Миниатюры

В тему дискуссии о назначении литературы, о её пользе, о том кто для кого: автор для читателя или наоборот.
«На нем я увидел как-то остро и смело написанные в твердом рисунке ветви деревьев, покрытые инеем. В окне они были видны. Какой ковер — в особенном ритме. А форма рисунка деревьев…
— Завтра надо будет мне написать тут сверху,—сказал Врубель,—«Кондитер Шульц. Мороженое».
— Что ты? Зачем? — удивился я.
— Да, да,—сказал Врубель.—Это вот там сбоку на улице, на углу, живет немец. Он просил меня — ему нужно.
— Отдай ему без этой надписи. Это так красиво.
— Н-е-ет, ему нужна она. Он платит мне двадцать пять рублей.
Долго я не мог заснуть. В углу моей большой мастерской горела зеленая лампада. На кушетке, свернувшись под пледом, спал Михаил Александрович Врубель — великий художник, кончивший Петербургский университет, два факультета, с золотыми медалями. И вот — он никому не нужен…
Никто как-то не понимал его созданий. Как-то делалось одиноко, жутко. Зачем все академии художеств, искусства? Брань невежественных газет, критиков. А завтра он будет своей изящной, дивной формой писать на этой картине вывеску «Кондитер Шульц»… Что-то в этом есть жестокое и жуткое…»
Коровин К.А. «Воспоминания»

Коровин К.А. «Воспоминания»

Это воспоминания не Врубеля, а Коровина.
Пока что своё творчество вы защищаете сами. Причём даже не творчество защищаете, а говорите, что читатели ничего не понимающие дураки.

Я общаюсь с девочкой, которая пишет душевно очень, бывают и ругают её и не понимают, и косяки бывают, но как-то я не видела, чтобы она с пеной у рта доказывала читателям, что те сами виноваты, что не поняли.
Ей бы немного уверенности не помешало, но не такой.

Не могу представить Врубеля с пеной у рта доказывающего тому же Шульцу, что тот недообразованный дурак, который искусства не понимает...

Пока что своё творчество вы защищаете сами.

Мы? Защищаем? Хе-хе. Мы просто пишем о подходах к пониманию текста. Всего лишь. Вот объясняешь вам, объясняешь - а вы всё превратно стремитесь понять и выставить нас эдакими снобами.
Да и защищать сию миниатюрку нет смысла, ибо конкурс закончился. И закончился нашей победой, увы, большинству голосовавших она не показалась ужасной и проч.

а говорите, что читатели ничего не понимающие дураки.

Как было говорено одному старому прокуратуру : «Ты сказал!».

Не могу представить Врубеля с пеной у рта доказывающего тому же Шульцу, что тот недообразованный дурак, который искусства не понимает...

Верно, мы тоже не можем. Ибо шульцам хоть кол на голове теши: им всё одно подавай «понятное» искусство и чтобы польза была от него. Так и сегодня автор поставлен в зависимое от читателя положения - в позу собачки цирковой, готовой исполнить любую команду по приказу читателя. «Ах вам, уважаемый читатель, не ясно что-то? Ай, ай... виноват-с! Сейчас напишу проще-с». И виляя хвостом бежит автор упрощать в угоду нахрапистому читателю, да ещё припишет посвещение: «знатоку литературы кондитеру Шульцу». )))

И закончился нашей победой, увы, большинству голосовавших она не показалась ужасной и проч.

Знаменитый "Чёрный квадрат" некоего Малевича тоже считается шедевром изобразительного искусства. Правда кем
Вот и с Вашей триумфальной победой тоже не всё ясно.
Существует такое направление элитарного искусства. которое направлено само на себя или в худшем случае на эпатаж публики.
Мне кажется Вы сами не видите смысла в своём произведении.

Вот и с Вашей триумфальной победой тоже не всё ясно.

Да вы не отвлекайтесь, сударь, на квадраты чёрные и на клейкую тьму. Тут по пословице: кому арбуз, кому свиной хрящик.

Добавлено через 2 мин. 22 с.

Мне кажется Вы сами не видите смысла в своём произведении.

Да смысл на поверхности! Ещё раз говорим прочтите Книгу Бытия и Сутру Сердца. Всё сразу станет на свои места. Никакой элитарности. Главной мысли миниатюрки более 2000 лет.

Поучительная минипьеса в пяти действиях с антрактом.
Убить белку.

Пародия на https://fancon.org/v-traktire-arrosa/

Действующие лица:
Харрис — славный малый примерно сорока лет, несколько высокомерный и увлекающийся джентльмен. Одышка, багровое лицо, глаза на выкате. Одет в твидовый пиджак, на голове кеппи. Великолепно исполняет комические куплеты.
Дадли — друг Харриса. Считает себя бароном, ужасный зануда неопределённого возраста. Надменный взгляд, трясущиеся руки, геморрой. Одет в плащ, на голове шляпа. Любит поучительные истории, не любит комических куплетов Харриса.
Альварес — друг Харриса. Кличка — Виконт. Иностранец, делец из Ист-энда. Смугл, в наколках, бегающие карие глазки. Маложав, одет вызывающе, золотые перстни, золотая цепь, позолоченная фляга с коньяком в кармане, мачете на поясе, на голове (как ни странно) шляпа. Любит азартные игры и занимательные байки, не любит комические куплеты Харриса.
Дандаро — дядюшка Харриса. Старый пенёк, безвылазно сидящий в своём шотландском замке. Обожает скряжничать, слабоалкогольные напитки и ненавидит комические куплеты племянника. Одет в клетчатый плед.
Хуго — дворецкий в замке Дандаро. Ничего не мило его сердцу, кроме комических куплетов племянника хозяина. Нигилист.
Дракос, Свистун, Сфинкс, Экзорцист — собаки с псарни Дандаро. Любят кости и выть под комические куплеты Харриса.

