Странник
Владыка Тьмы Сообщений: 5426 профиль
Репутация: 80
|
Риан
Что бы ни думал Ратез о жизни и смерти, но тело сделало выбор за него - он сам не заметил, как провалился в долгий сон без сновидений. Наблюдая за ним, Мира могла заметить, что главная беда северянина — не побои, не тесные кандалы, а холод (даже зарывшись с головой в солому, нельзя было забыть о нем насовсем) и многодневная усталость, как если бы он с самого лета шел маршем, закусывая на ходу чем придется и забываясь кратким сном, когда ноги отказывались держать. Во сне самый опасный человек в Данниаре продолжал открывать госпоже Ланике тайны — его правый бок оказался покрыт старыми ожогами, какие невозможно получить на пожаре, если только ты не упал боком в костер и так десять раз подряд, а правая рука плохо гнулась в локте, и, по-видимому, причиняла неудобство. Однажды, когда Мира заваривала душистые травы в миске с кипятком, Ратез стал метаться во сне, попытался сесть рывком, хватая воздух, загремел натянутой цепью — и девушка встретилась глазами с загнанным взглядом человека, который очнулся от кошмара и увидел его продолжение наяву. Но все же отдых, горячая еда и заботливые руки делали свое дело - с каждым пробуждением помятый Ратез с соломой в волосах все меньше походил на покойника и все больше — на не старого еще, потрепанного жизнью мужа. Правда, для окончательного превращения его следовало бы запереть здесь до весны, не меньше.
Никто из двоих не мог точно сказать, сколько прошло времени, когда послышался ритмичный плеск, корабль замедлил ход и в конце концов перестал раскачиваться и скрипеть на все лады, должно быть, войдя в прибрежные воды. Вместо знакомых шагов одного надзирателя с посылками от камбуза (которые были бы очень щедрыми, если бы половина не исчезала из корзины самым таинственным образом, позволяя только гадать, чего и сколько было положено на пустое ныне место между разогретой лепешкой и ухой, изобретательно налитой в кувшин) в коридоре послышался топот многих ног. - Выходь, госпожа, - не то предложил, не то все-таки приказал незнакомый старшина конвоя, погремев засовом и распахнув дверь. - Приехали. Солдат под его началом протянул руку, чтобы вытащить Миру силой, но командир обронил пару слов по-нантийски, и ее оставили в покое. Дождавшись, пока девушка выйдет, конвойные без слов, тычками уложили Ратеза на живот и стянули его локти ремнем через спину, полностью обездвижив руки. Кто-то снаружи отвязал цепь и ее втянули обратно, намотав на кулак; поставили пленника на ноги.
Яркий день ослепил привычные к мраку глаза, заставив обоих сидельцев гадать, кто эти люди, что толпятся на палубе. Свежий соленый ветер ударил в лицо, забираясь ледяными пальцами под одежду; кто-то бережно взял Миру под локоть, потянул в сторону. - Ну, здравствуй, спасительница, - это Аркит, голос тихий и добрый, но в нем отчетливо звучит неловкость, он не знает, как быть теперь с этой девушкой. К грани приличия они подошли вместе, но только Мира осмелилась ее перешагнуть. - Вот мы и в Халгатте.
Когда глаза немного привыкли к свету, Ратез смог разглядеть, что не только он стоит на палубе в плотном окружении нантийских солдат — их здесь столько, что три десятка данниарцев с бабами и детьми просто теряются в толпе вышедших посмотреть на родной берег. Только вот напряжение в воздухе не радостное, словно все чего-то ждут. Хорошие в Нанте солдаты — даже на палубу погулять без оружия не выходят... - Отчего стоим? - с ноткой беспокойства спросил Аркит у ближайшего солдата, и зачем-то прижал к себе Миру, не спросив у той ни малейшего согласия. Сложенные паруса не хлопали над головой, корабль стоял на якоре, хотя до берега, на котором отсюда можно было разглядеть пологие горы, маяк, какие-то усадьбы и крошечные домики бедноты, было далековато. - Ждем, господин, - ровно ответил солдат. - Сейчас на весла... С носа послышался короткий резкий визг боевого рожка...
