Потехе - час, Время развлечений!

Власть лучника над стрелой заканчивается в тот миг, когда он отпускает ее в полет, и сейчас, разжав пальцы, Гутлейфу ничего не оставалось, кроме как наблюдать. Наблюдать за тем, как из-за деревьев на противоположном конце отведенной под временное стрельбище поляны, на полном скаку вылетает гнедой Вихрь, и его всадник, удравший с соседней площадки, где тренировались к завтрашнему соревнованию пешие бойцы, заливисто смеясь, рубит головы соломенным чучелам, одаривая их милостью быстрого и безболезненного превращения в подстилку для лошадиного стойла.
Гутлейф стрелял из лука с пяти лет, и теперь, к шестнадцати, умел это слишком хорошо, чтобы позволить себе хоть на удар сердца обмануться в том, куда воткнется пущенная им стрела, если на месте, где только что стояли мишени, теперь скачет конь, несущий на спине единственного сына владыки Дьярни, наследника трона империи Эркарат и его, Гутлейфа, лично, хозяина и господина. Наблюдая за этим с расстояния двадцати шагов, он знал, что если закричит, то Бьярте обернется и стрела пробьет ему легкое, а если нет – войдет в сердце, но в любом случае, конь уже не успеет остановиться, и ничего уже нельзя предотвратить.
Так и вышло, но в последний миг, даже не повернув выгоревшей на солнце, коротко остриженной головы, Бьярте поднял тренировочный щит,
Стук, с которым стрела вонзилась в дерево и задрожала от бессилия добраться до живой плоти, казался громче топота конских копыт.
- Ты так ничему и не научился, например, стрелять! – сквозь смех заявил Бьярте, объезжая Гутлейфа вокруг. – Не можешь даже пристрелить своего господина.
С этими словами наследник свесился с седла и вручил ему выдернутую из щита стрелу наподобие цветка для прекрасной дамы. Шалость удалась, и Бьярте пребывал в превосходном расположении духа. Мысль о том, что сейчас он мог бы уже здороваться за руку с основателем рода Квельдульфом Долгожителем, очевидно, попросту не приходила ему в голову.
- Где остальные разгильдяи? Мы же договаривались встретиться здесь в полдень. Впрочем, ладно. Стрелок из тебя никудышный, Лейф, но может быть, выйдет неплохой шпион. Я хочу, чтобы ты проследил за Халлем. Сейчас. Хочу знать, куда он пойдет. Если уйдет за пределы двора или надолго прилипнет задницей к лавке рядом с какой-нибудь веселой старушкой, оставь наблюдение и доложи мне.

Все это Бьярте сказал с таким деловым и будничным видом, как будто поручал своему другу проследить и узнать, где именно на пустыре зарывает кости любимый отцовский пес. В какой-то степени, так оно и было. Халль, сотник тайной стражи, а заодно ее глава и создатель, был вернейшим псом императора. Но не тем псом, который откусывает руку, когда протягиваешь ему палец – на руки он не разменивался. Этот пес бросался сразу на горло любому дураку, посмевшему ткнуть пальцем в сторону его хозяина… или хозяйского сына. При появлении этого человека, еще не совсем старого – лет, примерно, тридцати, и похожего на чудовище ничуть не больше, чем любой другой воин, смолкал слишком громкий смех, а люди вдруг начинали говорить о погоде и влиянии урожая ячменя в Эрлюге на поголовье старкадской породы лошадей в Эльдьярне. При нем обсуждалась красота троюродных племянниц и фамильные рецепты приготовления сельди, и никогда, никто не смел бросить дурного слова в адрес императора.
Однако, это осторожное поведение было в большей степени данью приличиям, чем действенными мерами предосторожности, потому что настоящим орудием труда у Халля были не собственные уши, а множество осведомителей во всех уголках империи Эркарат, и еще больше – за ее пределами. Сотником его называли по привычке – настоящую численность рядов тайной стражи знали, пожалуй, только двое во всем Эркарате. Сам Халль давно уже стал слишком известной фигурой, чтобы сохранить возможность подглядывать и подслушивать лично, а потому вступал в дело уже после того, как были собраны сведения и доказательства, и наступало время применять силу.
Но поручение проследить за ним выглядело таким же легким, как приказ обогнать коня, загрызть медведя или найти и перепрятать все орешки, спрятанные в дворцовом саду неугомонными, огненно-рыжими белками.

Гутлейф вздохнул с облегчением, хотя он и не сомневался в Бьярте.
Сделал кислое лицо:
- Я умею стрелять, просто не ты был моей целью.
На просьбу Бьярте он снова вздохнул:
- Ладно, ладно, прослежу, благо дел особых нет.

Гутлейф

Погода в Кригъяре переменчива, словно боги играют ею, пересыпают, как девица, у которой полные пригоршни разноцветных бусин, и она никак не может решить, какое же украшение сделать из всего этого богатства. Только что золотом сияло солнце – и вот уже по крутым улочкам столицы из моря ползут жемчужные языки тумана, который раздирает в клочья хрусталь проливного дождя, снова на небе правит дневное светило – и все это происходит быстрее, чем ты успеешь пройти от первого часового в северном углу столичных владений Дьярни, где конюшни, до каменного сада Владычицы Рагнает. Именно поэтому кригъярцы обычно делились на тех, кто всегда носит с собой плащ из плотной ткани, и тех, кто равнодушно относится к возможности намокнуть.
Нрав наследника империи, был еще более непостоянным, чем погода его родного города. Только что вполне довольный своей удалью и жизнью в целом, Бьярте нахмурился и помрачнел, глядя на кислую мину своего друга. Рожденный не с шилом – с наконечником копья в известной части тела, он терпеть не мог, когда что-то не начинало происходить немедленно и с воодушевлением, когда уже все решено, приказы отданы и осталось только начать шевелиться, да поживее.
- Для начала хотя бы узнай, дома он или нет, - раздраженно бросил Бьярте, круто развернув лошадь. Вихрь грудью задел Гутлейфа, подарив чудесное ощущение, как будто парень с разбегу врезался в каменную стену. Удар не свалил его с ног, но выбил воздух из груди и ошеломил на какое-то время, оставив только провожать взглядом всадника, скачущего прочь.

