от шпионов, плюс у меня предчувствие что письмо и смерть главы тайной полиции точно связаны и возможно планируется что-то еще более крупное на празднике, возможно что во всем этом деле замешан Речной Союз, в общем, мы сорвали куш.
С натянутой под конец ухмылкой произнес Лорон.

Меланф

Большая часть прислуги, не уходящей в город, ночевала в одном из отдельных домов, стоящих между жилищем владыки и скотным двором. Там никто не запрещал им по ночам заниматься чем угодно, пока пьяные песни или шум драки не становились слишком громкими. Те, кто был приставлен к определенным господам, спали в их же комнатах, на лавочке, или в небольших каморках неподалеку от покоев хозяина. Такая каморка была и рядом с обиталищем гаэтцев – прямо за стеной кабинета Инайа.
Изгнанные слуги уже забрали отсюда свои немногочисленные пожитки, но даже совершенно пустая, комната была чуть больше хорошей собачьей конуры: кровать-ящик, заполненная соломенными тюфяками и овчиной, занимала две трети ее ширины, оставшаяся треть приходилась на стол. Под ним стояли два сундука и две табуретки. На стенах висели пустые полки, на полу примостилась небольшая жаровня, служившая и светильником, и обогревом – в такой и захочешь, да много топлива не изведешь. Единственным предметом роскоши было самое настоящее окно, хотя и размером с голову ребенка. Прежде Мел не обращал на него внимания, поскольку оно всегда было закрыто кокетливой кружевной занавесочной. Тряпка оказалась собственностью красотки Сиббы, и теперь, когда она исчезла вместе с девицей, в глаза Меланфу бросилось, что это окно очень уж глубокое, раза в два глубже, чем окна в их с князем комнатах. А сама комната, если уж на то пошло, заметно короче, хотя снаружи южный торец здания был прямым и ровным.

Гутлейф, Лорон, Эрик

- Думал, что даю невыполнимое поручение, а оказывается, вы ходите к Халлю как к себе домой и читаете его коллекцию доносов, как записочки от городских красавиц, - расхохотался Бьярте, выслушав всех троих. Веселья, впрочем, хватило ненадолго. – Так что именно вам непонятно в словах «принести письмо с обвинениями Демира в измене империи»?
Это был вопрос из тех, на которые может быть только два верных ответа: молчание или «виноват, господин». Ни то, ни другое Бьярте не интересовало, а потому он просто пошел прочь, прихватив с собой гаэтца.

На этот раз кабинет Халля, расположенный совсем недалеко от покоев самого владыки, охранялся, как положено: под дверью скучали двое молодцев из числа доверенных и приближенных. Здесь, при дворе Дьярни, не было воина или слуги, кого свита его сына не знала бы по именам, но «открытые» тáйники делились в большинстве своем на тех, из кого было не вытянуть ничего, кроме имени, и тех, кто охотно и помногу рассказывал о себе, но в этих рассказах не было ни слова правды. Сейчас кабинет сторожили обе крайности: угрюмый молчун Тандри и рыжее трепло по имени Руне. Об втором парни знали вскладчину как минимум три правдивых истории всей его жизни начиная с того, что он родился в семье рыбака у одинокой вдовы-сироты от проезжавшего мимо благородного господина и был пятым сыном красильщика тканей, нелюдимо живущего сердце лесов Бьярхейдена. Зато, рассказывая свои бесконечные байки, рыжий не жадничал учить мальчишек тому, что действительно стоило уметь в этой жизни: читать следы, особенно людские, тренировать память так же, как тело в обращении с оружием, распознавать обман и никогда, ни к кому не поворачиваться спиной. Но все это – в свободное время. Сейчас же, при исполнении, они оба были не более чем живым придатком к щиту с топором, и разговаривать со стеной было бы, пожалуй, интереснее и полезнее. В конце концов, у стен, как известно, есть уши, а у стражи, хоть тайной, хоть какой, но стоящей на посту – только тяжелая затрещина для тех, кто лезет, куда не велено.