Удар под дых и одновременно подсечка под колени заставили Ратеза упасть на палубу и не дергаться, но он мог видеть, как в один миг вся палуба пришла в движение. Слева и справа от каждого из данниарских мужчин стояло по солдату. Четко, слаженно, как на счет «Раз!» левый хватал жертву, не позволяя почуять дурное и дернуться, правый заносил руку с зажатым в ней ножом и хватал жертву за волосы или лицо, на счет «Два!» нож одним отработанным ударом вспарывал горло, на счет «Три» в уши тех, кто остался жив, вполз невыносимый булькающих хрип трех десятков умирающих и звук падения тел. Поднялся невообразимый визг и гвалт, но закончив с мужчинами, нантийцы занялись не менее привычной работой — хватать баб и детей. Аркит бросился на ближайшего врага, на того, кому задавал вопросы, с голыми руками, со звериным отчаяньем человека, готового на все, лишь бы не возвращаться в кошмар — и был тут же брошен на пол коротким ударом в висок. Крепкие руки схватили Миру за плечи и талию, с силой прижали к чьему-то одоспешенному животу; поймав ее запястья, на них тут же накинули ременную петлю. Кто-то, она не видела, в суматохе торопливо и придирчиво ощупал ее тело. Под непрестанный визг и вой, под звуки ударов солдаты согнали пленных в кучу у кормы, Миру и беспамятного Аркита отволокли под охрану конвою Ратез, и освободив место на палубе, принялись за уборку: мертвецов хватали за ноги, тащили, оставляя на досках полосы все еще алой крови, и вышвыривали за борт. На глазах тех, кто остался жить, одна из женщин вдруг метнулась из кучи жалких скорчившихся товарок, протиснулась мимо не ожидавших такой выходки солдат и сама прыгнула следом — только хлопнула на ветру залатанная юбка из некрашеной шерсти да мелькнули змеи черных кос. Солдаты разразились хохотом, а на шею Миры предусмотрительный конвой нацепил вторую петлю: мало ли, чего девка удумает... - Госпожа Мира, - раздался над головами пленников голос арита нантийского боевого флота, благородного господина Сайданара, что стоял у бортика на носу, рядом с наместником, облокотившись на перила, благодушно наблюдал за резней. - Мы прибываем в порт Халгатты, столицы Свободной Нанты. Надеюсь, мелкие неудобства путешествия на военном корабле не испортили тебе радость морского путешествия? Этот разбойник был с тобой достаточно любезен, или прикажешь поучить его манерам? Самоконтроль. Результат броска 1D100: 94.
Мира Ланика Ничего не ответила благородная госпожа Ратезу, только взглядом странным посмотрела, заподозрила будто бы, что воина так часто били, что, наверно, и голове его тоже досталось, а потому нет ничего удивительного слышать от него такой вопрос. И еще сильней завозилась, пытаясь укрыться своим одеялом (вторым она по доброте душевной Ратеза укрыла) так, чтобы полностью укутаться и подольше сохранять под ним тепло. Ратез вскоре заснул, но сон его таким беспокойным был, что одеяло никак не захотело оставаться на месте и сползло с измученного тела, являя взору девушки всё новые и новые следы суровой и непоседливой мужицкой жизни. Мира никак не могла себя согреть, даже в соломе устроившись и укутавшись как следует. Она не замерзала, но холод всё равно проникал, казалось, под одеяло, лизал кожу ледяным языком, отчего щеки и ладони девушки стали холодными, как ледышки. Северянин тоже страдал от него, и еще его мучили кошмары. От такой-то жизни не мудрено сниться плохим вещам. В какой-то момент данниарка не выдержала. Ей страшно хотелось спать, но холод не давал сомкнуть глаз надолго. Только-только провалится в начальную стадию сна, как выныривает из него, чтобы поменять положение и погреться. Один раз после такого пробуждения Мира вдруг обнаружила, что во сне подползла и прижимается к Ратезу, в надежде лучше согреться. Так было и вправду теплее. Она какое-то время колебалась, остаться здесь в тепле или вернуться на свое место, но усталость взяла свое и девушка сама не заметила, как крепко уснула. Первое время часто просыпалась, прислушивалась к ровному дыханию воина и засыпала снова. Со временем Мира приучилась не бояться его и уже сознательно ложилась рядом, прижимаясь к теплому боку. Когда же чувствовала, что он шевелится, то вскакивала и отходила на свое место, чтобы не дать нового повода для «возвышенных чуйств».