Какой бы великой и славной ни была империя Эркарат, место постоянно обитания ее правителя ничем не походило на изящные дворцы со стройными башенками, на которых развеваются флаги, стрельчатыми окнами, откуда выглядывают сплошь герои и красавицы, и сводчатыми воротами, которые не так-то легко открыть даже с тараном. Дом Дьярни был домом: приземистый, одноэтажный, сложенный из песчаника, как и большинство домов в городе. Правда, большой – что есть, то есть, так и гостей в этом доме всегда было немало. Но владения, прилегающие к нему, включали в себя и россыпь гостевых домиков, и казармы, и конюшни, и псарню, амбар. арсенал, винный погреб… Последние два здания охранялись едва ли не лучше, чем спальня владыки. Все это размещалось под скалой, прилегая к ней хозяйственным двором и плацем. Дом владыки скрывал все это непотребство от посторонних глаз, а со стороны пролива, с севера, от города его отделял двор и сад, состоящий большей частью из камней и горных растений, как местных, так и привезенных издалека, отчего гуляющий по нему мог вообразит себя великаном, шагающим среди скальных хребтов.
Деревьев и высоких кустарников здесь было не так много, и Гутлейф отлично знал расположение каждого из лучников, и направления полетов стрел, в случае, если кто-то пробьется через тройное оцепление стражи и попытается пройти через этот сад наверх.
Сейчас все это немалое пространство было охвачено огнем лихорадочной подготовки к вечернему празднику.


Гутлейф знал, где расположено логово зверя, которого ему предстояло выследить. Халлю, как приближенному императора, был отведен один из небольших домов, живописно разбросанных неподалеку от жилища владыки, но большую часть дня, а иногда и ночи, он проводил в своем кабинете, внутри большого дома. Об этом кабинете ходили разные слухи, начиная от тайных коридоров, ведущих оттуда чуть ли не в соседние провинции, до трубок, вставленных в стены, чтобы слышать, что говорят в другом конце этого самого дома, дети пересказывали на все лады страшилки о том, что страшный сотник собирает там высушенные головы главных предателей империи (а вершина коллекции, конечно же, Лейф Изменник, и ничего, что он был казнен задолго до рождения Халля), но мало кто был там на самом деле.
А те, кому довелось, не болтали лишнего.

Другим местом, где частенько можно было застать главу тайной стражи, предсказуемо была городская тюрьма. Она располагалась на полпути от двора Дьярни в сторону порта, и представляла собой небольшую крепость, не слишком высокую, зато изрядно уходящую в глубину. Там Гутлейф был лишь однажды, ребенком, и видел много такого, что позже не раз являлось ему по ночам. Возможно, при желании приближенный Бьярте мог бы пройти внутрь, но едва ли ему удалось бы выйти наружу так же легко и просто.

Лорон и Эрик

Эрик и Лорон встретились на подходе к стрельбищу, где им надлежало быть в полдень и ждать своего господина. До полудня оставалось еще довольно времени, а вот господина ждать не пришлось: он был уже здесь и развлекался верховыми прыжками через кусты, столы и особо нерасторопных и недогадливых людей. Оба парня знали своего хозяина достаточно хорошо, чтобы угадать: Бьярте не в духе. Вывести его из доброго расположения было нетрудно, и сделать это мог любой, а порой и никаких других людей не требовалось, достаточно собственной не в меру умной головы. Но на то, чтобы остыть, у наследника порой уходили часы, и то при условии, что никто не взбесит его снова.
Эрик и Лорон принадлежали к узкому кругу людей, которым было известно, что как бы это ни выглядело со стороны, вспыльчивый и дурной нрав будущего императора ничуть не мешал ему думать головой, строить планы и быстро принимать решения, требующие трезвого и жесткого расчета.

Наконец, ему наскучила верховая езда с препятствиями, и двое молодых воинов удостоились внимания.
- Эрик! Лорон! Славно, что хоть у кого не снесло голову ожиданием праздника и мельканием миленьких мордашек. Гутлейф вон сам не свой. Проще достучаться до рыбы, которую только что выловили из моря, чем до нашего друга. Надеюсь, я могу на вас обоих положиться? Нужно незаметно увести трех лошадей с конюшни, чтобы ни одна ворона вас не заметила, не говоря уже про людей. Спрячьте их где-нибудь в саду и возвращайтесь. Есть и другие дела, и на этот раз очень серьезные.
В глазах у Бьярте пробежали искры, которые всегда означали только одно: скоро будет пожар.
- Только не в этом саду, где Рагнает натащила проклятых камней со всей округи, а в том, что с деревьями. В саду матери. - досадливо уточнил он, видимо, представив себе, как лошади спрятаны на пологом склоне горы, уставленным каменными украшениями высотой от силы по пояс.

