Волшебство штука опасная, личная тема для Бирны

День клонился к вечера, когда Бирна вновь услышала тот самый волчий вой. Вот уже 2 недели он повторялся снова и снова. Небольшая избушка в лесу раньше давала надежное пристанище престарелой ведьме, которую в свое время едва не погубила собственная деревня. Раньше женщина могла безопасно бродить по лесу, собирать травы и коренья еще кое-что для своих ведовских ритуалов. Но теперь... Огромные волки появились в лесу неизвестно откуда. И неизвестно кто ими управлял. А уж то что управлял кто-то это точно. Под покровом ночи волки даже повадились в близлежащую деревню. И за этими зверьми прослеживался магический след. Гибельная аура отравляющая все вокруг, где проходила стая. Бирна была уверена, теперь жители деревни точно все спишут на нее. Надо было что-то решать. Или самой выяснить откуда эта напасть или уходить из этих окрестностей куда подальше.
Опять вой. На этот раз довольно близко. Кажется стая напала на кого-то здесь в лесу. Самой ведьме пару раз как-то удавалось отводить волкам глаза. Но давалось женщине это с большим трудом.

- Ты только глянь, каков наглец! - воскликнула Бирна, со злостью швырнув недочищенную морковку в миску, где печально плавали еще две, ожидающие своей участи. Фреки, привычный к буйному нраву старухи, захлопал крыльями, раскрыл клюв и издал гнусный скрипучий звук, означавший, по-видимому, что ворон разделяет праведный гнев хозяйки. Та даже не взглянула на птицу, высматривая в одно из крошечных окошек серые тени, и нащупывая на столе свеклу, чтобы швырнуть ею прямо промеж глаз вожаку, если посмеет сунуть сюда свой нос. А потом вторую — под хвост, чтобы быстрее переставлял лапы, когда будет улепетывать!
Но такого удобного случая не представилось, и гнев ведьмы начал остывать, уступая место холодному рассудку. У нее сейчас было две беды: сами твари и их хозяин, заявивший таким образом о своих претензиях на лес, который Бирна по праву считала своим. И если решить первую было несложно, то со второй... Если он не уберется подобру поздорову, то придется им самим уподобиться волкам, грызущимся за самок и охотничьи угодья.
Обо всем этом ведьма думала, пока ее руки делали привычную, как дыхание, работу, смешивая ягоды вороньего глаза и волчьего лыка с медвежьим жиром и еще кое-какими сушеными частями лесного хозяина, а губы шептали благодарность ему за заступничество.
Медведь был ее зверем-покровителем с самого дня рождения, ведь имя Бирна и означало «медведица». Потому среди амулетов, висевших на шее старухи, было так много больших и малых медвежьих голов и лап — из дерева, камня, кожи и костей, и закончив с мазью, ведьма бережно сняла самый маленький, костяной. Поцеловала его, прощаясь, и направилась в сени, где за перегородкой ночевали куры и коза. Недрогнувшей рукой выбрала такую же старую курицу, какой была сама...
Через несколько минут ведьма осторожно выглянула во двор, держа в одной руке курицу с безжизненно поникшей головой, а в другой — горшочек с мазью и лопаткой, каковой ее следовало наносить. Намерения ее были просты: обмазать забор и ближайшие деревья медвежьей мазью, а подарочек волкам зашвырнуть подальше, но так, чтоб нашли. Не вожак, так другой волк неизбежно проглотит амулет с меткой Бирны, и уже этой ночью ей должен присниться хозяин стаи. А если все пойдет как надо, то и она сумеет присниться этому засранцу и так накрутить ему уши, чтобы впредь пас своих волков где-нибудь в другом месте.

Рядом с домом колдуньи волков не было, зато когда она вышла во двор, то где-то недалеко услышала шум яростной битвы. Гремела сталь и рычали волки.

