Творец сказал - творец сделал
Кхм. Во-первых, автор приносит свои извинения за довольно вольное трактование темы. Вдохновению не прикажешь, сами понимаете ))
Во-вторых, автор торжественно клянётся, что обидеть никого не хотел и не хочет. Художественный вымысел - это всего лишь художественный вымысел. Пожалуйста, не относитесь к этому цирку с конями серьёзно. Он того, право слово, не стоит.
Итак, размер - 5530 знаков без пробелов.
И се конь блед и сидящий на нем, имя ему Смерть…
Откровение Иоанна Богослова, VI, 8
И воздел Он руки, и дрогнуло пространство, и замерло время, и Ничто, повинуясь Слову, начало сворачиваться в Нечто.
Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний… «Может быть, хоть на этот раз всё получится. Они получатся».
Попытка № 73
Зов не менялся: ультразвуковая волна всегда приходила без предупреждения, оставляя после себя тошноту и головную боль. Встряхнувшись, Война открыл глаза, тоскливо глянул на засыпанную осколками бокала лужицу виски и пробормотал:
— Ну вот опять.
— Да сколько ж можно, — грустно согласился Чума.
Голод только моргнул — он вообще был довольно флегматичен и тратил свою энергию только на дело. На большее её банально не хватало: против специфики сущности, как ни крути, не попрёшь.
Убрав взмахом руки образовавшийся бардак, Смерть заглянул в очередной зарвавшийся мир и удивлённо присвистнул.
— Первобытное общество? Так рано?
Война тоже заглянул и тоже присвистнул.
— Чем эти-то несчастные успели Ему не угодить?
Вопрос был из разряда «Доколе?», «Зачем мы здесь?» и «Какой во всём этом вообще смысл?» — то есть риторическим.
— Перед этими можно не выпендриваться, так что седлайте коней, — вошёл в деловую колею Смерть. — Чума, ты первый.
— И почему я всегда первый? — спросил Чума и, привычно не дожидаясь ответа, вышел в динамическое субпространство. Война ругнулся, достал из-под стола свой двуручник и вышел следом. Голод по своему обыкновению растворился в потоках проточастиц без лишних слов и телодвижений.
Смерть достал сигару. Затянулся. Сплюнул. Затянулся ещё раз. И только после этого материализовал косу.
«Доколе… Нет, не то. Начали».
***
Я есмь Альфа и Омега, начало и конец…Попытка № 197
Стеклянная пыль, ещё секунду назад являвшаяся пепельницей, с тихим звоном осела на стол. Чума застонал и обхватил голову руками: левая зарылась в волосы, а правой пришлось довольствоваться шелушащейся кожей — инкарнация болезни был наполовину лысым в самом что ни на есть буквальном смысле.
— Не видать нам покоя, — лениво пробубнил Война. Он ещё не до конца отошёл от предыдущего раза, — ядерное оружие всегда усложняло дело — а потому был нехарактерно благостен.
Голод моргнул. И вздохнул. Смерть доведённым до автоматизма жестом раздвинул вакуумные завесы.
— О! Опять паровые машины. И агрессии, агрессии-то сколько…
— Дай-ка взглянуть, — оживился Война. — Вот, совсем другое дело! Вот с этим приятно работать!
Усмехнувшись, Смерть призвал новую бутылку виски взамен разбившейся и спокойно заметил:
— Как бы тебе ни было приятно, Чума всё равно первый.
— Да чтоб вашего Отца разорв… — начал Чума. И, не закончив, прижал ко рту левую ладонь.
Повисла тишина, которая, как ни парадоксально, была внушительнее Зова. Война вцепился в столешницу. Голод выдохнул, не вдыхая. Смерть медленно и как-то дёргано опустил бутылку.
—
Нашего Отца. Сдюжишь, если вдруг до этого дойдёт?
Тишина растянулась ещё на двадцать восемь миллисекунд.
— Сам ведь знаешь, что нет, — тихо прохрипел Чума. Смотреть на него было и жалко, и тошно.
«Так же жалко и тошно, как на себя», — подумал Смерть и сжалился.