Сад, о котором шла речь, располагался западу от дома владыки, и несмотря на все предостережения стражи о том, что это опасно, за все время, что парни провели в Кригъяре, там не было срублено ни одного здорового дерева, а на место павших тут же высаживались новые. Он был задуман и разбит матерью Бьярте, покойной императрицей Эйдис, любившей собственноручно ухаживать за яблонями и сливами, кустами жимолости и смородины, а потом собирать с них плоды. Правда, яблок и слив она не увидела, оставив этот мир вместе с мертворожденным братом трехлетнего Бьярте. Но теперь на тенистых тропинках этого сада можно было спрятать не только трех, а целый табун лошадей.
Провести их из конюшни сюда тоже не составило бы труда, а вот получить там – много сложнее, поскольку весь двор отлично знал любовь Бьярте к выходкам и сомнительным шуткам. Стоило этим двоим взять коней, как все будут знать, для кого лошадки предназначены на самом деле…

Конюшня располагалась с восточной стороны владения, и состояла из нескольких зданий, просторного пустыря и целого зеленого склона, отданного лошадкам в безраздельное пользование. Летом они, если не были заняты, проводили там большую часть времени – есть и тень от деревьев, и ручей, чтобы напиться, что еще нужно? Этот склон не имел спуска в город, он заканчивался обрывом, заботливо огороженным стеной. Попасть на него можно было, только миновав конюшни, охраняемые стражей чуть менее бдительно, чем арсенал. Может быть, лошади и не были так опасны, попавшими в чужие руки, но здесь было много коней, привезенных с юга, и лучше из них стоили дороже, чем головы Эрика и Лорона вместе взятые.

-Можно поинтересоваться?
-С какой целью мы устраиваем эту "перевозку"...?
-Ради успеха дела, напоминаю что у меня всегда было...непросто с тайными операциями.
Лорон уже знал что отвертеться не получится, но раз рисковать своей шкурой, то хотя-бы знать ради чего.

Гутлейф.
Дул лёгкий ветерок, развевая короткие волосы и перегоняя пыль туда-сюда по полигону.
Гутлейф отдышался, встал, отряхнулся и проводил Бьярте взглядом. Печально выдохнул с лицом наставника, чей ученик в очередной раз не пожелал прислушаться к голосу разума, предпочитая вести себя как душе угодно.
Отношения Бьярте и Гутлейфа сложно было назвать идеальными. Гутлейф был самым спокойным из оравы Бьярте, выглядел на их фоне много раз мудрее и опытнее, что было не сильно далеко от правды. К тому же Гутлейф не боялся прямо говорить Бьярте, если тот делал что-то не так, что порой приводило к дракам.
На праздниках и гулянках он пил мало, о его похождениях по девкам было известно ровно ничего- словом Гутлейф сильно выбивался из общего ряда, что порой раздражало не только Бьярте, но и остальных.
При этом Гутлейф был преданным человеком, которому можно было доверить важную тайну, который почти всегда отзывался на просьбы, и который, несмотря на свой сдержанный характер, учавствовал во всех авантюрах Бьярте. Но даже это не могло уберечь его от разного рода насмешек и подколов самого разного калибра.
Итак Гутлейф встал, отряхнулся, проводил Бьярте, забрал лук и стрелы.
Ему надо было проследить за главой тайной стражи.
Первым делом Гутлейф решил проверить кабинет главы, ибо было вполне вероятно, что он сейчас находился
там и решал важным, а может и не очень важные вопросы, а может Гутлейфа не грела мысль следить за ним около тюрьмы.
К главе тайной стражи у Гутлейфа было очень неоднозначное отношение. С одной стороны он его уважал, с другой- от него веяло чем-то нехорошим, к тому же он слышал не одну историю о без вины осуждённых по его приказу. Солнце перестало бить ему в глаза, скрывшись за туманом, а ветерок сменил направление, и теперь он подгонял Гутлейфа, который, по мнению ветра, шёл слишком медленно.
Гутлейф направился к большому дому,надеясь на скорое окончание
задания.

Гутлейф

Главный дом – резиденция самого владыки, его близких и приближенных, был огромен. Не в высоту, ибо строить вверх на этих неспокойных скалах мог только самоубийца, но и без того впечатляющее строение. Главная часть, смотрящая своими окнами на простирающийся внизу город, порт и море за ним, и два крыла, построенные перпендикулярно ей, вместе составляли, самое меньшее, дюжину обычных городских домов.
Логово Халля располагалось в середине, в каких-нибудь двадцати шагах от покоев императора. Гутлейф был из тех, для кого стража, расставленная через каждые семь шагов в любом из здешних коридоров, была большой компанией веселых и простых мужиков, которые обычно рады взять мальчишку с собой на тренировку и никогда не упустят возможности смеха ради научить его, как выпить залпом кружку браги или за какое место хватать девку, чтобы получить по морде ладошкой, а не коленом промеж ног.
На время караульной службы эти весельчаки превращались в безмолвные изваяния, и когда Гутлейф был помладше, дразнить стоящих на посту было одним из любимых развлечений Бьярте с товарищами, и проходя мимо, парень увидел мальчишку лет шести, строившего рожи часовому, но увидев его, такого взрослого и сурового, мальчик тут же умчался в глубину комнат.
Обычно, кроме часовых из личной охраны Дьярни, стены возле кабинета Халля обычно украшали собой его двое подчиненных. Этих при дворе не любили и побаивались, потому что никто, кроме императора и его сына, не мог быть в полной мере уверен, что крепкие молчаливые парни с добрыми улыбками и глазами убийц завтра не потащат его в застенки.
Но сейчас тайников не было на месте, а дверь кабинета Халля была приоткрыта. Внутри, кажется, никого не было. Из коридора было видно просторное помещение, стол темного дерева, полки, заваленные свитками, листками, письмами. Одно из писем валялось на полу прямо у порога. С него уже сорвали печать, и еще не успели приделать обратно, словно так и было. На ярлычке, прикрепленном к печати и свитку алой ленточкой, было написано:
От Ксанфии, дочери Делии, жены Экрета
Инайе, сыну Архистрата, брату Демира.
Написано было по-эркаратски, рунами, но их начертание – кругловатое, изящное, явно говорило о том, что ярлык подписывала рука, привычная к другой письменности. Например, к гаэтским закорючкам, состоящим большей частью из кружков, палочек и петель, а не прямых и строгих линий.
Гутлейф слышал только об одном Экрете, это был тысячник на службе у Кратиппа, хозяина южной половины Гаэты. Был ли этот тысячник женат на некоей Ксанфии, он не знал.

