Время кинжалов

- Не было никаких слуг, - в тон ей ответил мужчина. - А ежели бы были, то их следовало бы уволить за этакий гадюшник здесь и в саду. Да только видать кто-то это сделал задолго до нас. Побегам, что под деревьями, уже года два, не менее. Скоро там волки заживут, и медведи. В крыше дыра как дождь, на голову каплет.
- Так что, госпожа, вы тут оставайтесь, располагайтесь с удобством, - подхватил второй, вернувшийся с улицы. - А мы найдем жилье получше и почище.
И они вместе начали проворно собирать вещи своей хозяйки, уже зная, по-видимому, что и как следует упаковать. Освободившееся место тут же было занято безмолвной служанкой госпожи Иркты. Та раскладывала вещи, стараясь сочетать известные привычки своей хозяйки с грустной действительностью тесного и старомодно-безликого кабинета так, чтобы в нее не прилетело положенной не на то место книгой или оставленными не там пресс-папье.

Госпожа Иркта была слишком хорошо воспитана, что бы пререкаться со слугами. Какова госпожа, таковы и слуги, но это не Иркты забота. Если бы не карнавал, она бы поучила их как говорить с господами, сейчас же только довольно улыбнулась, услышав, что самозванка убирается. Судя по солнцу, немного времени у нее было. Устроившись у стола колдунья достала послание и внимательней на него посмотрела. Что может рассказать ей об любителе встреч этот лист древней бумаги? А о себе самом?

Вне зависимости от того, что удалось узнать, в полдень госпожа Иркта сидела в месте со странным названием Крылатая Рыба.

За столиком в эркере «Летучей Рыбы», обставленной по всем правилам романтического свидания, госпожу Иркту ждал представительный мужчина, вооруженный букетом белых роз и подарком, обернутым в голубой с золотом платок с кистями. Правда, сквозь галантного кавалера в глазах его спутницы то и дело просвечивал совершенно скучный тип неопределенного возраста и происхождения, и оставалось только надеяться, что магов такой же силы, как она, на дороге этого господина не встретилось.
Когда за госпожой закрылась дверь, связной коротко поклонился, отложил розы в сторону и принялся за дело. Дело заключалось в том, чтобы освободить стол и расстелить на нем ткань, в которую был завернут ларец. Тут же узоры на ткани смешались, переплелись и выстроились в линии, пятна, квадраты, сложились в карту города, а карта вдруг поднялась из плоскости вверх и перед госпожой выросла имперская столица Эренсия, полупрозрачная и уменьшенная до размеров платка.
- Рейнард со свитой, включающий большинство придворных Кибаха, прибыли вчера вечером инкогнито и остановились в «Кабаньей Голове», - связной отметил один из домов неподалеку от северных ворот, и тот засветился. – Начиная со вчерашней ночи свита гуляет по городу. Мы отслеживаем пятнадцать человек, на большее не хватает агентов, - в городе появились крошечные человечки. Лица большей части были госпоже Иркте знакомы: все новая знать, поднявшаяся, когда власть поделили между собой Рейнард и Гэлит. Пешки, сошки, разменные монеты. – Можем устроить встречу с любым из них, только скажите, под каким предлогом. Надежный человек передал, что Рейнард намерен вести свой двор на императорский бал сегодня ночью. Мы можем провести Вас туда, но только официально, с посольством Игналины. Кем Вы будете на этом карнавале, госпожа?

Госпожа Иркта запомнила дом. Если будет время, надо будет туда наведаться.
-Госпожа Керра Д`Олни,- слегка поклонилась она,- Разыскиваю брата, Делва Д`Олни. К сожалению, Делву магических способностей не досталось. Несколько лет назад он прропал, а недавно нам сообщили, что его видели в Эренсии.