Трин Халонен
В ответ на попытку осмотреться, наследник имперского трона довольно аккуратно, для человека, привычного обращаться с оружием и лошадьми, но твердо, развернул свою новоиспеченную сестру обратно, в сторону зеленых аллей и безмятежного неба.
- Это столица, Трин. Здесь много людей и время от времени кто-то из них умирает. Сегодня это мой начальник охраны. - Бьярте говорил спокойно, явно не желая пугать девушку подробностями, но и без конца скрывать от нее все несчастья, которые происходят рядом с императором, бессмысленно. – Что же, прекрасная дева, ты уверена, что не хочешь остаться в стороне? Подождать решения своей судьбы за вышиванием цветов по шелку? Так тому и быть.
Искорки в глазах Бьярте разгорелись ровным холодным огнем. Теперь он видел перед собой не юную и нежную красавицу, а еще одного из своих бойцов. Ее бархатистая кожа, густые ресницы и милая улыбка были оружием, ее положение без пяти ударов сердца дочери императора – надежной броней. Кроме того, он видел и огромную зияющую дыру в этой броне, но говорить об этом девушке было ни к чему.
- Твой отец – предатель, Трин. Его можно понять, как-никак, дед оставил его сиротой, пусть и в наказание за измену. Но простить нельзя. За Кеттлбьорном присматривает тайная стража, и все же есть кое-что, до чего им не добраться. Как ты знаешь, твой отец ведет дневник, и если не носит его с собой, то оставляет под присмотром своих верных людей. Ты одна можешь незаметно взять его, а затем вернуть на место.
Что ж, у Кеттлбьорна действительно был дневник – солидная стопка листов в кожаной обложке, надежно защищающей их от случайного дождя. И время от времени Трин заставала отца за перелистыванием старых записей или добавлением новых, но ей никогда не было позволено прочитать, что там. Если отец не взял такую ценную вещь с собой, то должен был оставить вместе с деньгами, драгоценностями и важными бумагами в своем кабинете.

Трин

- В таком случае я достану дневник, Бьярте, пусть это и не самое приятное дельце.

Трин поймала себя на мысли, что к старому Кеттлбьрну она больше не испытывает презрения, и теперь скорее, жалость. То, что он способен организовать движение против императора, ей казалось даже смешным. Но если это и так, то он, может быть, не так был и плох. После знакомства с Дьярни и Бьярте стало очевидно, насколько он проигрывает во всём своему роду.
О, старый сломанный обстоятельствами отец.
- И, я надеюсь, он уменьшит подозрения в его личном участии в предательстве. Зная его, мне трудно думать иначе. Но я, предполагаю, у тебя есть неоспоримые доказательства считать Кеттлбьрна предателем. Ведь это так?

Сейчас уже нельзя отказываться от задания, шагом назад от изначального плана будет её видимое сочувствие к «бывшему» отцу. И это сделает кто-нибудь ещё, просто менее изящно и чисто, и она окажется без полезных на её пути знаний. Похоже, ничего не поделаешь, что вся семья состоит из предателей, всегда готовы предать всех, кто попадётся под руку, особенно родных. А если и правда в дневнике найдутся намёки на его участие в предательстве? Нужно хорошо подумать о том, есть ли возможность предупредить Отца, или найти способ перехитрить всех. Ей трудно было поверить в ход своих мыслей, ведь всё что ей нужно бы делать, это двигаться по готовой дорожке, а отец мог бы и остаться в далёком прошлом. Но он просто не заслуживал новых проблем. Есть другой готовый вариант - это сдать отца с его дневником и потрохами, а затем, достигнув власти, снять кожу со всех, кто причинил вред тому бесхребетному папеньке, что так заботился о ней.

-И, конечно, мне нужны подробности. Похоже, что мне не обойтись без умелого писаря, который перепишет дневник, или человека из тайной стражи, чтобы сразу изучить его содержание.

Трин
Возможно, будь на месте Трин парень, например, один из тех, что недавно шарились по кустам, он уже получил бы подзатыльник за несообразительность, но даже Бьярте не мог позволить себе обойтись так с девицей, к тому же приемной дочерью императора, согласившейся добровольно сдать своего родного отца. Пришлось набраться терпения, а терпения у наследника было не больше, чем солнца в середине кригъярской зимы.
- Милая, милая Трин. C теми, на чей счет есть неопровержимые доказательства вины, ведется совсем другой разговор. Если окажется, что в дневнике только записи о том, как ты в три года каталась верхом на собаке, имена любовниц, или, предположим, даже пометки о проданной на сторону шерсти, с которой Эльдярн не заплатил налог в казну, у Кеттлбьорна будет неплохой шанс никогда не стать участником этих разговоров. Пусть и дальше живет в счастливом неведении.
Если же мы найдем доказательства измены, твоя помощь следствию даст шанс убедить моего отца сохранить жизнь твоему.
Переписывать дневник не нужно. Просто принеси его мне, и вскоре получишь назад. Учитывая, что сейчас Кеттлбьорн пьян и безмятежно спит в компании двух самых дорогих женщин лучшего столичного борделя, у нас еще есть время.