Очередная невыполнимая задача от Бьярти не удивила Эрика. Конечно сложность была как раз в стиле будущего императора, но Гудмундсон не попал бы в ближний круг этого сорвиголовы если бы обсуждал целесообразность его идей.
- Быстрые или выносливые? - серьезно уточнил Эрик. Не то чтобы он реально сомневался в качестве скакунов имперской конюшни, но ответ мог бы дать хоть какую-то зацепку для разгадки плана молодого господина.
Ожидая ответа, выходец из Эрлюга уже прокручивал в голове расположение конюшни и пастбища. Сама идея увести лошадь именно из конюшни - выглядела безоговорочно не реальной, но вот пасдбище... Эрик напряг память в поисках слабых мест ограды. Возможно какая-то часть прикрыта кустами или скрыта от стражи пригорком.

Эрик и Лорон
- Быстрых, - Бьярте осадил коня и заставил его приподняться на дыбы. – Что касаемо цели, сегодня великий праздник. Будет много хорошеньких особ. Неужели нельзя украсть хотя бы одну из-под носа родственников и моего отца? Он не любит такие проделки. Надо только выбрать покраше.
Но есть еще одно дело, которое нужно сделать после того, как вы спрячете лошадей в саду. Забраться в логово лютого Халля и украсть у него любовное письмо. С чего бы это Халлю получать письма от каких-то там замужних дам да еще из Гаэты? Заодно поискать письмо, которое его ушлые ребята утащили у нашего друга Инайа. Это будет не завтрак на лужайке. Если нас поймают, выговором от родителей не отделаемся. Встречаемся через стражу (два часа), у Инайа. Он будет рад нашему внезапному визиту.

Лорон обратился к Эрику, раз они попали в эту передрягу придется скоординировать свои действия и разработать план.
-У меня есть план...!
Лорон начал ревностно проверять свои карманы на наличие денег.
-...проверь свои...
-Итак надо оценить стражу, по умственным и физическим способностям.
-По сути если отвлечь их(женщинами) или ослабить бдительность(вином), у нас есть все шансы проскочить мимо них...

Меланф

Несмотря на солнечный полдень, такой долгожданный после затянувшейся на полгода зимы, Инайа был не в духе, и чтобы хоть как-то справиться с гневом, он тщательно перерисовывал очертания континента с карты на чистый лист. Инайа никогда не чувствовал в себе склонности к рисованию, но свое брал уседием и усидчивостью: любое трудоемкое занятие вырабатывало терпение, которого ему очень не хватало. Причиной гнева воспитанника Дьярни был утренний разговор с владыкой Эркарата. Содержание этого разговора было известно единственному, кто разделял одиночество князя на этой стороне пролива: императору вступило в голову ни много ни мало, женить Инайа на какой-нибудь славной девице из хорошей семьи, и мнение самого жениха имело при этом такой же убедительный вес, как сила гаэтских традиций, запрещающих мужчине вступать в брак до двадцати пяти лет, пока он не отслужит в ополчении и не добьется чего-то в этой жизни. То бишь никакого веса.

Брат Демира раздраженно отложил в сторону перо, чиркнув по бумаге, отчего чернила немного расплылись, испортив безупречный рисунок. Инайа со злостью стукнул кулаком по столу, поднялся на ноги. В этой вспыльчивости он был похож на своего отца больше, чем его старший брат, хотя Меланф мог бы поклясться, что лучше вывести из себя младшего, чем познать гнев Демира. Вспомнив о брате, он затосковал и принялся перебирать наваленные на столе бумаги. Сперва просто перебирать, затем нетерпеливо искать что-то, и наконец – ворошить, чтобы убедиться в правоте своей догадки.
- Cреди писем, что вчера привезли из дома, было одно. От госпожи Ксанфии, супруги тысячника Экрета. Знаешь, Меланф, живя в Кригъяре, я уже привык к тому, что мои вещи имеют свойство таинственно пропадать, а потом снова появляться на месте. С этим можно… примириться. Но письмо от дамы я не успел даже прочесть, и сдается мне, что оно отрастило ножки, как у мокрицы, чтобы сбежать навсегда.
Мел, послушай. Письмо, безусловно, у Халля. Необходимо вернуть эту записку до того, как настанет вечер и начнется праздник. Чем раньше, тем лучше. Пусть тайная стража наверняка уже вызубрила письмо наизусть, достань его хоть из-под земли.

