Максим в гостях у Алеши (ЗТ), Ответный визит для Мяу

- Алешка, просыпайся, - донесся то Максима ласковый голос, и он почувствовал, как кто-то нежно поводил пальчиком по его щеке. Стало щекотно, щека непроизвольно дернулась и глаза раскрылись.
Максим лежал на соломенном тюфяке, укрытый неким подобием покрывала, сплетенного из каких-то мягких стеблей, издававших приятный терпкий запах.
Над ним склонилась женщина, лет, наверное, сорока на вид, а может и меньше, кто их разберет, этих деревенских, с их морщинами, въевшейся в кожу сажей и ранней сединой. В одной руке она держала свечу, а другой ласково щекотала максову щеку.
- Вставай, вставай,- позвала она, увидев что Максим открыл глаза. - Не дело валяться в такое утро, вот-вот солнце взойдет!

За окошком, затянутым какой-то прозрачной пленкой вместо стекла, стояли молочно-белые сумерки, судя по всему, предрассветные. Оглядевшись вокруг при свете свечи в руке женщины, Максим мог бы понять, что находится, видимо, внутри какой-то деревенской хибары, с бревенчатыми стенами, поросшими даже изнутри кое-где зеленовато-синим мхом. Из мебели в горнице (а как еще назвать это помещение?) были только тюфяк, на котором лежал Максим, ведро, похожее на бочонок, у двери большой, в полкомнаты деревянный сундук у противоположной стены. В воздухе стоял целый ансамбль всемозможных запахов, большинство из которых, были Максиму незнакомы, но неприятными он бы их тоже не назвал.
- Вставай, вставай, сынок, - снова поторопила женщина и, оставив в покое максову щеку, сдернула с него покрывало, после чего обнаружилось, что Максим спал совершенно раздетым. Мать, однако, ни капли не смутилась этим фактом. Она нагнулась еще ниже и, ухватившись твердыми костлявыми пальцами за плечо Максима, потянула его кверху.

Мозг включался в работу медленно, и Макс очень не сразу понял, что что-то не то здесь. Ну, запах - ладно. Мало ли, какой вчера вечером ароматизатор поставил. Хотя, вроде бы, не ставил. А вот остальное всё откуда? Спать Максим ложился дома. В своей комнате. В обнимку с Игнатом. А здесь... Конечно, пойти он мог куда угодно на ночь, но в последнее время с Игнатом не расставался. Нет, не собирался он никуда идти. А что если это папина шутка? Папа может. А что? Робот - одна штука, комната с антуражем - одна штука. Но как он провёл Игната? Хотя... он и это может.
Зато когда покрывало сдёрнули, реакция была моментальной: парень сжался, закрыв руками пах. Одно дело полагать в мыслях, что перед тобой робот, и совсем другое - реакция не совсем проснувшегося мозга. Роботов Максим не стеснялся. Железяки же. Но вдруг не робот? Папа и такое может.
- Вы кто? - испуганно спросил Макс.
Нет, он не боялся. Почти. Но как-то интонация сама такой получилось. Что ещё тут сказать? Независимо от того, папин это розыгрыш или продолжение сна?

- Да как "кто"? - удивилась женщина, и поднесла свечу ближе к лицу, чтобы Максиму было лучше видно, - Не признал, что ли, дурачок? Нивейка я, матушка твоя, кому ж еще тут и быть-то, как не мне? Ты, чай, не свой еще, со сна-то? Ты давай, поднимайся пока, а я сейчас отвар утренний принесу, солнце-то, вот-вот поднимется, - заторопилась она и, как-то укрепив свечу на сундуке, чтобы не оставлять сына в полумраке, поспешно направилась к выходу тяжелой, мужской, походкой.