- Я бы никогда не поверил, что на свете может жить такой скучный горец, - задумчиво проговорил Энтони, мучая в пальцах костяную пуговицу рубашки. Задумчивым этого человека видели нечасто, но если уж такое случалось, то крепко и надолго, как любовь в девичьих рассказах. Обычно это случалось, если боец спиной чувствовал опасность, но не мог понять, откуда она исходит и не собирался высовывать голову из-за камня до тех пор, пока не просчитает все позиции лучников. Однако, сейчас на его позицию за камнем предусмотрительности неумолимо наступала конница истекающих сроков. Встреча с госпожой Д’Олни должна была состояться уже через час, и не было никаких причин увеличить оговоренное контрактом время поисков, поэтому думать Энтони приходилось вслух, распаляясь с каждой новой мыслью.
- Гляди, Грег, что у нас выходит. Этот парень прибыл в столицу три года назад. Скорее всего, кто-то привез его раненым, потому что первые недели он провел в храмовой лечебнице. Затем стал выполнять несложную работу, в конце концов стал садовником в Северной Обители Ветра. Все свободное время проводит… В храме. В храме, Грег! Время от времени отправляется в паломничество, затем возвращается и снова целыми днями сажает цветочки и молится. Или молится и сажает цветочки. Изредка ездит на ярмарки, продавать плоды садоводства.
Я его видел, Грег. Это здоровый лось, на нем пахать можно, и он не старше нас. Выглядит, как воин, двигается, как воин, а на лицо – дурак дураком. Знаешь, - он раздраженно махнул рукой и изобразил гримасу человека, навсегда застрявшего в раннем детском возрасте. – Говорит, его зовут Онди. Помнит себя начиная с лечебницы, всему учился заново, до смерти благодарен святым отцам и мамочкам, которые его выходили хотя бы таким. Думает жениться на дочке кузнеца из ближайшей деревни, но кузнец против иметь зятем калеку. И то правда, этот «Онди» даже говорит с трудом. Смотрит мимо тебя, или вовсе замрет и забудет, что ты от него хотел.
Но главное я из него все же вытянул. Сегодня вечером этот полудурок приедет в город. Для него, видишь ли, благодетель в бабьих тряпках добыл пропуск на праздничную службу в храме Единения. Не много ни мало на главную службу во всей империи. У них там намечается маскарад, но парня легко узнать, он будет в маске мангуста. Сам вырезал из яблони.
Будь я проклят, если знаю, что такое эта мангуста, но с виду похоже на морду хорька или хомяка. Резчик он, скажем, так себе. Но представь амбала с длинными черными патлами, как у всех игналинцев, в маске крысы и на голову выше тебя самого – не ошибешься.

Этот разговор произошел за час до того, как Грегори и госпожа, которую он знал как Керру Д`Олни встретились весьма незатейливым способом: в назначенное время и в условленном месте Грега подобрала небольшая, скромная, но все же закрытая карета, где его уже ждала…

В карету сел молодой человек с длинными белесыми волосами, в которые были вплетены разные финтифлюшки и украшения. Волосы были так длины, что перехватывались резиночками и превращались в косичку только в районе лопаток, а заканчивались вместе со спиной. Золотые глаза. Аккуратная одна серьга в ухе. Аккуратная и богатая одежда в фиолетовых тонах. Серый плащ окутывал тоненькую, но жилистую фигурку. http://i27.beon.ru/5/7/2130705/89/90184089...full931206.jpeg
Тонкие пальцы, тонкие черты лица. Длинные ресницы, бледные поджатые губы. Весь образ только усиливался каким то нестабильным магическим фоном, делая из молодого человека скорее жертву магических экспериментов и не давая воспринимать его как мага...

//по ссылке ошибка 403
Темно рыжие волосы госпожи Керры Д`Олни были убраны назад заколками с крупными рубинами, выглядящими словно поздние плоды, чудом уцелевшие в осенней листве. Несколько небольших ажурных колечек украшало пальцы. Из под темного дорожного плаща проглядывало одеяние солнечных тонов. Госпожа, молодая женщина едва ли двадцати лет, поинтересовалась, едва Грегори опустился на сиденье:
-Ты что нибудь нашел?

Грег внимательно осмотрел нанимательницу...
-Мы его нашли,госпожа. Но вряд ли то, что осталось от Вашего брата можно таковым назвать. Храмовые служки полностью восстановили его тело, но .. они или кто то до них полностью уничтожили его разум. Либо Ваш брат куда лучший шпион, чем все о нем думали. Во всяком случае сейчас это дитетко психологического возраста в районе 3-5 лет. Восторженное и восхищенное. Физически он в норме. Тело навыков не утратило. Если хотите, можете его увидеть сегодня на праздничной службе в храме Единения. - ион с почтением склонил голову, хотя глаза ловили каждое движение собеседницы.

Госпожа откинулась назад и прикрыла глаза. Тело в порядке, разум уничтожен. Эх братик, братик, во что же ты ввязался? Несколько мгновений она сидела так, потом выпрямилась и вновь посмотрела на собеседника:
-Да. Я должна его увидеть. Когда в храме будет служба? Кого туда пускают?

-Вечером. Как обычно, начнется с закатом. Так как она праздничная, то народа будет много. Но мы сможем проводить вас на удобные места, с которых вы сможете осмотреть толпу прихожан не привлекая внимания. Возможности подойти к Вашему брату у Вас не будет, если конечно вы не хотите быть несколько помятой локтями. - с почтением сказал Грег.

Конечо, если бы можно было подойти, а в идеале- и поговорить, было бы гораздо лучше. Что ж, карнавал не завтра кончается, так тоже кое что сделать можно.
-Хорошо. Встретимся в таверне Волчья Ягода за час до заката. Я буду в маске ворона.