Эрик усмехнулся плану по захвату симпатичных мордашек и отдал бы зуб, чтобы это было основным его смыслом, но Бьярти не был бы собой остановившись на этом.
Основная идея плана была похожа скорее на серьезную тайную операцию, нежели на баловство. А значит наказание тоже будет не обычное...
- Идея конечно дельная, но надо сперва взглянуть на конюшни. Возможно обойдемся без трат, - не уверенно кивнул другу Эрик, - не стоит строить планы не изучив место.
Парень не прощаясь с Бьярти развернулся и махнул рукой, приглашая Лорона с собой.
- На бочонок и пару шлюх монет нам хватит, но это не значит что они того стоят, - Эрик усмехнулся и продолжил путь к конюшням в приподнятом расположении духа, стараясь думать о похищении мордашек, а не о письмах Халля.
- Думаю можно разделиться, чтобы закончить побыстрее. От конюшни пойдем в разные стороны вдоль загона, а затем встретимся на прежнем месте. Я не уверен что охрана легко поведется на вино... мой отец за такое очень жестко наказывал, - Гудмундсон немного задумался. Сам он истории о жестокости отца часто слышал еще до того как император сделал его по настоящему большим человеком в Эрлюге. А сейчас он либо остепенился, либо рассказы о нем были преукрашены.

С самого утра молодой князь был не в духе. Меланф даже придумал на ходу правдоподобную историю, чтобы отвлечь князя от дурных мыслей. В этой истории вымышленный сын деспотичного отца тоже не хотел жениться на подобранной ему деве для решения насущных денежных проблем своей семьи. Но кончилось всё тем, что вместо ожидаемой "коровы, которая могла уродиться в семье ростовщика" счастливец увидел миловидную и привлекательную особу, сумевшую покорить сердце героя истории. Впрочем, похоже придуманная история князя не очень развеселила, он продолжал думать о своём.

Меланф не стал мешать князю, он лишь только ожидал, чем закончится дело - едва ли Инайа смог держать что-то долго в себе. Так вышло и на этот раз. Письмо из Гаэты, действительно, было доставлено вчера, но видимо что-то более срочное отвлекло Инайу от прочтения письма с островов в тот момент. Меланф поклонился князю и тоном чуть пониже, чем обычная речь, обратился к князю:

- Вы полагаете, мой господин, что в письме могло бы нечто, что могло кому-то показаться... недостойным вашего внимания ? - Меланф оглянулся по сторонам, и сделав паузу, выбирая слово. - Насколько это может быть недостойным, или даже... опасным, что ваши друзья позаботятся о том, что к вам это письмо не попало?

Голос Меланфа выражал тревогу и заинтересованность. На его памяти такого ещё не было, чтобы письмо из Гаэты не попало к нему либо молодому князю. Да, то, что письма читаются, знал и он, и молодой князь, но чтобы изьять письмо, для этого должна быть веская причина.

Меланф
Инайа не обратил внимания на вежливые расшаркивания, он был слишком погружен в свой гнев и свои мысли. Замыслы, поступки, побуждения складывались в не похожие друг на друга узоры, как при эркаратском гадании на рунах. Стоит только заново бросить костяные значки - и уже совсем другая картина. Одна страшнее другой.
- Это письмо было большой неожиданностью, - терпеливо ответил он другу, вернув себе присутствие духа. И спокойствие. Не Меланф виноват в том, что записка исчезла. - Гляди, раз уж владыка Мирринны решил прислать мне письмо, пусть даже посредством дамы, то, вполне возможно, это опасно. Можно только предполагать. Что-то готовится на родине, или здесь, такое, что нам придется спасаться на корабле. Или сегодня на празднике кого-то казнят. Вариантов множество, Мел. У Кратиппа отличные шпионы, он может знать заранее о многом, только вот с чего решил поделиться знаниями? Загадка на загадке. В чем я точно уверен, это в том, что там внутри не радостная весть навроде того, что у Кратиппа наконец родился сын и на радостях они с Демиром тут же договорились о помолвке с моей племянницей Хеб. Если не сможешь вернуть письмо, хотя бы прочитай и запомни слово в слово. Затем уже будем решать, стоит ли принимать его в расчет. Ведь, как ты понимаешь, сорвавшись с места по предупреждению от Кратиппа, мы можем развязать войну между братом и империей. Оно того, возможно, не стоит.

Лорон последовал за Эриком и был согласен с его планом действий, поэтому как он и сказал они обошли конюшни вдоль.
Как только они начали обходить конюшни Лорон вспомнил свою первую охоту, то как ты чувствуешь каждый листик деревьев и кустов к которому прикасаешься, задержав дыхание не издаешь ни звука, смотришь под ноги что-бы по глупости не наступить на палку или еще что, обходишь цель изучаешь её присматриваешься, тот момент когда ты чувствуешь себя частью местности и невидимым для всех.

Лорон и Эрик

До праздника оставалось меньше дня, и все приглашенные на него, кажется, уже прибыли. По крайней мере, конюшня, где обычно всегда было просторно и в них хватало свободных денников. Теперь стало видно, на какое количество животных они были рассчитаны на самом деле. Но если места с горем пополам хватало, то людей – определенно нет. В обычный день конюхи и близко бы не подпустили сюда посторонних, если только те не отмечены особым доверием, но сейчас среди местных сновало множество слуг гостей, которым необходимо было позаботиться о конях своих господ. Лошади были везде. Их выводили, чтобы дать остыть после долгой дороги, их поили водой, чистили, смотрели копыта, чесали гривы, им тащили тачки с сеном и мешки ячменя, а кто-то просто коротал время, предпочитая обществу людей компанию доброго коня, и присматривая, чтобы с этим конем в этаком муравейнике ничего не случилось. Ничуть не свободнее было и на склоне горы, куда выселили табуном местных лошадей, хорошо знакомых друг с другом.