ДЕЙСТВИЕ I
Дом Харриса, жарко натопленная комната, пылает камин, на столике стаканы с бренди, за окном гроза. В углу рояль. Скрипит дверь, вваливаются трое друзей подшофе.

Харрис: Господа! Не правда ли восхитительное местечко мы только что имели честь посетить? А каков там нектар? Прелестно!
Дадли: Харрис, насчёт открытия подобных заведений вы самый настоящий сэр Ливингстон!
Харрис (галантно раскланиваясь): Благодарю, мой друг. Теперь я считаю своим долгом ответить на ваш комплимент комическими куплетами.
Дадли и Альварес (вместе): Только не это! Только не комические куплеты!!
Дадли: Ведь в таком случае нам придётся выйти в сад. А если, вы любезный друг, соблаговолите выглянуть в окно, то увидите какая нынче непогода.
Харрис (отодвигая портьеру): Вы, как всегда правы, барон. Гроза! Но чем же отблагодарить моих друзей, что в такой ненастный вечер составили мне компанию?
Альварес: Поведали бы нам какую-нибудь занимательную байку, Харрис. И довольно с нас.
Дадли: Но непременно поучительную. У всякой истории должна быть мораль.
Харрис (задумавшись на миг): Что ж слушайте. Случилась эта история в такой же ненастный вечер как и сегодня. Тогда я гостил у своего дядюшки в Шотландии. Вы не поверите, какая скука в этой Шотландии! Сплошные безликие горы и повсюду серый, гадкий снег. Тут поневоле вспоминается один комический куплет.
Дадли и Альварес (вместе): О нет, Харрис! Не отвлекайтесь, продолжайте свою историю, во имя Иисуса!!

ДЕЙСТВИЕ II
Замок Дандаро. Неухоженная, пыльная гостиная, длинный стол заставлен стаканами и бутылками со всевозможными горячительными напитками. Пахнет сыростью. В камине догорают чадящие поленья. За окнами унылый горный пейзаж, вьюга. Харрис, потягивая виски, угрюмо глядит в окно. Дандаро у камина цедит разбавленное вино.

Харрис: Вот ведь, разгулялась проклятая вьюга! Пожалуй, теперь застрянешь здесь на неделю, ишь как сыплет.
Дандаро: Да, племянничек, об эту пору завсегда в наших краях бури. Бывает столько снегу навалит, что ни пройти ни проехать. Подолгу приходится сидеть отрезанным от остального мира.
Харрис (театрально заламывая руки): О боги, за что вы уготовили мне такую мучительную смерть? (В сторону) Я тут рехнусь со скуки!
Дандаро: На тебе же лица нет, племянничек. Скушай-ка ещё галетку.
Харрис: Меня уже мутит от них, дядюшка. Лучше подайте-ка вон ту бутылку виски. Мой стакан уже пуст.
Дандаро (наставительно): Милый друг, мне не жаль виски, но не стоит злоупотреблять.
Харрис (в сторону): Ах ты, старый сквалыга! (Дяде): Что-то давненько я не исполнял для вас, многоуважаемый родственник, комических куплетов. Вы, поди, уже и подзабыли как я пою комические куплеты
Дандаро (нехотя подаёт бутылку): Может быть в другой раз? Ты, по-моему, сегодня не в голосе.
Харрис (наполняет стакан): Почему же? Очень даже в голосе. Не капризничайте, дядюшка, хоть развеселимся — на то ведь куплеты и комические.
Дандаро (загадочно): Да веселья у нас и без того хватает!
Харрис: И то правда. Слушать завывания вьюги и ёжиться от стужи — куда уж веселее.
Дандаро (загадочно): Есть всё же кое-что повеселее. Сказывал мне отец, что непогожей ночью, когда лишь бутылка доброго виски способна успокоить расшатанные нервы, в замке появляется Нечто. Оно бродит по пустым залам, стучит когтями по каменным полам, так что в страхе замирает сердце и кровь стынет в жилах. Лишь однажды отцу довелось увидеть это существо. Он назвал его Бордовик, наверное, потому что шкура чудовища была бордовой, как кровь.
Харрис: Ох, уж мне ваши деревенские байки. Понавыдумывают бессмыслицу и туда же хотят образованного человека удивить. Да, знаете ли вы, что я с самим Диккенсом на дружеской ноге! С Чарльзом между прочим Дарвином учёные споры веду! А тут что? Глупые небылицы! Результат эдакого коллективного творчества — одна старуха наплела, другая подхватила, третья ещё пуще приврала, а потом какой-нибудь малахольный литераторишка всю эту нелепость записал и подсунул доверчивому читателю. Только я не таков, мне подавай высокое искусство, чтобы насквозь пробирало...
Дандаро (со страхом в голосе): Тихо! Накликали беду… Слышишь?
Харрис (заносчиво): Кроме невежества, ничего!
Дандаро (со страхом в голосе): Ну как же! Вот… Тудум-тудудум… Слышишь же, наконец?!
Харрис (прислушивается): Кто-то ходит наверху и что с того? Поди, ваш Хуго шныряет.
Дандаро (трепеща от ужаса): Нет, Хуго внизу на псарне! И то не человеческие шаги!!