Матушка? Ну, да. Если я сынок, то она матушка. Логично. Чертовски логично. Если бы не тот факт, что матушка совсем не так выглядит. Посимпатичнее.
А дальше Макс сделал ещё одно открытие: он тоже не похож на себя. Это не его руки. Не его ноги. И всё остальное тоже, кажется... Нет, на такое папа не способен. Вроде бы. И при таких раскладах эта дама могла быть и матушкой. Ну, если Макс - это не Макс, то почему бы не матушке не быть матушкой? Мозг работал на полную, но никак не мог дать ответа на простой вопрос: "Какого хрена?". И плюнув на это дело, решил заняться более простой задачей: найти, что бы надеть. Выяснять, кто тут кому родня и почему такая фигня творится, лучше одетым, чем голышом.

Одежды в комнате видно не было. И вообще ничего не было видно, кроме описанных уже тюфяка с покрывалом, ведра у двери, да сундука напротив.

Очень весело, блин. Так что от меня надо? Подниматься? Это как? Сесть или выйти наружу?
Макс предпочёл сесть. Выходить куда-то с голой задницей категорически не хотелось. Что там? Утренний отвар принесёт? Ладно... пусть несёт. Выбора-то нет особого?
Приняв сидячее положение, парень укрылся по пояс покрывалом и стал ждать, что же дальше. А что он ещё мог сделать?

Дверь приоткрылась, как-то нерешительно и в нее просунулась женская голова, покрутилась туда-сюда, нашарила взглядом Максима и спросила настороженно:
- Алеша?
После чего, хозяйка головы, раскрыла дверь шире и, все-таки прошла в комнату целиком. Это была высокая молодая женщина, лет тридцати свиду, хотя, опять же, кто ее знает, с длинными русыми волосами, заплетенными сзади в тугую толстую косу.
Подойдя к сидящему на тюфяке парню, она опустилась перед ним на корточки, бесцеремонно взялась рукой за подбородок и уставилась ему в глаза так пристально, как будто надеялась разглядеть содержимое максовых мозгов.
- Алеша? - повторила она настойчиво. - Это ты? - подумала, вероятно, о том, как глупо это, должно быть, звучит, и спросила другое: - Ты меня узнаешь?

Ага... эти бабы тоже что-то неладное заподозрили. Может, они в курсе, что за фигня? По крайней мере, эта, молодая.
- Нет. Я не Алёша. - честно признался Макс.
Какой смысл врать, если за Алёшу, всё равно, себя не выдать?
- Конечно, не узнаю.

Деваха с облегчением вздохнула и отпустила максов подбородок.
- Ну и хорошо! - резюмировала она. - Ты не пугайся только, ладно? И не говори никому, что ты ... не ты, а то, если они узнают ... Только хуже сделаешь, понимаешь? Меня Ариной зови, а ту, что здесь раньше была - матушкой, понял? Вообще-то, ее Нивейкой кличут, но ты, как есть, сыном ей приходишься, стало быть матушка. Да ты не бойся, привыкнешь. И я помогу, опять же, все время рядом буду, я и с утра думала первая тебя разбужу, успею все рассказать, да вот, Нивейка, шустрая какая, опередила меня. Ну давай, давай, одевайся, - заторопила она и, поднявшись на ноги, снова сдернула с Максима поокрывало, - одевайся быстрее, а то солнце-то ждать не будет.

Вот! Какой-то уже более-менее деловой разговор. Значит, это Арина, та матушка, а я Алёша. И мне всё расскажут. Наверное. Но раз сказали побыть Алёшей, почему нет? Тем более, что угрожают неприятностями если откажусь. А как откажешься, если ты не известно у кого в лапах находишься, выглядишь не собой, да ещё и голяком.
- Эй! Ты что делаешь?! - обиженно и возмущенно крикнул Максим, снова прикрывая ладонями яйца. - Во что мне тут одеваться?

- Тихо ты! - испугалась Арина. - Чего кричишь? Вон, в сундуке, накидку возьми и одевайся ...

- Чего я кричу? - уже полушепотом продолжил возмущаться Макс. - Ты же видишь, что я голый, зачем ещё и покрывало с меня срываешь? Отвернись хотя бы.
Что там за накидка? Куда её накидывают?
Всё ещё прикрываясь левой рукой, правой Макс убрал с сундука свечку и попробовал его открыть, чтобы вытащить эту самую накидку.