Гутлейф.
Письмо привлекло внимание Гутлейфа. Его первым порывом даже было прочитать его. Невзирая на свою сдержанность он скорее всего и взял бы его, если бы этот кабинет принадлежал кому угодно, но только не
главе тайной стражи. Гутлейф недовольно цокнул языков, поёрзал у входа, посмотрел во все стороны ожидая увидеть Халле или его двух прислужников. Но письмо почему-то его манило его.
Он немного поёрзал на месте. Потом внимательно посмотрел и послушал коридоры, вдруг кто-то шёл бы сюда.

Гутлейф
Время шло, а в коридоре по-прежнему не появлялось ни тени подручных Халля. Похоже, они все были заняты чем-то более важным, чем даже охрана кабинета начальника.
Письмо оказалось на гаэтском, который Гутлейф немного знал благодаря тому, что в их компании было целых два островитянина.

Ну что ж, общая суета явно играет на руку сорванцам.
- Думаю что не стоит полагаться на приезжих коней, - высказал свои мысли Эрик после обхода. - Бьярти в голову может еще много чего прийти, поэтому пусть лучше кони будут первосортными. Да и на склоне пожалуй проще будет увести коня чем в этом муравейнике, - парень брезгливо показал рукой на конюшню. - Скорее всего стража сейчас следит как бы гости не прихватили чего из господского добра и на пасдбище не слишком обращает внимание.
- Надо бы умыкнуть хотябы узду. С седлами позже разберёмся, - Эрик воровато огляделся в поиске оной. В такой сутолоке это не должно быть проблемой - находим бедолагу, нагруженного упряжью, "случайно" толкаем, затем один привлекает к себе внимание, вступая в разговор, а второй забирает узду. Часть не большая и с ней легко раствориться в толпе.
- А по пути на склон, надо бы еще свеклы по сочнее раздобыть. Конь, не человек, его просто так не обманешь.

Меланф

- Значит, это очень опасно, а значит надо быть осторожным, - буднично заметил Меланф, ничуть не преувеличивая, и раздумывая о своём. Тайная Стража следила за ним и молодым князем всегда, но таких выкрутасов молодой человек не помнил. Что же, тем будет проще... идти в Халлю добровольно в здравом уме едва ли решился даже кристальной чести и преданности подданый империи, что же говорить о гаэтцах. Каждый второй имперец считал их предателями.

Слуги, ноги письму приделал слуга, а значит с него и может быть спрос. Ну какой спрос со слуги, естественно, он не в курсе письма, а открывает письма скорее всего сам Халль. Но выполнять то свой долг он должен?..

- Я выполню вашу просьбу, господин, - Меланф обозначил поклон и направился восвояси. План в его голове практически созрел. Он направился на сторону, где обосновалась немногочисленная прислуга князя. На той стороне, будучи ординосцем князя, устроил нагоняй этим шпионским шкурам. В шпионских делах Меланф никого не обвиняет, но лишь упирал на то, что князь потерял очень важное письмо, заставил перерыть покои Инайи, заставляя слуг искать пропажу. После того, как пропажа не объявится, Меланф демонстративно отрапортавал князю, что идет в большой императора, где будет просить о замене всех слуг с просьбой о наказании всех слуг за эту провинность. Будет просить самостоятельно наказать за утерю письма, подчеркнул Меланф в беседе с князем, демонстративно разминая хлыст, с которым Меланф умел управляться не хуже какого-нибудь южанина. Тренировался правда больше на лошадях, но люди то возможно и поменьше будут. И обязательно, что весь этот скорее монолог, слышали нерадивые слуги.

План был таков

После истерики и такой игры, кто-то из слуг обязательно намылиться в большой дом. За ним Меланф и последует, стараясь сохранять инкогнито насколько это возможно. Если никто не соберется жаловаться, то Меланф сам двигает к большому дому, придумывая следующий план на ходу

Эрик и Лорон могли беспрепятственно пройти к денникам любого из зданий конюшни, или спустить на склон и пообщаться с пасущимися конями. Не было вокруг недостатка и в людях, занятых работой со сбруей, да и в конце концов можно было просто найти главного конюха и попросить у него нужно снаряжение. Оно, конечно, не было каким-то впечатляющим на вид или сделанным из кожи молодого дракона, убитого в полнолуние солнцеворота копьем из упавшего с неба железа, но вполне годилось для своего назначения. Служебную амуницию обычно выдавали гонцам и всем прочим, кому кони требовались не для прогулок, а для исполнения службы.
Сложность заключалась в том, чтобы вывести лошадь за пределы конюшни. Здесь дежурили, обычно, одни и те же стражники, отлично знающие в лицо и парней из окружения Бьярте, и коней, принадлежащих им как собственность. Этих животных юные благородные разбойники могли забирать когда и насколько им заблагорассудится, поскольку распоряжались и отвечали за них сами. Но для того, чтобы получить служебную лошадь или вообще вывести наружу не свое животное, требовались две вещи: подорожная, с указанием имени всадника, цели его путешествия, имени того, кто дал поручение, и собственно бирки на получение коня. Подорожная выдавалась императорской службой внешней охраны при предьявлении приказа.
Получить все это так, чтобы никто ничего не заподозрил, честным и законным путем не смог бы даже сам Бьярте. Наследник или нет, в том, что касалось общих порядков, отец не делал для него никаких поблажек и не позволял никому баловать будущего владыку, и без того отличающегося скверным нравом.

