С одной стороны, к рассказу нет претензий: сюжет рассказан, фабула, вроде, имеется, есть несколько отличных друг от друга персонажей, причём, видимо, близких автору, потому что он позаботился выделить верные ударения - так поступают те, кому небезразличны герои. не удивлюсь даже, если это часть давно пишущегося, пестуемого романа.
Фундаментальные, огромные абзацы-описания. Красиво, но - внезапно - скучно. Всё происходящее вобще очень помпезно и берут немалые сомнения, что у реальных степянков всё так происходило. Я, конечно, не спец в кочевниках, но вот Лесков наверняка был в теме - а то, что он описывает в "Очарованном страннике", совсем непохоже на роскошные празднества и вроде бы яркую жизнь героев рассказа.
Цитата
Нет-с, домой хочется... тоска делалась. Особенно по вечерам, или даже когда среди дня стоит погода хорошая, жарынь, в стану тихо, вся татарва от зною попадает по шатрам и спит, а я подниму у своего шатра полочку и гляжу на степи... в одну сторону и в другую — все одинаково... Знойный вид, жестокий; простор — краю нет; травы, буйство; ковыль белый, пушистый, как серебряное море, волнуется, и по ветерку запах несет: овцой пахнет, а солнце обливает, жжет, и степи, словно жизни тягостной, нигде конца не предвидится, и тут глубине тоски дна нет.
Или еще того хуже было на солончаках над самым над Каспием: солнце рдеет, печет, и солончак блестит, и море блестит... Одурение от этого блеску даже хуже чем от ковыля делается, и не знаешь тогда, где себя, в какой части света числить, то есть жив ты или умер и в безнадежном аду за грехи мучишься. Там, где степь ковылистее, она все-таки радостней; там хоть по увалам кое-где изредка шалфей сизеет или мелкий полынь и чабрец пестрит белизну, а тут все одно блыщание... Там где-нибудь огонь палом по траве пойдет,— суета поднимется: дрохвы летят, стрепеты, кулики степные, и охота на них затеется. Тудаков этих, или по-здешнему дрохвов, на конях заезжаем и длинными кнутьями засекаем; а там, гляди, надо и самим с конями от огня бежать... Все от этого развлечение.
И, стоило прочесть мастера, как поблекли краски, нанесённые автором - от того, что неживые они, надуманные. Помпезное сборище на поверку оказывается красивой фантазией.
Последние два абзаца мне дико напомнили один рассказ Лавкрафта. Вот что по этому поводу пишет Кинг.
Цитата
Г.П. Лавкрафт был гений в смысле написания макабрических рассказов, но диалоги писал ужасно. Вот пример из «Цвета вне пространства», где умирающий фермер описывает инопланетное существо, проникшее в его колодец, и по нему видно, какие были у Лавкрафта трудности с диалогом. Знаете, ребята, никто так не, разговаривает, даже на смертном одре.
– Ничто… ничто… цвет… он горит… холодный и мокрый… но горит… он живет в колодце… я его видел… вроде дыма… как цветы были прошлой весной… колодец ночью светился… все живое… высасывает жизнь из всего… в камне… наверное, из камня… все вокруг каменело… не знаю, чего он хочет… люди из колледжа вокруг копали в камне… тот же цвет… тот же самый, как цветы… семена… я видел это на той неделе… он пробивается в голову и тебя хватает… поджигает… откуда-то он из оттуда, где все не так… один прохвессор так говорил…
И тэдэ и тэпэ, в тщательно построенных эллиптических выбросах информации. Трудно сказать, что же не так в диалоге Лавкрафта, но одно очевидно: он окостенелый и безжизненный. Когда диалог хорош, мы это чувствуем. Когда он плох, тоже чувствуем – он дерет ухо, как расстроенная гитара.
Ваш умирающий Тогар, он же просто один в один фремер ГФЛ.
Думаю, что со временем ваша тяжеловесность откуётся во что-то весомое и изящное, так что желаю продолжать трудиться над своим слогом. Удачи!