Меланф

Задумчиво хмыкнув, молодой человек внимательно осмотрел стену. Иногда полезно взглянуть на знакомые вещи под другим углом. Меланф прикинул, что находилось в комнате князя с той стороны, где он заметил утолщение стены. Выходило любопытно. Несколько раз пройдя вдоль стены, Меланф провел ладонью, а затем начал выстукивать костяшками пальцев по стене, стараясь уловить мельчайшие изменения шума. Ведь если стена будет в одном месте полая, то и звук должен будет смениться на более пологий. Это развлечение заняло у молодого человека несколько минут, и конечной целью было выяснить возможную величину полости в стене.

Впрочем, Меланф не стал забывать и о поручении князя. Прислуга убралась восвояси, проследить за ним он явно не успел. Возможно, ниша в стене приведет его к его цели. Молодой человек постарался прикинуть, куда выводит ниша в противоположную сторону , чтобы после выйти наружу и исследовать возможный проход там. Какое-то служебное помещение? Никого нет? Туда и направился Меланф.

Меланф
Стена, выходящая наружу, выглядела убедительно, но на стук действительно отозвалась пустотой. Похоже, она была попросту двойной, причем внутренний слой очень неплохо повторял каменную кладку, вот только камни эти, чтобы звучать гулко, должны были быть тонкими, приделанными к перегородке для виду.
Следующей комнатой была кладовая. Можно было бы задуматься, почему для хранения веников, тазов и котелков отвели довольно просторное помещение, у которого даже было окно, хотя и наглухо забитое для сохранения тепла. Эта комната выглядела захламленной и тесной, но если освободить ее от полок и ящиков, ничем не уступала той, что отведена под кабинет Инайа. Кладовая не охранялась, слуги бывали здесь по сто раз на дню, да и самому Меланфу доводилось. Здесь было пыльно, но осмотревшись внимательно, Меланф увидел, что у одного из здоровенных ларей, примыкающих к наружной стене, крышка чистая, хотя сам он стоял в углу и явно не мог быть востребован каждый день. Внутри были навалены ворохом какие-то побитые молью овечьи шкуры, словно кто-то собирался, да так и не собрался сшить из них новые одеяла.

Меланф

Молодой человек лишь понимающе хмыкнул, осматривая комнату. Вот оно - прибежище слухачей и соглятатаев. У Меланфа не оставалось никаких сомнений в том, как использовалась эта комната, и кто были объектами наблюдений. Им не стоило ослаблять бдительность, ни ему ни его господину, ни на минуту не забывая о том, что они находятся в положении заложников. Впрочем, ничего крамольного ни он, ни Инайа уже давно не замышляли, но это недоверие и неверие в их лояльность...

Меланф аккуратно вышел обратно в коридор, закрывая за собой дверь. Молодой человек поглядел в разные стороны, и убедившись, что в коридоре никого нет направился по покоям большого императорского дома. Поручение князя до сих пор не было выполнено, но как лезть в пекло самому Халлю хотелось меньше всего. Размышляя о текущем плане, Меланф решил напустить на себя черезвычайно занятой вид, и старался выбрать маршрут поближе к тому месту, где жил верный цепной пес империи. Один раз пройти по корридору мимо покоев, приговаривая, что ему нужен Кальв - да это было очень опасным, но других мыслей у Меланфа пока не наблюдалось.

Трин

От Трин всё больше ускользал язык ведения дел в столице, ведь нельзя говорить об отсутствии неопровержимых доказательств сразу после прямого без тени сомнений обвинения, если, конечно, говорящий не желает произвести особое впечатление с целью провокации или по другим причинам.

-Это хорошо, Бьярте, тогда я не буду терять времени.

Расспросив у брата о местоположении отца и адресе, куда нужно доставить ему дневник, она осторожно его обняла.
–Было крайне приятно познакомиться, а теперь дождись меня.

Нет, Трин не радовал тот факт, что она на побегушках у князя, но это была меньшая из проблем. Как можно оказаться на месте дочери императора и не влезть по самую голову во все эти интриги? Весь путь к Кетльбьёрну Трин продумывала, как предупредить отца с минимумом собственного участия. Но без своей собственной сети верных ей людей это казалось трудновыполнимым. Но её пока нет. Подумав об этом, она словно ощутила плотное давление возможной слежки со стороны императора. Ведь всё это происходит на фоне необходимости доказать свою собственную лояльность трону, словно её отец в этой игре - эта та фигура, которой самое время жертвовать. Нужно увидеть это дневник.