АНТРАКТ.
Джентльмены пьют и закусывают. Леди не дают джентльменам много пить и заставляют обильно и часто закусывать, успевая между тем обсудить наряды друг дружки.

ДЕЙСТВИЕ III
Гостиная в замке Дандаро. Скрипит дверь входит Хуго, грызущий куриную кость.

Дандаро (облегчённо выдыхает): Это ты, Хуго?
Хуго (с достоинством): Я!
Харрис: Ха-ха!
Дандаро: Ты был сейчас наверху?
Хуго: Что значит был? Прошлого нет, есть только миг, остальное выдумки историков.
Дандаро: Перестань прекословить, несносный слуга! Я спрашиваю: твои шаги мы слышали сейчас? Они раздавались сверху.
Хуго: Откуда мне знать, чьи шаги вы слышали? Да, я шаги свои слышал, когда шёл сюда, но не более.
Дандаро (раздражённо): Господь всемогущий, за что мне такое наказание! (К Хуго): Я всего лишь желаю знать, ты ли шлялся только что наверху или нет?!
Харрис (в сторону): А малый не промах, на такого где сядешь там и слезешь. (Дяде): Посудите сами, если до нас доносились чьи-то шаги, а ваш разумный слуга слышал только шаги собственные, то выходит, ничьих других шагов не было и в помине.
Дандаро (восторженно): Да, всё-таки учёная речь способна успокоить!
Харрис (с высокомерием): Диалектика!
Хуго: А по мне, так ваша диалектика сплошное надувательство. Грош цена ей! Ну какая, скажите на милость, польза от нудных рассуждений, да и от всей этой науки в сумме? Вот кабы куриную кость (кидает обглоданную кость в камин) из пустоты ваша наука добывать умела!
Харрис (пьяно икая): Тут вспоминается чудный куплет. (Поёт):
Маркс и Энгельс гуляли парой,
«Капитал» на двоих один писали.
На двоих делили гонорары,
Дружбу их за то диалектикой прозвали.
Хуго: Ха-ха!
Дандаро: Тсс! Слышите? Вот опять шаги! (Указывает пальцем вверх): Кто-то или что-то бродит там!
Харрис (наполняет стакан): Маркс с Энгельсом?
Хуго (зевая): Кроме нас в замке никого, сэр. По здравому размышлению это, должно быть, ветер.
Харрис (прислушивается): А ведь, и вправду, шаги! Слышу: тудум-тудудум!!
Дандаро (к Хуго): Мигом на псарню и веди сюда собак! Обыщем весь замок!!
Хуго (в сторону): Ишь разошёлся, старая перечница.

ДЕЙСТВИЕ IV
Сцена I
Замок Дандаро. Сырой, заплесневелый подвал — винный погреб, уставленный дубовыми бочками. Грубо сколоченные полки с пыльными бутылками. Скрипит дверь входят: Дандаро с факелом, Харрис с бутылкой и Хуго с собаками.

Хуго: Мы всё обшарили, сэр. Остался только погреб.
Дандаро (осматривается): Никого! Странно…
Свистун: Гав!
Харрис (покачивается): Хорошо, что я на сию увлекательную экскурсию прихватил выпивку.
Дракос: Гав-гав!
Дандаро: Собаки что-то учуяли! Но я ничего не вижу…
Сфинкс: Гав-гав-гав!!
Хуго (в сторону): А я вижу… двух забулдыг.
Экзорцист: У!
Свистун: У-у!
Дракос: У-у-у!!
Сфинкс: У-у-у-у!!
Хуго (Харрису): Сэр, вы случаем, ни мурлычете там куплеты? Собаки воют.
Харрис (уставившись в одну точку): Он здесь!.. Вон он!!
Дандаро (заикаясь от страха): К-кто или ч-что?
Хуго: Виски тридцатилетней выдержки.
Дандаро (в сторону): Дьявол, зачем я привёл сюда племянника! Теперь этот пропойца будет лакать мой лучший виски, пока не свалится.
Харрис (в ужасе): Да, нет же! Бордовик!!
Дандаро: Где?
Хуго (в сторону): После второй бутылки и не такое почудится. (Харрису): Где?
Свистун, Дракос, Сфинкс, Экзорцист (жмутся к ногам Хуго): У-у-у-у!! Гав-гав-гав!!
Харрис (в ужасе): Вон же — в углу! Похож на огромную рыжую б-белку. Глядит на меня укоризненно и хвостом машет, негодяй… (Швыряет бутылку, та разбивается. Спиртное разливается по полу).
Дандаро: Молодой человек, я не позволю! Вы чего безобразничаете в чужом замке!! Заимейте свой — там и бейте стеклотару сколько угодно.
Харрис: Дядюшка, подайте мне факел. Я посвечу, чтобы вы узрели, наконец, чудище. (Берёт из рук Дандаро факел и кричит): Что за средневековье! Мракобесие! Так издеваться над просвещённым подданным Британской короны! Я убью тебя, белочка!! (Кидает факел на пол, разлитое спиртное вспыхивает. Через мгновение весь подвал в огне).