Храм Единения возвышался над площадью и городом странным, непохожим ни на императорский дворец с его шпилями и башнями, ни на пеструю россыпь домов, многоугольником. Сверху, тем из Богов, которым полагалось жить на небесах, а также ветрам и птицам, он виделся огромной восьмиконечной звездой с широкими и короткими лучами; с земли же напоминал очертаниями венец. Между его зубцами прорастали белые величественные колонны, на которых держалась не крыша, оставшаяся далеко внизу, но само небо. Внешней стены у храма не было, он стоял прямо посреди огромной площади, но зато внутренние толщиной не уступали крепостным. Окна в них были небольшие, забранные мозаичным стеклом с узорами из деревьев и цветов, и располагались, самое меньшее, в трех человеческих ростах от пола. В каждом из четырех длинных лучей по сторонам света располагались двери, изящно украшенные, но прочностью больше похожие на ворота.
Cейчас эти ворота были закрыты, и перед ними уже собралась карнавальная толпа, состоящая, если судить по одежде, основном из уважаемых горожан и их подчиненных с чадами и домочадцами: знати было незачем ждать под дверью, без них и так ничего не начнется, а прочих стража просто не подпускала слишком близко.

Госпожу Керру и Грегори встретил веснушчатый парень из торговой гильдии. С профессиональной и холодной услужливостью человека, чья работа состояла в том, чтобы убеждать толстосумов вложить свои монетки именно в это, а не какое-нибудь другое предприятие, рыжий проводил гостей за охраняемую черту, порекомендовал не отставать от вон той компании вокруг рослого седого мужчины в маске медведя, отдал Грегу пару медных одноразовых бирок и был таков. Теперь у гостей чужого праздника уже не было возможности уйти. Стража, конечно, пропустила бы их наружу, но вот заполонившие площадь люди стояли так плотно, что пробиваться через них имело смысл только с небольшой армией.

Ждать пришлось недолго. Сперва всю музыку площади перекрыли собой звуки труб, затем на храмовую площадь ступили гвардейцы в парадном облачении, верхом на конях в нарядной сбруе и украшенных цветами. Они выстроились живым коридором, оттесняя публику в сторону, и госпожа Керра ощутила легкое, едва уловимое чувство сродни кровотечению, только утекала не кровь из раны, а сама магия, сама Сила, растворенная в этой крови. Тоненькой, не опасной струйкой...
Рядом с ней завертели головами еще несколько магов, проникших сюда, должно быть, тем же путем. Затем добавилось новое ощущение. Всякий знает, каково, когда заложен нос или уши, а у госпожи Керры, как и у прочих, сейчас заложило магическое чутье и мир внезапно стал тусклым, плоским, закрытым.
Мимо пары, стоящей далеко не в первом ряду за спинами охраны, под оглушающие звуки торжественной музыки, кажется, прошел сам император со своей семьей, свитой и почетными гостями. Узнать это наверняка можно было, только если бы один из них двоих взобрался другому на плечи, поскольку в личную охрану всегда отбирали наиболее удавшихся ростом и статью. Пока же приходилось верить глашатаю, возвещавшему, в моменты молчания труб и барабанов, что император Эркхольма и подвластных земель Кененд первый с супругой, семьей и приближенными, прибыл в храм Единения Многих.
Наконец процессия прошла, коридор стражи втянулся внутрь, чтобы встать кольцом уже в центральной части храма, и начали запускать простых людей, отдав им все внутреннее пространство, кроме возвышения для знати. Алтарь, впрочем, был виден из любой пустого внутри храма, поскольку сам стоял на высоком пьедестале, прямо под водопадом из хрустальных подвесок вперемешку с мириадами мелких светильничков на тонких цепочках. Зазвучала совсем другая музыка - переплетение голосов людей и разных флейт, из которых главной была тягучая, ни на что не похожая песня абрикосового дерева. Понемногу, не полностью, вернулось ощущение магии, а чувство, словно ее по капле вытягивают из жил, наоборот, почти исчезло, но все это возвращалось, когда госпожа Олни приближалась к совершенно ничем не выдающимся местам в храме или группкам людей.
Сказать наверняка было нельзя, потому что здесь не было ни картинок с ликами Богов, ни каких-нибудь святынь - только совершенно обычные каменные статуи и алтарь далеко в середине.

До начала службы оставалось предостаточно времени; можно было видеть, как император беседует о чем-то со жрецом, которому предстояло вести ее, и едва ли богослужение могло начаться раньше, чем этот разговор будет закончен. Люди продолжали прибывать, как река в половодье. Однако у человека, которого искали глазами Керра и ее спутник, была надежная примета, и перебрав с десяток громил, госпожа увидела на спине одиннадцатого знакомый хвост черных волос, змеящийся ниже лопаток. Но вот беда, стоило Керре приблизиться к нему хотя бы на три шага, как она снова почувствовала, что ее Дар заперт и пленен в границах ее собственного тела, а силы, напротив, начинают таять, как тает тепло рук, если взять в них кувшин вина с ледника.