Наконец ее добровольное заключение подошло к концу. Дверь распахнулась и Миру позвали выходить, на деле же едва не силой выволокли, только вмешательство незнакомого старшины конвоя помогло ей избежать неблаговидной сцены. Потому, схватив свои пожитки, она поспешно юркнула за дверь, не желая давать нантийцам лишнего повода позлиться. Начало прибытия ей не понравилось. Да уж. Будто раньше ей нравилась идея покинуть родину и уплыть в Нанту. Но братья настояли, чуть ли не силой вручив ее Аркиту. Сказали, что там ей будет лучше, что Аркит о ней позаботится, а вернется она уже полноправной высокородной госпожой, а не нищенкой без роду и без прав. Сами же, злыдни такие, в Данниаре остались, дело, мол, у них там, которое бросить не могут. Знамо, что за дело. Всё не могут смириться с новой властью в стране, сколько времени уж прошло, казалось бы. Живы ли вы еще, мои милые мятежники? Как я вас понимаю… С Ратезом обращались по-прежнему препогано, но ему, кажется, было не привыкать. Сейчас уже Мира ничем ему помочь не могла. Щурясь от яркого солнца, которое ничуть не грело и будто бы в сговоре было с холодным морским ветром, девушка вышла на палубу. Тут же ее в сторону утянул Аркит. Голос его был так тих и ласков, что она едва сдержалась, чтобы не обнять его в каком-то необъяснимом порыве. Ей так хотелось чувствовать себя защищенной, знать, что есть кто-то, кто не даст ее в обиду. Но что может сделать Аркит? Он сам в том же положении, что и она, и все прочие земляки. Боги, что они все забыли в чужом краю… - Да… - это всё, что Мира ответила, понуро опустив голову. Глаза постепенно привыкали к свету, и скопление нантийских солдат на палубе насторожило девушку. Еще больше странно было, что они в отдалении от берега остановились. Не похоже, чтобы тут было мелко и доплывать требовалось на лодках, как пояснил Аркиту солдат. Хотя, Мира в мореходстве разбиралась ровно столько, сколько положено о нем знать высокородной жительнице морской страны, чей род к мореплаванию отношения не имеет. То есть, почти ничего. Здесь могли быть подводные скалы-рифы или еще что-то, что мешало проплыть кораблю. Резкий звук боевого рожка, и…
…Кровь. Повсюду кровь. Кровь данниарцев. Такая же красная, как и кровь любого другого человека. Кровь застила глаза, перекрыла дыхание. Три десятка жутких смертей. Три десятка подлых убийств. Мира закричала и бросилась на того же солдата, что и Аркит, вдвоем они бы всяко с ним управились, пока тот не успел оружие выхватить, но была в тот же миг поймана и прижата к кому-то. Ее крик захлебнулся и превратился в булькающие звуки, она все еще пыталась кричать, чувствуя, как ее ощупывают. Она дергалась, вырывалась, билась, пару раз даже зубами клацнула в попытке достать чью-то руку и укусить, но что могла поделать хрупкая и отощавшая девушка против двух пар крепких мужских рук. А в ушах стоял непрерывный вой несчастных женщин и детей ее народа… В глазах потемнело, но сквозь эту пелену она увидела, что Аркит жив. Его единственного, кажется, из данниарских мужчин не убили. Не прирезали, как свинью на убой. Хотела бы Мира знать, какую еще пользу нантийцы собирались извлечь из заложника высоких кровей, но сейчас она этим вопросом даже не задавалась. Частица радости за Аркита была так мала в сравнении с горем утрат… как хорошо, что