- И что такого, что голый? - не поняла Арина. - Ты наоборот должен, напоследок ... - она осеклась, и, кажется, едва удержалась, чтобы не зажать себе рот ладонью.
- Давай покажу, - сказала она, подходя к сундуку, и было видно, что ее щеки покраснели, видимо, от неловкости из-за того, что сказала что-то, чего не следовало.
В сундуке лежало много разных тряпок, похожих на то покрывало, которого лишился Максим - они тоже были не то тонко сплетены, не то грубо сотканы из каких-то ароматных стеблей, самых разных цветов. Арина выбрала ярко желтую тряпку и повернулась к пацану.
- Иди сюда, - позвала она, держа накидку наготове, я тебя одену, так быстрее будет.

- Как это что?! - тут Макс понял, что пояснить толком не сможет, что же именно.
Ещё и одевать она будет... Бедняга Макс совсем залился краской стыда. Ну и пусть. Не голым же бегать.
Не отрывая рук от тех мест, которые девками видеть не положено, он встал и сделал шаг к Арине.
- Так что я должен напоследок? - уже почти истеричным тоном спросил парень, давая понять, что лучше ответить, а то он в какой-нибудь неадекват впадёт.

- Да ничего, ничего, - успокаивающим голосом ответила Арина, - ничего ты такого не должен, это просто глупости, предрассудки, понимаешь? Ничего страшного, все это проходят, и у тебя все нормально будет, не бойся ...
Говоря это все, она подошла поближе, нагнулась и просунула край накидки между ног Максима, отпихнув в сторону его руки, как-то хитро обернула второй край вокруг бедер и быстро завязала на боку изящным бантом. Проделала все это она быстро, но Максиму показалось, что руки ее как-то немного дольше, чем нужно задержались на тех местах, которые он до этого пытался загородить ладонями. И еще ему показалось в этот момент, что глаза ее стали влажными и какими-то жалостливыми, но она быстро шмыгнула носом - или всхлипнула - и иллюзия пропала. Закончив, она оглядела свою работу - получилось нечто среднее между нарядным дайпером и яркой набедренной повязкой - и вдруг, схватив Макса за плечи, притянула его к себе и обняла так, что его нос оказался прямо между ее массивных грудей, слегка прикрытых какими-то разноцветными стебельками.
- Тебя как звали-то раньше? - шепнула она ему в ухо, и осторожно погладила рукой по голове.

- Максим... - ответил парень.
А у самого уже кровь прилила, куда не следует.
- Расскажи мне про предрассудки! - потребовал Макс. - И что я должен пройти?
Недобрые предчувствия охватили мальчишку. Очень недобрые.
Он ещё раз оглядел себя и ещё раз почувствовал себя полным идиотом в этой "одежде". Конечно, лучше, чем ничего.

Арина поцеловала парня в темя и осторожно отстранила от себя, после чего быстро провела ладонью по глазам и снова шмыгнула носом.
- Да ничего особенного, - ответила она на вопрос. - Просто обряд. Тебе сегодня исполняется сто восемьдесят лун, в этом возрасте все мальчики проходят обряд, вот сегодня твоя очередь пришла.

- И все мальчики знают о предрассудках и об обряде. Чтобы я был похож на всех мальчиков, я тоже должен знать. - Сейчас Макс старался смотреть в глаза Арине. - Лучше скажи, а то я что-нибудь вытворю. Я буду драться, кусаться, царапаться, убегать, крушить всё, что смогу, если почую что-то недоброе. Даже если мне самому будет хуже.

- Зачем? - искренне удивилась Арина. - Почему ты будешь делать себе хуже? Ты ... ненормальный?
Она снова, как давеча, ухватила его за подборок и озабоченно заглянула ему в глаза.