Сцена II
Замок Дандаро пылает. Дандаро, Харрис, Хуго и псы снаружи наблюдают как гибнет замок. Под ногами скрипит снег.

Дандаро (рвёт на себе волосы и рыдает): Уа-у-у!!
Харрис (протрезвев): Не терзайтесь вы так, дядюшка. Ведь с ужасным демоном, преследовавшим ваш род покончено навсегда!
Хуго (в сторону): Как и с родовым поместьем Дандаро. Покончено навсегда!
Харрис (в сторону): По крайней мере, сюда я больше не ездок, что, действительно, радует!
Хуго (задумчиво): Вот и не верь после такого философам, утверждавшим что призрачно всё в этом мире бушующем!
Свистун, Дракос, Сфинкс, Экзорцист (безмолвствуют): …

ДЕЙСТВИЕ V
Дом Харриса. Дюжина пустых бутылок на столе. В пепельнице дымят окурки сигар. Скрипят потёртые кресла.

Дадли: Позвольте заметить, мой друг, какая всё-таки примитивная мораль у вашей истории. Фуй!
Альварес (размахивая мачете): Верно! В Уайтчепеле с этой белкой не церемонились бы! Живо бы шкуру с неё спустили!
Харрис: Друзья, однако, ваши суждения слишком поверхностны. Дело совсем не в чрезмерном употреблении мною горячительных напитков в ту страшную ночь. Не забывайте, дядя тоже слышал проклятое: тудум-тудудум, а псы учуяли неладное!.. (Харрис молчит с минуту и затем шёпотом добавляет): Я видел монстра, господа, также ясно как вижу вас и выпивка здесь ни причём!!
Дадли: Не верю!!
Альварес: Когда я напиваюсь до положения риз мне и похуже мерещится!!
Харрис (икает): Вы вправе высмеять меня, друзья, но я всё же должен заявить, что сэр Сэмюэль Харрис, убив белку-призрака, оказал неоценимую услугу всему мировому научному сообществу. Представьте себе какой переполох поднялся, если бы нам с дядей удалось изловить Бордовика? Все старания, которые приложили члены Лондонского королевского общества для создания правдоподобной научной картины мира, пошли бы прахом из-за какой-то белки-фантома! Бордовик, увы, не укладывается в эту картину, господа! А если не укладывается, то его и не существует… больше не существует! (Поднимает стакан для тоста. Патетично): Белки-призрака не может быть, потому что не может быть никогда — вот что греет сердце образованному и храброму британцу!
Альварес (к Дадли): Храброму и образованному британцу больше не наливать.
Дадли (кивая Альваресу): Не будем разрушать хрупкую и с такими жертвами восстановленную картину мира!

Класс! Долго и громко смеялся! Молодцы, братья! Так все действия байки увязали в пьесе - супер!
Только ради такой пародии стоило соавторствовать.
Надеюсь, на вторую историю последует такая же замечательная пародия!

Так все действия байки увязали в пьесе - супер!

Грэг хитрый пират: хвалит, хвалит а потом ножичком чик и вы уже на небесах. (Шутка)
Надеемся, что Грэгу и вправду понравилось, хотя, честно сказать, всю вашу байку мы не осилили и написали жабу по тому, что смогли прочесть.

Надеюсь, на вторую историю последует такая же замечательная пародия!

Насколько мы видим к вашему коллективу прибыло солидное подкрепление с фантастики рф. Тут уж руки трясутся от почтительности, но мы постараемся.

Братья Ниловы
Грэг

Только ради такой пародии стоило соавторствовать.

Факт сам по себе знаменательный! Но сей опус требует глубокого осмысления.
А вот интересно, пародию на пародию можно написать?