братья остались дома… Сердце болезненно сжималось. Истекало кровью. Она не в силах была смотреть, как ее сородичей вышвыривают за борт, подобно бешеным псам, как мусор какой-то… ноги подкосились, и Мира повисла на руках у своих конвоиров. Так что, петля на шее было уже лишнее, еще один способ ее унизить. Голос Сайданара доходил до сознания как через плотную материю, прижатую к ушам. От голоса этого становилось противно. От него тошнило почти буквально. Ядовитый голос. Но он заставил Миру вспомнить, кто она. Самостоятельно встать на ноги. Стать ровнее, расправить плечи и чуть вздернуть подбородок, натягивая петлю на шее. Перед аритом стояла более не жалкая и униженная данниарская пигалица, а гордая и высокородная госпожа Ланика. Госпожа в обносках. Госпожа-нищенка. Но госпожа. А взгляд ее, устремленный на нантийского полководца, был полон неприкрытой ненависти и бесконечной горечи. Слезы просились наружу и приходилось держать себя изо всех сил, чтобы не расплакаться на глазах у врага. Врага… вот кто настоящий враг, вот кто по-настоящему опасен, а не побитый жизнью, но гордый и честный Ратез. Кстати, его тоже оставили в живых, что несказанно радовало. Правда, о его участи в Нанте лучше и не думать. Да уж. Лучше о своей подумай, Мира. Что теперь будет с тобой. И с другими данниарскими женщинами и детьми. Под видом гостей арит вез на родину рабов. Вот же змеиный выкормыш… - Благодарю тебя, почтенный арит, - ее хриплый голос был холоден и ровен, но каждое произнесенное слово благодарности, похвалы или уважения несло противоположный смысл и звучало подобно хлесткой пощечине по вражьей морде. – Это было чудесное морское путешествие. Мы прекрасно провели время и благодарим тебя за оказанное радушие и гостеприимство. Как жаль, что некоторые мои сородичи уже не могут отблагодарить тебя. Им, видимо, не терпелось поскорее до Свободной Нанты добраться, что, не дожидаясь лодок, решили вплавь пуститься. Но я их понимаю… Мира сузила глаза. Сердце сжалось в дурном предчувствии, но сейчас она была готова умереть за Данниар. - Да, я понимаю их желание поскорее убраться с корабля. Здесь настолько плохо пахнет, что хочется поскорей вдохнуть свежего воздуха. Здесь воняет тобой, мразь. Она побледнела, но взгляд не отвела, смело глядя прямо в глаза мрази. Казалось, стоит конвоиру ее отпустить, ослабить хватку – и девчонка бросится на великого полководца и выцарапает ему глаза.
45 Риан
Рука в перчатке зажала Мире рот, едва она успела договорить, другая жестко вцепилась в горло: кажется, одному из конвоя приходилось сдерживаться, чтоб не сжать пальцы и не раздавить хрупкую шею, но выучка брала свое. Гирин Сайданар ничуть не выглядел задетым, он ожидал услышать что-то подобное, зато господина наместника заметно перекосило от этого немыслимого хамства, и его лицо стало хищным в предвкушении чего-то особенного. - Позволь мне заняться ею, и клянусь, вместо горной кошки мы привезем Венду смирную овечку, - предложил он, не отводя от девушки взгляда, в котором более явно, чем похоть, читалась жажда крови. Гирин поморщился. - У тебя было полгода на Аркита, и что же? Оставь. Госпожа Ланика, я не буду топить тебя в море или бить палкой. Я просто отдам тебя солдатам, если ты не покажешь, что достойна стать подарком владыке Венду. У тебя есть одна попытка.