-Можем попросить снаряжения и сказать что:нам надо отправить сообщение, а гонцу требуется седло и идем мы за ним сами от нечего делать...
План был сыроват, но для качественного плана нужно было время, ресурсы и люди, а у нас ничего этого не было особенно первого.
Но проблема была в том что среди северных коней быстрые встречались редко, что означает что брать коней с пастбища врятли имело большое значение.
-Или сразу попросить гонца или еще кого о том что-бы взять лошадь, а затем перехватить его и сказать что мы передумали и хотим сами отвезти коней назад.

Меланф

Их было всего двое, слуг, приставленных к гаэтцам: хорошенькая и расторопная горничная по имени Сибба и старик Вет. Меланф заставил их перевернуть вверх дном спальню и его собственную комнату, поскольку соваться в кабинет к Инайа, когда он там, они не посмели бы, даже начни парень пускать свой хлыст в дело, но в итоге девушка и дедушка только явились к нему и виновато доложили, что не нашли никаких писем.
После того, как Меланф спровадил их восвояси, и наступила тишина, дверь кабинета наконец открылась. В лице Инайа читались смешанные чувства: князь одобрял бурную деятельность, но не методы, которыми она велась. Он всегда отличался мягкосердечием, которое на родине, да и здесь тоже, частенько считали обыкновенной слабостью духа.
- Ты можешь даже забить их до смерти, Мел, - спокойно сказал он. На эркаратском, потому что был уверен: тех, кто не понимает гаэтский, к ним бы не приставили. – Но ты знаешь, кого все равно будут бояться сильнее. И когда новые слуги окажутся перед выбором, кому из вас двоих не подчиниться, этот выбор будет очевиден, друг мой. Впрочем, заменить – не самая скверная идея, иначе с нами вовсе перестанут считаться. Сходи с этим к управляющему, пусть выдаст нам кого-нибудь поживее.
Тем временем те, кого собирались заменять, вовсе не спешили, да и не смели уйти. Они маячили за дверью, о чем-то тихо переговариваясь со стражей, ждали, пока улягутся страсти и можно будет вернуть в эти комнаты былой порядок.

Араш


Владение Дьярни не было огорожено даже забором, но поднимаясь по крутой улице, незаметно превратившейся в дорогу, нельзя было не заметить, где проходит его граница. Это была особая разновидность живой изгороди, состоящей не из кустов, а из стражей, расставленных на расстоянии десяти шагов друг от друга. Если бы установленный срок не вынуждал Араша спешить, он наверняка мог бы найти здесь еще охрану – и так на глаза попались несколько позиций лучников.
Чужестранца с биркой беспрепятственно пропустили внутрь, направив к тому самому Кальву, что распоряжался прислугой. Тот задал пару дежурных вопросов об имени и умениях, разглядел повнимательнее бирку и расплылся в усмешке, но не счел нужным объяснить, что же в ней такого забавного.
Дом императора казался бесконечным, ведь для таких, как Араш, существовали не двустворчатые двери в середине, а одна из множества неприметных дверей в южном торце правого крыла. На первый раз Кальв проводил нового подчиненного, указав на двери в конце коридора; сейчас эти двери были открыты и из них доносились голоса. Двое часовых, замершие с этой стороны, откровенно давились смехом. Дверь открылась, выпустив смущенных и немного напуганных старика и девушку, явно из местной прислуги. Сквозь дверь доносился чей-то спокойный голос, но слов по эту сторону резной деревяшки было не разобрать.

Гутлейф.
Письмо было необычным. Гутлейфу было сложно пока оценить
важность и необычность письма. Он бегло перечитал его ещё раз, после чего положил там, где взял и покинул кабинет.
Вышел на улицу, почувствовал приятный ветерок.
Ему нужно было подумать о многом. Так как письмо уже было вскрыто- Халль знал всю ситуацию. Но разбирался ли в ситуации Гутлейф- вряд ли. Тем не менее он не собирался спускать написанное в письме на дно, скорее наоборот. Но сначала нужно было найти Халля. Гутлейф предположил, что если и глава тайной стражи, и оба подручных слиняли- это могло быть напрямую связано с письмом. Могло. Но также это могло означать, что они следят за приготовлениями, и это тоже могло быть вполне реальным.
Но где ещё искать его? Немного постояв на свежем воздухе, Гутлейф решил поискать его около тюрьмы.
потом возможно стоило поискать его в порту или среди готовившихся к празднику, ну или сообщить обо всём Бьярте.

Пыль, дорожная сестричка, видала все, пожалуй. Взлёты мятежных провинций и месиво кровавых расправ после. Стремительные распады империй и снова все те же расправы. Гордых воителей и грустных менестрелей, мрачных наемников и отчаянных переселенцев. Столетиями она попиралась миллионами ног, эта незаметная и верная спутница настоящих свершений. Но даже она не видала еще такого явного недоверия императора к кому либо. Живые стражникик вместо изгороди непонятно кого и от чего охраняющие. Одинокий мальчишка не может быть столь сильной угрозой, чтобы демонтративно держать большие силы вояк, да следить, чтобы все чин чином было. Или боится императонэр, что его воспитанника, то есть, заложника, освободят извне? А заодно насыщают всё окружение шпионами и слухачами, перепроверяя из разных источников все сведения и плотно держа Инайю за горло. Ни вдохнуть, ни выдохнуть без ведома не получится. Интересно, какой он сам по себе? Кем смог вырасти под такой тяжестью недоверия и гнёта? Император же хорош. Как можно установить доверие с тем, за кем следишь неусыпно и неотрывно всю его жизнь? Ну и дела....
Гонец поправил кафтан, неторопливо разглаживая складки на обежде и посматривая на ухмыляющихся стражников. Аха, нового соглядатая прислали, не таясь. А кого таиться? Тут каждая блоха в деле занята. Вот и Араш им улыбнулся. Стойте, служивые. Вот слуги заинтересовали.
- Любезные, не в духе хозяин сегодня? За что вас стращал?