— Тогда начинаем. Здесь конями не обойтись, нужно что-то более внушительное. Что там у нас ещё есть? Не хочется, как в прошлый раз, на голых сгустках энергии.
— Драконы, грифоны, мотоциклы, гравиплатформы, различные роботы… — облегчение Войны ощущалось чуть ли не физически.
— А что-нибудь более доступное их пониманию?
— М-м-м… Есть пароходы.
— Что? А впрочем, пусть будут пароходы.
«Какая, в конце концов, разница. Что нам, что, тем более, им».
***
Я есмь Альфа и Омега…Попытка № 314
Виски тёк по столу, мимоходом обнимая скорбно блестящие осколки графина, — переливать, что ли, в какой-нибудь сплав или хотя бы пуленепробиваемое стекло… Впрочем, какой смысл?
— Убрал бы уже из функции свободу воли, и дело с концом, — процедил Война.
Голод вскинул куцую бровь — Чума перевёл его движение на язык слов:
— А зачем? Так ведь будет неинтересно.
— Зато сколько проблем сразу исчезнет. Да что там — все проблемы сразу исчезнут.
«Мечтай, мечтай, — устало подумал Смерть, внимательно разглядывая все имеющиеся проекции нынешнего мира. — Просите, но дано вам не будет».
— Отправимся на гравиплатформах. Эти успели дорасти до исследования соседних галактик.
— Молодцы, — одобрил Чума. — Долго умудрились протянуть. Ладно, пошёл я.
И он действительно пошёл, а вот следовавший за ним по букве порядка вещей Война почему-то не спешил. Задумчиво проведя пальцами по рукояти меча, он поднял голову и спросил:
— Послушайте, а вам никогда не бывает… жаль их?
Незыблемый, как факт Апокалипсиса, Голод не отреагировал никак. Смерть же, медленно повернувшись, ответил взглядом — выразительным и простым.
— Понял. Прости.
***
Я есмь…Попытка № 492
Последние полсотни раз жертвами становились какие-то недоразвитые бедолаги. Дальше начала Нового времени не продвинулся никто — приходилось воплощаться на конях, от которых уже откровенно тошнило.
И вот Голод сказал, что само по себе было выдающимся событием.
Голод сказал: «Я не пойду».
— Совсем ополоумел? — взвился не успевший уйти Чума, и в его голосе послышалось жужжание слетевшихся на падаль мух. — Помнишь, что случилось, когда Война не захотел идти?
Война, который лучше всех помнил, что именно тогда случилось, беззвучно осел на стул. Худые, завёрнутые в лохмотья Чума с Голодом в одно мгновение стали казаться внушительнее, чем абсолют конфликта в полном боевом облачении.
Смерть встал.
— Ты можешь предложить альтернативу? Давай, мы внимательно слушаем.
Ответом ему, конечно же, было молчание.
— Ты думаешь, ты один такой? — захрипел Смерть: именно такой хрип слышится при самом последнем выдохе. — Да я уже молиться готов, чтобы этот раз был последним, чтоб я этих коней со всеми их производными больше никогда не видел! Но этого не будет! Не будет этого, ты понимаешь?!
Чума подошёл к нему и положил руку на плечо. Голод опустил голову. Война закрыл глаза.
Все понимали, что означает готовность молиться.
Смерть провёл пальцами по образовавшимся на столешнице трещинам и поставил точку.
— Начинаем.
***
Я…Попытка № 666
Смерть смотрел в свой бокал виски и больше не искал на его дне ни ответа, ни забвения, ни покоя.
«Пронеси чашу сию мимо меня, пронеси чашу сию мимо меня, пронеси чашу сию…»
Стекло пошло трещинами и превратилось в вихрь осколков — часть из них впилась в ладонь, но концепция физической боли во Всадников Апокалипсиса вложена не была.
«Впрочем, не моя воля, но Твоя да будет».
***
И воздел Он руки, и дрогнуло пространство, и замерло время, и Ничто, повинуясь Слову, начало сворачиваться в Нечто…
"Последний конь палача" - да свершится Суд
Список форумов · Внутренний город · Форумы Арт-пространства «Понедельник» · Пролет вокруг