Госпожа с некоторой скукой осматривала гостей и убранство храма до прихода императора. Точнее до ощущения вытекания магии. Ощущение вытекания, как и последущее за ним чуство закрытости были для колдуньи совершенно новыми. И очень ей не понравились. Стоя за спинами гвардейцев, женщина пыталась вспомнить, приходилось ли ей слышать или читать о чем то подобном. Император прошел, новые ощущения притупились, ничего полезного госпожа так и не смогла вспомнить. Что это? Какие то особые заклятья? Поневоле вспомнился лист пергамента и неизвестный предлагающий встречу так похожую на ловушку. Может и стоит завтра пойти послушать что он знает.
Пока же госпожа занялась поисками брата. Но тут ее ждал еще больший сюрприз. Стоило приблизиться к тому кто мог оказаться потерянным родственником, как колдунья почуствовала, точно из нее буквально вытягивают силы. Как ни была госпожа хорошо воспитана, но слова, которые она пробомотала, когда поняла, чем стал черноволосый амбал, заставили бы покраснеть последнюю нищенку. Теперь нечего было и думать поговорить с ним.
-Подойди к нему, - повернулась женщина к спутнику,- Назови его Делвом и посмотри скажет ли это ему что нибудь.
Чесно говоря, это уже было не так важно. Брат ей черноволсый или нет, пока она не найдет как исправить то, что с ним сделали, он бесполезен.

-Мне это менее неприятно, чем Вам, госпожа, но все таки я предпочел бы сохранить остатки сил на то, что бы дожить до конца этой службы - Сказал Грег, отводя госпожу на задний план, почти под стены, ища такое расположение, которое позволило бы выжить во время паники и давки в храме и при этом не быть вытолкнутыми под ноги императора... -Его имя ничего ему не говорит, пробовали...

Ах да. Глядя на Грега легко можно было забыть, что он тоже имеет зачатки дара. Госпожа решила, что в последнее время вокруг нее слишком много магов с сережками.
- Как я понимаю, раньше ты к нему не приближался?

- Я к нему не приближался. С ним действительно работали люди. К монастырям новой веры магу лучше вообще не подходит. Так что, мне скорее знакомо ощущение блокировки, что вы сей час испытываете. Они тянут из вас силы. Более того, если вы рискнете здесь использовать заклинание, вы сами отдадите себя в руки новых Богов. Будьте осторожны. Мы вас выведем, если что.
Грег был насторожен. Пока он видел собственные недоработки с силами ЭРКХОЛЬМА.

-Расскажи подробнее. Кто тянет из меня силы?- потребовала госпожа, которая раньше о таком не слышала, а богов, не деля их на новых и старых, считала утешением для тех, кого судьба обделила магией.

- А вот этого мы пока не знаем. И, кажется, нам предстоит это выяснить. Ибо, кажется, это и есть новое оружие императора, позволяющие ему очистить страну от неугодных. Боюсь, что уже и от соседей. Ибо маги слишком полагаются на свою силу и могут ничего сделать без нее. - Грег внимательно следил за окружением и службой. И своими внутренними ощущениями. он умел полагаться не только на магическую силу. Потому сравнивал ощущения от нее и от обычных чувств.

Некоторое время госпожа молчала, обдумывая услышанное. Новое оружие, да? Это было не просто плохо или очень плохо, это могло означать конец магии вобще.
-Расскажи мне все, что ты об этом знаешь- наконец в пол голоса потребовала она от спутника.

Не то чтобы Грегори был великим знатоком церемоний в служении Союзу Единых, но в последние годы религия становилась все более важной частью жизни как простых, так и влиятельных граждан империи. Религия была в моде. Кроме того, не менее половины проповеди жрецы обыкновенно посвящали увлекательным историям и новостям из жизни богов. По этим рассказам ставили потом сценки, сочиняли песни, от пересказа друг другу храмовые байки обрастали бесконечным многообразием и в конце концов оставались в памяти людей живыми, настоящими событиями, о которых все знают так же, как о пожаре, увиденном собственными глазами.
Ничего похожего не было сегодня в храме Единения, в сердце имперской столицы Эренсии.
Да, Грег и Керра стояли далеко от алтаря, но все же они отлично слышали голос жреца, нараспев читающего священный текст, только вот слова его были непонятны или недоступны их разуму. Жрецу вторила женщина, много тише, и удавалось разобрать далеко не каждое слово. Из тех, что все же достигали слуха чужаков на этом празднике веры, складывалось впечатление, что неизвестная жрица читает не молитву, а заклинание. Невероятно длинное, сложное, могущественное и категорически неуместное в этой обители Богов.