Дар

Отверзнув очи, и узрев бренный мир, Гаврилов поморщился. Мутило. Гудела голова. Каждая клеточка изнурённого тела молила о капле живительной влаги. В белоснежном храме чревоугодия, что возвышался в углу возле окна, должно быть, поджидал сосуд с вожделенным питием, по крайней мере, этому хотелось верить.
Едва переставляя ватные ноги, Гаврилов достиг святилища. Остановившись в нерешительности у самых врат он зажмурился и представил себе на амвоне запотевшую бутылку «Жигулёвского», мерцающую таинственным божественным светом. Прошептав сухими губами: «Хлеб наш насущный дай нам днесь» Гаврилов приоткрыл глаза и с содроганием заглянул в утробу храма. Но вместо «Жигулей» или хотя бы банки с рассолом там отыскалась лишь коробка с обезжиренным кефиром. Тьфу! О как жестока и несправедлива жизнь!
Опустившись в изнеможении на шаткий табурет Гаврилов попытался собраться с мыслями. Мучительно вспоминал он куда заначил полтинник, отложенный ещё с зарплаты специально для такого случая. Наконец, в голове его прояснилось, как в майский день после грозы, и он нетвёрдым шагом направился к книжному шкафу. Долго перетряхивал он несчастный том «Преступления и наказания», но оттуда вместо заветной купюры сыпались безысходность бытия и чёрствость человеческих душ.
Безутешен он рухнул на прожжённую сигаретами софу и погрузился в беспокойный сон. Снилось ему, будто из-под скамейки, той что у его подъезда, выглядывал свернутый пополам засаленный полтинник. Надменная статуя, изображённая на купюре, презрительно косилась на Гаврилова, словно намекая ему: «Не тебе свиное рыло меня лапать!». И до того показался Гаврилову полтинник всамделишным, что он даже потянулся за ним, но уже наяву сверзился с софы. Потирая ушибленное плечо, Гаврилов ни на миг не забывал о привидевшейся ему мечте, воплощенной в голубой бумажке, которая вполне возможно, валялась сейчас совсем рядом среди сморщенных бычков и раздавленных жестяных банок.
Дрожащими руками Гаврилов натянул старое трико, облачился в выцветшую футболку с полустёртой надписью на груди «In God we trust» и вышел во двор. Явь встретила его удушающей жарой и запахом куриного дерьма, что доносился с птицефабрики. Двор был пуст. Он боязливо опустил глаза на заплеванный асфальт. О боже, полтинник с кичливой статуей, пробиравшей взглядом до самых кишок, действительно покоился под скамьей, как в его сне. Гаврилов, всё еще не веря в свою удачу, вытянул купюру из-под скамьи и, насколько было возможно в его состоянии, ринулся к ларьку.
Пиво оказалось тёплым. Но страдавшее от неимоверной жажды нутро приняло её с благодарной отрыжкой. Моментально закружилась голова, ноги предательски подкосились и уже на карачках Гаврилов добрался до счастливой скамейки.
- Ну, что же ты, Гаврилов! - лохматый незнакомец в ветхом трико и мятой полинялой футболке склонился над Гавриловым. Незнакомец был не брит и от него разило перегаром. Он сильно походил на Гаврилова, вот только потасканные грязные крылья за спиной, пожалуй, отличали чужака от любого homo sapiens.
- А что я! - вознегодовал Гаврилов. Насмешливый тон незнакомца рассердил его. - Имею я право в свой выходной…
- Полтинники воображаешь, - продолжал незнакомец, не обращая внимания на возмущение собеседника, - а ты ведь способен на большее, с таким-то даром! Пойми, ты не то что себя, а всех людей осчастливить можешь.
- Каждому по полтиннику? - съязвил Гаврилов.
Незнакомец пренебрежительно отмахнулся.
- Какой, к чёрту, полтинник! Тебе по силам вернуть благодать на грешную землю! Только сконцентрируйся и представь себе это хорошенько.
Гаврилов сжал волю в кулак, зажмурился и почуял, как глубоко в недрах его тела проснулась, забурлила горячим ключом энергия невиданной мощи. Мозг яркой вспышкой озарила всепрощающая любовь ко всему сущему. Гаврилов кое-как поднялся, сосредоточился, поднатужился чтобы отдать эту любовь всякому атому, но в последний момент, видимо, не выдержав ответственности пустил ветры. Незнакомец брезгливо зажал рукой нос и расправив крылья взмыл под облака.
«Ведь это, типа, как кундалини! - ликовал между тем очухавшийся Гаврилов. - И кто бы поверил, что во мне таится такая энергия». Припоминая всё, что он когда-то читал о чакрах и йогах Гаврилов поплёлся за гаражи, где вечерами ширялась местная молодёжь, а пролетарии справляли малую нужду. Он представлял себе, что там за гаражами он сядет скрестив ноги в позе лотоса и постигнет тайну всеобщей благодати. Главное, правильно сконцентрироваться и очень захотеть.
Однако, поза лотоса оказалась чересчур неудобной, ноги скоро затекли. Гаврилов долго полулежал в бурьяне, пытаясь расцепить их. Наконец, встав на колени он, мыча выдуманные им мантры, принялся ползать в поисках утерянного людьми счастья. Но оно почему-то ускользало от новоявленного йога, прячась среди пустых полторашек и использованных шприцов. Вернулась жажда, а с ней и видение заиндевевшей бутылки пива, разбередившее его усталую душу. И вдруг в расщелине между гаражей он узрел её!
По небритым впавшим щекам текли слёзы счастья.

Братья Ниловы
эта минька, безусловно, лучше предыдущей. Начало так ваще очень мощное для реально крутого мистического рассказа. В целом очень достойно.

Интересно другое. Эта миня заняла 11-ое место среди 39 произведений, а предыдущая, та что про Пустоту оказалась на первом месте! Сайт один и тот же, рецензенты примерно теже самые! М-да)) Вот ведь вкусы же ))

Братья Ниловы
и не говорите.
А вы гляньте "Штрихи Пролёта" там тоже самое прослеживается. Но это конкурс. На мой взгляд это допустимо. Тем более организаторы конкурса стараются быть демократичными. Всё дело в том, что жюри много девушек. Та первая минька она больше давила на эмоции.