Меланф

Может быть, искать управляющего возле покоев императора и было не самой убедительной игрой, но по пути Меланф услышал достаточно: «Кто бы это ни был, будь я проклят, если они не знали, что Халль отбудет на острова с утра пораньше, - сказал один стражник другому, не заметив приближения постороннего. А когда заметил и узнал, тут же сменил тему, - Знаешь, говорят, у них там запрещены бордели. Проклятые дикари. Может, они еще и кабаки запретят? Сиди дома с женой, жри кислую капусту, пей колодезную воду…» Собеседник поддакнул, что де понятно, отчего островитяне такие злые и так любят воевать. От такой жизни, пожалуй, кто угодно не захочет возвращаться из похода.

Для того, чтобы попасть к кабинету Халля, требовалось зайти за поворот коридора, и сделав это, Меланф нос к носу столкнулся с хорошо знакомой ему троицей друзей Бьярте: Эриком, Гутлейфом и Лороном. Все они были детьми наместников или бывших правителей покоренных земель, и все они находились здесь как заложники в той же степени, что и Инайа, но их выращивали как ближайших соратников будущего императора, полководцев и советников. Меланф не знал, следил ли кто-то за их покоями, читал ли их переписку, но определенно, эти парни пользовались почти полной свободой и охрану к ним приставляли только в случае настоящей опасности. Кроме того, они сами были охраной и отвечали головой за безопасность Бьярте, но сейчас его не было видно нигде поблизости.


Эрик, Лорон, Гутлейф

Они не успели толком придумать план, как из-за угла показалось еще одно знакомое лицо: Мел, ординарец Инайа. Сын кого-то из приближенных Архистрата, а теперь, возможно, приближенных Демира, не был им ровней, но не был и простолюдином, которого они могли бы безнаказанно поколотить или прогнать. Тень покровительства владыки Дьярни своему воспитаннику, а заодно и пленнику, лежала также и на этом юноше.
Ровесник им троим, он не был особенно похож на островитянина, поскольку кто-то из его предков в прошлом или позапрошлом поколении был родом с далекого жаркого юга. Темные волосы, смугловатая кожа, острые черты лица. От Инайа парни знали, что на островах считают гаэтцем любого, кто принял их веру и обычай, и называют чужим любого, кто о них забыл, но что эти двое могли помнить, покинув родной дом еще в детстве?
И все же они оба, и князь, и его помощник, всегда оставались немного чужими и на материке, сколько бы окружающие, и даже сам Бьярте с отцом не делали вид, что никак не отделяют их от остальных подростков двора.

Что бы молодой господин Инайа не планировал делать, сейчас его припекло по-настоящему. Как он может знать, что Араш в самом деле не понимает их письменности? Как он может доверять и требовать доверия в обмен, первому встречному, пусть и, без сомнения, принесшего важные вести? Никак, он хватается за возможный шанс, потому как остальные видятся ему ещё более рисковыми, если не проигрышными. Вывод - он в отчаянии. Более того, Араш прекрасно видел и многое другое, что для островитянина казалось обычаем или вообще привычкой. "Не привыкай привыкать." - так гласила кибахская мудрость и курьер решительно отмёл появившуюся было привычку быть прозорливым наблюдателем. Это слишком дорого стоит его шкуре, как показала жизнь. Придётся побыть осторожным исполнителем для этого мальчишки.
С лицом несколько обескураженным, он торопливо поклонился, чуть попятившись от гневливого господина, молча развернулся и отправился по делам, чтобы ни у какого наблюдателя не сложилось впечатления о том, что он мыслит о чем-то ещё, кроме того, что впал в немилость, не успев начать работать. Что же, раболепие и покорность отводят взгляды не хуже иного волшебства. Хочешь, чтобы на тебя не обращали внимания? Будь неинтересным объектом для изучения. А тех, кого презирают, чтобы возвеличиться в собственных глазах... их вообще как будто нет. Что Арашу и требуется.
Необходимо найти Меланфа и первым местом, где его следовало искать - был кабинет господина Инайа, в котором надо будет искать помощника и, если там нет лишних глаз, более пристально изучить места для слуховых труб прослушивающих. И отметить их знаком "внимание", написанном кусочком воска с оплавки свечи. Такое в глаза не бросается, но бликует и тот, кто знает кабинет хорошо, легко заметит отметку. Заодно пусть это будет посланием для Инайа, трактовать которое двояко не получится.