До этого мига Бирна называла себя старой ведьмой скорее в шутку, несмотря на снег в волосах, морщины, изрезавшие лицо, и тело, еще крепкое, но уже растерявшее красоту. В конце концов, здесь, в лесу, ее видел только один человек — собственное отражение в ручье или ведре с водой. Настоящая старость подкралась незаметно и нанесла предательский удар в спину, навалилась на плечи, заставив ссутулиться, повисла на ногах кандалами каторжника. На глаза ведьмы навернулись слезы горькой обиды. Как же так — не услышать, что тебя окружают, что рядом кипит бой? Собственный слух, разум и колдовское чутье подвели ее, и ведьма больше не могла полагаться на себя саму. Раньше она бросилась бы бежать, пользуясь тем, что знает в лесу каждую травинку, но теперь не было веры ни ногам, которые того и гляди запнутся за корягу, ни памяти, которая легко может перепутать тропы и завести в ловушку. У медведицы выпали зубы, сточились когти, дрожат лапы — куда ей бежать? Как сражаться?
Бирна шагнула назад, в сени, и тихо прикрыла дверь на засов. У нее остался только один путь к спасению, и этим путем ведьма намеревалась пройти до того, как чужие покончат с волками и войдут в избушку. Вполне очевидно, что люди с оружием здесь, в глуши, могли прийти только по доносу о колдовстве, и чтобы спастись от огня самой, ей следовало предать огню все, что может выдать ее ремесло. Непростые травы, амулеты и наузы — в печь! Зелья из крынок — в помойное ведро, черепки — в огонь! Ворона, паршивца, в окно, а на его место посадить курицу, чтобы никто не удивлялся птичьему помету в доме. Именно этим Бирна и занялась, бегая по единственной комнатушке не хуже молодухи и молясь всем Богам только о том, чтобы чужаки не вздумали просто подпалить избу. У нее было совсем мало времени, чтобы превратиться в бедную добрую старушку и как следует приветить своих спасителей.

Пока ведьма суетилась и наводила маскировку, шум битвы стих. Вот только возле самого его дома послышалось какое-то рычание и стоны.

Бирна захлопнула печную заслонку за целым снопом подсушенной конпли, из которой собиралась безо всякого колдовства сделаь пеньковую веревку, вытерла руки о передник и свежим глазом оглядела избу. Бедненько, да чистенько, вот только курица на почетном насесте в доме может вызвать вопросы, но тут уж ничего не поделаешь. Половина превращения в бедную добрую бабушку была уже окончена, дело стало за добротой. Вот, например, добить тварь, котрая там гнусно скулит под дверью — чем не доброта? Поставив плошку с чадно горящим жиром на полку в сеняз, Бирна тихо-тихо подняла засов и начала локтем приоткрывать дверь, поскольку обе ее руки были заняты ухватом. Кто бы там ни подыхал под крыльцом, хороший удар чугунным рогами печной утвари кому хошь вправит ум на место и отучит скрестись всю ночь под окном!

Выглянув наружу, женщина увидела огромного волка, размером с теленка. Он поднял на нее глаза. Во рту обнажились окровавленные клыки. У ног твари лежал человек - похожий на местного охотника. Человек был весь в крови и пытался отползти от волка. Но это у него не получалось.

Люди называют зверьем худших из своих соплеменников, но прожив не один год в соседстве с хищниками, Бирна точно знала, что это клевета. Звери честны, просты... и не жестоки, что бы там ни думали селяне, найдя рожки да ножки от очередного барашка из деревенского стада. Волк нападет на человека в двух случаях — от голода, если увидит в двуногом легкую добычу, и защищая себя, если поймет, что столкнулся с охотником. Нападая, волк метит разорвать горло, чтобы жертва не трепыхалась и не мешала есть. Волк не стоит над подранком, размышляя о судьбах мира и не наблюдает за чужими страданиями ради удовольствия. Он просто убивает и жрет, начиная с мягкого, питательного брюха...
Именно поэтому Бирне хватило пары ударов сердца, чтобы убедиться: существо, с которым она встретилась взглядом, не имело к волкам никакого отношения. В следующий миг она ткнула ухватом в щель, приоткрытую ровно настолько, чтобы грозное орудие прошло вертикально. Она метила в морду, не особо надеясь выбить твари глаз, но хотя бы отогнать. При этом ведьма навалилась телом на дверь, уперлась ногами в пол, чтобы та не распахнулась внутрь, если «волк» вздумает прыгнуть всей своей тушей. Из этого положения, по своему разумению, ведьма почти ничем не рисковала: морду в щель волку не просунуть, лапы безопасны, а в случае чего ухват можно просто выбросить наружу и вернуть засов на место

Волк легко увернулся от ведьминого удара и не стал нападать в ответ. Он просто злорадно ухмыльнулся и оттащил свою жертву подальше от двери избы.