Лучше меньше, да лучше
(Квантовая небылица)

Миша поёт в душе. Тёплые струйки воды ласкают лицо. Миша берёт верхнее ля. Сердитый стук в дверь. Мать его. Миша тихо ворчит. Вытирается насухо. Шлёпает босыми ногами к столу.
Яичница с помидорами, ломтики душистого хлеба, кружка холодного молока. За окном весёлое летнее утро.
- Ну и что это было? - Мать сердится. Поди, расстроило мишино ля.
- Не помню точно, - Миша отвечает с набитым ртом, - по-моему, что-то из нашей попсы.
Миша снова напевает, стараясь не фальшивить. Крошки изо рта падают на стол.
- Я не о том! - Мать гневно сверкает глазами. - Я о вчерашнем!
Миша недоуменно пожимает плечами.
- Скажи, спасибо, отца срочно на работу вызвали. Не то бы имел беседу с ним!
Миша снова пожимает плечами, мол, спасибо, но в чём собственно дело-то?
Пауза. Миша подливает себе молока. Мать набирает воздух в лёгкие.
- Ты... ты... ты пьяный вчера пришёл!
- Не помню, - мычит Миша, прожёвывая помидор. - Я просто уставший был, Витьке помогал в гараже, - выдумывает он на ходу, хотя и сидит. - Вот вам и показалось.
- Показалось? - Мать срывается на крик. - Отцу нахамил. Меня старой дурой обозвал!
- М-а-а-м... ну прости, такое больше не повторится! - голос мишин необычайной кротости, наверное, как у ангела
- В шестнадцать лет он пьяным домой будет являться, родителей оскорблять, - мать не унимается, - а в двадцать что? Наркотики!
- М-а-а-м... я всё объясню, только успокойся, - Миша ёрзает на стуле, видно, что нервничает.
Мать плачет, утирая слёзы краем скатерти.
- Это был не я... Ну то есть я, только не совсем я… М-а-а-м, перестань, пожалуйста. - Миша подаёт стакан воды. - Как тебе объяснить-то... Короче, мы с Витькой квантовый телепортатор соорудили.
Мать кашляет, поперхнувшись водой.
- Честное слово, не вру, - клянётся Миша.
- Мишенька, ну когда это кончится! - всхлипывает мать. - Машину времени вы с Витькой изобретали! Вечный двигатель конструировали! Мало вам, оболтусам? Опять за старое?!
- Теперь нормально получилось, мам, - Миша хмурится. - Почти. В расчётах маленько ошиблись. Хотели из витькиного гаража меня в гастроном переместить за Жигулёв… кгм... и обратно. Запустили, значит, мы наш телепортатор. Глядим: а я уже стою, где стоял секунду назад. Ну, думаем, свершилось. Открытие века! Только я почему-то без пив… кгм… может, обед был в гастрономе. Прошло минут пять и тут опять заявляюсь я! То есть он — двойник. Предупреждал же Витьку, что двух молей це два аш пять о аш достаточно, а он, дебил, пол литра в бак телепортатора плеснул. А двойник мой злорадно так на меня посмотрел, мол, я тебя ещё ущучу, кулибин. И преспокойненько чухнул куда-то, позвякивая авоськой с бутылками Жигулёвского. Мы с Витькой до самой ночи провозились, заново настраивая телепортатор и сразу домой меня перекинули. Кто же знал, что второй я сюда заявится и скандал устроит!
Мать качает головой. Врёт и не краснеет! Докатился! Поди, связался с плохой компанией, а ведь рос таким послушным ребёнком. Недоглядели!
Мурлыча под нос песенку, бодрым шагом входит ещё один Миша.
- М-а-а-м, завтракать давай, - просит второй Миша. Увидав Мишу первого, второй поначалу робеет, а затем, скривив презрительную мину, спокойно садится за стол. Миша первый грозит двойнику кулаком и шипит что-то вроде: "Я тебе покажу кузькину мать".
Мать бледнеет и, медленно сползая со стула, падает в обморок.

Под луной.