Дверь открылась и на пороге появилась матушка Нивейка, с небольшим кувшином в руках. Арина оттолкнула Максима от себя и подняла глаза к потолку, чуть ли не спрятав руки за спину.
- Оделся, сынок? - спросила она приветливо. - Вот и молодец! Солнышко вот-вот уже ... На вот, выпей отвару утреннего, для радости, - она протянула сыну кувшин, над которым поднимался легкий пар с сильным, но, скорее, приятным, сладковатым запахом.

При Нивейке выяснять отношения с Ариной не хотелось. Отвар для радости? Вот же... сейчас какой-нибудь гадостью накачают и сотворят свой ритуал, вокруг которого есть предрассудки.
Недоверчиво посмотрев на кувшин, Макс принюхался и немного отпил.
- Да. Спасибо, матушка. - мрачно ответил он.
Хотелось, конечно, изобразить радость и благодарность, но очень уж не нравились перспективы, и на артистизм парня уже не хватило.

Отвар оказался горьковатым на вкус, но не сказать, что противным. Никаких особенных ощущений маленький глоток, который сделал Максим, тоже не вызвал.
- Пей, пей, - подбодрила Нивейка и подтолкнула донышка кувшина, как бы помогая Максиму наклонить его, чтобы перелить содержимое к себе в рот.
- До дна! - шепнула Арина в ухо. - Это все для тебя.

Отказаться? Это ещё больше вызвать подозрительность у Нивейки. Чем закончится подозрительность? А хрен его знает. Может, у них тут сжигают, если что. Злобно покосившись на Арину, Макс опустошил кувшин.
Что это за ритуал для мальчиков на сто восемьдесят лун? Сто восемьдесят разделить если на двенадцать, полагая одну луну как месяц, получим пятнадцать лет. Ага. День рождения? И что тут на день рождения такого, перед которым пьют отвар для радости и гуляют голым напоследок? Почему напоследок? Потом нельзя будет? Ну и ладно, активистом нудистского движения я не являюсь, переживу. Что может быть в пятнадцать лет у дикарей? Например, посвящение в мужчины. У некоторых с обрезанием. Да уж, та ещё радость...

Где-то к середине кувшина, настроение Максима и впрямь стало стремительно улучшаться. Радость - это, может быть, сильно сказано, чувство, нахлынувшее на него, скорее было похоже на глубокое удовлетворение и еще более всеобъемлющий пофигизм. Если в двух словах, он вдруг уверился в том, что все идет так, как нужно, а если не так, то и хрен с ним.
В окне, затянутом прозрачной пленкой, появилась круглая гладкая морда мужика, и взвизгнула неожиданно писклявым для таких габаритов голосом:
-Нивейка! Готовы, что ли? Юберис велел на площадь всех звать, как готовы будете. Так звать, что ли?
- Зови, Адрейка, готовы мы, - подала голос Арина и, кивнула матушке: - пойдем, что ли?
Не дожидаясь ответа, она обняла Максима за плечи и осторожно повела к выходу, приговаривая:
- Ну, успокоился? Вот видишь, я же говорила, что все будет хорошо ....

Осторожность оказалась не лишней: Максим почувствовал, что то радостно-пофигистическое настроение, которое только что охватило его, начинает улетучивается, а вместо него приходит такая апатия и слабость, что он, наверное, не удержался бы на ногах, если бы не нежная но твердая рука Арины на плече.

Бежать? А куда отсюда бежать? Я тут чужой совсем. А если не бежать? Морды им всем не поразбиваешь ведь. Действительно пофигу, что там дальше. Убить, по идее, не должны. А даже если я тут почётная жертва местному божку, что с того? Всё равно, этого уже не изменить. Если это всё не глюк, то я в Земщине. Выкрали и закинули сюда. Зачем? Своих им мало для жертвоприношений? Или... или это таки розыгрыш или глюк?
На улице Макс осмотрелся. Всё же, интересно, куда его ведут. И что это за местный босс Юберис. Надо не забыть будет попросить отца о его смерти, если что-то неприятное случится, но удастся выжить. Запомнить имя. Раз он тут главный, остальных сдаст. Хотя, зачем? Выжечь тут всё в радиусе пары километров, особо не разбираясь, кто тут главный, а кто не очень. Варвары, кто их тут считать будет?