Госпоже Керре вдруг вспомнилось полученное поутру послание. Поначалу это воспоминание доставило ей легкое беспокойство, но чем дальше, тем сильнее и навязчивее становилась уверенность в том, что она опаздывает на самую важную встречу с момента своего рождения. В местечке со скучным названием «Любопытный Фазан» ее ждал человек, который изменит всю жизнь игналинской чародейки, придаст ей новый смысл, расцветит новыми красками. Так внутри каждого ребенка до поры живет вера, что впереди его непременно ждут чудеса и приключения, веселые подвиги и великая любовь; оказалось, семена этой веры до сих пор сохранились и в душе Иркты де Тнаме, той, которая при виде внезапно ожившего дракона безо всякой жалости разобрала бы его на алхимические нужды. И стоило полить эти семена водой, как они тут же пробились зелеными ростками надежды.
Уцелевшая часть трезвомыслящей, повидавшей жизнь госпожи с двумя именами могла противопоставить этой лавине внезапно нахлынувших чувств и стремлений только одно: понимание того, что именно так ощущается жертвой магический Зов.

Грег успел лишь приложить палец к губам призывая к тишине - началась служба. Он слушал проповедника и всматривался в спины и лица тех, кто его окружал. Стараясь по ним уловить смысл сказанного. Его тело было напряжено. Он крепко взял под локоть свою спутницу. Почему то, мир и покой не не сходили на него, а наоборот все тело кричало об опасности. С богом Чародеем у него такого не было. С его людьми всегда можно было договориться.

Госпоже не часто случалось бывать на храмовых службах. Собственно говоря никогда. Совершенно не зная, чего следует ждать, она удивилась незнакомому языку, но посчитала, что так и надо. Вот едва слышное заклинание госпожу заставило насторожиться. И задуматься над тем, что кому то тут можно колдовать, а кому то нельзя. Вот тут то ее и застал врасплох магический Зов. Начавшийся нежно, точно тихий шепот собственных мыслей и усилившийся настолько, что только усилием воли колдунье удавалось заставить себя удержаться на месте. Поняв, во что ввязалась, и помня, что колдовать нельзя женщина так сжала кулаки, что ухоженные ногти до крови впились в кожу.

Голос, принадлежащий вроде бы человеку за алтарем, не стал громче, но все, пришедшие в храм, слышали теперь каждое слово так отчетливо, словно он раздавался прямо в голове у каждого. Заклинание на непонятном языке от этого, впрочем, не прекратилось.


"Создатель изрек слово и слово это было «Магия». И уже под конец, устав и отойдя от всех дел, оставляя мир этот на тех, кому здесь существовать, Творец обронил горсть из мешка той силы, что создает новые миры, и не стал за ней возвращаться.

Нам нравится считать себя ее повелителями этой силы, как будто одному человеку может принадлежать небо и звезды, луна и солнце, начало и конец творения. Сейчас мы похожи на мародеров, которые отбирают последнее у тех, кто неспособен защищаться.
Потому что магия на исходе. Может быть, когда-то она и была неисчерпаемой, как воздух или море, но что-то разладилось, и я могу сказать наверняка: каждое заклинание, каждое ничтожное воздействие, сжигающее песчинку магии, приближает наш мир к концу.

Вы все, кто слышит, но неспособен услышать! Вы все, кто верит каждый в свое! В древних ли Богов, в Бога-Чародея, в свое величие и чванство. Услышьте же сейчас и попробуйте осмыслить хотя бы толику того, что я вам хочу сказать!
Мир сдвинулся с места и покатился прямиком в Бездну. Хотите вы того или нет, каждый из вас приложил к этому руку. А те, кто зовут себя Одаренными, приложили все усилия, на какие были способны. Ослепленные невежеством, своим мнимым могуществом.
Мир наш един, однако, каждый человек ставит свой личный произвол выше этого единства.

В своем высокомерии вы не можете даже допустить мысли о том, что каждый под этим небом рождается с Даром. Вот только не на каждого хватает самой магии.
Безусловно, те, кто сейчас стоят у власти являются, может быть, не сильнейшими из магов, а лишь теми, кто способен сильнее вгрызаться в гранит, на котором стоит мир, добывая из него последние крупицы магии и тем самым приближая его к концу. Прочим же отводится роль скота, тогда как они – наши братья, на которых не хватило отцовского наследства.

Все вы, кто мнит себя владыками, где-то в глубине души чувствуете и знаете, что являетесь рабами тех самых, кого вы называете богами и презираете как выдумку для управления толпами жалких невежд. Тех самых, кто украл себе имя нашего Создателя. Ведь Бог – это не титул. Это, скорее, прозвище, каковое есть у многих из нас. А может быть, и даже личное имя. То самое, которое многие из нас берегут как зеницу ока, чтобы не стать беспомощными перед своими врагами.
Вы отвернулись от Создателя и пытаетесь присвоить себе его славу.

Здесь я, наверное, должен бы призвать вас задуматься, но я слишком хорошо знаю людей, которые называют себя Одаренными. Предвзятость – вот их конек. Они будут до последнего искать хоть маленькую толику знания, которая будет подтверждать их взгляд на мир, а голос разума им чужд, как чужды бешеной собаке понятия верности и любви.
Все гости прибыли и фигуры расставлены. Так пусть продолжится Карнавал! В этом году он обещает быть ярким и впечатляющим."