Любит Егор выйти вечером на крыльцо, посидеть часок-другой на лавочке, посмолить цигаркой, о жизни помозговать. Жена давно махнула на него рукой и стелит ему отдельно, как командировочному, на сундуке. Супруга укладывается рано и засыпает, умученная маетой дня. Сразу становится хорошо, спокойно. Упоительно верещит сверчок. Рядом урчит кот Мефодий. В чёрном небе висит огромная луна. Чем-то завораживает она Егора, а чем и не понять. Приятно щекочут шальные мыслишки.
«Пожалуй, здорово сейчас в клубе, - мечтательно думает Егор. - Танцы, небось!»
В громкоговорителе, подвешенном на узловатой ветке старой берёзы, надрывается столичная дива: «Всё могут короли, всё могут короли...». Пропахшие соляркой механизаторы кружат потных мясистых доярок. Участковый Кузякин, перематывая портянки, зорко следит за общественным порядком. Подвыпивший председатель тискает товарища Бубенцову — счетоводшу из правления. Та кочевряжится, лопочет что-то о приличиях, краснеет. Механизаторы бросают плотоядные взгляды в её сторону, и всё сильнее кружат размякших от железных объятий доярок. Доярки текут жизненными соками, томно опустив бархатистые ресницы. Камыш шумит, деревья гнутся.
И чудится Егору, будто облачившись в замызганную рваную фуфайку, он таится за коровником. В лунном свете загадочно искрится придорожная грязь. Веет свежим навозом, сеном и могуществом. В нём пробуждается демон, остервенело скребёт изнутри, просясь наружу. Боязно и сладко слышать этот скрежет. Всякая жилка в теле трепещет ему в ответ.
Чу! Вот кто-то с горочки спустился. Крутобёдрая волоокая Зинка, лузгая семечки, возвращается с танцев. Эх, Зинка — дурацкое платье в цветочек, коса до пояса, округлый тугой зад! Обворожительна ты в мертвенно-бледном сиянии небесного камня. Так обворожительна бывает лишь благоухающая жизнь за миг до своей гибели.
Бесшумной тенью скользит Егор, ровно отстукивает такт ледяное сердце: «Всё могут короли, всё могут короли...». Сбросив фуфайку, он расправляет серые перепончатые крылья и взмывает высоко-высоко к самой луне, упиваясь её мёртвым холодом. Крохотной кажется отсюда земля, словно игрушечная. Плюнь и рассыпется в прах. Она и есть прах.
Низвергаясь с тёмных небес Егор настигает Зинку, тряпичной куклой кидает её в жидкую грязь. Откуда взялась, туда и уйдёшь. Она извивается под ним, пытаясь лягнуть в причинное место. Дура — разве он теперь уязвим! Тело Егора бугрится мышцами, хищные клыки прорезаются сквозь дёсны, вырвавшийся на волю демон шипит: «Ниманд вирд висен, ви траурих ин дер нахт ди зиле ист...». Солёная кровь жертвы сладка и желанна, как карамелька в голодном детстве. Зинка закатывает глаза, в бессилии судорожно сучит ногами и, наконец, затихает. В её остекленелых глазах стынет ядовитая луна.
«…орасы ...баные!», - ветер швыряет обрывки боевого клича дерущихся механизаторов, которые не поделили доярок. До Егора долетает запах крови, перемешанный с затхлым душком безысходности бытия. Но быть или не быть — дилемма не по чину дикому мужичью. Даже высокородный принц спасовал перед проклятым вопросом. Лишь королю такое под силу, всё могут короли…
Не быть! Милостивый властелин дарует избавление этим жалким рабам от их никчемной, пустой жизни. Он дарует им смерть. Примите дар, сукины дети! И они принимают, будто подкошенные снопы, валятся ниц растерзанные безжалостными клыками, заливая кровью тучный чернозём. Мгновение и всё смолкло… Только шумит камыш, только гнутся деревья. Разгулявшийся ветер гонит кудлатые тучи к далёкому последнему морю.

Мучительно ноет затёкшая спина. Жёстко на сундуке. Из-под коротенького драного одеяльца торчат худые волосатые ноги. Зябко. Не спится. Егор снова выходит из дома. Жалобно стонут ступени под тяжёлыми кирзачами. Мефодий осторожно, боясь запачкать лапки, следует за хозяином, распушив хвост. В сарае разит дешёвым лаком и опилками. Флотилия из дюжины сосновых гробов приготовлена к завтрашнему плаванию. Совхозный плотник Егор Мышкин, почёсывая затылок, самодовольно ухмыляется: смерть — немалый прибыток по нынешней жизни. Und niemand wird wissen, wie traurig in der nacht die seele ist, die am tage lacht.

Валентинов день


Внизу сопливился простуженный февраль. На грязно-сером облаке розовощёкий купидон обмяклой рукой натягивал лук. Тугая тетива не поддавалась и больно резала пальцы. Хмурый старик, сидевший рядом, выуживал из седой бородёнки хлебные крошки и кормил ими сизарей, что вились у его ног.
- Совсем ты разленился, как я погляжу, - упрекнул старика купидон.
Старик досадливо поскрёб свой изрядно потускневший нимб и выпил рюмку горькой.
- Какая уж лень, Купидоша, разуверился я в людях! Нет промеж них любви боле, - горестно молвил он, заедая горькую ржаной краюхой, - кончилась!
- Да куда же она подевалась? - озадаченно спросил купидон.
- Не знаю я. Может, обидели её люди. Жадностью своей, лицемерием, эгоизмом.
- По-твоему выходит, что нет теперь в нас проку? - возмущённо замахал крылышками купидон. Он поднялся над облаком и, кое-как натянув тетиву, пустил стрелу к земле.
Стрела угодила в грудь толстомясой девахи, что семенила по склизкому льду к ларьку за бутылочкой по случаю праздника. Купидон напыжился и выстрелил ещё. Вторая стрела вонзилась в паренька, смолившего сигареткой у подъезда облезлой пятиэтажки.
«Эй, тянка, - окликнул он деваху, - давай к нам на вписку».
Деваха зарделась наливным яблоком и застенчиво спросила:
«Со своим бухлом или уже есть чё?».
Нимб старика заморгал, будто неисправная лампа.
- Тщетно всё, - с досады махнул рукой старик, распугав сизарей, - покинула наш мир любовь!
- Чего я там покинула? - раздался сонный голос с другого облака. - Притомилась маленько. Какую тысячу лет с вами валандаюсь!
- Любовь Агаповна, богатой будете, - подмазался льстивый купидон, - вспоминали мы вас.
- Это хорошо, про меня нельзя забывать, - сладко зевнув, сказала Любовь Агаповна и обратилась к старику. - Пора, Валентин!

Из-за облаков выглянуло по-весеннему ласковое солнце. Таял ноздреватый снег. Пёстрыми букетами распускались цветы в женских руках, а в мужских сверкали сталью бритвенные станки. «Всё-таки, хороший сегодня денёк», - подумал купидон и что было сил натянул тетиву.

Смешная миниатюра. Не зря первое место ей присудили.
Молодцы, Братья!
( в моём топе тоже первой была )

Спасибо, пиратское сердце. Жаль, но, похоже, никто и не догадался почему Любовь — Агаповна, а никакая-нибудь Пантелеевна.