Поиски Меланфа завели Араша в самое сердце этого большого беспокойного дома, куда ему бы не попасть, если бы стража, на каждом повороте останавливающая его за общую подозрительность и неблагонадежность вида, не направляла его же дальше, во все более просторные и впечатляющие (по местным меркам) помещения. Так, заодно, Араш узнал, что это здание является одновременно и домом, где живет император с семьей и множеством прислуги, и местом, где проводятся праздники, награждения, приемы, и местом сбора первых лиц в случае необходимости, и попросту центром империи.
Меланфа он нашел в коридоре, неподалеку от поворота, упиравшегося в дверь, под которой скучали две живые статуи в карауле. Здесь были еще трое подростков его возраста. По их одежде можно было сказать, что каждый из них является ровней Инайа и, скорее всего, эти трое с самого детства состоят на военной службе. Все они чего-то ждали.

Меланф

Вот это была неожидданная встреча. Обычно сподвижников императора можно было застать всех вместе на общих занятиях или же забавах, но разве сейчас было время развлечений? Скорее всего господа решали какую-то задачу, связанную с весенним мероприятием. Что это было, Меланфа в данный момент мало интересовало. Но и его появление здесь могло навести на определенные мысли...

Меланф пополнился, приветствуя приятелей.

- Как идет подготовка к важнейшему мероприятию? Доволен ли всем молодой император? учтиво поинтересовался Меланф, ни к кому конкретно не обращаясь.

С тех пор, как Трин научилась не рисовать чернилами на стенах и не складывать из документов кораблики, кабинет отца не был для нее запретным местом. Начальник охраны без возражений пропустил госпожу внутрь, но вот сам дневник пришлось поискать как следует. Обнаружив его в двойном дне ящика, Трин вспомнила, что пару раз видела эту скучную, завернутую в кожу и прошитую стопку потертых и помятых записок, но отец всегда аккуратно отвлекал ее внимание, и дневник исчезал с глаз.
Открыв его, Трин увидела, что все записи зашифрованы. Половина букв была вообще не похожа на эркаратские руны, другая имела определенное сходство, но, скорее всего, другое значение.

Трин подозревая, что может задержаться в кабинете Кетльбьёрна, легко очертила себе занятие для прикрытия перед возможной слежкой, и была крайне довольна своей задумке всеми внутренностями. Сразу после кладовки она зашла в кабинет с тарелкой булочек с медом, не забыв кувшин молока с давлеными ягодами. Но первым делом на одной из полок дева нашла настойку собственного изготовления. Скляночка с успокоительным, смешанным для отца, была далеко не полной, и капли, необходимые ей сейчас, были отправлены одна за другой в молоко. По началу, Трин, гоняемая паранойей, села под окно подальше от птичьих глаз, а к моменту того, как был прочитан первый листок с революционной задумкой Кельтборна, она была совершенно спокойна. Прокомментировав себе под нос - Папенька, снадобье для улучшения памяти почти не пачкают бумагу, как это делают чернила, - записка была отправлена в пламя камина. Маленькие его мошенничества совершенно не задевали её нервов и вернулись в стопку.

Несколько интересных с точки зрения элиты правления литературных шедевров отца отправились тоже в камин. Впрочем, совершенно холодной, продолжая разбирать кодированное письмо, она оставаться не могла и под конец чтения, не обнаружив у себя аппетита, она отправила в камин свою так желаемую ещё недавно еду. Чувствуя, что пора снова навестить брата, слегка прибралась, испытывая лёгкую эйфорию редкого в последние пару дней спокойствия. Перемешав страницы дневника, она вынесла его из дома, хорошо спрятав под меховой палантин.

Трин

Воин, уже знакомый Трин, ждал ее неподалеку от дома, коротая время за охмурением Шакари. Служанка трещала без умолку, стреляла глазками и была безумно огорчена тем, что ее госпожа снова куда-то уходит, да еще и забирает с собой этого славного парня. Он только и сказал "Твой брат ждет тебя, госпожа", явно не предполагая возможности отказа.
Брат, действительно, ждал все в том же саду, хотя едва ли он все это время провел здесь, разглядывая цветы и слушая птиц.
Увидев, что Трин прячет что-то под накидкой, Бьярте расплылся в восхищенной улыбке.
- Если так пойдет и дальше, отец заменит тобой Халля, - сказал он, чтобы подбодрить деву. Проводил ее обратно в беседку... и выложил на стол такого же размера сверток, который она видела впервые. Развязал узелок. Внутри лежали одинаковые листки, на которые был аккуратно нанесен так хорошо знакомый Трин шифр. "В мире нет человека счастливее! - гласил листочек, пронумерованный в углу цифрой 1". - Давай посмотрим, что тебе удалось добыть. Доставай дневник. Ты ведь ничего не потеряла по дороге?

Трин

Находясь ещё в эйфории, Трин подняла верхнюю бровь- Очень остроумно, Бьярте. Интересно, давно ли у тебя эта копия?