Голос, читающий заклинание, умолк и тихий вздох пронесся по всему миру. Где-то треснуло зеркало. На мгновение погасли и тут же раскрасились в прежние цвета все краски. Повисла та самая тишина за мгновение до того, как хрусталь разлетится тысячей осколков. Всего лишь краткий миг, когда пробитое кинжалом сердце уже остановилось, но человек еще цепляется за жизнь, которая ему уже не принадлежит.

Перед глазами каждого из магов в храме, на городских улицах, в домах и кабаках, и где бы то ни было в столице, твердь под ногами вдруг плавно провалилась вниз, и город предстал им глазами птицы, летящей высоко над многоугольником храма Единения. В этот миг сияние Дара из осязаемого стало зримым. Улицы наполнились редкими огоньками, храм осветился ровно и красиво, но много ярче сияли кабаки и таверны – бесчисленные «Кружки», «Барашки», «Цветочные Корзинки», в которых каждому из гостей карнавала была назначена встреча и те, кто явились на нее, сами превратили себя в фигуры.
У них было еще несколько ударов сердца, чтобы увидеть, что эти лучащиеся Даром фигурки – лишь крошечные кусочки мозаики накрывающего всю Эренсию знака Чародея и понять, какая участь ждет человека в магическом круге, если он этот круг не создавал.


В храме Единения госпожа Керра и Грегори вдруг обнаружили себя стоящими среди других магов, до поры успешно притворявшихся ткачами, сапожниками и лакеями. Каждый из них был овеян неповторимым ореолом силы, и, хотя они даже не пытались спастись, воздух звенел от напряжения. Брось искру – и от города не останется камня на камне. Больше не нужно было приглядываться, чтобы понять: человек, вещавший с пьедестала – это не жрец, а император Кененд, вдруг оказавшийся не просто Одаренным – сильнейшим из всех, кто явился на эту праздничную службу. Среди его свиты яблоку негде было упасть от влиятельных дам и господ из горных стран, но подлинно могущественные гости стояли в толпе среди немногих всамделишных простолюдинов.
От Владычицы, одетой как жена пекаря или горшечника и в сопровождении всей верхушки Игналинского двора, Керру и Грега отделяли какие-нибудь двадцать шагов. Здесь же были главы Течимана, Торрана и Арасены с такой свитой, что невольно возникал вопрос: а кто же остался править страной? Попадались на глаза царедворцы из Кибаха и отдельно – его настоящий хозяин, советник Гэлит. Здесь же был владыка Рейнард; среди воцарившегося в храме испуга и смятения тысячи людей, обнаруживших себя в огромной ловушке, он сохранял спокойствие, обнимая за плечи свою сестру, ныне императрицу, и уже знакомую госпоже Керре Сайдалару Рил.
И все это магическое великолепие стало вдруг хрупким, неустойчивым, неправдоподобным, лишившись связи между чародеем и миром, откуда он черпал силы. Так падает дерево, прогнившее изнутри, так проламывается под ногой подточенный оттепелью лед, так хлещет кровь из перерезанного горла, так же внезапно лишившись источника, маги продолжили подпитывать заклинания и артефакты своей жизнью.

Не прошло и пяти секунд с того момента, как отзвучало «Будет ярким и впечатляющим!», как человек на пьедестале вздрогнул, пошатнулся и упал в толпу своих придворных. Заливающее храм сияние Дара исчезло, а следом один за другим начали «гаснуть» собравшиеся владыки, их первые лица, приближенные… Печать личной верности в груди госпожи Керры вспыхнула в последний раз, отдавшись жгучей болью, и растаяла, оставив на коже красный след – прощальное напоминание о Владычице Игналины, только что покинувшей этот мир.

В следующий миг сама госпожа ощутила, что ей одновременно не хватает воздуха, крови в жилах и одновременно ее подвесили где-то между небом и землей, лишив голоса, зрения и слуха. Если до того магический Дар Керры-Иркты в храме был весьма неприятно ограничен ее телом, то теперь нечто вырывало эту важнейшую часть ее cущества с корнем, не позаботившись даже обезболить ударом колотушки по лбу.

Когда мгновенное прозрение схлынуло, Грегори осталось только наблюдать за тем, как один за другим величайшие маги, которых он иногда видел издали, появляясь на приемах под видом слуги, чтобы обсудить какой-нибудь деликатный вопрос, один за другим падают замертво на каменный пол храма, откуда давно уже сбежали немногочисленные простые люди. Вот и госпожу Керру скосил невидимый серп, и она осела к ногам своего спутника, на глазах превращаясь из рыжеволосой девицы в черную с белоснежной кожей даму из Игналины, но, в отличие от многих, чей свет здесь и сейчас уже погас навсегда, была жива.
Все меньше людей оставалось на ногах, все больше крепкие мужчины с одинаковым непроницаемым выражением лица, те самые, что отталкивали магию, как гусиное перо – воду из пруда. Грега и его товарищей никто не держал, но те, кто пытался бежать, колдовать или сражаться падали замертво точно так же, как те, кто стоял столбом, метался в панике или умолял небеса о пощаде.
Он успел услышать даже не зов – отчаянный, хотя и неслышный крик ужаса Теодоры, прежде чем пришла его очередь в охапке других колосьев встать навытяжку перед занесенным лезвием серпа. Навалилась тьма, пустота, безумие и чувство, что от него по живому отрывают важнейшую часть не тела, но души…
- Карнавал окончен. – прозвучал в головах тех, кто еще оставался здесь, все тот же голос, хотя император давно уже сказал свое последнее слово.