А что тут догадываться-то.
Имеется в виду любовь-агапе.
Самая бескорыстная из всех. А людям осталась любовь чувственная. Нормально всё.

любовь-агапе.

Sic!

В ночь на Валентина

В ночь на Валентина галдит переполненная кафешка. Галантные кавалеры потчуют румяных барышень. Февраль ледяным узором целует окна. Воздух наполнен соблазнительным ароматом сладких духов и свежевыпеченных круассанов.
В кармане засаленный косарь. Холодеет спина, когда её глаза скользят по меню. Нет, она мне определённо нравится — заказала скромненько. Я взял только кофе, дескать, сыт. Мучительно подсчитываю в уме хватит ли денег, если придётся вызвать ей такси. Я-то дойду пешком, назначать свидание ближе к дому в моих правилах. Успокаиваюсь на мысли, что свидание первое и ничего мне, скорее всего, не светит. Так что дотелепает на троллейбусе — не сахарная.
Между тем она откидывается на спинку кресла, жеманно отводя назад плечи. Розовенькая кофточка натянувшись, рельефно облегает неоспоримое достоинство всякой обладающей им женщины. Я давлюсь слюной, делая вид, что поперхнулся кофе. Она невинно улыбается — о, коварная! Что ни говори, её достоинство заслуживает пламенного панегирика, но у меня сохнет во рту и дрожат руки. Я бормочу ей что-то невразумительное, наверное, я влюблён. Кинуть бы ей под ноги Вселенную, но в кармане осталось рублей триста. А какова она без кофточки? Стоп, лучше не представлять — здоровье дороже!
Она благосклонно меняет позу. Я выдыхаю. Пытаюсь взять себя в руки. Не получается — выскальзываю. Поглядывая на дверь, она зевает в кулачок. Кавалеры развозят своих барышень — кто барышню ужинает, тот её и танцует. Увы, похоже, это не в моём случае. Кафешка пустеет. Она тревожно смотрит на часы: не кормлен кот, котлеты не пожарены, старенькая мама волнуется, да и вставать завтра рано — в общем, пора.

Почему луна одна? Всё в природе должно быть парным. Пышные, упругие, налитые живительной женской силой обнажённые луны в ночном небе мерещатся мне по дороге домой. Они пленительно, но обманчиво близки, кажется, только протяни руку. Скольких ещё сведёте, вы, с ума, каких ещё дифирамбов и гимнов вам надо? Дайте ответ! Не дают ответа…

Финал классный.
А момент, где девушка начинает скучать, провисает.
Она перед этим его дразнит, а потом вдруг зевает.
Он бы хоть сморозил, что-нибудь, чтоб она заскучала.

В принципе, согласны. Но когда ограничение в 2000 знаков не особо разойдёшься))

Но когда ограничение в 2000 знаков не особо разойдёшься))

Не верю!
Кто здесь герой.
Понятно, что он лошарик, которому никто не даёт.
Но... кто он кроме этого.
Вот например он любитель цветовод, и чтобы отвлечься от титек, он может резко начать рассказывать о своём увлечении.
Это можно дать в одно предложение.
И тут дальше уместны и вздохи в кулачок.
И драма жизненная ясна, если представить, что у него всегда разговоры про цветы начинаются, когда он вдруг титьку увидит.
Так что врёте вы про одно предложение.
И потом здесь нет никаких ограничений, и вы могли бы дописать, но поленились.

Не верю!
Кто здесь герой.
Понятно, что он лошарик, которому никто не даёт.

В корне не верно.
Главгер любитель халявы, он не считает нужным платить за то что женщина ему может дать.

Вот например он любитель цветовод, и чтобы отвлечься от титек, он может резко начать рассказывать о своём увлечении.

А ведь в жизни так и было))) только не цветы, а восточная философия)))

Пытаюсь взять себя в руки. Не получается — выскальзываю.

Вот оно ваше недостающее предложение! Протогонист теряется, нервничает, прыгает с тему на тему. Несостоявшаяся пассия из-за этого скучает, и в итоге, делает ноги (пардон за рифму) Так может, не всё плохо с провисанием?

Вот оно ваше недостающее предложение!

Не надо выкручиваться.
Данное предложение вообще ничего не говорит о происходящем между ними.
Вот его можно спокойно вырезать и заменить фразой о восточной философии, хоть оно вам и нравится.

лавгер любитель халявы, он не считает нужным платить за то что женщина ему может дать.

Ну и плевать, что неверно.
Результат-то один - ему всё равно никто не даёт.
Ну разве что в глубоком коматозе, и совсем не те с кем ему хочется.

Не надо выкручиваться.

А кто сказал, что мы выкручиваемся. Мы вот только теперь поняли всю смысловую и сюжетную нагрузку данного предложения. Спасибо, вам! Предложение про восточную философию смотрелось бы менее выгодно, хотя и колоритно, не спорим.

Результат-то один - ему всё равно никто не даёт.

Разницу между даёт и продаёт улавливаете? Это верно, ему никто не продаёт, потому что он и не покупает. Он халявщик)))

Замечательная пикировка автора с критиком )

Замечательная пикировка автора с критико

Лютеция зубки точит перед Пролётом. А мы и не против, пусть об нас точит. :-)