На улице их встретил Андрейка, оказавшийся невысоким жирным мужиком, с очень гладким безволосые телом. Это Максиму было хорошо видно, потому что на мужские не было совсем никакой одежды, если не считать плетеной сумки через плечо, в которую он то и дело запускал руку и, вытащив горсть какого то порошка, разбрасывал его вокруг. Повязки, такой, как у Максима, у него тоже не было, как и ... того, что ей, по идее, полагалось бы прикрывать. Между ног у мужика, если его можно так назвать, ничего не болталось, при желании там можно было разглядеть маленькую дырочку с зарубцевавшимися краями и большой старый шрам.
- Привет, Алешка! - обрадованно пропищал мужик. - Давай, дуй на площадь, там уже народ собирается!
Арина кивнула Андрейке и торопливо повела Максима прочь по узкой улочке, тесно заставленной с обеих сторон бревенчатыми покосившимися и поросшими мохом домиками.
Несколько мальчишек, на вид помоложе самого Максима на несколько лет, выскочили на улицу из-за одного из домиков, увидели Лешка с Ариной, притихли и замерли на несколько секунд и молча пялились на Максима. Арина злобно зыркнула на них, и пацаны, переглянувшись, сорвались с места и умчались вперед по улице.
Они тоже были совершенно голыми, и, в отличие от Андрейки, у них между ног все было на месте, но, судя по всему, никак их не беспокоило.

- Привет... - упавшим голосом ответил Андрейке офигевший Максим.
Возможно, он что-то и путал под действием дурманящего отвара, но всё говорило в пользу того, что тут могло проводиться не обрезание, а самое что ни есть отрезание. Парень вдруг перестал шевелить ногами. Может, местному отварчик был бы в самый раз, если у них тут такое в норме, но адреналин у Макса попёр в лошадиных дозах. Если бы не слабость и остатки аппатии, он бы уже бежал. Бежал так быстро, как не бегал никогда. Но не мог.
- Матушка, мне один на один надо с Ариной поговорить. Это совсем недолго. Народ даже заскучать не успеет на площади.

- Потом наговоришься еще, - отмахнулась матушка. - Народ-то что, народ пусть скучает, а солнце-то не будет ждать. Гляди, вон уже лучи пробиваются, - она показала рукой куда-то поверх верхушек деревьев, густо растущих позади домов, где и вравду небо было уже светло розовым от утренней зари.
- Да ты иди вперед, Нивейка, - пришла на помощь Арина, - иди себе побыстрей, подготовишь там все, а мы с Алешенькой потихоньку ... а то во, видишь, как сморило его отваром-то твоим.
- И то правда, сестрица, - отозвалась мать и ускорила шаг.

- Говори, что за обряд. Сейчас. Немедленно. Говори, как я сюда попал. Говори, или я за себя не отвечаю. - зарычал Макс. - Можете меня убить или искалечить. Но знайте, мой отец до вас доберётся. И вы все умрёте очень медленной и болезненной смертью. Все умрёте. Мучительно. Мой народ не станет выяснять, кто из вас это придумал. Убивать мы умеем. И любим.

- Да не рычи, дурачок, - ответила Арина ласково, поглаживая Максима по голове. - Сам же видишь, тебе и со мной-то не справиться, не то что с Андрейкой. Чего ты распереживался-то? Тело же не твое, а голову твою никто трогать не собирается, если, конечно, ты сам на рожон не полезешь. Обряд пройдет, веселье будет, танцы, песни. Не бойся, главное.

- Смерти я не боюсь. Не справлюсь - отец справится. В его власти казнить хоть сто тысяч таких, как ты. Только попробуйте причинить мне вред!
Мысль на счёт не своего тела заставила задуматься. Действительно, тело не его. А раз так...
- Когда я вернусь в своё тело? Зачем ты меня сюда притащила?