Он пришел в себя от того, что кто-то пытался поднять его, вытащить из этого храма, но при этом не привлекать к себе внимания того, что превратило праздничное богослужение в бескровную, мгновенную бойню.
- Грег! Грег! Надо сваливать! – шепот Энтони в полной тишине звучал бы слишком громко, даже если бы Грегори не чувствовал себя так, словно выпил накануне бочку бренди. Рядом Эразм хлопотал над госпожой Керрой.

-Теодору вытащили? - прошептал Грег, собирая остатки своих сил , ища в себе опору как в человеке, не как в маге. Кто то только что обесцветил мир. Есть только один вопрос, куда ушел весь поток?? - Надо уходить и разобраться в структуре этого последнего заклинания мира. .. - Он задумался на секунду - Меня и ее на коней как пассажиров и дай бумагу и перо.. быстро.. И гоните..

Энтони отвел взгляд, и что-то в его лице подсказывало: не оттого, что ищет лошадь.
- Теодору... Может, ты сумеешь вытащить, - сказал он незнакомым, севшим голосом. - Взрыва-то не было.
Воину не нужен никакой Дар и волшебные сережки, чтобы в точности отличить жизнь от смерти, но сейчас надежда, даруемая тем, что Дору не разнесло мелкие кусочки, боролась с трезвым знанием того, что Грег, что бы с ним ни стряслось, сейчас ни на что не годится. Хрупкие они, эти маги, нежные... К тому же главарь даже отдаленно не напоминал целителя.
Никаких чернил, конечно же, не нашлось. Эразм без труда уложил себе на плечо госпожу Керру - пожалуй, таких миниатюрных дам он мог бы таскать и по четыре за раз - и двинулся к выходу; Энтони дождался, пока Грег наберет крови и нарисует ею на чьем-то плаще сложный символ с восьмиконечной звездой в основании. Самым зловещим в этом рисунке, надо сказать, был вовсе не выбор красок: не нужно быть магом, чтобы узнать метку Бога-Чародея.

Площадь перед храмом все еще была полна людей, только от былого веселья не осталось и следа. Ступор, потрясение, ошеломление царили среди тех, кто своими глазами видел, как земля и небо меняются местами. Некоторые, впрочем, не заметили особой разницы и принялись под шумок обирать бездыханные тела. Заступаться за мертвых магов - а по тому, как менялось после смерти их обличье, перепутать было невозможно - желающих не нашлось.

Отряд был уже в сборе. Они не только нашли извозчика, но успели пристроить на деревянном сидении Теодору. Одного взгляда на нее было вполне достаточно, чтобы понять - раз серьга не сработала, значит, артефакт сломался или разрядился. Эразм сгрузил свою ношу рядом, и отряд беспрепятственно покинул храмовую площадь.
Проехать дальше оказалось в разы сложнее, потому что улицы уже были запружены людьми, идущими в храм с той же целеустремленностью, с какой рыба в горных реках идет на нерест. Двигаться против этого течения было трудно и небезопасно. Тут и там, даже прямо посреди дороги лежали мертвые.


Госпожа Иркта сперва ощутила, как ее отрывают от земли, подхватив под спину и колени, и укладывают на чье-то широкое плечо, как дитя, и только потом - невыносимую головную боль и звенящую пустоту вокруг. Она успела увидеть храм, чей пол был устлан лежащими телами, как мозаичной плиткой, прежде чем ее вынесли на воздух и госпожа могла окончательно убедиться: ее магическое чутье не улавливает никого и ничего не потому, что рядом нет живых людей, а потому, что это чутье отказалось ей служить. Госпожи Керры, рыжеволосой нанимательницы Грега и его отряда, больше не было - она растаяла, как и все другие чары, и дама игналинского двора предстала перед наемниками в своем истинном облике.
Мужчина усадил ее на жесткую лавку в экипаже, бесцеремонно прислонив к мертвой женщине, и коляска покатила прочь.
Вдруг откуда-то издали донесся крик "Чума!", и неспешное течение человеческого потока превратилось разом в одержимый штормом океан. Если большинство горожан Эренсии до сих проявляли некоторое странное спокойствие при виде мгновенной гибели такого множества людей, то весть о чуме совершенно точно стала для них неожиданностью. Поднималась паника. Извозчик направил лошадей в переулок, где было вроде бы потише, но поздно: напуганные шумом, криками, запахом смерти, кони понесли, не разбирая дороги. Послышался вскрик, открытая коляска подпрыгнула, как на ухабе, хотя на улицах столицы их до сих пор не наблюдалось...