При виде такой улыбочки волка Бирне захотелось осенить себя каким-нибудь божественным знаком — все равно, старых богов или новых. Однако ведьма, твердо знающая, что всему на свете есть своя цена, она опустила руку. Следует полагаться только на себя.
Здравый смысл подсказывал, что мужику уже не помочь: если не истечет кровью, то сгорит в лихорадке. И задержит ее, когда надо быстрее уходить, надолго или навсегда оставив избушку. Да и кто он ей, чтобы за него драться с этим зубастым теленком? Не сын, не брат. К тому же воля, управляющая волком, явно ожидала, что ведьма выйдет прямо в темноту и станет — ха! - преследовать тварь, чтобы отнять ее добычу. Однако, закрывшись в доме от волков, она рисковала быть убитой людьми, которые неизбежно придут сюда по следу, а это никуда не годилось.
Оставив волка скалиться в свое удовольствие, ведьма поставила ухват на место, закрыла дверь на засов и сходила в дом за дудкой. Вообще-то музыкальное колдовство было выдумкой ее сестрицы и у той всегда получалось лучше, но сейчас не было выбора: чертить знаки не на чем, слов существо не поймет, танцевать перед ним тоже как-то глупо... Потому ведьма снова приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы глядеть в щель, и приложила к губам подаренную трубку из абрикосового дерева. Эх, сестричка, где же ты...
Дудка запела. У нее был мягкий тягучий голос, совсем не похожий на пронзительные пастушьи трели или истошные вопли военных труб. Музыка обволакивала, плыла среди спящих во тьме деревьев, как туман, поднимающийся из прогалин, и так же, как в тумане может раствориться весь мир, оставив тебя глядеть с порога своего дома в белую пустоту, она растворяла в себе мысли и чувства, усыпляла волю, усмиряла гнев, и другие чары таяли в ней, как лед тает в воде, смешиваясь с потоком, уходя в землю...

Музыка все же подействовала на волка, хоть и не так сильно, как ожидала Бирна. Все таки это был не ее конек. Волк остановился, глаза его стали не такими горящими, уменьшился оскал, но он и не думал засыпать или расслабляться, лишь на краткий миг волг стал дезориентирован, продолжая стоять над своей жертвой.

Никто еще не намекал ведьме столь тактично и вместе с тем однозначно, что музыка — не ее призвание, как этот волк, который даже не думал рассеиватся, уменьшаться или приходить в себя и действовать как обычный зверь. Да что там, его даже в сон не клонило! Бирна была разочарована, однако она знала, что рано или поздно дудка нагонит уныние на кого угодно, даже на магическое создание, и продолжала играть. Мелодия становилась все более грустной и тоскливой.

Ведьма продолжала играть, когда на прогалину перед ее хижиной вывалился вооруженный отряд людей. Краем глаза Бирна заметила, что среди них был аббат Единого. Люди остановились. Аббат что-то сказал предводителю отряда. А волк тем временем, оставил свою жертву и медленно стал приближаться к ведьме, оскалив клыки. Он был все еще заторможен, но все же от него исходила угроза. Кажется чего-то старушка все таки добилась. Отвлекла монстра на себя.

Враг моего врага — мой друг. Отличная и всем известная истина. Единственным поводом для огорчения ведьмы, все еще играющей на дудке, было то, что святоша успел подружиться первым, и отнюдь не с ней. Однако же валить зверя голыми руками бабушка Бирна не собиралась. Еще чего! Вон сколько оглоедов из лесу понавылазило, пусть от них будет какая-нибудь польза.
Музыка действовала на волка иначе, чем рассчитывала старая колдунья, но и это было ей на руку. Не переставая играть, ведьма отступила в дом, встала у двери и оборвала мелодию на резкой, визгливой, чуждой чувственному голосу инструмента, ноте. Тут же дудка в руке ведьмы стала незримым пером, которым она начертила знак, отводящий глаза.
План ее был проще некуда: оборвать чары, чтобы волк очнулся и прыгнул прямиком в избу. Ведьма собиралась убраться с его пути, позволить зверю влететь в сени, а самой тут же выскочить наружу и запереть противника внутри.

Как только музыка оборвалась произошло несколько событий. Волк как-то странно дернулся и скосил глаза на военный отряд. Затем сделал прыжок в сторону ведьмы но на пол пути остановился и затряс головой. В то же время аббат и двое инквизиторов метнулись к раненому человеку , а остальные кинулись к волку.

Что делать? Запереться в доме? Подпалят снаружи. Драться, бежать, пока они заняты зверюгой? Забудь, старая карга. Тебе уже не служит даже твое колдовство, как теперь полагаться на руки и ноги?
Тяжело вздохнув, Бирна села на крылечко, бессильно поставив локти на колени: спина не желала держаться прямо. В руках она нежно и бережно держала дудку, понимая, что все равно не сможет ее спрятать.

//переходим в спареную тему