No4ka Ратез смотрел, смотрел во все глаза, чтобы не забыть, чтобы помнить каждый жест, каждое слово, взращивая в себе не гнев нет, гнев - это обида, негодование, злость, нет, северянин взращивал в себе ярость. С того удара сердца, как его швырнули мордой на солому, до того, как пролилась чужая кровь. И ярость пришла, разгоняя кровь по венам, поглощая страх и заменяя его собою. Страх убить или быть убитым, страх покалечить или быть покалеченным, страх сомнений и переживаний. Глухо билось сердце в ритме, какой могли бы задавать боевые барабаны, разгоняя строй в атаку, шипела кровь в ушах, нужно было только слово, чтобы сорваться с обрыва и оно не замедлило прийти. - Нет, это у тебя одна попытка, старая колода, у которой не хватило храбрости вовремя уйти, чтобы отдыхать в почете, - во всю мощь легких прорычал-проговорил Ратез. - Последняя попытка спасти свою Дамианом забытую Нанту! Северянин рванулся, силясь встать на ноги, забыв разом про цепи и кожаный ремень вывернувший суставы.
Попытка Ратеза разорвать ремень. Результат броска 1D100: 72. Реакция ближайших к Ратезу конвойных: 1 - полный ступор, 100 - полное владение ситуацией.
Результат броска 1D100: 11. Результат броска 1D100: 33. Результат броска 1D100: 53.
Риан
Слова арита вызвали небывалое оживление в рядах солдат: Мира привлекала даже не красотой и изяществом — высоким происхождением и той почтительностью, с которой обращался к ней полководец. Лакомый кусочек, как вино с господского стола, притягивал взгляды и мысли, в которых каждый уже чувствовал тонкую белую кожу под своими руками, и каждый безмолвно молил Богов о том, чтобы девка продолжала показывать норов. О других женщинах, и даже о куда более опасных Ратезе и Арките попросту забыли — да что с ними, если один связан, а другой валяется без чувств. Даже слова, полные ярости, какое-то время оставались незамеченными, и только треск рвущегося ремня привел конвойных в чувство, но к тому времени Ратез уже стоял на ногах и его локти были ободраны, но свободны. Тот, кто держал в руке цепь, с изумлением взирал на силу, неизвестно откуда взявшуюся в заморенном теле — силу отчаянья и равнодушия к своей участи, и цепь кольцо за кольцом стала сползать с кулака; его напарник удивился не меньше — доброе имя Нанты служило хорошую службу ее бойцам, и мало кто мог пересилить страх, решившись на бунт. Только у старшины конвоя выучка возобладала над растерянностью, и он-то, не задумываясь, сделал первое, что пришло в голову: двинул взбесившемуся пленнику кулаком прямо в морду. Подвела качка: удар, который на твердой земле наверняка свалил бы Ратеза без памяти, получился смазанными и слишком слабым, но боль должна была заставить северянина забыть о сопротивлении. И теперь старшине настала пора удивиться по-настоящему, ведь ему уже доводилось видеть наметанным глазом, что этот человек чувствует боль так же, как все остальные.
Теперь на Ратеза были обращены все взгляды, но без приказа никто не спешил помогать конвойным, ведь больше всего это действо напоминало всеми любимую игру: поставить жертву на ноги и дать ей возможность посопротивляться, это почти так же весело, как позволить бабе отбиваться и звать на помощь. Большая часть солдат уже собралась вокруг данниарок, заодно убравшись с палубы, чтобы не мешать дежурным замывать кровь, и в носовой части их осталось всего с полтора десятка — четверо со стороны левого борта (двое их них удерживали Миру), старшина перед Ратезом, двое караульных у лестницы, ведущей на полубак, до которой нужно было еще пройти четыре шага направо, и еще четверо, которые могли бы подскочить в ближайшие мгновения, сорвись они с места прямо сейчас. - Заткнуть ему пасть! - послышался сверху недовольный голос господина полководца, все еще уверенного в надежности конвоя. Он уже слышал от этого человека подобное дважды, поэтому удивился скорее тому, что Ратез выдумал новое оскорбление, чем тому, что он не молчит. - Что вы там возитесь?! - Позволь мне... - начал было наместник, но Гирин только раздраженно махнул рукой. Что за проклятье, какое-нибудь ничтожество обязательно испортит хороший день!
|