Грег в повозки пытался реанимировать Теодору. Он подхватил ее на руки, уложил на дно, разрезал одежду на груди и начал делать массаж сердца. - Ну же.. Девочка моя, ну же. Я выжил и ты тут останься.
Когда повозку начало трясти , Грег грязно выругался и крикнул - Энтони , нам нужно занять ближайший дом. Мне нужен пол и устойчивая поверхность для ритуала. ЕЕ тоже прихватите, пригодиться коли жива...

Госпожа пыталась связать воедино то, что видела и то, что чуствовала. Получалось плохо. Она видела мир, но больше не чуствовала его. Та пульсация, что всегда была частью ее, исчезла. Глаза говорили ей, что она на улице, чуства- что висит где то в пустоте. Колдунья шептала приказы миру, пытаясь заставить его сделать хоть что то, смочить ей губы, напитать ее силой, хоть как то дать ей понять, что магия не исчезла окончательно, но все тщетно. Мир больше не подчинялся ей. Все это было словно сон, кошмар от которого госпожа не могла проснуться. Внезапно ее слух уловил что то про ритуал и госпожа залилась безумным смехом. Ритуал! Сейчас! Ритуал!

Хотя сейчас Грегори выглядел малость обезумевшим, как и весь мир вокруг, в его отряде не принято было обсуждать приказы. Поэтому, быстро миновав несколько домов, где были люди, Энтони выбрал уже брошенное владельцами жилье, и, быстро убедившись, что внутри нет никого, кроме запертых в клетке щеглов, знаком пригласил всех войти, а сам остался в дозоре.
Чистый, светлый домишко не из бедных, но и не из роскошных - так, скучный середнячок. Все самое ценное и легкое хозяева, верно, захватили с собой, но вздумай Грегори помародерствовать, здесь нашлось бы чем поживиться и на вырученные деньги кормить своих людей по меньшей мере одну луну. Другое дело, что явных мародеров стражники убивали на месте, не трудясь даже задавать вопросы.

Госпожа Иркта-Керра почувствовала, что повозка замедлила движение и остановилась. Обмен короткими приказами, и вот уже один из подручных снова берет ее на руки и несет в ближайший дом.

Просторная комната. на деревянном полу - плетеный коврик; пинком сдвинув его в сторону, чтобы освободить Грегу поверхность для рисования, Эразм сгрузил на тряпку приготовленную в жертву госпожу. Не бросать же на пол, в конце концов? Второй боец, тоже наученный годами жизни рядом с магом, принес Теодору, положил ее на стол и теперь выворачивал содержимое полок и шкафчиков, отыскивая то, чем можно будет чертить волшебные закорючки, и в конце концов гордо предъявил старшему горшок черничного варенья - густого, темного, как кровь демона и сладкого, как мечта о счастье на пороге своего осуществления.
А внутри Грегори, на том месте, где раньше трепетало пламя Дара, по-прежнему господствовала тишина. Не та, что давит на голову перед грозой, не та, что царит ранним утром над мирной странной, и даже не та, которой сковано кладбище. Тишина была из числа вечных спутников несчастного, которого навсегда лишили слуха за излишюю любовь к чужим секретам. Он был повелителем магии в той же мере, в которой лежащий на морском дне камень может считать себя повелителем ветров.

Госпожа села на тряпках и со скучающим видом наблюдала за приготовлениями.
-Идиот,- наконец сказала она,- Ты еще не понял? Магии больше нет!
Голос колдуньи, впрочем, мало напоминал голос скучающего человека, разьясняющего глупцам элементарные вещи.
Скорее это был надтреснутый невыразительный голос человека, потерявшего смысл жизни, причем конец фразы госпожа выкрикнула.

-Это вы его не внимательно слушали. Магия есть. Просто эта сволочь ее перераспределила. Он использовал знак Чародея . В Озарке им пользуются и не одаренные. Конечно те, кто сам способен накопить магию лучше. Но Люди то же сойдут. Интересно остались ли мы с Вами людьми. Сейчас проверим. - Грег торопился. Он отмахнулся от банки с вареньем и полоснул ножом себе поруке вычерчивая большой знак чародея собственной кровью на полу, а потом малый знак над сердцем Теодоры.
-Энтони, помоги. мне будет нужно часть твоей силы дабы доораться до нее. Меня она может и не послушать. А ты можешь ее вернуть. Убедить, что можно она знает как жить и без силы. Что ее тут ждут. И уходить не обязательно. Надо доораться... Да и на двоих мы сможем ее поднять не убивая. Не меняя жизнь на жизнь.
Дождавшись Энтони и расположив правильно Теодору , Грег начал такой знакомый ритуал лечения...