Араша они испугались еще больше, не понимая, кто этот человек и к чему могут привести разговоры с ним. Однако, в любое время и в любом краю положение прислуги таково, что если тебя спрашивают, надо отвечать почтительно, быстро и однозначно.
- За дело, господин. - осмелился заговорить старик. - Пропало письмо, говорят, очень важное. Пусть мы его не брали, но мы отвечаем за то, чтобы вещи не терялись и завсегда были на своих местах.
- А господин Инайа вовсе никого не стращал, - подала голос девушка. Она была настоящей эркаратской красавицей с двумя толстыми светлыми косами, крепкой деревенской фигурой, которую делал впечатляющей поясок, завязанный на тонкой талии, и простоватым, но очаровательным личиком. - Он добрый. Это все его помощник... Ай! За что?
- Языком не мели, дура! - прикрикнул на нее дед. - А ты, господин, прости, если чего не так, а только нам болтать не положено. Если тебе надо к господину Инайа, так мы объявим, что посетитель.
Стоящие в карауле стражи не обратили на все это никакого внимания. Те, кто не представляет угрозы, для них попросту не существовали, но Араш знал уже, что если он попытается войти, то без бирки или приказа будет немедленно скручен не хуже выжимаемого полотенца.

Интересно, а мог ли Халль быть настолько уверенным в себе, чтобы показать Арашу настоящее письмо, которое, если и могло пропасть, то только в бездонных сундуках для писем тихого ведомства. Поэтому поиски вряд ли могли привести к чему-либо, кроме траты времени.
- Поняяятно. Я - вестовой Араш, отправлен в распоряжение обоих господ по велению господина Кальва. Вот и бирка. - даже со слугами гонец был вежлив, вероятно, оттого, что помнил служение совсем другому господину и еривык к совсем другой ответственности. Память снова развернулась пестрым ковром задач и невыполненных поручений Владыки. И горько вздохнул. Что бы ни готовил ему путь впереди, он всегда должен помнить кто он и откуда. Помнить ту, которая его никогда не выбирала, помнить друга, которого не выбирал он сам, помнил служение, которое пусть и могло закончится пожизненным обращением в таракана, но сейчас казалось волшебной сказкой из мира, где еще билось сердце вселенной. Это было слишком давно.

- На все что ты предлагаешь, Лорон, нужна целая кипа бумаг, а значит это долго и нас в любом случае вычислят, так что придется надеяться на старый добрый разбой, - идея Эрику конечно не нравилась, но кто он такой чтобы обсуждать задачи молодого господина. - Узду возьмем у конюха, и на склон. Найдем место которое которое никто не охраняем и через забор пролезем на пасдбище. Заберем трех коников и через забор обратно... ну да, забор придется немного попортить, - с сожалением добавил Эрик. - Отобьем верхнюю перекладину. Если останется время - приделаем обратно.
Парень уверенно направился к конюху за уздой, ведь она понадобится при любом раскладе.
- Если хочешь - попробуй провернуть свой план, но я не думаю что на него хватит времени, - Гудмундсон пожал плечами и преступил к выполнению своего плана.

-Ладно тогда давай для начала подыщем подходящую цель и давай лучше отвлечением внимания займусь я, никогда не любил скрытные операции.
Лорон хоть и надеялся избежать подобных методов, знал что лучше разозлить какого-нибуть конюха, чем будущего императора.
-Надеюсь эти кони ему действительно нужны,...хотя зная его, нельзя ничего ожидать кроме очередной проделки...

Меланф

Меланф улыбнулся крашеком рта молодому князю. Ординарец Инайи хотел добавить, что князь милосерден к своим слугам, даже слишком милосердец в таких ситуациях. Этим собакам стоило показать, кто их дрессирует, и насколько тяжела рука хозяйская... Впрочем, это было не к чему. Меланф поклонился своему господину и без дополнительных слов вышел во дверь. Он демонстративно достал со стены свой коженый импозантный кнут, берехватил его поудобнее, после чего толкнул дверь, выходя во свояси. Меланф, по всемй видимости, хотел происнезти одну из своих многочисленных тирад, или даже распустить руки, но внимание его привлек новый человек, разговаривавший рядом со слугами. Он пригляделся к нему повниметельнее, однако ни откуда он, ни чем занимается, ни, соотвественно, по какому вопросу он здесь, не было понятно. Молодой человек решил остановиться незаметным:

- Ваша служба у князя окончена, можете ступать на все четыре стороны, князь вами недоволен, - закончил Меланф нарочито громко, чтобы и слуги, и стража, и таинственный незнакомец могли это слышать..

Связной? шпион? Вряд ли, хотя по внешности именно так и хотелось сказать. Вообщем с этим незнакомцем стоило держать ухо в остро. Меланф лишь поглядывал на Араша, не начиная диалога, справедливо полагая, что если у человека надобность - он сам начнёт. А если это один из "случайно" забредших в эту сторону дома, то и отправится восвояси. Стараясь не пялится, делая вид, что Меланф наблюдает за тем, как собираются, и покидают покои князя бывшие его слуги, тем не менее старательно запоминал черточки лица прибывшего.